Читать книгу Светить, любить и прощать - Ирина Мартова - Страница 14

Кира нетерпеливо поглядела на часы и сердито вздохнула.

Ну, конечно, Нина опаздывает. Как, впрочем, и всегда…

Кира решительно достала телефон и набрала давно знакомый номер. Гудки били в ухо целую вечность, пока, наконец, довольный и радостный голос подруги не пропел весело и беспечно:

– Да?

Кира чуть не подавилась своим негодованием:

– Нина! Что «да»? Ты где?

Нинка ответила, как ни в чем не бывало, нисколько не смущаясь и не теряя благостного расположения духа:

– Кирюша, а ты никак сердишься?

Так уж повелось еще с первого курса, что Нина в минуты особого душевного расположения называла Киру Кирюшей. И никакие сопротивления подруги ее не останавливали. Она парировала безапелляционно:

– Ты моя лучшая подруга. Я тебя люблю как сестру. И как хочу, так и называю. Поняла? Если тебя это успокоит, то тоже можешь называть меня как душе угодно. Я не обижусь и тебе не рекомендую!

Но сегодня, негодуя и нервничая, Кира на это даже внимания не обратила:

– А еще бы мне не сердиться? Ты что, забыла? Я уже полчаса тебя одетая жду! Мне жарко! Ты где?

Было слышно, что Нина вздохнула, и уже тише, и гораздо миролюбивее ответила:

– Кирюша, я иду. Иду! Просто я машину дома оставила – предновогодние пробки меня бесят. Ты же знаешь… Я ехала на такси, а потом решила пешком пройтись, поэтому быстро не получается – зима все-таки, скользко, ветрено.

Кира не сдавалась:

– Так сколько ж ты еще брести будешь?

Ниночка досадливо отмахнулась:

– Ну, все, отстань, зануда! Сейчас буду.

Но тут же, не сдержавшись, выпалила:

– Умей прощать маленькие слабости близких людей.

Кира, поняв безнадежность всех своих увещеваний, лишь недовольно буркнула в трубку:

– Поторопись, близкий человек, а то я сейчас просто лопну от злости.

Положив трубку, она присела в кресло, и недовольно сморщившись, опять посмотрела на часы.

Кира, миролюбивая и быстро отходчивая натура, терпеть не могла одного – опоздания. И любой, кто бы ни оказывался опоздавшим, всегда вызывал в ней бурю эмоций, близких к раздражению и порой даже злости. Ну, никак не могла Кира понять, как можно опаздывать, зная, что тебя уже ждут. Можно же раньше выйти из дома, заказать заранее такси, или, на худой конец, просто позвонить и предупредить, чтобы человек не ждал и не нервничал. Но, к сожалению, ее лучшая и ближайшая подруга Ниночка, в филологических кругах уважаемый доцент Нина Сергеевна, этого убеждения Киры не разделяла, считая, что женщине можно все. Это, пожалуй, и было то единственное, что их отличало друг от друга.

Кира нетерпеливо вскочила с кресла, но в это время ее телефон зазвонил, и Ниночка радостно сообщила, что стоит уже возле подъезда. Вздохнув с облегчением, Кира стремительно выскочила на лестничную площадку, громко хлопнув входной дверью.

Подруги пошли по улице, и Нина, совершенно не чувствуя своей вины, хохоча принялась обнимать Киру за плечи:

– Ну, Кирюша, перестань… Не хмурься, это портит твое ангельское личико! Будешь морщинистая и безобразная, как Баба-Яга! Фу! Даже страшно подумать… Ну, перестань!

Кира, улыбнувшись, отмахнулась от нее:

– Не подлизывайся, отстань!

– Ну, как же я могу от тебя отстать, солнце мое? Я ж к тебе по жизни привязана…

Кира, не удержавшись, громко рассмеялась:

– Ой, Нинка, и за что я тебя люблю!?

Нина, не сдаваясь, хитро подмигнула:

– Ясное дело, за что… За чистую душу и бесконечную преданность.

Они дружно захохотали. А что? Ведь иногда и в сорок лет мы чувствуем себя детьми и, несмотря на появившиеся морщинки, веселимся, как школьники.

Сегодня, накануне Нового года, женщины решили отправиться по магазинам.

Хотелось и подарки близким купить, и погулять по празднично украшенному городу, и в кафе посидеть с чашечкой любимого кофе. Да и просто они находили настоящее удовольствие в общении друг с другом. Все-таки, встречаясь каждый день на работе, они все силы отдавали лекциям, беседам со студентами, семинарам, заседаниям кафедры, подготовке аспирантов, проверке курсовых и дипломных работ. Иногда едва успевали двумя-тремя словами переброситься за долгую трудовую смену. Поэтому такие редкие дни, когда подруги могли быть вместе с утра до вечера, они старались не упускать: им всегда было, о чем поговорить, что вспомнить и о чем поплакать…

Настоящим подругам ведь никогда вместе не скучно. Настоящие подруги все на двоих делят.

Им и горько вместе, и радостно.

Только жестокая правда жизни заключается лишь в том, что настоящих подруг все меньше и меньше теперь встречается. К большому сожалению.

Кира и Нина успели многое за этот короткий, довольно студеный зимний день.

Шел легкий снег.

Тонкие, почти прозрачные пушинки осторожно ложились на ладони и сразу таяли, оставляя то ли чистые капли радости, то ли холодные слезинки… Серое небо, покрытое плотным покрывалом облаков, старательно прятало далекое солнце. Снег хрустел под ногами, словно рассыпанный плохой хозяйкой крахмал. Изломанные спички тропинок желтели песком, обильно и старательно разбросанным поутру дворниками.

Подруги успели побродить по Красной площади, превращенной в праздничный новогодний базар, полюбоваться дивными украшениями Тверской и Никольской, забежать в любимые магазинчики, накупить каких-то безделушек, которые отчего-то греют душу и радуют сердце. Наконец, уставшие и безмерно довольные своими покупками, Кира и Нина присели за крохотный столик в давно знакомом кафе на Тверском бульваре.

Они с облегчением расположились у большого окна.

В кафе было светло и очень уютно.

А там, за окном, уже постепенно темнело. Спешили уставшие горожане. Мерцала праздничная иллюминация. Неторопливо падал снег. Удивительное праздничное настроение уже витало в воздухе.

И хотелось мечтать и говорить о чем-то хорошем, теплом и душевном…

Чуть расслабившись после дня, проведенного на морозе, долго решали, что выбрать. А потом озорная Нина махнула рукой и, подмигнув подруге, решительно заявила:

– Ой, Кирюша, давай-ка сегодня плюнем на все наши диеты, а?

Кира растерянно пожала плечами:

– Ой, даже не знаю…

Худели, худели к Новому году, а тут на тебе…

Нина лукаво усмехнулась:

– Перестань. Ну, прекрати, пожалуйста! Ты и без похудения этого такая красавица, что будь я мужчиной, глаз бы с тебя не спускала.

Кира кивнула:

– Ну, была не была… Давай. Что, на пирожные намекаешь?

Нина сверкнула черными, чуть раскосыми глазами, подвела итог их раздумьям и сомнениям:

– В общем, так… Берем два заварных пирожных, две корзиночки с клубникой, две творожные полоски…

Кира испуганно округлила глаза:

– Эй, эй, тормози, подруга! Ты чего, с ума сошла? Да мы в дверь не пройдем после твоей щедрости.

– Где наша не пропадала! – Нина азартно ухмыльнулась, – мы ж не на минутку сюда забрели? Будем сидеть долго, есть с удовольствием, не торопясь… Смакуя каждую крошечку!

Кира задумчиво вздохнула:

– Ой, такое количество сладкой еды меня, честно говоря, просто пугает. Может, все-таки не будем? А? Нинок?

Кира жалобно посмотрела на Нину, но та твердо стояла на своем. Тогда Кира, понимая бесполезность сопротивления, согласилась:

– Ладно. Пировать так пировать!

Нина радостно хлопнула в ладони:

– Ура! Я победила! Итак…

Она оглянулась в поисках официанта, и когда он поспешно подошел, заказала ему все, чего ее душа пожелала.

Молодой человек удивленно приподнял бровь, но, очевидно, сдержав рвущееся на свободу изумление, только послушно склонился и тщательно записал весь заказ:

– Спасибо, дамы. Сейчас все будет готово.

Тихо звучала музыка, создавая атмосферу уюта, комфорта и легкого расслабления.

Кира оглянулась по сторонам:

– Ох и хорошо же здесь, да? Все, как мы любим…

Нина согласно кивнула:

– Угу. Очень…

Кира улыбнулась:

– Как все изменилось. Сколько стало таких замечательных мест. Смотри, вроде бы и народу немало, но никто друг другу не мешает.

– Да не надо усложнять, – Нина повела красивыми плечами и чуть прищурилась, – все просто, Кира, люди отдыхают, никому ни до кого нет дела…

– Нет, ты не права. Не все отдыхают. У кого-то деловая встреча, у кого-то свидание, кто-то просто забежал поесть… А все-равно тихо и как-то интеллигентно. Нет шума, гама, сумятицы, как в девяностые, помнишь? Может, просто люди изменились? Может, все мы другими стали?

Нина сморщилась:

– Кирюша, ты чего, сюда философствовать пришла? Не хочу я об этом думать. И вообще ни о чем не хочу думать сегодня! Нынешний день – только для нас, любимых! Поняла, подруга?

Они посмеялись.

Но настроение у Киры все же то и дело сбивалось на лирику…

Глядя в темнеющее окно, она словно погрузилась в атмосферу приближающейся зимней ночи. Задумчиво любуясь мигающими за окном огнями праздничной иллюминации, сверкающей на Тверском бульваре волшебной елкой, кружащимися резными снежинками, она тихо размышляла вслух:

– Летит время. Что ни говори – летит! Как же я люблю эти предновогодние дни. Все-таки декабрь – это не только сессия наших студентов, не только зачеты и экзамены, но и время сюрпризов и подарков. Время радости и возвращения в далекое детство. Время веры в настоящее чудо.

– Да, да, да… – Нина улыбнулась, – это точно. Декабрь – время ожидания и исполнения самых заветных желаний!

Кира взволнованно взглянула на подругу:

– Ты знаешь, Нин, я всегда волнуюсь почему-то, когда наступает этот предновогодний месяц.

Нина внимательно посмотрела на свою любимую Киру:

– Не хитри, милая. И я, и ты прекрасно понимаем, отчего ты нервничаешь. Я сама до сих пор не могу без содрогания вспоминать тот декабрь двадцатилетней давности.

Кира вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами.

Она опустила голову, но, сразу справившись с нахлынувшим вдруг волнением, тут же согласно кивнула:

– Да, есть повод, конечно.

Потом грустно улыбнулась:

– А сейчас моей девочке исполнилось бы как раз двадцать лет! Представляешь? Я вот все думаю… Почему судьба так беспощадно меня наказала тогда?

Нина, услышав это, нахмурилась:

– Да почему же наказала? А, может быть, спасла тебя, дурочку молодую? Дала шанс нормально жить, работать и развиваться? А?

Взглянув на поникшую подругу, Нина сурово продолжила:

– Ну, что бы ты тогда могла ей дать? Тебе самой-то двадцать всего было, помнишь? Ни специальности, ни образования, ни денег, ни положения… Ничего! Всего лишь студентка! Нет, конечно же, если бы все сложилось с родами удачно, мы бы все осилили. Однозначно. Как-то совместными стараниями поставили бы ее на ноги – это совершенно точно, вырастили бы твою девчонку, но, все-таки, не гневи Бога. Раз он так решил, значит так и должно быть. Не ропщи. Не надо. Нам просто не дано понять всего того, что происходит вокруг…

Кира, пожав плечами, хотела что-то возразить своей решительной подруге, но та даже и слушать ее не захотела:

– И не возражай! Все понимаю. Помню, как ты страдала, как мама твоя изводилась, как у меня на нервной почве сон пропал… Не забыла я весь этот ужас, но сейчас, и правда, думаю, что все…

Она вдруг перекрестилась:

– Прости меня, Господи! Я думаю, – продолжила она через мгновение, – что все это случилось к лучшему.

Нина помолчала и еще добавила:

– Ты посмотри сейчас на себя – умная, успешная, красивая – просто загляденье! Всего достигла, все у тебя есть.

Кира невесело ухмыльнулась:

– Не все. Нет у меня семьи и детей…

Нина рассудительно развела руками:

– Ну, знаешь ли… И у меня нет. Что поделаешь? Так бывает. Кому-то – одно, кому-то – другое… Я, например, даже и не хочу заморачиваться на эту тему. А потом, кто сказал, что мы куда-то опоздали? И в сорок лет счастье людей настигает. И в сорок лет случается любовь…

Она подмигнула Кире:

– Ну, все, все… Не хандри. Что было, то прошло!

И вдруг спохватилась:

– Ой, Кирюша, слушай… Я чуть не забыла! Ты помнишь Мишку? Мишку Лапина?

Кира, еще не остывшая после печальных воспоминаний, удивленно округлила глаза:

– Какого еще Мишку?

Нина нетерпеливо взмахнула руками:

– Ну, вечно ты со своей дырявой памятью… Вспомни! У моего брата Николаши есть вечный друг, химический гений – Михаил Лапин. Ну, вспомнила?

Кира, что-то с трудом припоминая, согласно кивнула:

– Да, да, да… Помню. Есть такой. Профессор, химик, ученый. И что?

– А вот что! – Нина хитро ухмыльнулась, – он только что вернулся из Америки, где закончил, наконец-то, читать свои лекции. Он здесь, в Москве, и собирает всех друзей и родственников в ресторане.

Кира озадаченно сдвинула брови:

– Зачем?

– Как зачем? Соскучился человек, понимаешь? Хочет всех увидеть! Так вот, мы с тобой приглашены!

– Да? – Кира недоумевающе глянула на подругу, – подожди, что-то я не очень понимаю… Ладно – ты, сестра лучшего друга, почти родственница, а я там каким боком? Разве не странно? Он ведь меня даже не узнает, мы и виделись-то, наверное, лет шестнадцать назад. Этот великий ученый, я уверена, о моем существовании даже и не помнит. Скажи, зачем я там?

Но Ниночка, не принимая никаких возражений, замотала головой:

– Даже и не думай! Слушать ничего не хочу! Он сказал, что приглашение на двоих. На двоих, слышишь ты это?

– Ну? – Кира недовольно поджала губы, – и что?

– А то! Ты моя подруга, почти сестра. Где я – там и ты… Так было всегда, ты что, забыла? Я решила, что мы идем – это не обсуждается!

– Как это – я решила? – передразнила Кира подругу, – а у меня спросить позабыла?

Нина отмахнулась:

– Отстань! Идем – и все тут.

Кира рассмеялась:

– Господи, ты – настоящий тиран!

– Думай, что хочешь, – Нина решительно хлопнула по столу, – мы идем вместе. Если и забыл Лапин тебя – не страшно, значит заново познакомитесь. Заодно и с Николаем увидимся, а то все некогда да некогда. Ну что, договорились?

Кира, вздохнув, миролюбиво подняла руки:

– Да разве с тобой можно спорить? Ты же как танк – все на своем пути сметаешь… Пойдем уж, куда деваться. А когда идти-то надо?

– Послезавтра, – Ниночка довольно хохотнула и погрозила пальцем, – смотри, ты должна выглядеть на все сто! Вдруг жениха тебе найдем.

Не давая подруге возразить, тут же продолжила:

– Или мне… А что, я тоже еще ничего!

Подруги посмеялись и дружно принялись за давно уже принесенные пирожные, терпеливо дожидающиеся их на столе.