Читать книгу Джульетта - Ирина Горошко - Страница 8

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Август, 2015

Оглавление

Михалина и Венера пришли на работу в «Арт энд блад» примерно в одно время, с разницей в пару недель. Возможно, поэтому они впоследствии стали восприниматься словно «в связке».

Фигуристая рыжеволосая красотка Венера с громким голосом и звонким смехом, невысокая тихая блондинка Михалина, сокращённо – Миша. Мишу взяли на должность Кати, помощницы Джульетты, ушедшей в декретный отпуск. Венера пришла работать юристом, так как прежняя юрисконсульт, Илона, уволилась.

Давно, когда Анна Горелочкина ещё решала, оставаться ли ей в организации, чтобы заниматься «Слезами Брехта», Илона заманила её покурить:

– Ну и что ты думаешь, будешь соглашаться?

– Скорее всего, да. У меня сейчас не так много предложений, а это звучит интересно. Мне нравится театр, нравятся фестивали, культура, вся эта атмосфера…

– Аня, подумай сто раз. Джульетта – ненормальная. С ней невозможно работать. Она унижает людей, вымещает на сотрудниках свою злобу. Она совершенно не умеет общаться с людьми, в этой сфере её многие просто ненавидят. Подумай. Каждому кажется, что «она так со всеми, но со мной будет иначе». Не будет иначе, не обманывай себя. Вот Люда тянула театральный, а эта на неё орала каждый день, в дерьмо макала. Людка начала болеть. Вобщем, главное себя беречь на этой работе, не надрываться, потому что можно конкретно здоровье посадить. Смотри, Аня, будь осторожна.

Анну это предупреждение не остановило, и она решила рискнуть. Так же рисковала и Миша, ранее работавшая в Золотом театре и наслышанная о специфическом нраве Джульетты. А вот Венера впервые оказалась в сфере культуры, и всё для неё было в новинку: неформальный и раскрепощённый руководитель, регулярные тусовки на рабочем месте, театральные байки и разговоры об искусстве, приправленные зачастую неприличными анекдотами. Самое невероятное в «Арт энд блад» – это люди, такие интересные, артистические, одухотворённые! Венера прекрасно видела себя в таком месте, знала, что она тоже творческий человек, и ей было абсолютно комфортно. Она нашла работу мечты.

За месяц работы в компании «Арт энд блад» Венера влилась в коллектив и чувствовала себя свободно и раскованно. Михалина оказалась более молчаливой, наблюдающей за всеми, она не слишком распространялась о себе и с коллегами держала дистанцию.


– Всё, я на обед, скоро буду, – говорит Аня, открывая дверь из кабинета.

– А ты куда?

– Тут рядом, в кафе «Дионис» есть обеденное меню.

– О, хорошо, я тоже с тобой, – говорит Венера и снимает с вешалки короткую кожаную куртку.

Аня раздосадована. Она любит обеды в одиночестве, ведь это тот редкий случай, когда можно побыть одной, отдохнуть от Джульетт, Павлов, Фаин… От разговоров за жизнь, бесконечных обсуждений всего подряд, цепляний, расспросов о личной жизни. Аня любит прийти в кафе, уставиться в одну точку и хотя бы двадцать минут (двадцать минут за весь день!) побыть наедине с собой. Но Веня, вроде бы, неплохая, хотя, возможно, слишком разговорчивая, но что делать, не скажешь же прямо, что хочешь быть одна: не поймёт, обидится, всё же не принято такие вещи говорить откровенно.

Девушки занимают столик, делают заказ. Венера расспрашивает Аню, как давно она работает и как ей в «Арт энд блад». Венера с восторгом говорит о Джульетте, что это невероятная женщина, которая её бесконечно вдохновляет. Аня прекрасно понимает эмоции коллеги, и с сожалением признаётся, что ничего подобного она уже не испытывает. Недолго продлилась её окрылённость. Однако девушки сходятся на том, что Джульетта – человек выдающийся, каких мало. Тянет на себе всё, и у неё хватает энергии ещё на столько проектов, – это просто фантастика, это невозможно. Ну да, неуравновешенная, кричит.

– Но послушай, – Венера прокручивая мельницу с чёрным перцем над салатом, – у всех свои недостатки, она кричит, кто-то по-другому наказывал бы!

– Вень, легко говорить, если кричат не на тебя. А представь ситуацию, в которой именно ты – объект крика. Каково оно? Ты вроде бы и старалась, а тебя обзывают бездарью! – Аня повышает голос и с удивлением осознаёт, что эта тема беспокоит её даже больше, чем она думала.

– Не знаю, я не представляю, чтобы на меня кричали… Да и на тебя – разве она повышала голос хоть раз?

– Нет, только одно гневное письмо было.

– Ну вот, а ты тут уже четыре месяца! Так что всё же важно, как себя поставишь, это правда! Вот Михалина, ты заметила, что на неё иногда прямо-таки хочется наехать, как-то её ускорить?

– Ну, не то чтобы наехать, но она иногда и правда немного тормозит.

– Джульетта ещё не вымещала на неё свой гнев, но, сама понимаешь, скорее всего, это лишь вопрос времени.

– Вероятно. И всё-таки это ненормальная ситуация, согласись. Ждать, когда на кого-то наорут…

– Ну, не знаю, – Венера просит у официантки счёт.


Венера оказалась хорошей собеседницей, и, когда она заболела, Ане стало скучно обедать в одиночестве. Когда Венера вернулась в офис, девушки стали вместе ходить на обед почти каждый день.


Утром Джульетте нужно бежать в театр «Дайле». Выбивать божеские цены на аренду. После вчерашнего заявления директора театра («Вы же сильная, Джульетта Алексеевна, выдержите…»), Джульетту трясёт от злости. Раз «Слёзы Брехта» спонсируются «Империалом», все думают, что деньги здесь крутятся невероятные. Заломить стоимость аренды зала на понедельник – выходной для театра день! – по цене аншлагового спектакля! Как так можно?! Это не укладывается в голове.

Днём совещание в офисе. Нужно надавать пиздюлей всем понемножку. Давиду, который настолько неуловим, что никак не проследишь, делается им какая-нибудь работа или нет. Михалине, которая раздражает в последние дни, наверняка опять где-то накосячила и будет легко найти, к чему придраться. Ане – за то, что технический менеджер Никита Давыдов снова пропал, а ей пора бы научиться с ним общаться и добиваться от него того, что в интересах фестиваля.

Директор «Дайле» пытается перевести всё в шутку и рассказывать байки. Джульетта любит байки, любит непринуждённое общение и перемывание косточек общим знакомым, но сейчас важно не отвлекаться, не забывать о цели. Цель – сбить стоимость договора. Всё равно на её фестивале они все и так хорошо нагреют руки.

Джульетта намекает, что может найти другую площадку для показа спектакля, пусть Никита и сказал бы, что это невозможно и что нет в городе других подходящих площадок. Для Давыдова было «невозможно» многое из того, что она в итоге проворачивала. Директора театра это вроде задевает. Он ещё раз рассказывает, что для показа фестивального спектакля в понедельник ему придётся вызывать на работу все службы: заведующего постановочной частью, техников сцены, уборщиц, гардеробщиц… Он сам, в конце концов, должен будет быть на месте, мало ли что! «Но это не будет стоить как ваш аншлаговый спектакль!» – восклицает Джульетта. В итоге сходятся на понижении стоимости на двадцать процентов. Джульетта довольна.

Совещание назначено на 14:00, она влетает в офис в 14:15, и большинства тунеядцев, получающих от неё зарплату, нет на месте. «МИША! – орёт она. – Где, блять, все?» Испуганным, раздражающе тихим голосом Михалина лепечет, что все есть, но вышли: может, кофе пьют, может, курят.

– Да мне какое дело, Миша? Я пришла позже на 15 минут, все должны уже сидеть здесь! Миша, ты хреновый помощник, – разгоняется Джульетта, – ты как офис-менеджер должна знать, где кто!

– Как, как мне их контролировать, Джульетта Алексеевна?! Я всем сообщила, что совещание в 14:00, все об этом знают! – пытается держать оборону Михалина.

– Значит, плохо сообщила. Значит, плевать они хотели. Миша, Миша, ты опять не справляешься, Миша, что мне с тобой сделать… – Джульетта демонстративно вздыхает.

Заходят Аня с Венерой, у обеих в руках по бумажному стакану с кофе.

– Ну как там с «Дайле», удалось сбить цену? – спрашивает Аня, опередив крик об опоздании.

– Да, – сразу смягчается Джульетта, – я директора напугала, пригрозила, что мы можем найти другую площадку, он сразу пошёл на попятную. В итоге минус двадцать процентов.

– Отлично, – улыбается Аня. Мимо проходит Михалина.

– Миша, где, блять, Давид? Он был, он есть?

– Я с ним только что разговаривала, Джульетта Алексеевна, он едет, через пять минут будет.

– Какие пять минут, уже полчаса как совещание началось, ох и отгребёт он уменя.

Миша составляет стулья в самой большой комнате. Зовёт Фаину Петровну, Павла Афанасьевича, вызывает из соседней комнаты Петра Дубовского.

– А где Растенко? – резко спрашивает директор.

– Её сегодня нет. Она говорила, что отпрашивалась, – снова ловит на себя негатив Михалина.

– У кого? У меня она не отпрашивалась. Она вообще здесь работает? Как речь о зарплате, так первая крик поднимает, а на работе её вообще не видно, – громко негодует Джульетта.

Входит улыбающийся Давид.

– Где тебя носит, Давид? Совещание на 14:00 назначено, четырнадцать ноль-ноль! Сейчас уже половина третьего, где ты был? – продолжает взрываться директор.

– Я ездил в Золотой театр, договаривался по поводу билетов, там по своей билетной книжке продавать хотят.

– Ну и пусть продают, только проследи, чтобы я им ещё и должна не оказалась, как в прошлый раз. Все в сборе? Садимся. Итак, – Джульетта наконец-то занимает своё место за столом и окидывает подчинённых тяжёлым взглядом.

И течёт совещание, и опять, как и на всех предыдущих и будущих планёрках, одно и то же обсуждается по несколько раз разными словами.

– Почему не продаются билеты на наши спектакли, на очередной показ «Ртути» 29 августа? Что с социальными сетями, почему они не работают?

– Людям жалко тратить 15 евро на спектакль, о котором они в первый раз слышат, – объясняет Давид. – И ещё сейчас лето, кто как, а я выходные с удовольствием проведу за городом! То есть я всегда найду, чем себя занять в городе, но на природе – это другое. Нет людей здесь на выходных, а если кто остался, то не пойдут они в театр, а будут на травке пиво пить или пойдут на бесплатный концерт на открытом воздухе.

– Да, точно, я бы лучше пиво пила на травке, ага, – подтверждает Аня.

– Да хуйня всё это! К нам не идут, а к Четвертовой идут! Почему мы не можем заманить публику Четвертовой?! Тоже никому не известная пьеса, тоже показывают в музее, но билеты все проданы! – восклицает Джульетта.

– Так там сорок билетов, – слышно голос Давида, – а у нас двести!

– Ну так ты бы хоть сорок продал! А, нет? Не продаёшь? Вот какого хрена?! Аня, что с Никитой? Все площадки согласованы? – директор переключается на Анну Горелочкину.

– Да, латыши наконец подтвердили Золотой театр, – спокойно докладывает Аня.

– Аня, какой, блять, Золотой? И так я им кучу денег должна. Я Никите сразу сказала: не предлагай театральные площадки, предлагай дома культуры!

– Он говорит, что спектакль туда никак не становится, – пытается сохранить холод и спокойствие в голосе Анна.

– Да мне похуй, Аня! Что значит «не становится»? Нафига вообще делать фестиваль, если я всем в итоге должна?! Я Никите сто раз говорила: директор Золотого такую стоимость заламывает, что на этой сцене не должно быть больше одного спектакля, и то на открытие форума, чтобы «Империал» побухал красиво на фуршете! Аня, я Никите это всё объясняла, почему он опять предлагает всем подряд Золотой театр?!

– Джульетта Алексеевна, я записала. Давайте он придёт в офис, и вы с ним это обсудите? Я не Никита, я не читаю его мысли, я не могу за него отвечать! – тоже разгоняется Аня.

– Но это ТВОЯ работа, Аня!

– Моя работа – отвечать за Никиту? – девушка почти в точности отражает интонации начальницы.

– Контролировать, чтобы он не предлагал Золотой театр. Я сто раз всем вам говорила, что на этой сцене никто не выступит, кроме португальцев, – спокойно произносит Джульетта.

– Хорошо, обсудим это вместе, когда Никита придёт, – спокойно говорит Анна.

– Когда он придёт?

– Завтра после обеда.

– Меня завтра после обеда не будет, идём с Павлом на встречу в посольство Кореи.

– Окей, я сейчас позвоню, попробую перенести на утро. Вы будете утром?

– Да, до двенадцати буду.

Аня пользуется возможностью и выходит из кабинета, набирая номер Никиты Давыдова.

Джульетта не довольна совещанием, но, по крайней мере, теперь легче отслеживать, кто что сделал. Хотя многие просто пиздят, и она их насквозь видит. Главное – нагнать побольше страха, пусть напрягаются, пусть боятся, что в следующий раз пиздюли достанутся именно им.

Завтра днём встреча с корейцами, надо их убедить, чтобы дали денег на отдельный проект по корейскому искусству в рамках «Экспозиции». Павел же утверждает, что нельзя открыто давить на корейцев: не та культура.

– Паша, да мне похуй, какая культура. Надо прижать их к стенке! – уверенно и громко заявляет Джульетта.

– Как ты их прижмёшь, мать? – Павел Афанасьевич моментально повышает голос и переходит в почти верещание. – Они нам НИ-ЧЕ-ГО не должны! Спасибо, что хоть что-то дают! Чё ты бредишь, мать?

– Им это тоже надо, Паша, они в отчётах пишут, что культуру продвигают, им это тоже надо! – не сдаётся Джульетта, пытаясь перекричать Павла.

– Да не неси чушь, – уже вовсю орёт Павел, – кому надо? Нам только и надо! Блять, что ты бредишь, что ты мне мозги компостируешь?!

– Павел, – Джульетта снижает тон, – надо на них наехать.

– Ну и наезжай. Ты сама и наезжай, я в этом участвовать не буду.

– Ты мой заместитель, Павел, ты занимаешься спонсорами, вот ты и выбивай.

– Блять, надоело, – бросает заместитель директора и выходит из кабинета, хлопая дверью.

Звучит рингтон мобильного телефона Джульетты.

– Да? Да, Константин Геннадьевич, – сладким и нежным голосом произносит Джульетта, – да, спасибо. Ну как, вертимся, из всех выбивать всё приходится, Департамент нам тысячу евро даёт, представляете? Издевательство, а не поддержка. Да, Константин Геннадьевич, да, вчера письмо отправили.

Параллельно Джульетта кричит в соседний кабинет: «АНЯ, ТЫ ВЧЕРА ПИСЬМО В ДЕПАРТАМЕНТ ОТПРАВИЛА?»

«ДА!» – кричит в ответ Аня.

– Да, написали и отправили, и по факсу, и скан («АНЯ, А КУДА ОТПРАВИЛА?» – «ПО ФАКСУ И СКАН!»), да, факс и скан. Ну что, будем ждать, но дорого это, так дорого, Константин Геннадьевич, не потяну я без поддержки Департамента. Спасибо, будет здорово, если поможете! Спасибо, Константин Геннадьевич, на связи!

Улыбаясь, она нажимает на кнопку «Положить трубку». Рядом уже стоит Аня.

– Джульетта, французы ответили, им интересно участие в «Слезах Брехта», теперь нужно время, чтобы понять, свободна ли труппа в наши даты.

– Отлично, – улыбается Джульетта: это тот спектакль, который ей так понравился в Париже. Она замечает, что Аня не уходит. – Что ещё?

– Ничего, все молчат. А, Никита будет завтра к одиннадцати.

– Поздновато.

– Раньше не может.

– Ладно, но, Аня, ты следи, нам реально дорого обходятся театральные площадки, там все охуели вконец, не могу больше бегать и выпрашивать сбросить цену. Они заебали, всем кажется, что я тут деньги лопатой гребу, а Никита мозги включать не хочет. Конечно, в Золотом проще всего, там условия хорошие и ему работы меньше, но не наш это вариант, не наш!

– Хорошо, я поняла вас, – ледяным тоном произносит Анна.

Девушка заходит в другой кабинет и закрывает дверь. Обменивается выразительными взглядами с Венерой и Михалиной.

– Опять дурдом, – произносит Аня. – Хотя я не понимаю, по моему календарю у неё сейчас самые спокойные дни должны быть, пиздец был на прошлой неделе.

– Не-а, – уверенно отвечает Миша, – по моему календарю сейчас именно самый пик, я уже готовилась заранее.

– Странно, – устало улыбается Аня.

– Ай, да бросьте вы, ничего такого, обычный понедельничный рёв, почти не было неадеквата.

– Веня, блять, знаешь, как мне надоело за Давыдова отдуваться? Если бы был мой косяк, было бы проще, я бы исправила! А тут я должна все эти потоки негатива выслушивать вроде и не в свой адрес, но почему-то в свой!

– А она так и делает, – подключается только что вошедшая Фаина Петровна, – вот придёт Давыдов завтра, и что?

– Ага, – с готовностью подтверждает Аня, – и ничего, и сюси-пуси будет, и всех знакомых они обсудят, и она с ним пококетничает, но как только он выйдет из офиса – опять мне выслушивать, какой он плохой и что я должна решать его проблемы.

На следующий день, когда технический менеджер Никита Давыдов приходит в офис, у Ани наготове блокнот с полным списком вопросов, которые нужно обсудить с Джульеттой. Аня настроена решительно, в её же интересах не позволить Джульетте снова болтать с Давыдовым неизвестно о чём. Цель девушки заставить их согласовать, какому спектаклю какую площадку предлагаем и на какие даты ориентируемся. Аня чувствует себя занудой, обламывающей людям кайф непринуждённого общения. Это не мешает ей постоянно прерывать болтовню Джульетты, повторять один и тот же вопрос несколько раз, переспрашивать у директора, довольна ли она ответом Никиты, не имеет ли каких-то комментариев и соображений. Доходит до того, что Аня пересказывает снова и снова то, что говорит Давыдов и настойчиво просит, даже требует, чтобы Джульетта подтвердила, что она удовлетворена тем или иным решением. Никита уходит, Аня спрашивает, что осталось не прояснённым для Джульетты, есть ли у неё вопросы.

Джульетта говорит, что пока вопросов нет.

Аня выходит из кабинета и выключает диктофон. Если Джульетта завтра будет утверждать, что она с чем-то не согласилась и «надо разбираться с Давыдовым», у Анны будут доказательства обратного. Девушка довольна собой.

Джульетта

Подняться наверх