Читать книгу Дом Властвующей - Ирина Кочерова - Страница 6

Наступил следующий день, принеся с собой мелкий моросящий дождь, почти неощутимый, но оттого не менее противный, незаметно пропитывающий до последней нитки, до самых костей холодной туманной сыростью – погода прямо идеально отражающая настроение Шемс.

Кто-то за стеной громко включил музыку. И теперь, помимо прочего, слух коробило от хрипатого голоса, поющего о тюремной романтике. Поплотнее завернувшись в тёплую мамину шаль и поглубже вдыхая её запах, неслышимый, невидимый, неосязаемый, но с уловимыми оттенками и полутонами чего-то родного, заповедного, Шемс попробовала максимально отгородиться от нервирующих звуков, от всего внешнего мира, сделать вид, что мира этого и вовсе не существует.

Прошло уже около двух месяцев с момента её неудачного побега и позорного возвращения. А перед глазами до сих пор стоит лицо Татьяны в котором отражается… испуг? Разочарование? Кроме них Шемс разглядела там чувство вины, от чего на душе стало ещё гаже. А тут вдобавок неофициальные и официальные проверки и неутешительное заключение комиссии по делам несовершеннолетних… Только даже несмотря на всё это жизнь не остановилась ни на минуту, а продолжает идти своим чередом.

В дверь постучали. Это вахтерша, нудно ноющая о том, как надоело ей без конца подниматься на третий этаж и костерящая на чём свет стоит свою работу, пришла сообщить, что внизу Шемс ждёт посетитель.

Татьяна бы обязательно сперва позвонила. Да и любой другой из знакомых, пожалуй, тоже. Посомневавшись пару секунд, Шемс вытащила из-под матраса заветную тетрадь и, согнув ей пополам, сунула в карман своей серо-голубой ветровки.

Ожидания оправдались, внизу она увидела Тиббота. Тот, скрестив руки за спиной, занимался осмотром грязных фотообоев с поблёкшим лесным пейзажем.

– Привет, Тиббот, – она с притворным весельем помахала ему, будто старому приятелю. – Ты как сегодня? Горло не застудил?

Он посмотрел на неё таким же недоумевающим взглядом, как и накануне.

– А-а… ты это про мороженое? – сообразил он наконец. – Ерунда! До парка вчера я так и не добрался.

– Отчего же? Неужто весь вечер провёл на кладбище?

На этот раз взгляд, которым Тиббот наградил девушку, был долгим и серьёзным:

– Может прогуляемся? Я тут неподалёку вроде неплохое кафе видел.

Шемс даже раздумывать не стала, кивнула и первой вышла из здания интерната.

В кафе официант принёс им по чашке кофе и по куску ягодного пирога.

Тиббот молчал. Наверно тщательно обдумывал ситуацию и никак не мог прийти к окончательному решению. Его колючие глаза гипнотизировали то собственную чашку, то расплывчатое жёлтое пятно на светло-серой столешнице, однако ж, ни в какую не желали смотреть на юную спутницу.

Вскоре Шемс это надоело, и она решила немножко ему помочь:

– Тебя ведь Сатис сюда отправила?

Его взгляд метнулся к её лицу и тут же вновь потупился, будто парень хотел что-то сказать, но колебался.

– Если вернёшься без меня, тебя ждут проблемы? – тихо спросила Шемс, следуя за его взглядом.

– Не такие серьёзные, какие ждут тебя, если согласишься уйти со мной.

И опять между ними зависает эта неловкая напряжённая пауза, от которой совсем тошно становится, а потому пора с этим что-то решать.

– Смотри, как я могу, – Шемс чуть подалась вперёд, подняла руки, развернув ладони кверху и тихонько на них подула. И случилось чудо! Крохотные золотистые и серебристые искорки взметнулись, поплыли лёгким мерцающим облачком, а затем медленно осели на поверхность стола, постепенно угасая. – Это волшебная пыльца, – пояснила Шемс гордым шёпотом. – Я правда пока не уверена для каких конкретно магических целей следует её использовать… Очень жаль, что для полётов не годится. Я-то это уже наверняка знаю, много раз экспериментировала… Но увы…

Беспроигрышный приём с использованием магии заставил глаза Тиббота вспыхнуть на мгновение заинтересованностью, но почти сразу они снова потухли.

– Значит я ошибся, и магия тебе всё-таки присуща. А что насчёт телепатии?

– К сожалению, читать чужие мысли я не умею.

– Прямо камень с души, – хмыкнул Тиббот и улыбнулся на этот раз вполне искренне. – А то могло бы выйти довольно неловко.

– Только не очень-то зазнавайся. Я ведь о вас всё равно знаю больше чем тебе бы того хотелось. Вот, к примеру, мне известно, что ты любишь рисовать. Особенно викторианскую сказочную живопись. И твоими картинами украшены стены галереи на первом этаже Склепа, ну то есть дома Властвующей. А ещё, что ты родом из Ирландии, неравнодушен к сладкому, и в твоей комнате вечный бардак… – Шемс весело поиграла широкими бровями, намекая, что и это ещё не всё.

– Это лишь оценка Уланы. В конце концов, каждый судит о других со своей колокольни.

– Так ты всё-таки видел мамину могилу?

– Да, – и вновь он с непроницаемым видом уткнулся взглядом в чашку. – Мы ведь думали, что она умерла ещё тогда, Шемс. Правда меня самого в доме не было, но, судя по рассказам Ионы, той ночью творились безумные дела даже по нашим меркам… Как я понял, в итоге Сатис призвала Дарреля, указала на горсть пепла в углу, поверх которой лежало его фамильное кольцо и велела прибраться. Вот мы и приняли это, как свершившийся факт, как закономерный и неизбежный финал человеческой жизни. И, между прочим, никто из нас даже не подозревал о твоём существовании. Улана ни разу не упоминала о дочери. Впрочем, оно и понятно…

– Ты чего?! Я родилась позже!

Тиббот задумался.

– Дай бог памяти, в каком же году это было?

– Ваш Склеп она покинула 23-го мая 2005-го года, – подсказала Шемс.

– Тогда вообще чепуха какая-то получается… Ты малышка, повремени пока с претендованием на роль всезнающего гуру. Видишь ли, у дома есть определённые правила. Не просто формальности, а незыблемые границы, нарушать которые не смеет даже Властвующая.

– Догадываюсь к чему ты клонишь. Прикинь, я тоже в курсе, что магия дома создаёт завесу невидимости для неподходящих кандидатур.

– Неподходящими кандидатурами в том числе являются несовершеннолетние дети.

– Может дом счёл меня достаточно взрослой.

– Не помню ни единого случая, чтобы порог дома переступил человек моложе двадцати, не говоря уже о подростках. Подобная ошибка всегда считалась нами просто невозможной. Я ведь на этом основании был уверен, что ты только кажешься моложе своих лет. Ну так сколько же тебе на самом деле, шестнадцать, пятнадцать?

– Шестнадцать, – в голосе Шемс промелькнула нотка насмешки: вконец запутался бедный бессмертный. – А вот дом не считает меня нежелательной гостьей. И поскольку это вы живёте по его правилам, а не он по вашим, то и мнение поклоняющихся – дело десятое. Может он во мне какую-то особенную силу почувствовал или прочную семейственную связь?

– Может и почувствовал. Только это не повод для радости.

– Ибо радость у вас не в почёте… Да знаю я, что и для себя, и для других вы постоянно ищете лишний повод пострадать. Мне вот, честное слово, интересно, а что вы чувствовали, когда поверили, что Сатис убила мою маму? Ну хоть самая капелька сострадания или сожаления шевельнулась в душе? Или же тряслись по углам от страха за сохранность собственных шкур, понимая, как крепко накосячили с Евгенией?

– Я ведь сказал, что отсутствовал тогда. Но… – Тиббот глубоко вздохнул. – Странно обсуждать это с тобой… Но ты пойми, мы привыкли ко многому, к смертям в том числе. Ко всему привыкаешь, особенно, когда живёшь слишком долго, куда дольше, чем полагается обычному человеку. Сначала ты принимаешь то что ещё вчера казалось неприемлемым, выдумываешь для себя жалкие оправдания, потом появляется равнодушие, и постепенно жизнь превращается в замкнутый круг обыденности.

– Да что ж это за жизнь без права на естественный душевный порыв? Ни посмеяться вдоволь, ни взгрустнуть! Ах да, вы же продали свои души! Хотя ты вроде нет?

– Признаю, каждый из нас, заключая свою сделку с Сатис, плохо представлял все последствия. Тем не менее нельзя сказать, что наш выбор не был осознанным. Просто ты должна усвоить: за любой услугой всегда следует расплата.

– По-моему, Тиббот, сейчас ты сам делаешь всё наоборот. Разве твоя миссия не заключается в том, чтобы горячо убеждать меня отправиться в дом Властвующей?

– При желании я мог бы воспользоваться лазейкой в правилах, – тут он хитро подмигнул девушке, – твой возраст оставляет мне такую возможность.

– А если Сатис твоя отговорка не устроит? Тогда она отправит за мной кого-нибудь другого?

– Ты могла бы уехать. Если будешь постоянно переезжать…

– Нет! – Шемс не дала ему договорить. – Во-первых, где я возьму денег на такую жизнь? А во-вторых, чем скитания лучше?

– Это шанс выжить и остаться свободной.

– Это не свобода! – горячо возразила Шемс. – А что касается смерти… Вся наша жизнь – это вечное бегство от неё. Тиббот, посмотри на меня! Я живу в интернате для сирот под постоянным контролем людей, которым абсолютно на меня плевать. Сплошные правила и предписание, и всё это отнюдь не ради моего блага, а чтобы выслужиться перед начальством. Они ненавидят и презирают меня лишь за то, что я существую и им приходиться иметь со мной дело! Ну и чем, скажи, моя жизнь здесь отличается от вашей в Склепе?

– Поверь, Шемс, даже такая жизнь для тебя будет лучше. Интернат – это максимум на пару лет, дом Властвующей – навсегда.

– Я не хочу жить в интернате и не хочу постоянно убегать, не хочу бояться, вздрагивать от каждого звонка, от каждого подозрительного шороха, от собственной тени. Если ты не можешь предложить мне достойной альтернативы, то я предпочитаю встретиться хоть с самим демоном лицом к лицу. И ещё не факт, что победит Сатис. У меня есть магия, особенная. Я сама особенная! Даже дом это подтвердил, даже ты так считаешь, просто не говоришь.

– Почему не говорю? Определённо есть в тебе что-то противоречащее сложившемуся порядку вещей.

– Я уже его разрушила этот ваш порядок!

– Ломать – не строить, не вижу в том большой заслуги, – снисходительно взглянув на Шемс, покачал головой Тиббот. – Вот смотрю я на тебя и диву даюсь, в кого ты такая отчаянная. Улана была мудрее. Впрочем, всё-таки ты на неё похожа, почитай одно лицо.

– Только глаза папины, – улыбнулась Шемс, поймав, наконец, его взгляд.

– Прекрасные огромные глаза, живые и смелые, редкого зелёного оттенка… – он вгляделся пристальнее и вдруг умолк. А потом побледнел.

– Что с тобой, Тиббот? – весело рассмеялась Шемс.

– Шестнадцать лет, говоришь? Но это невозможно… – новая догадка буквально ошеломила Тиббота. – Мы лишены способности иметь детей – это одно из условий договора. Правило! Никаких детей в доме!

– Ну… – Шемс сложила руки на столе по примеру первоклассников. – Как видишь и тут я являюсь исключительным явлением. Тиббот, я хочу попасть в дом Властвующей, но ни в качестве ужина для Сатис. Я хочу отомстить ей. За маму… за всех нас. И если мы с тобой объединимся, то увеличим свои шансы на победу.

– Прости, Шемс, но я давно избавлен от запала юношеского максимализма, и я не верю, что у нас есть какие-то шансы.

– А я хочу, чтобы ты поверил! Со злом можно и нужно бороться. И это мой шанс доказать всем вам, что всегда есть выход даже из самой тупиковой, на первый взгляд, ситуации.