Читать книгу Дрейфовать и странствовать (сборник) - Ирина Крыховецкая - Страница 4

Сын попросил собаку. Попугая, который ведет себя, как овчарка, теперь уже мало. Надо собаку. «Большую, синюю, с красивыми глазами и улыбкой». Ни больше, ни меньше.

«Вот, до июля месяца мы переедем, ты получишь свою комнату, а к дню рождения в августе свою синюю собаку (может, он про чау-чау) – в эту комнату. Но за ней надо смотреть, ухаживать, любить, гулять…» И ловлю себя на слове, что отец мне говорил то же самое, а с Августом, когда приходил из рейса, гулял сам. У меня и брата не было времени. Когда отсутствовал отец, сенбернара выгуливала мама. Или он ее? Мамуля, человек, прочитавший всю нашу, да и не только, классику еще до седьмого класса, никогда не расставалась с книгами. Она даже умудрялась стаскивать мои недописанные еще рукописи, а потом нетерпеливо требовала продолжения. Однако мама и критик была самый суровый. Так вот, Август выгуливал маму. Понимая, что нас с братом не поднимешь в такую рань, пес стаскивал с кухонного столика очередную мамину книгу, приносил ей ее в кровать, туда же свой поводок и мамин японский халат. Шелковый, белый, расшитый птицами и цветами, он нес его осторожно в зубах, словно драгоценность… Потом он ее будил, очень осторожно, лизнув пару раз пятки – мама боялась щекотки. В общем, нащупав спросонья книгу, она принимала это как сигнал к действию. … Интересная картина: Август идет лишь ему известным маршрутом, за ним мама, слепо доверяющая собаке, которая тащит ее на своем поводке, умудряющаяся смотреть не под ноги, а в книгу. Август любил гулять с мамой. Они гуляли очень подолгу, пока книга позволяла, а потом Август приводил маму домой. Дочитывать за завтраком. Далее следовало: «Пока, мамуль, Август…». – «Угу… Рррр…» – в ответ, и мы с братом смывались в школу. Когда возвращался отец, пес радостно носился и лаял, как заводной. Еще бы, это означало, что теперь его будут таскать и на собачью площадку.

Но каждое утро, уходя с отцом на прогулку, Август стаскивал с кухонного стола очередную книгу, нес ее маме в кровать, лизнув пятки, ждал, пока она проснется и запустит в него подушкой, а потом уходил гулять… Кажется, довольный собой…

Как член семьи, Август имел свои обязанности, собственно, он сам их для себя выбрал. Ему нравилось быть нянькой. Нянька у почти взрослых детей. Он ходил по пятам, никогда не вмешивался в наши дела, делал вид, что дремлет в сторонке, перегородив собой ходы-выходы. Он был участником всех походов брата и моим сопроводителем во всех дорогах.

Он так и остался доброй нянькой, другом. Преданным и любящим.

Я занималась горным туризмом. Мы должны были пройти по скалам мыса Айя. Различные страховки, препятствия, всё как обычно. И как обычно, Августа отец отправил со мной. Мы шли по низким карнизам отвесных скал, а Август бежал метрами десятью выше по ровной тропе. Поворот. Тоненький маленький карниз, сантиметров двадцать, внизу метрах в пятнадцати – море, из воды торчат скальные выступы, острые, как зубы окаменевшего древнего чудовища. Наша инструктор принимает самое тупое решение в жизни – самый легкий из нас обойдет выступ, закрепит веревку с той стороны, и по ней пойдут остальные. Мы были детьми, не скалолазами. Самой легкой была я. Жутко, страшно, но страх же надо преодолевать, и тем более, если говорит инструктор, она знает, что говорит. Закрепили на поясе веревку. Пошла. До сих пор чувствую горячую, шершавую скалу под ладонями. Задрала голову вверх. Август, замерший, как статуя, не мигая смотрел на меня, а в больших красивых глазюках такая тоска… «Август, Август. Мальчик, хороший! Сейчас обойду, там встретимся дальше, я тебя люблю, солнечный!» Еще шаг, поворот, здесь нет карниза, покатый… кроссовки скользят, внизу штыри, ладони уже содраны, от попытки удержать свой «легкий» вес. «Мамочка…» Неужели все… Больше не чувствую ни опоры, ни скалы под руками. Падение, как в замедленной съемке. Только тень, огромная тень прыгнувшей следом за мной собаки. Спецы сказали потом, что пес сильно оттолкнулся лапами, даже оцарапал скалу, оставив кровь. Да к тому же он был на тридцать килограмм тяжелее меня. Так или иначе, Август опередил меня, с глухим хлюпаньем упав на выпирающие острые камни. Я шлепнулась на мягкую подушку и отключилась от сильного удара… Меня вытащили спасатели, взявшаяся откуда-то в горах скорая помощь.

Отец никому не позволил трогать Августа. Спустившись по веревке в море, он снял собаку со штырей и поднял ее наверх, с помощью своего брата. Папа с дядей похоронили Августа. На мой вопрос, где Август, отец мне ответил, что когда-нибудь Август вернется маленьким щенком, и я сразу узнаю его…

А теперь нужна синяя собака. Сын принес книгу, где очень удачно рассказали о собаках разных пород, снабдив великолепными рисунками. Забрался ко мне на колени, внахалку выключил монитор и, стащив с меня наушники, весело защебетал: «Вот! Мама, вот синие собаки! Смотри, какие они умные и улыбаются!» – с разворота книги на меня смотрели два пса, ньюфаундленд и сенбернар. «Сыночка, ну водолаз – да, он, возможно, густого синего цвета, а сенбернар, эта собачка, почему она синяя? Она пятнистая». – «Мама, опять ты ничего не понимаешь! (Куда уж мне угнаться за его иррациональной логикой с нарастающим ускорением!) Это не пятна, это как звезды, ну ты говорила – голубые звезды, которые квазары! Поняла?» Еще бы… Ровно двадцать четыре года назад, в его возрасте, я доказывала отцу, что сенбернар – солнечный пес, потому что на нем есть солнечные пятна. Я и назвала его Августом, как самый солнечный и любимый месяц года (к слову, у меня еще были оранжевый кот Июль и Июньский Хомяк).

«Хорошо, и какую собаку ты выбрал?» – «Вот эту, в синих звездах!» – «И кличку придумал?» – «Ну да! Какая же ты непонятливая, мама! Если собака придет ко мне жить в мой день рождения, то и назовем мы ее Август!!»

И удивительно, на душе потеплело от его восторженных детских слов. Значит, Август вернется. И теперь уж я точно буду его выгуливать сама…