Читать книгу Стажеры капитана Вербы - Ирина Крыховецкая - Страница 4

– Эх-ма, досада какая, – проворчал Николай, – опять курс менять, опять карты перекладывать…

– У нас маленький, скромный разведчик, – не успокаивался штурман, – мы не спасательная экспедиция!

– Коля, – Макс забарабанил пальцами по рабочей панели, – это чужое пространство. База на орбите Гессиоры – исследовательская база, там ученые, а не косморазведчики. И если они просят помощи, мы не имеем права и мысли допустить об отказе.

– И что там только случилось… – пробурчал в усы Николай.

– Не знаю. Гессиору открыли чуть более десяти лет назад. Ты Ставена зови, делом пора заняться, а после узнаем, в чем причина.

– Иван Кузьмич, – шепотом позвала Далила, одновременно пытаясь запихнуть за пояс как можно больше дымовых запалов. – Иван Кузьмич, ребята в центральной части совсем отрезаны, мы к ним не проберемся. Мы погибнем, да?

Профессор Дунаев облокотился о прохладную обшивку межотсекового перехода и взглянул в темные глаза Далилы. На дне их плескался страх.

– Далила, волков бояться – в Космосе делать нечего. Ты же знаешь, девочка, борт малого разведчика принял наши сигналы бедствия, через несколько часов они будут здесь.

– Волков бояться – в лес не ходить, так по-русски правильно, – улыбнулась Далила, – а что за разведчик? Там солдаты?

– Да нет, – профессор отпил воды из фляги, – там косморазведчики, а они посвирепее солдат будут. Такие грозные мужики, злые, русские, бородатые, с огромными аннигиляторами, ка-а-ак пальнут… – профессор усмехнулся в усы.

– Ну, вы нашли время шутить, – тихо рассмеялась Далила, откидывая со лба влажную черную прядь. – Может, до прихода ваших соотечественников и продержимся. Нам не помешает сейчас свирепая защита, даже такая. Тем более, дикий космонавт – как из сказки – куда лучше, чем чудища. Через двенадцать минут монстры Гессиоры опять начнут голодать. Они… они… сожрали столько… стольких… – Далила разрыдалась, закрывая лицо руками.

– Ну-ну, моя дорогая, не плачьте, тут уж ничем не поможешь, – Дунаев тяжело вздохнул, затем внезапно сжал кулак и погрозил им пространству: – Ох, как хочется схватить эту Гессиору за глотку и вытрясти из нее все ее тайны!

После этого воинственного выплеска профессор тут же сник и переключился на дрожащую Далилу, пытаясь отвлечь:

– Вы же давно на базе, Дали? Ведь мы с вами прилетели вместе с первым составом десять лет назад?

– Угу, – сквозь всхлипы пробормотала его собеседница, – я тогда была неопытным биологом девятнадцати лет.

– А теперь вы мой ведущий космобиолог, который совсем расклеился, а это никуда не годится. Нам надо выжить, спасти ребят да еще изучить наших монстров. Кстати, как поживают ваши чудные цветы? Вы их растите уже столько лет, из маленьких спор, как детишек…

– Они не наши, они Гессиоры… – Дали опустила голову, черные волнистые волосы закрыли ее лицо.

– Нет уж, – не согласился Дунаев. – Мы с вами без Гессиоры теперь никак, вы-то и Землю, поди, не помните? Гессиора, можно сказать, – вирус в нашей крови, и нам ее изучать дальше. Давайте-ка попробуем пробраться к шлюзовому отсеку: надо встретить разведчик.

– Шлюзовая и ближайшие к ней отсеки не отвечают уже больше недели, – поежилась Далила, – там теперь не наша территория.

– Значит, надо ее отвоевать, – сделал сокрушительный вывод профессор. – Или мы с вами не армия?

Далила рассмеялась и принялась закачивать в аннигилятор фотонную эмульсию:

– Армия, Иван Кузьмич, – целый адмиральский флот!

Ставен быстро перестроил компьютерные карты корабля, а затем, незаметно прижав маленький микрофон к губам, спросил шепотом:

– Варь, ну?

– Ерунда какая-то, – отозвалась в наушнике Варвара. – Гессиора – планета с тропическим климатом, без агрессивной флоры и фауны. Десять лет ее изучали биологи, все было в порядке. Но время от времени на ее поверхности пропадали один-два человека. За десять лет таких случаев насчитывается больше семидесяти.

Ставен тихо присвистнул. Сидевший рядом с отсутствующим видом штурман покосился на парня.

– Варь, тогда эта планета с агрессивной флорой или фауной, – прошептал Ставен.

– Это еще надо доказать, – заметила Варвара. – Может, это какая-то планетарная закономерность.

– Ну да, людей истреблять. А база что?

– База молчит. Последнее, что они отправили, было сообщение в Центр. С Гессиоры не вернулся некий киножурналист Флавио Урбини. Потом, уже в предыдущем пространственном квадрате, мы получили мутные сигналы бедствия с базы. Ощущение такое, будто передают с автономной рации.

– Флавио Урбини? – Ставен оживился. – Он снимал битву у Проксимы, гибель цивилизации Амати в «Гончих Псах»! Да что там, он единственный, кто снял Мерцающего Каннибала Люрберы в момент его нападения на жертву!

– А кто был его жертвой? И почему сам Урбини остался цел после нападения Каннибала?

– Там неприятная история получилась, – вспоминал Ставен. – Я смотрел конференцию, которую давал Флавио на Фобосе. Так вот, он был со своим другом на Люрбере…

– И что, снимал, как ели друга?! – перебила удивленная Варя.

– Ну, не знаю, он же журналист…

– Да, но это его друг!.. – подал голос Николай.

– Между прочим, Ставен, на Гессиоре побывали десятки других ученых, в том числе и разведчики, которые благополучно вернулись и не пропали, – заметила Варвара. – Только космобиолог Далила Милесис посещала Гессиору почти три тысячи раз! Изо дня в день. И ничего с ней не случилось!

– Скажи, Ставен, Флавио Урбини снимал только репортажи о чьей-то гибели? – снова вмешался штурман.

– Ну… не помню…

– Кровожадный, однако, парень, этот Урбини, и что его в тропический рай потянуло? – под нос себе пробурчал Николай.

– Ладно, я буду думать. Кое-что прорисовывается, – раздался в наушнике голос Варвары.

– Понял, – ответил Ставен и отключился.

– И что ты понял, мой мальчик? – проворковал штурман, хитро прищурившись. За его спиной внезапно вырос Максим Верба и тоже вопросительно посмотрел на парня. Не научившийся пока еще достойно выдерживать пристальный взгляд капитана Ставен покраснел.

– Понял, что Варвара что-то поняла…

– Опять не по уставу, – вздохнул Макс, и стажер вытянулся в струнку. – Расслабься, давай сюда свою Варвару, будем вместе понимать.

– Не все еще четко, – засмущалась Варвара, чувствуя неподдельный интерес столь представительной троицы.

– А что четко? – уточнил Максим.

– Рация. Они пользуются автономной рацией, потому что не могут подобраться к центральному компьютеру. Этим объясняются их постоянное молчание и слышимость только в предыдущем квадрате.

– Почему не могут подобраться? – спросил штурман.

– Там уже не их территория. Если бы смогли туда попасть, неужели бы не починили? Там столько специалистов и запасов техники! К тому же не из-за рации ведь они посылали сигнал бедствия?

– Логично, – кивнул Верба, – ты хочешь сказать, на базе захватчики?

– Кто-то или что-то в этом роде.

– Через сорок семь минут стыкуемся с Базой «Гессиора–2», – раздался в динамиках голос капитана, прервавший Варины размышления. – Опасность первой степени, ситуация боя. Всему экипажу: быть готовыми! – Отдав команду, Максим вернулся к разговору: – А еще что четко?

– Я просмотрела досье всех исчезнувших на Гессиоре людей. Семьдесят три человека. От инспектора внеземных колоний с охраной до журналиста Флавио Урбини. Все их досье имеют определенную особенность…

– В смысле, деточка? – переспросил штурман, но тут же поправился: – То есть младший навигатор Князева?

– Все эти люди были участниками или свидетелями каких-то катастроф, убийств или военных событий.

– И что? – спросил Максим. – Какая связь?

– …А люди, благополучно возвращавшиеся с Гессиоры, никогда ничего подобного не наблюдали, не участвовали в военных конфликтах, не попадали ни в какие ситуации, связанные с гибелью себе подобных.

– И?.. – Верба напряженно ждал ответа.

– Ненависть – более сильная доминанта, чем любовь, и страх смерти страшнее страха рождения. Отрицательные эмоции и переживания запоминаются чаще всего навсегда, положительные легче стираются из памяти. Негатив перевешивает позитив. Нейронная физиология.

– Думаешь, что это планета откликается на самые сильные негативные моменты в памяти людей?

– Ага.

– И копирует их?

– Не знаю.

– Ясно.

– Ага.

– Князева!

– Так точно, мой капитан, – отчеканила Варвара. – В общем, понятия не имею!

Максим вздохнул и закрыл глаза.

– Дали, держитесь, Дали! – кричал профессор Дунаев, судорожно стуча по клавиатуре панели в шлюзовой. Далила отчаянно отстреливалась, прицеливаясь почти наугад: смутные очертания людей тянули из дыма к ним окровавленные руки.

– Не могу больше! – крикнула она, задыхаясь. – Чем больше я их уничтожаю, тем больше их становится. Нам не выбраться, Иван Кузьмич, они нас сожрут! Плазма на исходе! Не хватает кислорода, дышать нечем!

– Еще чуть-чуть, девочка, разведчик уже состыковался с нами! Надо лишь открыть шлюзовую… лишь открыть… нет… – профессор обреченно замер и обернулся к Дали, – аппаратура не работает, мы в ловушке.

– Господи, ну же! – вскричала Дали, до боли вдавливая курок аннигилятора.

Раздался треск, Дунаев обернулся на звук: на панели шлюзовой тонкий лазер чертил контур будущего проема.

– Мы спасены, мы выберемся!..

– Дай Бог, чтобы ваши русские успели, – бледными губами прошептала Дали.

Профессор выдернул из ее судорожно сжатой ладони горячую рукоять аннигилятора, Дали обмякла и, окончательно обессилев, упала в обморок.

Датчики нейронного сканера, закрепленные вокруг головы Далилы, напоминали своеобразный венец. Максим всматривался в правильное, очень красивое лицо. Прозрачный купол барокамеры позволял увидеть намертво впечатавшееся в эти прекрасные черты горе. Грешно, наверное, вот так сопереживать чьей-то боли и любоваться этим зрелищем одновременно, думал Макс, но взгляда не отводил. Нечто более сильное, чем простой интерес, не позволяло ему оторваться от созерцания такого нежного и одновременно ожесточенного лица Дали.

– Кэп, послушай, – позвал штурман. – Я записал все, что она знает о Гессиоре. Нужен анализ.

– Проводи, – Верба не шевельнулся.

– Понятно, – Николай прижал наушник к губам. – Варюш, поднимись, помоги старикам. У меня тут работка появилась, а надо наш кораблик на орбиту пристроить… Пока капитан в «коме», – съязвил штурман, отключившись, но услышан не был.

– Макс, Далила из Пуэрто-Рико, там все девушки такие, – продолжил подначивание он, но капитан остался серьезен:

– Она с Гессиоры, Коля, она одна здесь такая.

Повисла пауза, которую нарушило появление Варвары.

– Николай Андреевич, – обратилась она к старому навигатору, – я пришла.

– Вижу, Варя, – улыбнулся Николай. – А где, кстати, профессор Дунаев?

– Вилли оставил профессора у себя в медотсеке.

– Дунаев уже сделал сканирование памяти? – поинтересовался штурман.

– Да что вы, Николай Андреевич, – возразила Варвара, – он на карантине. Вилли запретил сейчас его трогать.

– Как так запретил? – вмешался Максим, до этого тихо стоявший в отдалении, у камеры с Далилой.

– Ой! – Варя обернулась на капитана, растерянно переводя взгляд с него на Далилу. – Мой капитан… Вилли считает, что профессор Дунаев должен выспаться.

– А Вилли не подсказал, что тем временем делать с монстрами Гессиоры? – съязвил Макс, сдвигая брови.

– Профессор биологически изношен, – пояснила Варвара, – его вполне может заменить космобиолог Далила.

– Но она вымотана и без сознания! – рассерженно парировал Верба.

– Вилли сообщил, что ее биоданные почти в норме, – отчеканила Варвара. – Ее пора будить, а не любоваться! На базе «Гессиора–2» остались заблокированные люди!

– Что ты несешь! – Максим рассердился не на шутку. – Я приказываю позвать Дунаева!

– Он спит.

– Разбудить!

– Не получится, – парировала Варвара, – он в криосне.

– Кто разрешил?

– Вилли – корабельный врач, это его решение. Вы сами заставили его штудировать медицину и давать клятву Гиппократа. Дунаеву надо выспаться, он в этом уверен.

– Развели самодеятельность! – вскипел Верба. – Всех виноватых на гауптвахту, немедленно!

– Мы в состоянии боевой готовности, – тихо напомнил штурман.

– Детский сад, – проворчал Макс, – после Гессиоры они у меня получат… самостоятельности!..

– Макс, буди Далилу, – напомнил Николай.

Верба метнул свирепый взгляд на своего штурмана, но спорить больше не стал и занялся нейродатчиками. Варвара удовлетворенно улыбнулась. Заметивший это Макс тихо, но угрожающе приказал:

– Князева, не стойте как столб, принимайтесь за анализ памяти космобиолога. Надевайте скан-шлем – и вперед!

– Капитан, – вмешался Николай. – Мы не знаем, что еще скрывается в памяти Далилы, но я помню лица этих зомби в дыму! Негоже ребенку переживать такое.

– Она не ребенок, она навигатор, – возразил Максим, вводя стимуляторы в тонкие вены запястий. – Князева, выполняйте приказание.

– Слушаюсь, мой капитан, – бледными губами прошептала Варвара.

…Дали родилась и выросла в небогатой семье в Пуэрто-Рико. «Учись хорошо, детка, – говорила ей мать, – ты способная и умная девочка, когда-нибудь ты сможешь стать учителем и даже преподавать на другой планете, там больше платят…»

…Когда хоронили родителей, она не плакала, а смотрела в безоблачное южное небо и размышляла: неужели нельзя ничего придумать, чтобы люди не погибали от страшных болезней? Есть же в мире ученые, как их там… биологи…

…Когда Дали тестировали, предполагалось распределить ее в один из детских домов с гуманитарным уклоном. Но тест двенадцатилетней девочки показал ошеломляющие результаты. Через неделю она стала студенткой Медицинского биокосмического колледжа Земли, находящегося в Далласе. Через семь лет окружавшие ее стены учебных классов колледжа сменили прочные стены космического корабля, унесшего Далилу прочь от Земли, в одну из самых дальних точек Космоса, на Гессиору.

…Гессиора была прекрасна и величественна. Ее буйные цвета и краски напоминали далекий Пуэрто-Рико. И Дали всем сердцем полюбила эту яркую, привлекающую своей первозданной красотой планету. Казалось, Гессиора платила за любовь любовью. Далила хорошела день ото дня после каждого пребывания на Гессиоре. Ее черные глаза стали отливать фиолетовым и сиять, что не осталось незамеченным. Но мужская часть научной базы по-товарищески относилась к своему биологу, а профессор Дунаев и вовсе покровительствовал ей как родной отец. Лишь редкие посетители базы, прилетавшие из внешнего мира, пытались нарушить покой красавицы-космобиолога, но попытки их были тщетны – сердце Дали принадлежало Гессиоре.

В этом новом мире никто не сделал открытий больше, чем Далила. Она без устали трудилась, изучала, исследовала, не пренебрегая никакой мелочью. Однажды, после очередного посещения планеты, Дали принесла с собой споры, которые собрала на серебристых дюнах у прозрачной речки. Она кинула их в холодное искусственное озеро с водой Гессиоры, сооруженное в ее каюте. Каюта, в свою очередь, соединялась с садом, где обитали образцы растений Гессиоры и Земли. Вскоре споры стали увеличиваться и набухать, появились маленькие ростки. Однажды, наблюдая за ними, Дали представила себе огромные пышные цветы невообразимых расцветок, порхающих над ними полупрозрачных бабочек, вздохнула и вышла из каюты.

– …Это невозможно, Иван Кузьмич! Нам нельзя высаживаться на поверхность Гессиоры. Мы еще очень мало о ней знаем! Там погибло столько посторонних людей!

– Вы имеете в виду наших товарищей, Дали, – поправил ее профессор.

– Нет, гостей. У нас и так весьма кровожадная репутация. Больше половины из приезжавших к нам пропали на Гессиоре. Такой жуткий феномен.

– И что вы предлагаете?

– Надо проверять наших посетителей на склонность к агрессии, – неожиданно предложила Далила, и кают-компания дружно засмеялась.

…Усталая Дали вернулась в каюту и не узнала ее. Озеро плескалось у ее ног, яркие сказочные цветы огромного размера благоухали пряными ароматами. Над их пышными головками порхали полупрозрачные бабочки. Воздух каюты звенел от тропического накала жары. А термометр в коридоре показывал всего плюс двадцать пять.

– Так-так, Дали, – раздался голос Дунаева, – я смотрю, вам нужна другая каюта. И надо бы выловить ваши вещи.

– …Ненормальная! – прошипел Флавио Урбини, когда Далила отвесила ему оплеуху. – Да таких, как вы, в военное время расстреливают, чтобы не были помехой!

– Не мешали трусам драпать, когда гибнут их друзья? – парировала Дали.

– Вы пожалеете, милочка, – процедил Флавио, – не родился еще такой человек, который бы так оскорбил меня – отказал самому Урбини. Да вы и не человек! Я много повидал рас и людей. В вас с обычной земной женщиной уживается странная примесь чуждой нам жизни. Вы наверняка опасны, и я сообщу об этом на Земле, когда вернусь! Вам не место здесь, среди людей, и как только этого ваши сослуживцы не замечают!

– Это не Земля, это Гессиора. Здесь все иначе. Здесь нет войн, своих, чужих!..

– Наши солдаты отдают жизни в окраинных мирах, чтобы вы могли греться в своей теплице…

– Это научная база, а не теплица, – спокойно сказала Далила. – А ваши солдаты сражаются в колониях с такими же людьми, как они. С людьми, которые своими руками возводят города и сами хотят распоряжаться своими жизнями. Думаю, они не скажут спасибо ни вам, ни солдатам за посягательство на их «теплицы».

…Позже, вечером, она плакала в своей бывшей каюте, в окружении благоухающих цветов, вспоминая всех тех, кто пропал на Гессиоре, всех тех, кто однажды, перед спуском на эту планету, причинил боль кому-то в других мирах, а потом причинил боль ей: «Вам не место здесь!»… Цветы Гессиоры опускали ей на плечи свои пышные головы и тихо шелестели лепестками. Тонкий комбинезон Дали промок от росы.

…Флавио Урбини не вернулся. Спасатели базы три дня вели поиски, но безрезультатно. Из спасателей вернулся только один, да и тот был в жутком состоянии. Казалось, человек сошел с ума, его искаженное страхом лицо было залито кровью, на голове – рана. И он все твердил и твердил о тысячах мертвых, живущих в тумане Гессиоры.

…Туман от дымовых шашек застлал базу. Коридор заполнили плотные ряды мертвецов с изувеченными, жуткими лицами. Они двигались на исследователей, вопреки здравому смыслу, не обращая внимания на аннигиляторы. Из тумана рождались новые и новые мрачные силуэты, которым не было числа. Они были голодны, они рвали плоть на куски, грели руки в теплой крови ученых… Они были так же жестоки и безумны, как и те, кто много лет назад уничтожил их, их детей, их миры и принес эти воспоминания на Гессиору.

– Не могу больше! – Варвара сорвала шлем и расплакалась.

– Я же говорил! – штурман протянул девушке стакан воды.

Стуча зубами о стекло, Варя попыталась сделать глоток.

– Там такое… такое… – она словно забыла все слова.

К ней подошел капитан. Глаза его были холодны. Но по появившимся на лбу бисеринкам пота и побелевшим костяшкам сжатой в кулак руки Николай понял, что Макс сильно переживает.

– Идите к Вилли, Варя, – приказал Максим. – Я сам все просмотрю.

– Не надо, – Варвара подняла голову. – Я сейчас напишу отчет и дам заключение. Я все поняла: это Далила, только она. А планета – маленький влюбленный и ранимый ребенок, ей не нравится, когда чужие обижают Дали… – Из-за спины Макса показалась Далила. Ее красивое лицо было печально, она взглянула на Варвару и кивнула, соглашаясь:

– Я догадывалась…

– Расскажи нам, Варя, – попросил Макс. – Мы крепкие, а бумага может и не стерпеть того, что на ней напишут.

– Дали, – зазвучал глуховатый голос еще не отошедшего от криосна профессора, тем не менее отдых несомненно пошел ему на пользу. – Ты понимаешь, что тебе придется улететь с Гессиоры?

Далила закрыла руками лицо.

– Она же не виновата, – воскликнула Варвара, – она не виновата, что планета выбрала ее и что она такая красивая! Это не ее вина! Ей нельзя без Гессиоры!

Искренняя горячность Вари смутила Ивана Кузьмича.

– По-человечески я понимаю вас, деточка, но мы же ученые, и нельзя поддаваться эмоциям. Эти события вызовут бурю в научном мире…

– Я не деточка, я навигатор! – возразила Варя, и Дунаев не нашелся, что ответить.

– Далила, – вдруг заговорил Верба, – вы не хотите отправиться в качестве космобиолога в дальнюю разведку? С нами?..

Дали подняла глаза на говорившего. В его профессионально-спокойном тоне слышалась надежда. Она улыбнулась.

– Спасибо, капитан. Я не люблю бездушный Космос. Когда-нибудь вы откроете планету, которая станет домом и для меня.

Максим погрустнел, но взял себя в руки и перешел к делу.

– Что ж, – сказал он, – надо искать выход из создавшегося положения. На базе ждут помощи люди.

– Помощь нужна и Гессиоре, – заметил Ставен.

– То есть? – послышался заинтересованный голос профессора.

– Гессиору необходимо успокоить, и это под силу только Дали, – пояснила Варвара. – Кстати, думаю, – Варя повернулась к Дунаеву, – что если вы удалите своего космобиолога со станции, ваша чувствительная планета может очень разволноваться и даже лишиться рассудка!

– Ну все, – решительно прервал ее Макс, – хватит самодеятельности! И жертв.

– Но другого выхода нет, – Варя пожала плечами.

– Варюш, в твоей головке всегда рождаются только очень опасные планы? – поинтересовался штурман.

– Другого выхода нет, – повторила девушка.

– Варя права, – Далила мягко улыбнулась, – иначе никак. Мне нужен бот. Гессиора – впечатлительный ребенок, насмотревшийся ужасов, что запечатлелись в памяти приходивших к ней. Она просто теперь материализует то, что показалось ей наиболее жутким. И кажется, сама испугалась того, что успела натворить. Она не контролирует себя.

– Вы не полетите одна, – Максим поднялся в полный рост, – вы полетите со мной. Если речь идет о неизвестном планетарном разуме, то это наша работа.

– Капитан, – Николай наклонился к Максу и тихо произнес: – Вы уже подвергли своего штурмана опасности из-за личных чувств, коим без году неделя, а теперь хотите рисковать собой?

Верба побледнел и бросил на штурмана свирепый взгляд, но тот лишь вопросительно поднял брови.

– Вам нужен пилот, – вмешался Ставен, – вам нужен лучший пилот, чтобы при случае в считанные секунды унести ноги.

– И кто этот ас? – Николай усмехнулся.

– Как кто? – Ставен удивленно округлил глаза. – Естественно, Варвара Князева, у нее же сотня по вождению, ее дед натаскал!

– Я так и знал, – штурман тяжело вздохнул.

– Вот видите, Иван Кузьмич, а вы меня русскими пугали, – усмехнулась Дали.

– Они не страшные, Далила, это все наветы врагов и детские сказки! – заверил Ставен, и рот его расплылся в широкой улыбке. Он повернулся к штурману, словно ища подтверждения, и тот, перехватив эстафету, тоже усмехнулся и, в свою очередь, перевел взгляд на Дунаева. Профессор, видимо, ощутив себя последним русским бастионом в череде улыбок, посерьезнел, покраснел и попросил воды, сославшись на слабость после криосна.

Легкий стремительный бот виртуозно шел на посадку, играя с потоками воздуха.