Читать книгу Дрейфовать и странствовать (сборник) - Ирина Крыховецкая - Страница 5

Зима вступила в свои права, огромный светлый альбатрос прокричал что-то о дальних странах, пока кружился над унылой серой башней нашего старого замка. Океан словно застыл за окном, приглашая в путь моряков и странников. С десяток пузатых от ветра парусных фрегатов незамедлительно снялись с якоря и быстро исчезли из видимости, позванные океанским вздохом…

В каменном сером замке стало совсем неуютно и холодно. Ушли в плавание моряки. Смолкли их разудалые песни, прекратилось причудливое плетение морских баек у горячего камина замка. Последние паруса поднял мой Брат, в очередной раз отправляющийся дрейфовать и странствовать на старом фрегате, оставленном ему нашим отцом. Ветер надул голубые паруса, закрутил крепкое судно, направляя его в русло океанического течения. В последний раз Брат взмахнул рукой, после его светлая, высокая фигура стала маленькой, удаляясь в Свободный Мир Стихии…

Я осталась одна… Только мой маленький сын, наследник старинного угрюмого замка и грозного титула моего мужа, одним своим существованием напоминал мне, что я из рода Странников и Пилигримов и еще помню путь в Свободный Мир Стихий.

Теперь у горящего камина оставались только мы вдвоем. Однажды, попросив мужа присоединиться к нашему зимнему огню, я получила в ответ уничижительные слова да злую насмешку над моими верованиями и традициями. Его лицо гротескно исказилось в бликах огня, демонстрируя беспощадную маску чудовища. Так пришло твердое убеждение: мы с ним из разных миров, и мой необъятный – чужд ему, чужд до отвращения.

С того момента я начала плести длинную цепь воспоминаний, отдавая их сыну, дабы и он смог услышать однажды зов Океана…

В незапамятные времена мы с Братом были свободны и счастливы, щедрое море и привычно палящее солнце наделили яркими красками наши глаза, а пряный морской ветер наполнил парус в душе свободой и неписаными законами благородного Мира Стихий. Мы уже не были детьми, но и не были взрослыми, когда Одиссей вернулся из своего предпоследнего странствия. Его шоколадная от загара кожа, черные смоляные волосы пахли дальними странами, а смеющиеся, в мелких морщинках глаза предвещали долгие вечера, наполненные протяжным вздохом ревуна и байками Одиссея… Одна запомнилась особенно…

В тот вечер Брат взял мандолину, и его красивый, уже окрепший голос вознес под своды нашего замка новую балладу:

Потом Брат неожиданно отложил мандолину и спросил Одиссея:

– Отец, а почему так кричат альбатросы, когда суда возвращаются домой?

– Это очень грустная история, дети, – Одиссей закурил трубку и, помолчав немного, начал свой рассказ.

– Моряки не живут без моря. Их манит Вздох Океана, они не могут не отозваться на его зов. Это в крови у всех Странников и Пилигримов. В море они тоскуют по берегу, семье, любимым… Вернувшись домой, они тоскуют по морю. Таков извечный Закон Странствий, созданный Богом для Пилигримов. Океан очень ревниво относится к своим Странникам, многие из них безвременно уходят в его пучину… Но и тогда Океан не отпускает душу моряка, он помещает ее в тело сильной белокрылой птицы – альбатроса.

И начинает альбатрос кружить над морем, пытаясь вспомнить дорогу домой. Где ждут его любимые… Но не может птица вспомнить лоции, отыскать правильный курс. Кричит альбатрос от боли, летит за подвернувшимися судами, спрашивает дорогу домой. Только не понимают моряки языка своих бывших друзей и не могут помочь им. Мечутся альбатросы, дрейфуют в небесах над океанами, ищут свою Итаку. И не находят… – Одиссей замолчал.

– Па, и что? – я не выдержала. – Они никогда не находят тех, кого потеряли??

– Ну что ты, Принцесса, – широко улыбнулся Одиссей, – океан многое может сделать с душой моряка, но и он не всевластен. Когда истекает срок, отпущенный Богом, душа моряка покидает тело альбатроса, и летит к Богу, где обретает покой и потерянных любимых…

– Но это же так долго! – в унисон с Братом воскликнули мы.

– Нет, мои хорошие, – это ничто в сравнении с будущей вечностью…

А потом Одиссей не вернулся из странствия…

Пенелопа, до этого многие годы провожавшая и встречавшая Одиссея, сразу как-то постарела, даже голос ревуна теперь изменился, ревун словно стонал от боли.

Над замком кружили альбатросы, огромные волны бились о прибрежные скалы выступающего мыса. А где-то в неведомом далёко, в теле сильного альбатроса, Одиссей искал дорогу домой…

Течение лет изменилось, в один из ветреных осенних дней Пенелопа выдала меня замуж. Заранее зная, что Пенелопа давно не в себе от горя, и поступки ее неправильны, я все же согласилась, чтобы не травмировать ее осознанием своего безумия… Чуть позже мой уже взрослый Брат услышал зов… Океан позвал его, так же как когда-то Одиссея. Брат развернул парус на старом фрегате отца, и быстрое морское течение увлекло нового Пилигрима в Мир Стихий…

Брат вернулся через несколько оборотов Земли вокруг Солнца, казалось, Пенелопа только и ждала этого момента. Она обнимала сына и шептала:

– Ты вернулся, сынок, ты сумел вернуться, сын Одиссея, значит, ты всегда будешь возвращаться, мой храбрый Пилигрим…

А потом Пенелопа ушла к Богу. Легко, ускользающим облачком…

Я стояла на большом каменном балконе и плакала беззвучно, про себя, когда совсем неожиданно огромный альбатрос сел на каменные перила рядом со мной. Его голова смешно повернулась, и альбатрос, замерев в неудобной позе, стал меня разглядывать.

– Как не стыдно подглядывать, – отчитала я птицу, зная, что альбатрос сейчас улетит.

Но не тут-то было. Птица распахнула большие сильные крылья, забила ими в воздухе, но не улетела, а закричала, что-то вопросительное…

– А, – догадалась я, – ты тоже услышал, что Пенелопа ушла от нас…

В ответ альбатрос закричал, громко, обиженно, с болью…

– Ты знал ее? – удивилась я.

Но альбатрос промолчал, лишь неуклюже придвинулся ко мне и застыл, как камень. Вошел Брат с моим сыном на руках, но птица не двинулась. Брат стал по другую сторону от альбатроса, а малыш, увидев огромную белую птицу, захлопал в ладоши и четко сказал:

– Одиссей!!!

Мы с Братом переглянулись, а альбатрос, чуть склонившись к ребенку, что-то нежно закурлыкал…

Утром под стенами нашего замка Брат нашел тело мертвого альбатроса, прилетавшего вчера. По морскому обычаю он похоронил альбатроса в море, как моряка.

– Надо же, – в глазах Брата стояли слёзы, – он-таки нашел дорогу домой. Без лоций…

– Нашел, – отозвалась я, – нашел, чтобы уйти с Пенелопой…

– А почему мы не странствуем, мам? – спросил мой сын, когда я замолчала.

– Ты еще очень мал, да и твой отец не из рода Пилигримов…

– А ты? – не унимался малыш.

– Я… Мне не положено, – растерялась я.

– Но дядя же слышит зов?

– Да, конечно, – оставалось лишь согласиться. – Мне он также мерещится, иногда… Когда я скучаю по Итаке.

– Там твой Дом? – спросил сын.

Я кивнула, соглашаясь.

– Тогда поплыли в Итаку?

– Ты хоть представляешь, что говоришь? – я рассмеялась, но невесело…

Утром мы развернули парус. Белое крыло совсем старинного фрегата моментально наполнилось морским воздухом, толкая судно вперед…

– Как же всё просто, – прошептала я, – надо только поднять парус…

– Мы возвращаемся в Итаку! – малыш радостно носился по палубе. – Мы возвращаемся домой!! Я тоже буду Пилигримом!

Я поймала свое неугомонное чадо, последний раз указав рукой на удаляющийся серый замок его отца.

– Никогда не забывай своих истоков, – прокричала я сквозь порывистый морской ветер и брызги… – Когда-нибудь ты захочешь вернуться сюда, чтобы снова уйти по первому зову… Только никогда не забывай! Ты слышишь меня, сын, никогда не забывай…