Читать книгу Легкой жизни мне не обещали - Ирина Комарова - Страница 2

О том, что поездка с господином Гордеевым никакого удовольствия мне не доставила, говорить излишне. Хорошо еще, что ехать было не так далеко. Не прошло пятнадцати минут, как он припарковался на стоянке рядом с девятиэтажным зданием, высокий цоколь которого был неаккуратно обложен мелкой светло-голубой плиткой. Торопливо, чтобы не сердить клиента, я выбралась из машины и удивленно повернулась к Гордееву:

– У вас здесь что, всегда так?

Хотите знать, что именно меня так удивило? Отвечаю: суета. Непонятная и, прямо-таки, неприличная суета и суматоха. Двенадцатый час, разгар рабочего дня, самое, как я понимаю, «творческое время». А народу на крыльцо вывалило – не протолкнешься. Казалось, что все сотрудники фирм, расположенных в этом, отнюдь не маленьком, офисном здании, вышли на крыльцо – покурить. И над этой импровизированной курилкой стоял гул: еще бы, больше сотни человек говорили одновременно.

– Это у вас всегда так? – повторила я. – Или случилось что?

Гордеев рассеянно оглянулся на меня, пожал плечами и, выставив правое плечо вперед двинулся к крыльцу.

Не знаю, приходилось ли вам слышать такое выражение «корпус танком»? Моя сестрица Маринка довольно часто его употребляет. Так вот, Гордееву, в данный момент, оно очень подходило. Пробиваясь вперед, Андрей Николаевич раздвигал людей с такой легкостью, словно был настоящим танком. Я, не теряя времени, пристроилась вплотную за ним, ловя, краем уха, обрывки чужих разговоров.

– Я только-только чайник включила, а тут как бабахнет! Я думала – пробки…

– Свет вырубился, а мне платежки печатать срочно…

– Такой грохот, такой грохот! Ну прямо, как будто граната взорвалась!

– Это и была граната, дура!

Гордеев, который тоже слышал последние слова, споткнулся, остановился и снова оглянулся на меня. Теперь уже в его взгляде было недоумение, а я пожала плечами:

– Похоже, здесь что-то взорвалось.

– Похоже, – пробормотал он и начал еще активнее проталкиваться, уже к дверям. Я, на всякий случай, вцепилась в его рукав.

– Ну надо же! А я сегодня опоздал, как назло! Все самое интересное пропустил!

– А жертвы есть?

– Да вроде разнесло там кого-то на кусочки…

– Не секретаршу, надеюсь? Там симпатичная девчонка сидит.

– Я тоже надеюсь. Вообще, если бы мне выбирать, то я бы от их директора избавился. Придурок полный.

– Как вам не стыдно, мальчики! Живой человек все-таки…

– Положим, теперь уже не живой. Да нет, с ним наверняка ничего не случилось – такого ни одна граната не возьмет. Скорее всего он… о! Да вон, смотрите, как ни в чем, живехонький!

– Ну, точно, секретаршу разнесло!

Гордеев, наклонив голову, ломился вперед. Мне приходилось труднее: пропустив Андрея Николаевича, люди сразу смыкали ряды. Но, так или иначе, мы добрались до дверей.

В вестибюле, Гордеев сразу повернул направо, но наперерез ему, преграждая дорогу, бросился милиционер – потный и очень раздраженный:

– Куда?! Куда лезете?! – заорал он. – Нельзя сюда посторонним! Что за люди, русского языка не понимают!

– Взрыв где был? – не слушая его, рявкнул Гордеев. – В фирме «Апрель»?

– Ну?

– Что «ну»? Где взрыв был? Я в «Апреле» директор!

– А-а, – раздражение на лице милиционера сменилось любопытством, и он посторонился. – Тогда проходите.

Гордеев шагнул вперед, я, все еще не выпуская его рукав, двинулась следом.

– А вы, гражданочка, куда?

– Со мной, – не оборачиваясь, бросил Гордеев, и милиционер отстал.

Не знаю, почему Андрей Николаевич проигнорировал лифт: может, решил, что пешком будет быстрее. Мы, действительно, очень быстро взбежали на третий этаж по лестнице. Причем Гордеев, несмотря на свой отнюдь не спортивный вид, даже не запыхался.

Андрей Николаевич распахнул дверь, украшенную элегантной металлической табличкой, сделал большой шаг вперед и замер. Я протиснулась следом и тоже остановилась, старательно оглядываясь. Первичный осмотр, а как же!

Небольшая квадратная комната. Напротив входной двери, у стены, стоит стол. Обычное рабочее место секретаря – компьютер, принтер, папки с документами. У нашей Нины все примерно так же. Только здесь нет стеллажей с архивом, да вместо пластмассового цветочного великолепия, стоит пяток горшков с живыми растениями. И зелень эта – довольно чахлая и неухоженная.

Около окна сидит на стуле бледная и трясущаяся девушка – ее явно только что привели в чувство. Очевидно, это и есть секретарша. Что ж, хорошая новость для тех ребят, на крыльце. Милиционер в форме и в фуражке, заботливо поддерживает девушку за плечи, поит водой и скармливает какие-то таблетки.

Еще два стула для посетителей заняты бледными, до синевы, мужчинами. Понятно, это менеджеры: Дима и Леня. Одному, со светлыми, слегка вьющимися волосами, наверное, лет тридцать, второй, темноволосый, немного моложе.

Перед менеджерами расхаживает другой милиционер – тоже в форме, но без фуражки и что-то им втолковывает. Мужчины слушают его внимательно, даже взгляд боятся отвести. Милиционер ходит, а они поворачивают голову вслед за ним – это производит довольно комическое впечатление. Точнее, впечатление было бы комическим, если бы не выбитая дверь справа от секретарского стола. Надо думать, именно там находится… находился кабинет директора.

Гордеев громко икнул и неуверенно двинулся в сторону своего бывшего кабинета. В этот момент, навстречу ему вышел человек – очевидно, тоже милиционер, но в штатском. Он старательно отряхивал руки, хотя смысла в этом действии было немного: и его лицо, и весь костюм, были покрыты белыми и серыми пятнами. На самом деле, ему надо было не руки отряхивать, а умыться, да хорошенько поработать одежной щеткой. А еще лучше, пройти химчистку, не вылезая из костюма.

Человек увидел нас и нахмурился:

– А вы кто такие?

На какое-то мгновение воцарилась тишина. Задавший вопрос, ждал. Я предоставляла право ответа клиенту, а Гордеев молчал.

Последовавшее потом описать трудно, потому что все происходило одновременно. Светловолосый менеджер вскочил, издал невнятный звук, больше всего напоминающий громкий всхлип и снова рухнул на стул. Лицо его из бледного моментально стало красным. Второй, с более темными волнистыми волосами, наоборот, не стал делать резких движений. Он закатил глаза и начал медленно сползать со стула. Девушка у окна оттолкнула заботливого милиционера, выбив при этом у него из рук стакан с водой.

– Андрей Николаевич! – взвизгнула она и бросилась на шею Гордееву.

– Это Андрей Николаевич Гордеев, директор фирмы «Апрель», – я зачем-то пояснила хмурому милиционеру в штатском очевидное.

Милиционер без фуражки, успевший поймать падающего брюнета и снова втащить его на стул, оглянулся на Гордеева и неодобрительно сказал:

– Ну и работничков вы себе понабрали. Так и норовят в обморок грохнуться.

Высказав свое неодобрение, он перевел взгляд на милиционера в фуражке:

– Коля, у тебя там нашатырь остался? Не весь извел на Светочку?

– Остался, – ответил тот, печально разглядывая лужу и осколки стекла около своих ног. – А за водой идти придется. И стакана нет.

– Обойдется нашатырем, не девушка. Давай сюда.

– А вы кто будете? – хмурый продолжал сверлить меня подозрительным взглядом.

Подчеркнуто сдержанно, я представилась:

– Рощина, Маргарита Сергеевна, сотрудник детективного агентства «Шиповник».

– У Баринова работаете? – он неожиданно улыбнулся и протянул мне руку. – Володя. Стрешнев. Очень приятно познакомиться. Вы, наверное, у Сан Сергеича недавно?

– Мне тоже, – от столь неожиданной любезности я немного смутилась. – В смысле, приятно познакомиться. А в агентстве я, действительно, недавно.

Наш, во всех отношениях, приятный разговор, прервала девушка Светочка. Теперь она отпрянула от Гордеева и снова взвизгнула:

– А кто же тогда там?!

– Там находится директор вашей фирмы, господин Гордеев, – язвительно напомнил ей Володя Стрешнев. – Вы же сами тело опознавали. И заявили вполне уверенно, что это ваш начальник. Или у вас, господин Гордеев, брат близнец имеется?

– Нету… – вот уж не думала, что Гордеев способен на такое невнятное, такое слабое бормотание!

– Слава богу! – Светочка снова бросилась на шею нашему клиенту и с жаром повторила: – Слава богу! Это не он! Слава богу, Андрей Николаевич жив! Слава богу…

– Да-да, это мы уже поняли, – перебил ее Володя. – А все-таки, кто же там, в кабинете? Может подскажете?

– Некому там быть, кроме Андрея Николаевича, – так же горячо и уверенно заявила секретарша, отпуская Гордеева. Он тут же попятился от нее в сторону и, словно стрелка компаса, снова повернулся к пустому дверному проему. – Ключ от кабинета только у Андрея Николаевича есть!

Ну что тут скажешь? Вот из-за таких девиц и появляются анекдоты о женской логике. Главное, с головой не дружит эта конкретная Светочка, а вполне милый Володя Стрешнев уже и на меня, за компанию, смотрит, как на круглую идиотку. Вопиющая несправедливость! Можно подумать, среди мужиков дураки не встречается!

– М-да, – пробормотал Стрешнев упорно продолжая смотреть на меня.

Я приняла самый независимый вид и уставилась на дверь, точнее на то место, где ей полагалось быть. Разумеется, это не помешало Володе спросить:

– А что, господин Гордеев уже успел вас нанять? Хочет разобраться, кто здесь погром устроил?

– Нет, – я покачала головой. – Андрей Николаевич обратился в агентство по другому вопросу. Его терроризировали дурацкими шутками.

– Шутками? Ну-ну. Ничего себе, шуточки. Человека на клочки – это очень весело, да? Андрей Николаевич, может зайдете посмотреть, вдруг узнаете, кто же этот, безвременно погибший. Кстати, ключик от своего кабинета вы никому в последнее время не давали?

– Еще чего! – немного оживился Гордеев. И голос его зазвучал увереннее. – Никому я свои ключи не даю!

В коридоре послышался торопливый стук каблучков и, в распахнутую дверь влетела очень симпатичная девушка – если не супермодель, то уж моделька, наверняка. Правда, ее сильно портили растрепанные волосы (она принадлежала к тому типу женщин, которые очень хороши тщательно прибранные, но малейшая небрежность их просто губит) и громкий, почти базарный крик:

– Где мой муж?! Покажите мне моего мужа!

Она собиралась с разгона проскочить в кабинет, но Володя успел перехватить ее, поймал за левую руку.

– Подождите, гражданочка, не бегите.

Девушка едва удержалась на ногах, взмахнула свободной правой, чтобы удержать равновесие – мне пришлось отскочить в сторону, иначе я получила бы по физиономии.

– Кристина, – слабо позвал темноволосый менеджер. Нашатырь привел его в чувство, но мне показалось, что мужчина снова был на грани обморока.

– Да что это Федотов внизу, спит что ли, – с досадой сказал Стрешнев. – Народ, просто как на ярмарку ломится!

Гордеев окончательно пришел в себя и спросил привычно грубо:

– Тебе что здесь нужно?

– Покажите мне… – девушка осеклась и вскрикнула: – Ай! Ай! Андрюша! Но как же… как же так?! Ты жив?!

– Надеюсь, ты не очень разочарована?

– Я? Я… что ты! Андрюша! – она снова всплеснула правой рукой и, судя по всему, хотела броситься ему на шею, но Володя держал крепко. Девушка сердито топнула ножкой, обутой в модный сапожок на двенадцатисантиметровой шпильке. – Да отпустите же вы меня!

– Одну минуточку, гражданка. Вы, как я понимаю, супруга господина Гордеева?

– Вот именно, супруга, – раздраженно фыркнул Гордеев. – Кристина, прекрати орать.

– Да, супруга! И я вовсе не ору! А вы…

– Минуточку! Вы здесь работаете? Я имею в виду, в офисе?

– Работаю? – она так удивилась, что перестала вырываться. – Разумеется, нет. Зачем?

– Хм, – Володя посмотрел на нее, покачал головой. – Действительно, зачем? Простите. Но тогда откуда вы узнали, что с вашим мужем что-то случилось?

– Так ведь взрыв… там, внизу, люди говорят – граната взорвалась… – она замолчала.

– Ну-ну, – подбодрил ее Стрешнев. – Граната взорвалась, а что дальше? Или она на весь город шарахнула, так что вы дома услыхали и сюда бросились? А люди там, внизу, что, уже точно знают, кто погиб? Или может, вы экстрасенс какой-нибудь? Ясновидящая?

– Нет, почему? Я… – она переступила с ноги на ногу (совсем не изящно, надо сказать: в этот момент Кристина больше напоминала обыкновенную корову, а вовсе не трепетную лань). – Я… мне позвонили! – она быстро огляделась по сторонам и решительно ткнула пальцем в сторону темноволосого менеджера. – Вот он, Дима позвонил. И сказал, что Андрей погиб!

– Я? – растерянно спросил Дима. Но тут же подобрался и постарался выпятить грудь. – Ну да, я позвонил. Мы ведь все думали, что там Андрей Николаевич. Надо было сообщить.

С моей точки зрения, сцена была разыграна отвратительно. Судя по кислому виду Стрешнева, его эта парочка тоже не убедила. Но говорить об этом он пока не стал.

– Ну-ну. Ладно. Я так полагаю…

Что он полагал, мы так и не узнали, потому что из кабинета вышел еще один сотрудник с какой-то непонятной железкой в прозрачном полиэтиленовом пакете.

– Что нашел? – обернулся к нему Стрешнев.

– Да так, безделушку одну. Портсигар. Правда, вещица неординарная, по такой можно попробовать и личность установить. Вот, смотри.

Володя взял пакет, покрутил его в руках, потом протянул Гордееву:

– Не узнаете?

Андрей Николаевич довольно долго, на мой взгляд, разглядывал содержимое пакета. Потом его лицо и шея залились алой краской, Гордеев отступил на шаг назад и затряс головой:

– Нет! Нет, никогда не видел!

Не знаю, не знаю. Уверенности, что он говорит правду, у меня не было, но и уверенности, что врет, тоже. Пятьдесят на пятьдесят.

Двигаясь по часовой стрелке, Стрешнев предъявил находку мне. Я осмотрела портсигар исключительно из любопытства. Среди моих знакомых не так много курящих, и все они обходятся без портсигаров. Вещица, на мой взгляд, выглядела довольно невыразительно: тусклая плоская коробочка, в одном уголке вензель – затейливо переплетенные буквы «М» и «С». Ничего особенного. Даже странно, почему эксперт считает этот портсигар неординарным. Хотя… если этот металл – чистое серебро, то предмет, действительно, получается эксклюзивный. Я взглянула на содержимое пакета с несколько большим уважением и покачала головой:

– Первый раз в жизни вижу.

Стрешнев кивнул, он ничего другого и не ожидал, и двинулся дальше. Дима и Леня переглянулись и синхронно (слишком синхронно, на мой взгляд) развели руками, а Светочка растерянно похлопала глазками. Одним словом, персонал надежд не оправдал. А вот Кристина, когда до нее дошла очередь, устроила целое представление. Сначала она наклонилась к пакету близко-близко, как страдающий сильной близорукостью человек. Потом побледнела, выпрямилась, качнулась назад, натолкнулась спиной на мужа, который даже пальцем не пошевелил, чтобы ее поддержать и сползла по нему, как по стенке, на пол.

Но я бы не поручилась, что она узнала портсигар. Скорее у Кристины Гордеевой были какие-то свои соображения, исходя из которых, она и устроила этот цирк.

– Тьфу! – сплюнул милиционер в фуражке. – Вася, где там у тебя нашатырь?!

Почему-то, только теперь я вспомнила про телефон, которым меня снабдила Нина. Гоша четко сказал: если будут какие-нибудь заморочки, немедленно звонить. А уж если это не заморочки…

Ждать, пока Ниночка снимет трубку, мне не пришлось. А по характерному эху я поняла, что она подключил громкую связь. Интересно, самой в голову пришло, или шеф распорядился? И вообще, они там что, ясновидящие? Заранее предполагали, что я попаду в такую неприятную историю, и приготовились?

От этих мыслей голова у меня вовсе пошла кругом и, боюсь, доклад получился сбивчивым и не слишком внятным. Мне вообще трудно общаться при помощи телефона, я предпочитаю видеть глаза собеседника. А тем более неловко делать это в подобной ситуации – когда вокруг взорванные кабинеты, лежащие в обмороке женщины, милиция и крепкий запах нашатыря. Впрочем, основное мои слушатели поняли. И на заключительный, жалобный аккорд: «Так что мне теперь делать?» шеф ответил:

– Да что ж тут сделаешь. – Теперь, как я понимаю, проблема дурацких шуток отошла у нашего клиента на второй план. Кто там, говоришь, работает?

– Представился, как Стрешнев.

– Володя?

– Да.

– Это хорошо. Гоша сейчас подъедет, а ты покрутись там, постарайся собрать побольше информации. Подружись с народом… по возможности.

Я пообещала попробовать и закончила разговор. Очень вовремя, кстати, закончила. Кристина зашевелилась, открыла глаза и слабым голоском спросила: «Где я»? Клубная самодеятельность, честное слово! Просто девушке требовалось время, чтобы подумать, прежде чем отвечать на вопросы. Вот она и лежала, даже нашатырь под носом терпела, не реагировала. Что тоже, между прочим, показатель. Дима только один раз вдохнул и куда девался его обморок! А он по-честному сознание терял, в этом я не сомневалась.

Пока мужчины (за исключением Гордеева – он добрался, наконец, до дверного проема в свой кабинет и, привалившись плечом к покореженному косяку, впал в оцепенение) хлопотали над Кристиной, я решила начать дружить со Светочкой. Подошла к ней, сделала круглые глаза и сказала шепотом:

– Надо же, ужас какой!

– И не говори! – живо ответила она. – Кошмар! Главное, так хорошо день начинался! Носорог позвонил, предупредил, что раньше двенадцати не придет!

– Носорог – это Андрей Николаевич? – неосторожно уточнила я.

– А? – Светочка испуганно моргнула.

– Ни-ни, никому не скажу, – торопливо пообещала я. – На самом деле, очень вас понимаю и даже сочувствую. С таким начальником работать – это же каторга.

– Нет, он ничего, – Светочка явно мне не поверила. – Конечно, строгий, но он же директор. Ему иначе нельзя.

– Да бросьте вы, Света, – я слегка повысила голос, и она тут же нервно оглянулась. – Не строгий он, а просто хам! Никто отпора не дает, вот он и распустился.

– Извините, – девушка съежилась и скользнула вдоль стены – подальше от меня.

М-да. С секретаршей у меня нежной дружбы не получилось. Попробовать с кем-нибудь из менеджеров? Тем более, что светловолосый Леня отошел от Кристины в сторонку. Видимо решил, что вокруг нее и так много народа. Я подошла к нему и, не придумав ничего лучше, начала с того же запева:

– Ужас какой!

Леня внимательно посмотрел на меня и согласился:

– Ужас. А самое главное, непонятно…

– Что непонятно? – спросила я, не дождавшись продолжения.

– Да ничего не понятно. Вот, например, ты. Ты что, правда, частный сыщик?

– А что, непохожа? – улыбнулась я.

– Нет. Хотя, не знаю, мне до сих пор ничего такого встречать не приходилось. Может, вам как раз, так и положено выглядеть, чтобы сливаться с толпой. Впрочем, это не важно. Тебя что, правда, Носорог нанял? Из-за записочек?

– Там не только записочки были, – напомнила я. – Насколько я поняла, чашу терпения переполнило «дерьмо собачье пластиковое».

Леня хохотнул и тут же попытался скрыть смех кашлем.

– Ты бы видела его физиономию в тот момент, – словно оправдываясь, сказал он. – Андрей Николаевич, конечно и от записочек заводился, но такой глупой рожи я у него никогда видел!

– Значит, эти шутки – твоих рук дело? – безразлично, словно невзначай, уточнила я.

Надо же, какое везение! Вот так, сразу, между делом, в случайном разговоре, решить вопрос, для которого нас клиент и нанял.

Оказалось, рано обрадовалась. Леня посмотрел на меня с удивлением:

– Нет, конечно, зачем мне это? За такое запросто с работы можно вылететь.

– А откуда тогда ты знаешь про записки? – попыталась настоять на своем я. – И про собачью какашку?

– Об этом весь этаж знает. Гордеев так орал, что стены дрожали. – Леня ухмыльнулся, воспоминание было приятным.

Что ж, вполне логичное объяснение. И все-таки, из общего круга подозреваемых исключать его пока не будем. Кстати, об общем круге.

– Леня, а скажи Дима действительно звонил этой, – я кивнула в сторону нервной дамочки, – жене Гордеева.

– Ага, звонил, – снова ухмыльнулся Леня. – Первым делом, раньше, чем в милицию.

– Надо же, – покачала я головой, и призналась: – А я ведь не поверила. Подумала, что врет. Очень у него вид был… неубедительный.

– А он всегда такой, когда мадам Кристина рядом. Влюблен в нее, до полного обалдения. Димка и так-то не гигант мысли, а рядом с ней последнее соображение теряет, дурак дураком становится. Но он звонил, точно, я сам слышал. И Светланка тоже.

– Понятно, – я смирилась с тем, что не смогу обвинить второго менеджера в грубом обмане. – А почему он так сразу именно ей бросился звонить? Спешил обрадовать?

– Ну да, – Леня и посмотрел на меня с явным уважением. – А ты, действительно, соображаешь. Носорог с женой цапаются все время, а Димка у нее вроде запасного носового платка.

– Хочешь сказать, между ними что-то есть? – я с сомнением посмотрела на Диму. Симпатичный, конечно, но хилый какой-то. В обморок упал и вообще: на героя-любовника никак не вытягивает.

– Да ты что! – Леня засмеялся. – Что там может быть? Димка же тюфяк, да и в смысле материального обеспечения Гордееву в подметки не годится. Зачем Кристине эти приключения? Она девочка осторожная, – он подмигнул, – она романчики крутит аккуратно. А Димка так, на подсобных работах. Подай-принеси, пошел вон. Ну, деньжат у него стрельнуть может, если поистратится и не хочет, чтобы муж об этом знал.

– И он дает?

– Ага. Если у самого нет, из шкуры выпрыгнет, у десятка людей займет, но Кристину денежкой обеспечит. Вот и на прошлой неделе, тоже собирал. Я уже знаю: если Димка в долги лезет, значит для Кристины.

– А она отдает?

– Не знаю, не интересовался. Но если и отдает, то не все и очень мелкими порциями. С кредиторами он всегда со своей зарплаты расплачивается, – Леня склонил голову и хитро посмотрел на меня, сразу напомнив попугая, живущего в нашей школе, в кабинете биологии. У экзотической птицы тоже имелась привычка так смотреть. – А что ты про него так старательно расспрашиваешь? Думаешь, это Димка Носорога изводил?

– А он на это способен? – вопросом на вопрос ответила я. – Чтобы угодить даме сердца?

И опять не попала. Леня даже не улыбнулся. Он покачал головой и очень серьезно сказал:

– Сам Дима не стал бы, не в его характере. А вот в Кристине я не так уверен, шуточки вполне в ее духе.

– То есть, если Кристина захотела подшутить над мужем подобным образом, Дима не отказался бы ей помочь?

– Да Димка вообще ни в чем не может ей отказать. Даже если бы она попросила взрывчатку под любимого муженька подложить.

– Ты, – у меня перехватило дыхание. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, – внушительно продолжил он, – что Димка к этому взрыву никакого отношения не имеет. Мы вместе были, когда рвануло, на кухне кофе пили. Я, Дима и Светлана. И я тебе четко говорю, они оба были в шоке. Понятия не имели, что случилось.

– А ты? – не удержалась я.

И куда только делась вся его доброжелательность и уважение! Подбородок высокомерно приподнялся, а тонкие губы искривились в презрительной гримасе:

– У тебя что, мания преследования? Всех окружающих на роль террориста примериваешь?

Повернулся и отошел.

– Но ведь кто-то подложил эту взрывчатку.

Я говорила негромко, но по тому, как дернулась и напряглась его спина, поняла, что Леня меня услышал.

Снова по коридору простучали шаги, и к нам явился лучезарно улыбающийся Гоша. Представляете, как я ему обрадовалась. Ведь вот, большая уже, кажется, девочка, а пришел умный, опытный напарник и мне сразу стало уютнее. Гошке я, разумеется, никогда этого не скажу, а то он загордится и станет совершенно невыносим. Но как хорошо, когда рядом есть широкая спина, за которой можно, в случае неприятностей, отсидеться.

А Гошка пожал руку Володе Стрешневу, поздоровался с остальными присутствующим, подмигнул мне и заявил, что никакие взрывы его не интересуют. После чего, не обращая внимания на попытки Стрешнева помешать, стал выяснять все подробности, какие ему мог сообщить эксперт до проведения лабораторных исследований.

В качестве утешения, Гоша вручил Володе копию перечня тех записок, содержание которых Гордеев сумел вспомнить, сидя в нашем офисе. А про «дерьмо собачье пластиковое» не упомянул ни словом. Очевидно опасался, что Стрешнев потребует передать улику следствию, а расставаться с игрушкой не хотелось.

Потом он немного пободался с опомнившимся Гордеевым, который заявил, что взрыв тоже относится к разряду «дурацких шуток». Гоша, в два счета, доказал ему, что поскольку имеется жертва преступления, то и дело мы имеем, в данном случае, не с шутками, а с полноценным убийством. И если многоуважаемый господин Гордеев желает, чтобы мы с этим убийством разобрались, то детективное агентство «Шиповник» с огромной радостью придет ему на помощь. Но надо же понимать, что это совершенно другого уровня работа: более сложная, требующая времени, специальной техники и многого другого…

Гордеев разглагольствования Гоши слушать не стал, а разорался, что никакие убийства его не интересуют и платить за их расследование он не собирается, даже если там, в кабинете, разорвало на мелкие кусочки не одного человека, а целую дюжину. И вообще, мы ему надоели, и он не желает нас больше видеть.

На мягкую попытку Гоши уточнить, означает ли это разрыв дипломатических отношений, Гордеев ответил не сразу. Поскрипел некоторое время, нечто невразумительное, но очень недовольное, потом мрачно махнул рукой:

– Убирайтесь!

Судя по лицу Стрешнева, его весьма порадовало, что мы немедленно выполнили указания клиента и убрались.

– Взрывчатка М1. Заложили в ящик стола, поставили растяжку. Все сделано грамотно, аккуратно. Расчет простой: человек садится за стол, тянет на себя верхний ящик и тут же происходит маленький такой, но очень убедительный, направленный взрывчик. В соседних комнатах даже стекла целы, а у Гордеева в кабинете чуть стенку не вынесло.

Гоша докладывал четко, сжато, почти красиво. В основном, все что он говорил, было мне уже известно. Но было и кое-что новое. Я ведь не стояла все время у Гошки за плечом, а тоже пыталась, в меру своего разумения, работать. Поэтому я слушала не менее внимательно, чем Нина и Баринов.

– Имеется одна небольшая непонятка. Ребята собрали несколько характерных деталек – эксперт зуб дает, что это остатки муляжа взрывного устройства.

– Хочешь сказать, это муляж рванул? – Ниночка, пристроившая стул около открытой двери кабинета так, чтобы в пределах видимости находилась приемная и дверь входная, успела задать вопрос раньше меня.

– Нет, рванула натуральная взрывчатка. Но на месте взрыва имелся и муляж.

– Зачем?

– Кто знает? – Гошка развел руками. – Может, мужик, который взорвался, хотел сначала на муляже потренироваться. А может быть действовали два человека, независимо друг от друга. Один хотел пошутить и припугнуть, а другой взрывал по-честному.

– Кстати, а кто подорвался, установили? – спросил Баринов.

– Нет. Для опознания пригоден только портсигар, но кому он принадлежит, пока не выяснили.

– А как посторонний мог проникнуть в кабинет, в отсутствие директора? У них там что, проходной двор?

– Ни в коем случае. И кабинет заперт, и даже офис заперт. Методы работы самые современные: телефон, интернет. Так что, живые клиенты редко наведываются – для них специально звонок поставили. И сегодня никто не приходил. Все сотрудники клянутся, что кроме них в офисе никого не было и быть не могло. Откуда взялся покойник – сие тайна великая есть.

– Понятно. А предположения по автору взрыва имеются? – поскольку шеф спрашивал, обращаясь ко мне, то именно мне и выпала честь развести руками:

– Пока ничего.

– Угу, – Баринов перевел взгляд на напарника. – Клиент в каком состоянии?

– Соответствует моменту, – Гошка ухмыльнулся. – Как всякий нормальный человек, бьется в истерике и сулит кары небесные. Семь лет глада и мора, саранчу и прочие приятные вещи.

– Кому сулит?

– Всем подряд. А когда я вежливо объяснил ему, что взрыв, это уже не шутки, а преступление, предусмотренное в уголовном кодексе, и заниматься им будет милиция, он совсем распсиховался. Всяко нас обозвал и от наших услуг отказался. Я не стал его уговаривать.

– Правильно. Не сегодня – завтра, Стрешнев его за жабры возьмет, и Гордеев сам прибежит, просить, чтобы мы его вытащили.

– Прибежит и прямо с порога начнет орать, – меланхолично заметила Нина.

– Пускай орет, – не вставая со стула, Гошка дотянулся до нее, погладил по плечу. – От нас не убудет.

– Уж от тебя-то, точно, не убудет, – проворчал Баринов. – Ладно, а что за народ там работает?

– Я только с экспертом общался, да с Володей парой слов перекинулся. А с персоналом Рита разговаривала.

– Угу. Значит, докладывай ты, Рощина, – Сан Сергеич откинулся на спинку кресла. – Разобралась, кто милейшего Андрея Николаевича терроризировал?

– Издеваетесь? Они его там все примерно одинаково любят. И зовут, между собой, Носорогом.

– Подходяще, – одобрил Гоша. – Молодцы ребята.

– Мне тоже понравилось. Значит, мои впечатления по порядку разговоров. Первая – секретарь, Светлана. Милая девушка, но интеллектом, на первый взгляд, не блещет. Хотя, – я постаралась проявить объективность, – когда вокруг тебя, вот так, неожиданно, взрывы, кровь, трупы… неизвестно, как я сама в подобной ситуации выглядела бы.

– Могу тебя утешить, – шеф был сама любезность. – Совсем недавно я наблюдал тебя именно в подобной ситуации. Без взрывов, правда, но крови и трупов хватало. И выглядела ты вполне достойно.

– Спасибо. Так вот, именно Светлана опознала труп и заверила всех, что это Гордеев. Вообще, мне, тут кое-что непонятно. Два мужика под рукой, а на опознание трупа ведут девушку. Почему?

– А надо было у нее самой спросить, – очень вовремя посоветовал Гоша.

– Да она вообще со мной разговаривать не стала. Пуганая какая-то. Я ей, для установления контакта, сказала, что Гордеев – хам невоспитанный, и она тут же от меня сбежала.

Баринов неодобрительно поморщился, Нина неопределенно хмыкнула, а Гошка бестактно заржал.

– Зато я поговорила с одним из менеджеров, с Леней, – продолжила я, не обращая внимания на его веселье. – Он категорически отрицает причастность любого из них к этим шуткам. Работа их устраивает, а Гордеев, если вычислит шутника, выгонит, в два счета. Тем более, ни один не стал бы устраивать взрыв. Леня утверждает, что в момент, когда рвануло, они все трое были вместе, пили кофе на кухне.

– У них есть кухня? – Нина встрепенулась. Для нее это был больной вопрос. Нину очень раздражала наша собственная кухня, которая вся умещалась на одном из подоконников в приемной.

– Скорее название. Там только небольшая выгородка в комнате менеджеров, – я открыла блокнот и продемонстрировала план офиса фирмы «Апрель». – Вот, смотрите: из коридора вход в приемную, а уже оттуда – в кабинеты. Направо – к менеджерам, налево – директорские апартаменты. Конечно, сейчас там разгром: ни окон, ни дверей, вся штукатурка на полу. Из мебели, кажется, только сейф уцелел, да и тот покореженный. У менеджеров комната такого же размера, только столы возле окна стоят, а в глухом углу они себе кухоньку отгородили. Там холодильник, плитка электрическая, чайник… тесновато, темновато, но все необходимое есть.

– У нас гораздо лучше спроектировано, – Баринов с интересом рассматривал мой рисунок. – Два окна будет, гарнитур кухонный поставим. А здесь, действительно, одно название.

Нина промолчала. Рассказы Баринова, о предусмотренном в строящемся офисе, просторном помещении с газовой плитой, встроенными шкафами и посудомоечной машиной, нисколько ее не утешали. Нина хотела кухню, а не разговоры о том, какой эта кухня будет.

– Ну-ка, поверни, – Гоша потянул блокнот к себе. Ему чайник на подоконнике не мешал и сейчас Гошу интересовала только планировка офиса «Апреля». – Да, все верно. Значит, говоришь, когда Гордеева нет, они прячутся в этот закуток?

– Ну да, – подтвердила я. – Пьют кофе. И Леня говорит, что они сегодня тоже там сидели, когда взорвалось. Все вместе, втроем. Но дверь в офис была заперта, как обычно.

– Хм. Когда все сотрудники собираются на этом пятачке, условно называемом кухней, остальная территория остается без контроля. В лучшем случае, им видна комната менеджеров и то не вся. А приемная и, тем более, кабинет Гордеева – вне зоны наблюдения. Следовательно, если допустить, что у неизвестного нам пока субъекта имеется ключ, и этот субъект умеет двигаться, не натыкаясь на шкафы, то он совершенно спокойно может проникнуть в кабинет Гордеева. И так же спокойно, без лишнего шума, оставить идиотскую записку, подложить какашку, заминировать стол, взорваться…

– Положим, взорваться без лишнего шума не получится, – не удержалась я.

– Хорошо, последний пункт снимаю. Но остальное все проходит, так?

– Только нужен не один ключ, а целый комплект, – Нина показала три пальца. – Дверь в офис, дверь в кабинет, ящик стола.

– Один ключ или несколько, это непринципиально, – отмахнулся Гоша. – Кто один сумел добыть, для того и три не проблема.

– Если были ключи, то куда они делись? – задал резонный вопрос Баринов. – Их ведь в кабинете не было?

– Может, найдут еще? – я не была уверена, что шеф обращается именно ко мне, но на всякий случай, решила ответить. – Там такой разгром, а ключи – штука мелкая.

– Меня другое смущает, – Гоша повернул мой блокнот на сто восемьдесят градусов и снова уставился на рисунок. – Наружная дверь у них все время заперта. Так откуда человек, находящийся в коридоре, может знать: все ушли на кухню, путь открыт!

– Думаешь, у него был сообщник среди сотрудников? – Баринов пожевал губами, словно пробовал высказанную мысль на вкус.

– Пока получается так, – Гоша повернулся ко мне: – Ритка, этот Леня годится на роль сообщника?

– Смотря в чем. Насчет взрыва – вряд ли. А что касается шуток, то да, без сомнений. По крайне мере, наблюдать, как Гордеев бесится, доставляло ему огромное удовольствие. Сам он ни на что подобное, может и не рискнул бы, но подсказать шутнику, когда можно безопасно проникнуть в кабинет, это запросто. Может, даже ключами снабдил… а могли у Лени быть ключи?

– Гордеев утверждает, что ключи от кабинета и от ящика стола есть только у него, – напомнила Нина.

– Гордеев может и не знать… – Баринов покачал головой. – Но пока оставим это. Рита, что ты еще можешь сказать?

– Немного, – призналась я. – Следующий фигурант – менеджер Дима. С ним мне тоже поговорить не удалось, он был слишком занят прибежавшей в офис женой Гордеева.

– А откуда она узнала о взрыве?

– Дима позвонил. Он, видите ли, в эту даму беззаветно влюблен и, по словам Лени, «поспешил обрадовать» свою пассию.

– Отношения между супругами Гордеевыми, значит, неважные?

– Особой нежности я не заметила. Он ее терпит, а она… Леня, кстати, подбросил интересную версию. За всеми, столь раздражающими Гордеева шутками, вполне могла стоять его жена. Дима сам, по своей воле, ни записки, ни игрушки, не стал бы директору в стол совать, но ради любимой женщины мог и пойти на такой подвиг. А шутки, как говорит, Леня, вполне в духе Кристины.

– Этот Дима, он мог подкладывать записки так, чтобы остальные ничего не заметили?

– Н-не знаю, – я запнулась. – Вообще-то, это требует некоторого времени. Светлана постоянно в приемной… Один раз, наверное, можно выбрать время и проскочить, а если повезет, то и два-три. А у нас – полдюжины записок и игрушка.

– Получается, что Светлана была в курсе всего безобразия, – сделал вывод шеф, – и позволяла Диме входить в кабинет. Может, поэтому, она так и испугалась. Поэтому и не захотела с тобой разговаривать.

– Вполне возможно, – согласился Гоша. – Но не менее вероятно, что помогал Диме и подстраховывал его, именно Леня. Уводил секретаршу, под каким-то предлогом, в другую комнату – анекдот, например, новый рассказать, или игру компьютерную.

– Кофе выпить! – вспомнила я. – Но тогда непонятно, зачем Леня мне это рассказал?

– А что он тебе такого рассказал? Что Дима влюблен в жену Гордеева? Так это и так все видели. Что жена могла шутки шутить, а Дима ей помогал? Это только одна из версий, наиболее ему удобная. А что, если это именно Леня в кабинет лазил, а Светочка ему помогала? Вот возьмешься ты за Диму с Кристиной, а Леня со Светланой будут на твои старания со стороны смотреть, да похохатывать. Или, вообще, Светочка одна развлекалась? Изводила начальника. Она секретарь, ей проще всех было бы это устроить. Ты уверена, что такого не могло быть?

– Я, сейчас, только в одном уверена – что Гордеев сам себе этих записок не клал.

– И совершенно напрасно, – строго заметил шеф. – Тоже вариант, не хуже других.

– Но зачем ему?

– Мало ли… мы ведь пока не знаем, кто именно взорвался. И кто положил взрывчатку.

– Вы хотите сказать, что это был Гордеев?!

– Не хочу. Но исключить этого тоже не могу.

– Вот и еще одна рабочая версия, – подал голос Гоша. – Гордееву надоело, что ему все время подсовывают в стол всякую дрянь и он, не будь дурак, стол заминировал. Шутник пришел, потянул на себя ящик и – бам-м-с!

– А откуда это шутник взялся? Кто он такой?

– Любовник Кристины, – не задержался с ответом Гоша. – Это он подкладывал в стол всякую гадость. А что, при таком раскладе, с точки зрения Гордеева поставить в столе растяжку – самое разумное решение. Один бабах, и все семейные проблемы решены. Любовник ликвидирован, а жена, после такого наглядного урока, шелковая станет. Взрывчатку ведь не только в рабочий стол можно подложить – масса имеется вариантов, самых различных.

У Баринова новая версия энтузиазма не вызвала.

– Чтобы любовник мадам Гордеевой мог проникать в кабинет директора, он должен быть в офисе своим человеком, а лучше сотрудником. На эту роль годится только Дима.

– Леня сказал только, что Дима в Кристину влюблен, – напомнила я. – А что они любовники, такого он не говорил.

– Положим, то что говорит Леня, это не обязательно истина. Но, в любом случае, Дима жив, а взорвался кто-то другой. Так что, не кругло получается.

– Да, не кругло, – Гоша на мгновение задумался и тут же предложил другой вариант:

– А если наоборот? Если взрывчатка была заложена именно для Гордеева? Все очень логично. Любовники решили избавиться от мужа. Сначала довели его до бешенства записками и приколами, а потом взорвали.

– Положим, взорвали-то совсем не его, – уточнила я. – И потом, если взрывчатку закладывал любовник, то он и погиб. А Дима жив.

– Ну и что? Дима мог нанять покойника, чтобы тот заминировал стол. А тот, нечаянно сам взорвался. Скажешь, так никогда не бывает?

– Откуда я знаю? Среди моих знакомых еще никто не взрывался. И вообще, никто со взрывчаткой… ой! А если узнать, не имел ли кто-нибудь из фирмы «Апрель» такого опыта? Если кто-то из них работал, например, на шахте, взрывником, то сразу становится ясно, кого подозревать!

– Взрывник на шахте, – приподнял бровь Гоша. – Особенно это актуально для Светланы с Кристиной.

– Ой, не придирайся! Отец мог работать и показать дочке основные принципы. Сан Сергеич, разве я не права? Наверное, мы можем как-то это выяснить?

– И права, и можем, – невозмутимо согласился шеф. – Вот только заниматься этим нам ни к чему. Нина, конечно, по базе данных проверит, – Ниночка, не тратя слов, кивнула, – но если наши подозреваемые в криминале не завязаны, то по ним там ничего не будет. А Стрешневу узнать о подозреваемых и их родственниках все подробности гораздо проще – он человек государственный. И насколько я знаю Володю, завтра у него уже будут все данные. Или, почти все.

– И портсигар надо проверить по базе, – вспомнил Гоша. – Пока у нас кроме портсигара, ни одной ниточки к покойнику нет. А если это действительно серебро, то может Ниночка что и накопает. Вдруг он по спискам украденного проходит?

– Портсигар и личные дела на всех подозреваемых, – повторила Нина и снова кивнула: – Сделаю.

– Еще надо сходить в этот магазин прикольных игрушек, вдруг там покупателя вспомнят. Рита, Гоша – это ваша работа. Вместе или кто-то один, как хотите.

– Хорошо, – ответил Гоша.

А я неуверенно спросила:

– Сан Сергеич, а я не поняла… зачем нам это? Я имею в виду, узнавать что-то, выяснять? Гордеев же не собирается нанимать нас для расследования взрыва.

– Это он сегодня не собирается, – ответил шеф. – А через пару дней соберется, никуда не денется.

– Ну да, – поддержал его Гошка. – Прижмет его Володя, Гордеев к нам, как наскипидаренный прибежит.

– Но зачем Володе его прижимать?

– Затем, чтобы дело раскрыть побыстрее. Ничего личного – просто у Стрешнева в производстве меньше двух десятков дел не бывает, и за каждое начальство греет регулярно. А здесь самый естественный вариант – это то, что взрывчатку в стол положил сам Гордеев. Ему это и проще всех сделать и мотивы у него самые понятные – расправиться с доставшим его шутником. Так что, милейшему Андрею Николаевичу придется здорово потрудиться, чтобы убедить Стрешнева в своей невиновности.

– Вернее, это нам придется потрудится, – уточнила я.

– Ну да, если все удачно сложится, то нам.