Читать книгу Приступить к выяснению - Ирина Грачиковна Горбачева - Страница 6

В новый высотный дом я въехала сравнительно недавно. До этого мы жили с сыном, а потом и с невесткой в квартире, из которой выпорхнул мой муж. Но подкопив кое-какие средства и получив от Олега недостающую валюту, я купила небольшую двухкомнатную квартиру в новом доме на двадцать втором этаже, о чем ни разу не пожалела. Прекрасный вид на всю Москву. Недалеко улица, где раньше жила я, а теперь семейство моего сына.

– Как мне не хочется никуда идти. Отказаться неудобно, – размышляла я, разглядывая своё вечернее платье, купленное для таких случаев.

      Тёмно-зелёный цвет скрывает все мои появившиеся со временем недостатки, а длинный прозрачный воздушный шарф такого же цвета придаёт платью нарядность. На месте сумочка, туфли, рубиновая капелька, подаренная Мишкой, который всегда пристально смотрит на неё, когда я убираю воздушный шарф и открываю его взору своё декольте.

– Ну да! Прямо на капельку и смотрит! На декольте облизывается, паразит! – пробурчала я, – совсем настроения нет. А браслет? Господи, неужели я забыла браслет? – открыв сумку, я вынула брошюрку с портретом Никанора и коробочку с Мишиным подарком.

– Как человеку с таким лицом можно доверять? Я понимаю, если мошенник притягивает к себе простаков своей доверительной внешностью. А этот паук настоящий. Интересно, какие сети он раскинул? Чем приманивает или запугивает своих жертв? Компромат? Неужели у соседей по даче такая жизнь интересная была, и их так легко можно было скомпрометировать, что с испугу они свои участки с домами подарили этому упырю? Надо их родственников расспросить, почему они не боролись с этим толстячком. Кто же ты такой Никанор? Может мне уже всюду убийцы, да преступники кажутся? Подожди! Ты у меня ещё попрыгаешь! – показав портрету кулак, я вытащила коробочку с браслетом. Рубиновая капля засверкала, словно перекликаясь с колье на моей груди.

Подготовив свой наряд и сварив кофе, я открыла коробку с бумагами Людмилы. Очень интересно посмотреть, что в ней находится. До прихода Миши у меня осталось некоторое время, и я освободила свёрток, оставленный мне Людой от прозрачной плёнки. В нём был старенький потрёпанный семейный фотоальбом. На первой странице красовался портрет миловидной женщины со строгим лицом.

– Наверное, мать Людмилы. Вроде, как ничего женщина. На учительницу или директрису школы похожа, – подумала я. Здесь были фотографии каких-то людей.

– Ой! Какой маленький пупсик! Люда, наверное, – на фото в профиль был снят молодой мужчина, держащий в поднятых руках маленькую девочку в кружевном чепчике и белой лёгкой распашонке.

– Отец, наверное.

Дальше лежали разные фотографии взросления Людмилы. Вот первые её шажки, вот ей годик. Всё, как у всех. Только что-то меня настораживало в этом альбоме. Почему она его так тщательно хранила, что даже отнесла на работу и держала взаперти в сейфе? Что может быть необычного в нём? И главный вопрос: почему она оставила его мне?

Послышался звук домофона. Это за мной приехал Миша. Я открыла дверь и удалилась в свою комнату, чтобы надеть приготовленный наряд. Выйдя при полном параде из комнаты, по лицу Михаила я поняла, что он очень доволен моим внешним видом. Я накинула на плечи меховое пончо, взяла кавалера под руку и мы вышли из квартиры.

Этот ресторан мы с Мишей ещё не посещали. Каждый раз, когда он прилетает в Москву по своим делам, мы отмечаем его приезд посещением одного из театров. А перед отъездом он ведёт меня в ресторан, выбирая его на своё усмотрение. Этот его незапланированный приезд совпал с моим торжеством по случаю вступления в пенсионный возраст и женским днём. Но сейчас у меня было совсем не театральное настроение.

Надо сказать, театр я люблю и посещаю с удовольствием, а вот ресторанная обстановка на меня действует угнетающе. Сейчас конечно, не то, что раньше. В ресторанах тихо, красиво, иногда вкусно. Но Мишу надо уважить. Когда у него получится ещё раз посетить Россию.

Мы зашли в уютный зал. С эстрады неслась приятная мелодия, наигранная пианистом, которая располагала к тихим беседам. Михаил всегда сам просматривает меню, он давно изучил мой вкус, да и хорошо разбирается в названиях блюд. Пока он делал заказ, я осматривала помещение и людей, находившихся в зале. За столиками сидели, ворковали в основном молодые пары. Моё внимание привлёк толстенький пожилой мужчина, вальяжно развалившийся в полу-кресле одетый в шикарный дорогой костюм.

Его руку обрамлял золотой браслет с элегантными часами, а безымянный палец украшал массивный перстень. Удивляла его причёска. Обычно такой зачёс носят молодые лысеющие мужчины. У старичка блестела лысина с небольшим остатком седых волос и идеально подстриженными висками. На затылке собранный резинкой хвост аккуратно лежал на его плече.

– Опять ты людей гипнотизируешь? – усмехаясь, спросил меня Михаил.

– Если судить по физиогномике то, круглая форма головы говорит о добродушном и покладистом характере мужчины, мягкости и миролюбии. Зачастую эти люди гурманы. Они очень любят комфорт, и бывать в хороших компаниях. Совершенно не карьеристы и не стремятся к славе. Насчёт последнего не знаю, а насчёт комфорта и хорошо покушать, скорее всего, верно, – блеснула я своими познаниями.

К мужчине подошла женщина, на которую он посмотрел масленым взглядом, который словно раздевал девушку донага, выдавая его слабость к красоткам. Лицо старичка изменилось, от чего стало ещё более неприятным.

– И что она в нём нашла? Молодая, красивая со вкусом одета, – подумала я.

Оценивающе, чтобы она не заметила, я смотрела на чудесно сложенную фигуру спутницы толстячка, на её переливающееся платье с красивым кружевным «фигаро». Чёрно-смоляные волосы, удачно уложенные назад, схвачены жемчужной лентой в хвост.

– Вот фигурка, что надо! – вздохнула я, сожалея об утраченных возможностях собственной фигуры.

– У тебя лучше, – пробормотал Михаил, даже не повернув головы в сторону молодой женщины.

– Не успокаивай меня. Я каждый день смотрюсь в зеркало, – Миша положил свою ладонь на мою руку.

Я отвлеклась от сидящей пары, так как нам подали рыбу с овощами под непонятным, но очень вкусным соусом и белое вино. Рыбы для меня много не бывает. И эта форель таяла во рту, а соус придавал ей необыкновенную пикантность. Глотнув вина, я подняла глаза на пожилого мужчину и тут чуть не уронила бокал на стол. Я поперхнулась от неожиданности и закашляла. Женщина, которая мне так понравилась, смотрела на меня испугано удивлённым взглядом. Только теперь я узнала её. Это была вечная спутница бабы Лизы – Маша, а рядом с ней сидел Никанор. Он держал в руках всю ту же трость с набалдашником в форме головы льва и искоса бросал на окружающих косые взгляды. Как я его сразу не узнала?

– Хвост завязал, хиппи старый, – выскочило у меня, – а эти физиономисты, ничего не понимают. Явно он не добродушный старичок, а с каким-то подвохом.

– Ты о ком? – удивлённо спросил Миша.

– Помнишь о сектантах, которые поселились у нас в деревне? – Михаил утвердительно кивнул головой, – вот он, главарь, собственной персоной, тоже отдыхает. А рядом с ним его молодая любовница. Знать бы как их в миру зовут!

Михаил, оглянувшись на пару, стал просить меня не ввязываться в это дело.

– А я и не ввязываюсь. Я хочу, чтобы в нашей деревне был такой же покой, как и раньше. Приеду на дачу, разыщу участкового, или кто там должен у нас следить за порядком. И вообще мне кажется, смерть Люды произошла не без участия этого хвостатого Никанора.

Красиво сконструированное, по-другому не скажешь мороженное со свежими фруктами, воздушной конструкцией из карамели и шоколада, с бокалом шампанского, охладило мой пыл. Но к принесённому горячему кофе я опять вспомнила весь сегодняшний день и лишь чуть попробовала поданное маленькое пирожное причудливой формы.

– Тебе не понравился десерт? – удивлённо спросил Михаил.

– Нет, я что думаю! Ой, Миш, прости! Понравился, всё вкусно красиво и главное познавательно. Молодец что ты выбрал именно эту ресторацию. Ты послушай, что я скажу. Я сегодня, когда разговаривала с консьержкой, она что сказала? Она произнесла такую фразу: «так всё-таки её убили!» Представляешь? Как я сразу не придала её словам значения? «Её всё-таки убили». Ты понял?

– Нет!

– Ну и ладно и не надо тебе ничего понимать. Ты такси заказал?

– Будет через полчаса, – ничего не понимая ответил Михаил.

– Миш, сначала заедем на Кутузовский? Миша пять минут и я буду спать спокойно! Давай выйдем на улицу, подождём такси там, а то эти физиономии меня жутко раздражают. Ещё чуть и я не сдержусь.

Пока Миша расплачивался с официантом, у меня зазвонил телефон. Это была Алевтина.

– Маргарита Сергеевна, вы простите, что так поздно, но я никак не могу дозвониться к Никите в Питер. Гудки шли, а теперь и их нет.

– Может он в очередном запое? Люда как-то сказала, что он иногда не в меру употребляет. Что поделать, теперь он в любом случае не успеет приехать на похороны. Потом я сама ему позвоню и всё расскажу.

Простившись с Алевтиной, я села в подошедшее такси.

– Марго дорогая, скажи, куда мы едем и зачем?

– Я тебе объясняла за ужином, если ты не понял, всё потом объясню. Миш, не доставай меня сейчас!

– Что такое не доставай тебя? Ваши непереводимые обороты я никак не понимаю! – начал сердится всегда сдержанный Михаил.

      Пока он возмущался, мы доехали до нужного дома.

      Глубокая ночь. Но на Кутузовском шум и гул современных красивых и дорогих машин. Это соревнования дрегрейсинга. Соревнования на скорость. Модное новшество для богатой молодёжи.

– Да, наступило времечко. Во времена Союза такое разве могло происходить? Чтобы на правительственной трассе! Прямо перед такими домами, заполненными, пусть даже бывшими членами ЦК партии и правительства по ночам стоял такой дикий шум и рёв автомобилей без глушителей? – произнёс шофёр, отвлекая Михаила своими сравнениями о прежней и нынешней жизни.

В глубине двора дома, стоявшего большой буквой «П», стало намного тише. Поглотителем шума здесь являлось обилие зелёных насаждений. Я подошла к нужному подъезду и нажала на кнопку домофона для вызова консьержки.

– Дама, что вы хотели? Вы к кому? – услышала я женский голос, – не зная, где расположена камера видеонаблюдения, я проговорила в микрофон:

– Я подруга Людмилы Соколовой из девяносто пятой, мне нужна дежурная, которая сегодня днём работала.

– А это вы, проходите, что так поздно? Что случилось? – стала спрашивать меня заспанным голосом женщина.

– Как хорошо, что я не ошиблась, и вы не сменились, – обрадовалась я, увидев знакомое лицо дежурной, с которой сегодня вела шумную беседу.

– Ой, какая вы нарядная! Я бы вас и не узнала, – залепетала она, выходя из своего закутка, скорее похожего на комнату.

– Вы меня извините, я бы не заснула спокойно, пока у вас извинения не попросила! Мне так неудобно перед вами, наорала на всех! Перепугала! Но достала меня наша милиция, тьфу, как она теперь полиция, подругу убили, а они, – женщина слушала в знак согласия, кивая мне головой.

– Не говорите. Но сегодня забегались, скажу я вам, все перепугались до смерти. Вызывали бригаду в каких-то балахонах. Они целый день там колдовали. Вы не переживайте они взять из квартиры ничего не смогут. Всё описано, переписано. Дом у нас серьёзный.

Худощавая с добрыми глазами старушка, успокаивая меня, положила свою тонкую сухую ладошку на мою руку.

– Да не в барахле дело, человека жаль, убили ведь отравой этой!

– Вот, вот и я говорю. Меня сегодня прямо осенило! Пойдемте, сядем вот у нас креслица хорошие есть. Мы-то сейчас как работаем? Платят мало, так мы особо не держимся за эту работу. Здоровье есть – выйду, месячишко поработаю всё добавка к бутерброду, да и не скучно, а то телевизор очень уж надоел. Одна я. Если надо подменю такую же старую курицу, как и я. Нас тут пять старух. Все рядом живём. Вот и меняем друг дружку. Это раньше охрана здесь серьёзная была, а теперь по нынешним временам жильцам и чоповцы дороги. Да, ладно!

      В прошлом году, дай Бог памяти, числа, какого? Нет, не помню. Летом это было. Я до обеда Семёновну подменяла, ей с утра надо было в поликлинику бежать. Вот уже где-то ближе к обеду, я уходить собралась, а тут мужчина такой, средних лет. Лицо как в кино у бандюг, серьёзное такое, в таком камуфляжном костюме с сумкой. Я говорит к Соколовой в девяносто пятую. А я ему, меня не предупреждали вас пускать. А он отвечает:

– Ваше право. Я сантехник. Меня Людмила Викторовна прислала кран починить, течёт у неё в ванной. Она боится, что потоп будет.

      Я удивилась. Говорю, у нас свои сантехники имеются. А он мне:

– Надоело мне тут у вас стоять, у меня время – деньги. Я с её работы. Можно сказать личный сантехник. Ваши слесаря наделают делов, да ещё денег сдерут. Она мне и ключи свои дала! Пошли мамаша со мной, раз не веришь, да позвони ей, номер дать или сама знаешь?

Да и номер мобильного у нас есть. У нас правило такое. Все номера телефонов жильцов в журнал записывать. Мало ли что? Звоню, а у неё аппарат. А он говорит:

– Правильно, она на совещание в мэрию поехала. А я ждать не могу. У меня, – говорит, – работы своей полно. Деньги уплывают из рук, а я тут буду мяться у ваших ворот.

Разошёлся! Я и впустила. А вот в квартире с ним долго не могла находиться. Не имею права пост бросать надолго. Но до квартиры провела, он открыл ключами Люды, я точно знаю. У неё ещё брелок такой заметный. Она его из Земли Обетованной из Израиля привезла. Всем нам такие же брелоки подарила и пакетики с иконкой и землицей, камушками, маслице лечебное, всё там, в пакетике есть. Так она такой же брелок при мне на свои ключи повесила. Такой знаете, да вот на моих ключах он. Брелок этот ещё и оберег. Видите, брелок на кисть руки похож и пять разных камушек. Так вот, на брелоке Людочки вот этого последнего зелёного камушка нет. Она когда стала, сувениры доставать из сумки он и выпал. Мы с ней так и не нашли его. Она этот брелок себе и забрала. Говорит, пусть у меня будет, а нам всем оставила хорошие, не бракованные. Я по смене всем старухам своим передала её подарки. Вот видишь, на обороте ещё молитва написана на их языке, чтоб значит оберегал. Так вот не уберёг оберег, вот беда!

– А вы ей рассказывали об этом сантехнике?

– Так в том-то и дело, что нет! На следующий день я в больницу загремела. Потом вышла месяц поработала, а месяц, сколько там смен выпадает? Если сутки через трое неделя в общей сложности, но не удалось мне с ней свидеться тогда. Да и забыла я честно сказать об этом. Потом в санаторий поехала, знаешь хороший такой санаторий…

– А почему вы решили, что Людмилу убили и почему запомнили этого сантехника? – спросила я словоохотливую старушку.

– Лицо у него такое неприятное. Одно слово – бандит. А как узнала о том, что Людмилы не стало, так, почему-то сразу о нём вспомнила. Вот сердце мне подсказывает, что без него не обошлась эта трагедия.

– А вы узнали бы этого мужика? – перебила я её, чувствуя, что Миша, глядя на счетчик, наверное, с ума уже сходит, со своей английской пунктуальностью, но сидит, терпит. Олег бы уже давно меня вытащил отсюда, – знаете, Анна Васильевна, я вам свою визитку оставлю, вы мне позвоните, если вдруг ещё что-то вспомните. Но смотрите, если увидите и узнаете этого сантехника, вида не подавайте. Вдруг это преступник! Вдруг это он ртуть по квартире рассовал?

– Батюшки мои! – испугалась бедная женщина.

– Скорее всего, этот слесарь был настоящий. Если бы нет, Люда догадалась бы, что дома что-то не так и заявила бы в милицию, то есть полицию, – старалась успокоить я пожилую женщину, – всё я побежала, а то дождусь, что кавалер сейчас меня убьёт. Представляете, в такси ждет, сидит, терпит!

– Ой, такси! Деньжищ-то сколько проговорили! Беги, беги, милая! – запричитала Анна Васильевна.

Я запрыгнула в машину и, видя обиженную физиономию английского кавалера, расцеловала его в обе щеки. Глядя в зеркало на улыбающегося и довольного от щёлканья счётчика шофёра я сказала:

– Вот в Англии мужики! Не то, что у нас! Видит человек, что у женщины дела неотложные и ждёт! Ни слова упрёка, а вы бы, русские, сейчас всю дорогу пели свои песни да сколько можно, да вечно жду! Вот, мужики! – Миша сиял. Потом улыбаясь, смущённо произнёс:

– Да, ну тебя! – у него это получилось так смешно, что мы с шофёром просто грохнули от смеха.

– И ничего здесь не так смешного, – от смущения он немного забыл русский язык. Не переставая смеяться, я ответила:

– Ваши непереводимые обороты я никак не понимаю! Всё Мишенька, – сказала я ему, когда автомобиль притормозил у моего подъезда, – завтра похороны, ты время знаешь, если хочешь, подъезжай сразу к кафе.

– К сожалению, нет дорогая, завтра дел тоже много встретимся в Шереметьево послезавтра. Не забудь, я вылетаю в четырнадцать двадцать по Москве.

– Обязательно приеду и для твоих родителей подарки привезу.

– Сколько тебя просить, ты меня вечно мучаешь своими пакетами. Маме нельзя так много сладкого.

– Успокойся, твоя мама славянка? А нам славянам всё можно. Ну, всё, спасибо тебе за вечер. Ты мне очень помог сегодня.

Ещё раз на радость Михаила, чмокнув его в щеку, я зашла в свой подъезд.