Читать книгу Улица Лунных кошек - Ирина Клюшина - Страница 5

Егор оказался в просторной квадратной комнате, где каждое движение его звучало гулко. Он бросил рюкзак на пол у самого входа и не разуваясь направился в середину комнаты. На плите в ушастой кастрюльке булькала разноцветная жидкость.

– Часы сегодня утром не работают, – кошка с человеческий рост помешивала жидкость большой оловянной ложкой и внимательно смотрела на Егора. – Ты бы пуховик снял и ботинки тоже.

Стоя на том же месте, Егор поспешил стянуть с себя ботинки.

– Вон туда, – кошка вильнула пушистым хвостом, и у стены напротив появились обувник и вешалка.

Ага. Егор быстро убрал ботинки в обувник и накинул пуховик на вешалку. Та качнулась. Еле удержав вешалку, Егор спросил:

– А что варите? Варенье?

– Не, радугу.

– Эммм… Что?

– Радугу говорю. Тугой на ухо?

– Да нет. Вроде…

– Сейчас только доварю радугу и включим барофон, послушаем болтовню.

– А зачем вы слушаете болтовню? – Егор подошел к плите и прилип взглядом к радуге.

– Среди болтовни мы услышим сигналы точного времени. Иногда барофон выдает интересные новости.

Кошка зачерпнула радугу из кастрюльки и посмотрела, немного отклонившись назад. От радуги шел голубой пар, пахло фруктовой сладостью.

– Хм, какая-то она сегодня бледная. Вроде давно кипит, – кошка повернулась к Егору. – Я не представилась. Меня зовут Гудара.

– Приятно познакомиться, Гудара. Интересное у тебя имя. Никогда такого не слышал.

– Никогда? Да, ты только что его услышал, – Гудара пошевелила усами.

– На все у тебя найдется что сказать. Почему я никого не вижу? Мне казалось вас тут много, – Егор чувствовал себя в безопасности, здесь все предметы находились, как на ладони: вот плита, вот кастрюлька, вот радуга. Обувник и вешалка не в счет.

– Так все по делам разбежались, будут к вечеру. Они нам сейчас больше мешали бы. Предлагаю готовить твою радугу, пока мы вдвоем.

Забавно: я с кошкой у плиты. Как же вкусно пахнет сладким, аж нос щекотит. Будто в сладком облаке. Кажется, даже в уши и внос попало. Егор вдруг почувствовал свежесть летнего дождя, закрыл глаза, и схватил за хвост детство, как ребенок цепко хватает кота за хвост и держит в маленьком кулачке.

Егору пять или шесть лет, в ярких солнечных лучах он бежит через детскую площадку к бабушке, в воздухе парят, искрятся дождевые капли, мягкий голос бабушки зовет: «Егорушка, мой хороший…» Теплые руки с грубоватой и одновременно нежной кожей обнимают его за плечи. Он поднимает глаза, сверху на него смотрит бабушка и улыбается каждой морщинкой, словно солнце, которое светит только для него.

Неожиданно в комнате послышался треск, Егор мотнул головой, стряхивая то ли сон, то ли явь. Открыл глаза. И увидел, что на одной из стен появилась деревянная полка. Звук шел оттуда. На ней что-то лежало.

– Внимание! Внимание! Сбежал опасный преступник… точное время одиннадцать часов одиннадцать минут и одиннадцать секунд… уже прошлое… как время бежит… и преступники бегут… организована погоня. Но что это мы видим? В погоне участвует… ш-ш-ш- хр-ш-ш-хр. А сейчас для вас играет легкий джаз. Птички, любовь, мечты… – и песня заполнила звучанием пространство комнаты.

Гудара подошла к полке с говорящей штукой, Егор тоже. Кошка слушала песню, а Егора больше интересовало то, что на полке. О! Да это «кирпич» —телефон, с кнопками и крохотным черно-белым экраном.

– Глядя на этот «кирпич» сложно себе представить, как вообще изобрели сенсорные панели.

– Это наш барофон. Это он и болтает.

Егор молча мотнул головой, типа, я так и понял.

– Я сейчас видел бабушку, – не зная куда деть руки, он спрятал их в карманы спортивок. Егор хотел замолчать, но все-таки договорил начатое. – Скорее, даже обнимал ее, так явно все ощущалось. Даже во сне ни разу ее не видел с тех пор, как она умерла, Егор смотрел себе под ноги. Возвращаться в мир не хотелось. Там все так сложно.

– И нечего тебе в том мире делать. Лучше глянь вот, – кошка показала картонную коробку, откинула крышку и начала что-то искать.

Разве может это быть реальностью? Или это волшебство? Хотя, скорее всего – сон, и я не могу проснуться.

– Мне бояться или привыкать к чудесам? – Егор заглянул в коробку.

– Да разве ж это чудеса? Это обычная жизнь. Ты не можешь видеть всего не то что в мире, а даже в этой комнате. Твое время течет там, куда ты смотришь и где стоишь. Все остальные куски пространства для тебя закрыты и текут в своем времени и со своими событиями. Видение твое было реальным, но под ногами его не найти.

– Придется привыкнуть. Я бы еще раз хотел вернуться туда, ну ты понимаешь…

Егор заглянул в коробку, кошка по-прежнему что-то искала, перекладывала. Что она ищет? В коробке всего один предмет.

– Что видишь? – Гудара вдруг остановилась, подняла глаза на Егора.

– Шапку-ушанку вижу.

– А еще что?

– Ничего.

– Ну, значит доставай ее. Варить радугу будешь в ней.

– Ха-ха! Не очень смешно. Шапка сгорит на плите, и мы задохнемся от вони горелого меха.

– Умный какой. Научись мне доверять и делать то, что я велю, пока я рядом.

– Хорошо, – буркнул Егор и достал из коробки теперь уже свою личную «кастрюльку». Отнес ее на плиту.

Началось невероятное: шапка подняла свои уши и аккуратно завязала их бантиком.

– Кастрюлька у меня и впрямь ушастая, – улыбнулся Егор. – Все по технике безопасности. А что дальше?

– Задавать вопросы, конечно. Бери щепотку соли и перца, наливай в кастрюльку воду и жди.

– Получается какая-то каша из топора, а не радуга. У радуги же семь цветов, я думал мы краски будем добавлять. Ну, там акварель или гуашь. На худой конец овощи.

– Худой? Вот ты чудак. Самая лучшая радуга из специй состоит. Но прежде чем ее варить, придется приготовить бульон. Назови самую странную цифру в твоей жизни?

– Девятнадцать! – выпалил Егор.

– Ух, быстрый какой. А что у тебя с этой цифрой странного связано?

– У вас девятнадцать ступеней в каждом лестничном пролете. Вот это и странно. Максимальное число ступеней для домов похожей постройки восемнадцать. А тут, что ни пролет, то девятнадцать.

– Верно. Эта цифра означает высшее предназначение, и далеко не все здесь считают ступени.

– Это я-то – высшее предназначение? – Егор прыснул смешком.

– Смейся, смейся. Единица – это сила, но у нее нет собственной воли. Девятка направляет единицу. Девятка – это усиленная тройка, а тройка умеет выходить сухой из воды, находить решение в любой ситуации. Если коротко, то ты тут не случайно, и тебе предначертано сделать то, что другие не смогут.

– Ну и завернула. И что предлагаешь? Меня кинуть в бульон?

– Сходи девятнадцатую ступень принеси.

Егор постоял немного на месте, покрутился, озадаченно посмотрел на Гудару, потом на дверь, вышел на лестничную площадку.

– Да, задачка. Ступень оторвать и положить в кастрюлю-шапку, где кипит радуга. Да еще и доверять кошке в переднике.

– Я все слышу, – из-за двери раздался голос Гудары. – Побыстрее. У нас не так много времени. Бери ступень и возвращайся.

Егор посмотрел на крайнюю ступень, зажмурил глаза, как штангист присел, положил руки на ступень. Потер одним ботинком о бетонный пол, потом вторым. Он был готов одним сильным рывком поднять ступень над головой, но никаких усилий не понадобилось. Ступень отделилась от лестницы с такой легкостью, что от рывка Егора откинуло к двери.

Огромный кусок бетона, некогда бывший ступенью, уменьшался. Да так быстро, что на ладони уже лежала настоящая карманная ступенька, не больше брелока. Егор вернулся в комнату, подошел к кошке, пожал плечами, как бы задавая вопрос: «И что мне дальше с этим делать?»

– Бросай ее в воду и помешай до полного растворения. И часы снимай, всыпай время тонкой струйкой.

– Всыпать время?!

– Время, время. Тонкой струйкой всыпай, будто манную кашу варишь. Смотри, чтобы без комочков, а то радуга получится с дырами.

– Не понял. Мне часы потрясти что ли?

– С боку видишь головку плавхода? Вот ее откручивай, и время само посыплется.

Егор открутил головку плавхода и перевернул часы в свою ушастую кастрюльку. Посыпалось время в красках и цифрах, с песком и снежинками, с мерцающими картинками и ручьями. Струйка времени заворожила Егора, он аж открыл рот, пытаясь разглядеть и запомнить все то, что сыплется из часов.

– А потом часы работать-то будут, или им капут? – он не сводил глаз со струйки, а сам думал о том, как все это могло там помещаться?

– Ну, как сказать? И да, и нет, а может у тебя будут другие часы, а может они тебе уже без надобности.

Егор вытаращил глаза на Гудару. Последняя фраза «без надобности» настораживала.