Читать книгу Рожь с морской солью. Повести - Ирина Галыш - Страница 10

Балтийская волна прибивала к берегам сопредельных стран миф о дерзком и непобедимом корсаре. Наконец постучалась в королевские покои Дании.

Старый конунг Вильфред не придал значение лицемерной жалобе пленённого шведского капитана, якобы оказавшегося у датских берегов, ограбленного и обесчещенного пиратом по прозвищу Красавчик, ради спасения. Швед рассказал, что этот негодяй, разумеется, не без помощи нечистой силы, достиг такой мощи и власти за несколько месяцев, какая не по зубам смертному. И некому нынче остановить бандита. Подлец становится угрозой самому Союзу.

Личностью форбана король, однако, заинтересовался. Интерес перерос в подозрение, когда длинные языки нашли момент угодить Его Величеству. Принц Эйвинд до службы не добрался, а исчез вместе с камердинером. У короля случился удар. И пока он оправлялся от потрясения, Карл тайно снарядил конный отряд и возглавил его.

Брат знал немного больше сюзерена, и его грызла совесть. Неужели он так ошибался в Эйвинде, что отдал деньги на нечестивое дело?

«Эх, братишка, после всего, что отец для тебя сделал, ты повёл себя неразумно. Думаю, это неправедная любовь затмила твой разум. Никогда и никто в нашей семье не относился к внебрачным детям конунга как к неравным. Мы были одной дружной семьёй. И это настоящее достижение мудрого Вильфреда. Так он укрепил датский трон. К тому же мы – молодое поколение – получили самое отменное образование. Матримониальная политика упрочила нашу позицию в мире.

Конечно, я горюю о несчастной судьбе малышки Гутрун. Но такова воля божья. Нам не ведомы законы провидения и мы – смертные – должны смириться. Тем более сплотиться в годы испытаний. Ни в коем случае не нарушать заведённый порядок. И твой проступок, как это ни печально, я называю предательством. Он порушил все наши религиозные и политические завоевания. Унизил, ослабил нас перед соседями. Положение Дании, ранее считавшееся достойным, сделало значительный крен не в лучшую сторону. Конечно, я не могу возненавидеть тебя и послать на виселицу, хоть и понимаю, что это было бы справедливо.

Конечно, когда я унаследую трон, то выправлю положение страны и продолжу внедрять в политику государства план Вильфреда по очищению нашей веры от алчных папских епископов, продолжу создание регулярной армии. А тебя, уж прости, постараюсь удалить с передовой линии нашей жизни. В надежде, что постепенно о тебе забудут. Как ни горько мне так думать и делать, но как будущий король я отвечаю за мирное развитие и процветание Дании». Много ночных бессонных часов провёл Карл в подобных раздумьях.

Его поход на север вышел неудачным. По возвращении в Копенгаген Карлу доложили королевские шпионы, что какой-то бродяга, бывший матрос с «Пинты», видел Эйвинда в трактире у Локи в обществе капитана Орма. Дело было давно, больше года или около того. Толком ничего от нищего добиться не удалось. Как, впрочем, и от самого трактирщика: «Да был, да пил пиво. Куда пошёл – неведомо. Торговцу что главное? – быстро обслужить клиентов и собрать пеннинги. Не так ли?!»

От мигрирующей морской шпаны вообще ничего не добиться – там концов не сыскать…

Вильфред не оправился. Так и не поднялся с постели. Он не был в преклонных годах, и во всей Дании не знали доселе мужа, столь ревностно служившего стране, боровшегося с засильем римского епископства, озабоченного вопросами централизации страны и армии. Его считали человеком несгибаемой воли и чести. Подданные привыкли, что эту лозу не может сломить самый ужасный шторм. И было бы неверно думать, что одно лишь подозрение или даже оскорблённые чувства могли подрубить здоровье этого богатыря. Таким дубам не страшны ни бедствия, ни катастрофы. Но вот же заведётся в стволе незаметная глазу червоточина, и тогда снаружи дерево может выглядеть могучим, а внутри него труха.

Одним словом, неведомо человеку, отчего обрывается нить его жизни. Уходят все. Самые могущественные и незначительные. Все. Пришёл черёд датскому королю завершить земной путь.

Подданные опустили знамёна, склонили головы, замерли в ожидании. Страна попрощалась со своим королём, чтобы принести клятву верности его наследнику:

«Да здравствует король!» Карл Первый, как и планировал, продолжил дело отца: внедрять лютеранство, создавать регулярную армию и объединять дворянство. Вильфред, несомненно, гордился бы своим сыном.

В заботах о дворе и государстве новый король не забыл о принятом решении в отношении отступника. Карл уже не сомневался, что Эйвинд перешёл черту закона. Но старшему брату хватило ума и мужества принять случившееся без ненависти. В душе он сочувствовал несчастному. Оставался единственный выбор – поскорее очиститься от связи с изгоем, порочащим королевское имя Ольденбургов, и закрыть рты врагам. Вскоре ему представился удобный случай. Замечательно, что инициировал его не он сам, а Московский царь.

Когда Ивану Васильевичу доложили о потере каракки с дорогим грузом и о подвигах удачливого корсара, московит понял, что нашёл человека, который будет носить ему каштаны из огня. Оставалось только встретиться с клятвопреступником, чтобы заключить соглашение на службу русскому двору.

Такой случай представился очень скоро. Жизнь пирата висит на волоске дьявольского хвоста. Нечестивец на досуге забавляется, размахивая своим отростком – бросает отребье из огня да в полымя.

Однажды, под покровом ночи промышлявшее у берегов Дании шведское судно случайно пленило «Чёрную звезду», приняв её за датское. Королю немедленно доложили о крупном улове, и тот единый раз в жизни пошёл против закона. Приказал заточить команду в крепости до особого распоряжения.

Все думают, что самые живучие на земле тараканы и крысы. Это не верно, потому что нет на белом свете хитрее существа, нежели человек. И самые хитрые из нас – шпионы.

Клятва королю запечатала рот придворным. Весть о невольниках не просочилась сквозь толстые крепостные стены дворца. И всё же. Ровно неделю спустя Карл получил письмо с гербовой печатью в виде трёхглавого орла.

Дружественный монарх просил конунга вернуть ему каракку в том виде, в каком её недавно пленили. Со своей стороны божий наместник на Руси дал слово чести поддерживать датский двор в бедности и в богатстве, в болезни и здравии. Словом, принёс личную клятву верности.

Карл не закрыл глаза на предательство в стенах замка. На месяц открыл двери пыточных. С той поры датский двор прослыл самым безопасным в Европе.

«Чёрная звезда» в полном составе отправилась в сторону Нарвы, где исчезла с датских радаров затерявшись в плотном тумане влиятельного покровительства. Близ Москвы, в Александровской слободе, принц Эйвинд Олденбургский, именуемый отныне «Русского царя капером и царским атаманом» обязался:

«… со товарищи, преследовать огнём и мечом в портах и в открытом море, на воде и на суше не только поляков и литовцев, но и всех тех, кто станет приводить к ним либо выводить от них товары или припасы, или что бы то ни было… А буде, избави Бог, сам или который из его людей попадёт в неволю, – того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить».

По данному соглашению наёмник получал десять процентов добычи, торгуя захваченным в русских портах. Пленных сдавал приказным людям. Его матросы теперь получали шесть гульденов в месяц.