Читать книгу Я сердца дверцу приоткрыла. История моей жизни и очень правдивые рассказы - Ирина Галактина - Страница 5

Сама бабушка была по жизни отважная. Родилась она в 1919 году. Времена тяжёлые. Разруха послереволюционная. Да ещё отец у них алкаш. Сапожник и алкаш.

Лихо жене и детям от него доставалось. Пропивал все. А потом буянил. Кидался на жену и двух младших сыновей. Бабушка редко об отце вспоминала, но чувствовалось, что воспоминания приносят ей боль. Собственно, и вся информация о моем прадеде.

Когда я росла, бабушкиных родителей в живых уже не было. А ее братьев совсем молодыми убили в Великую Отечественную Войну. Так что из их рода никого не осталось. И все свои силы моя любимая бабушка устремляла на меня.

Со всем патриотизмом!

Однажды бабушка ради меня полезла кататься на «Ромашке»! Ну, потому что одну отпустить не рискнула. Сиденья на аттракционе высокие, а бабушка маленькая ростом. Меня-то она посадила, а сама влезть не может. Билетерша ей стульчик принесла! Вы видели когда-нибудь бабушек, залезающих на аттракцион со стульчика? Нет? Вот не повезло! А я видела. И запомнила до сих пор. И всегда буду помнить. Потому что это бабушкина любовь полезла на стульчик, запихнула какую-то таблетку в рот и, закрыв глаза, понеслась со мной по кругу выше верхушек самых высоких деревьев.

А ещё бабушкина любовь делала много всего необыкновенного. Шила мне костюм Красной Шапочки, балерины, цыганки и даже Аллы Пугачевой! Петь я очень любила. И пела исключительно эстрадные песни, а не какие-нибудь там детские песенки. Особенно, конечно, репертуар Аллы Пугачевой находил отклик в моем сердце. Платье у певицы было тогда с рукавами-крыльями. И у меня такое. Условием любого моего концерта было то, что зрители-гости начнут вызывать меня на бис и искусственными цветами закидывать, когда я скромно склоняюсь в реверансе. Забавно вспоминать.

А ещё бабушка могла, расстелив на полу газетку, встряхнуть на нее целое ведро мусора, потому что я потеряла свою любимую игрушку – Гиппопотутика – в полмизинца величиной. Там, в мусоре, его тогда и нашли.

В детстве бабушка водила меня в баню. У бани было два назначения. Помыться (в бабушкином доме не было горячей воды) и попариться. Как известно, старинный русский метод для поправки здоровья. Думаю, бабушка очень верила, что походы в баню придадут моему организму сил.

У меня была специальная шапочка и шлёпанцы, как у заправских банщиц. Но моя парилка начиналась и заканчивалась на самом входе. И веником меня пошлепали легонько только пару раз. Кожа у меня нежная, тонкая, да и врачи не разрешали многое. Например, плавать в водоемах и загорать. Когда-то летом бабушка разрешила мне позагорать, а врач потом отругала за это мою маму.

Вообще-то детство с бабушкой проходило насыщенно и интересно. Каждый день прогулки. То к соседке в гости, то на демонстрацию с бумажными цветами (а это два раза в год!), то в галантерею. Сейчас нет таких магазинов. А в Союзе были. И для меня лет до десяти они были самыми интересными магазинами в мире! Исключение составлял только большой Детский Мир.

В галантерее бабушку можно было «раскрутить» на то, что нынче принято называть словом «бижутерия». А я, ох, как тяготела ко всяким кулончикам и перстенькам! Кольца дед брал на завод и распиливал, чтоб поджать их под мои пальчики. Так я и выхаживала по квартире в перстнях и цепочках. На улицу мама строго настрого запретила в них выходить. «А почему?» – мысленно недоумевала я.

Моя мама была самая-самая мама в мире! (После Карлсона, конечно). Она славилась безупречной внешностью и вкусом. Всегда хорошо причесанная, с начёсом, как было модно в семидесятые, стройная, высокая и пахнущая французскими «Клима». Раз в полгода (мне так запомнилось) папа дарил маме флакончик дорогих и редкостных по тем временам духов, и все в нашем доме потрясающе благоухало ими. Но однажды мама разлила полфлакона дорогущего парфюма на новенький палас. О, Боже! Как болела голова! С тех пор моя любовь к духам и охладела. (Надо заметить, вернулась она не так уж и быстро, лет тридцать спустя.)

Жили мы тогда в коммуналке. Одна комната принадлежала нам, а в другой жила соседка Дарья Ивановна. Или просто баба Дарья.

Дарья Ивановна была крупной статной старухой, похожей на бабу Ягу. Извините, факт есть факт. Когда я была ещё крохой и разглядывала в книжках картинки, то увидев нарисованную бабу Ягу, воскликнула «О, наша баба Дарья в книжку попала!» С тех пор мама поняла, что сказочную нечисть я бояться не буду.

Да я и не помню, чтоб я чего-то в детстве боялась. Ничего, кроме одного – остаться без мамы.

В больницах того времени было жёсткое правило. Ребенок должен был находиться в стационаре без мамы и не важно, месяц или два он там пролежит. А что может делать малыш в чужом месте без мамы, без игрушек, без мультфильмов, без книжек, без привычной еды, без прогулок?! Плакать. И я плакала. Долго, много, горько и безнадежно. Только чужие люди вокруг, болезненные уколы и страшные процедуры.

Мама платила санитаркам, чтоб они пускали ее ко мне хоть на часок. Так я и жила в ожидании мамы каждый день.

Наверное, поэтому с самого детства во мне засел страх – остаться без нее. Она, как большая птица, укрывала меня своим крылом от всех бед и ненастий. Только в ее присутствии я чувствовала себя спокойно и защищенно. А поскольку больницы в моем детстве были частыми, то страх со временем только укоренялся.

С бабушкой было тоже защищенно. Бабушка не ассоциировалась с больницами. Хотя иногда у нее дома тоже очень не хватало мамы.

До школы я жила у бабушки на пятидневке. А на выходные родители забирали меня домой. В садик я, естественно, не ходила.

Но и дома скучать не приходилось. Мне было хорошо и спокойно со своими игрушками. Я умела играть одна. В основном это были куклы и их принадлежности: коляски, кроватки, кукольные сервизики, одежда. А ещё был набор лаборанта. Настоящие стеклянные пробирки, трубочки и стёклышки. Их дарила мне за хорошее поведение лаборантка из детской поликлиники, к которой меня каждую неделю водили сдавать кровь. Одноразовых пробирок тогда не было, вот и списывали стекляшки за отколы и трещинки. Из этого списанного добра и состояла моя лаборатория. Полный восторг!

Мама покупала мне исключительно импортные игрушки. В основном ГДРовские. В большом Детском мире надо было отстоять длинную очередь, чтобы отхватить то, что выбросили в продажу. Так и говорили – отхватить и выбросили. И мама хватала! Чтоб меня порадовать и себя. Она родилась в год Победы, игрушек в послевоенные годы практически не было. Вот она и наверстывала упущенное детство вместе со мной.

Конечно, я очень любила, когда мама брала меня с собой в Детский Мир. Это были не частые случаи, но всегда впечатляющие. Не всегда удавалось попасть, когда что-то выбрасывали. В Детском Мире меня завораживали большие часы «Солнышко», с двигающимися глазками, на главной огромной стене магазина, которые смотрели влево-вправо в такт секундной стрелке. Тик-так, тик-так.

В мое детство такие элементарные механизмы вызывали полный восторг. Механических игрушек в те времена было не так уж много.

Поэтому кукольный театр Образцова тоже очень впечатлял. И снаружи, и внутри. Тогда был популярен кукольный детский спектакль про медвежат, которые возвращались из деревни домой. Я смотрела его в театре несколько раз с упоением. Но вернемся к Детскому миру.

Придя в магазин я часто выпрашивала у мамы простые отечественные игрушки, которые были у всех или у большинства детей того времени. То пупса пластмассового, то сумку, напоминающую отечественную хозяйственную сумку всех советских тружениц. Мама предлагала купить модную бордовую сумочку через плечо, а я настаивала на большой практичной сумке на молнии с несколькими отделениями. Белой с цветочками. Красными и зелеными. И моя взяла! До сих пор вспоминаем с мамой эту историю и смеемся.