Читать книгу Ведьмина гора, или Полет на метлах отменяется - Ирина Линер - Страница 7

У меня много родных городов, так уж получилось. Но из всех родных самый родной – Лейпциг. Там вырос старший сын, родился младший, там остались друзья, и туда я приезжаю при каждой малейшей возможности. А самое родное место а Лейпциге – зоопарк. Когда дети были маленькие, мы туда почти каждый день ходили и всех зверей по имени и в морды знали. Мишка, старший, даже игрушечных львят приносил старому льву и со всеми его знакомил. Как сейчас помню, Тамрин его звали. Он был старейшим львом, если не в Европе, то в Германии точно. Спустя несколько лет мы пошли в местный музей и там увидели чучело льва. Это был Тамрин. Мальчишки стояли перед ним молча и плакали.

Мы прожили в Лейпциге восемь лет. Когда в первый раз приехали туда, он был запущенный и серый, и поначалу был мне неприятен. На него, беднягу, пришелся сложный период адаптации. Но, сказать по правде, неприятен был менее, чем другие города, где мы впоследствии жили. Иногда надо уехать, чтобы понять, что любишь.

Сначала мы поселились в Глаухау – маленьком городишке в Саксонии. Там языковые курсы были, шесть месяцев, и с местным населением мы почти не общались. Из достопримечательностей помню только башню Бисмарка, около которой устраивали пикник по поводу окончания курсов. При хорошей погоде с башни был виден Лейпциг, куда мы переехали после Глаухау. Кстати, во времена ГДР башню переименовали по известным соображениям, и она называлась Башней Мира – Friedensturm.

В Лейпциге мы провели три года. Из них полтора я жила одна, с двухлетним Мишкой на руках. Без единого знакомого и практически без языка. Муж уехал в другой город на курсы для врачей иностранцев, и виделись мы только по выходным. Очень неприятное время! Потом все было более или менее хорошо. Появились друзья, Сашка родился, Мишка в первый класс пошел… Контракт в клинике закончился, поехали дальше.

Дюльмен. Маленький городок около Мюнстера, чужие там не ходят, все принадлежит какому-то герцогу. То есть абсолютно все! От магазинов до танцевальной школы на соседней улице! Купить, к примеру, можно только дом, а не участок. За землю так называемый пахт тому же герцогу платят пожизненно.

У того хобби было интересное – лошадей Пржевальского разводить. Дюльмен иногда так и называют: город последних диких лошадей Европы. Не спрашивайте, зачем они ему нужны, хобби – это иррационально.

Слава богу, в Дюльмене мы задержались всего на год, а то бы я повесилась. Скучища там! Ко всеобщему удовольствию, муж не поладил с шефом и нашел другую работу в Крефельде. Это в Северном Рейн-Вестфалии, около Дюссельдорфа. К Крефельду мы быстро привыкли, друзьями и знакомыми обзавелись, и соседи были бесподобные. Эльке, медсестра из Восточного Берлина, святой человек! Столько с нашими детьми возилась, чуть ли не за внуков их считала! И полька Маргарета с королевской фамилией Фон Ройен, от мужа немца досталась.

С Маргаретой мы жили на одной лестничной клетке, двери в наших квартирах не запирались никогда. А смысл? Дети и собаки постоянно туда-сюда бегали, соль, опять же, время от времени заканчивалась, она была счастлива. Говорила, что впервые себя как дома в Германии чувствует. С ней ко мне по-настоящему пришел немецкий. Ее язык был безупречен, она подростком в Германию попала.

Семья Маргареты очень интересно эмигрировала. У немцев все просто в плане эмиграции: или у тебя немецкие корни есть, или еврейские. А они – чистые поляки. Да вот семейная история у них необычная. Прадед Маргареты в личной гвардии Гитлера состоял, был там единственным не немцем. Как он туда попал, не спрашивайте, не знаю. Боюсь даже думать, за какие заслуги взяли. Естественно, в советской Польше они этот факт не афишировали, а когда захотели уехать в Германию, документ о доблестной службе прадеда к делу приложили. И сразу получили разрешение на въезд! Это я к тому, что в Германии скрытые и явные поклонники нацистского режима были, есть и будут. И даже, как видите, на государственном уровне.

Только наша жизнь наладилась, опять надо ехать. Это не наша блажь. Среди врачей безработица была дикая, работу с разбегу не найти. По иронии судьбы очередное рабочее место оказалось опять в Лейпциге. Вернулись на целых пять лет, душевное было время! Детей в сразу в интернациональную школу определили, не было особого желания в немецкой их оставлять. Мы знали уже, что в Германии не задержимся, пусть сразу в такой школе учатся, какую в любой стране мира найти можно. Круг общения интереснейший: и наши, и не наши, от пианистов до дипломатов. И главное, все такие же бродяги, как мы.

Все было хорошо, но мы опять уехали. А просто так, в поисках чего-нибудь новенького. Сбылась мечта идиота, или плохой звезде плохо везде – это про меня. Срифмуйте слово «звезда» с первым пришедшим в голову, и вы поймете, что я имею в виду. Так я в шутку говорила тем знакомым, которые спрашивали, и что нам на одном месте не сидится. На самом деле нам очень нравится сам процесс смены городов и стран. Это почти как путешествие, только более глобальное и интересное.

По Лейпцигу я скучала и приезжала сюда при первой возможности. Нас здесь любят, иногда даже приходится держать в тайне факт приезда, чтобы не обидеть тех, к кому не успели зайти. А иногда мне хочется приехать просто к городу. Посидеть в кафешке рано утром, где мы завтракали с подругами, забросив в школу наших чад. Я заказывала обычно очень вкусные сэндвичи с лососем, салатом и горчично-медовым соусом. Попросила как-то в Голландии такой же подать, паренек с ясными, незамутненными мыслью глазами принес мне отдельно баночку меда и горчицу в одноразовом пакетике. Было смешно.

В районе, где мы жили, таких кафешек было по три штуки в каждом доме. Наш дом был старинный, балкон квартиры смотрел во двор школы. Каждую перемену младший сын кричал радостно: «Вон моя мама!» А старший ничего не кричал. Он находился уже в прелестном периоде переходного возраста и делал вид, что не замечает меня.

Школа была в своем роде знаменита. Она была первой интернациональной школой, открытой в центральной Германии. На первом этаже на стене – мозаика из разрисованных керамических плиток. Одну плиточку делал младший сын. Кому ерунда и сентиментальная память, а кому – объект, попавший в Книгу Рекордов Гиннеса. Только не помню, в какой номинации. А изображена наша школа.

Я помню, когда это роскошное здание было еще старым и облезлым. Оно всегда было школой, надпись «Knaben» над дверью – свидетельство того, что обучение раньше было раздельным.

Район назывался Шлёйсиг. Отделенный от центра города лишь городским парком, он был прекрасен! Если мы еще когда-нибудь вернемся в Лейпциг, жить будет только там. Старинный, но очень молодежный и живой. Здесь все вперемешку: хиппи, артисты, художники, музыканты… Ну и вполне приличные бюргеры.

Мне очень нравилась близость парка, который Клары Цеткин. Когда-то на его месте было целых четыре парка, после войны их объединили и сделали один большой. Когда я узнала, что ему решили вернуть старые названия, я даже возмутилась. Глупость какая! И что теперь: белок кормить в Пальмовом Саду, на роликах кататься в парке Короля Альберта, а пикник вообще непонятно где устраивать?! Ладно, не мое это дело, тем более, что парк все равно все продолжают называть по-старому.

А черемши здесь в мае сколько! Я кидала ее в борщ, наш друг австриец готовил с нею штрудель, и все мы потом дружно пахли чесноком.

Раз в году в парке собираются готы всего мира. Слет у них там, что-то вроде шабаша с концертами. До чего же красивые приезжают ведьмочки! Не знаю, почему они облюбовали именно Лейпциг, но город это украшает очень.

Еще пару слов про мексиканский ресторан в нашем доме и закругляюсь. Он назывался «Санчо Панса», и нас там знали. Не только из-за близкого соседства, а потому, что мы там как-то всех правильную текилу учили пить. Ну что они удумали: текилу с апельсином и корицей подавать! Сколько текил и лимонов пошло на мастер-класс, я не помню, но провожали нас аплодисментами. Хозяин нам потом все ром в кафе плеснуть норовил, хотя мы его об этом не просили.

Пора, наверное, остановится. Честно говоря, я понять не могу, как все это написалось. Рассказать я хотела о том, как мы в зоопарк ходили. Занесло.