Читать книгу Качели времени. Мама! - Ирина Михайловна Кореневская - Страница 3

Так наш разговор тогда и закончился. Умом я осознавал, что Даниил прав, но немного на него обиделся. Неужели он не понимает, каково мне быть белой вороной? Поэтому, когда я обнаружил, что могу видеть будущее, не сказал об этом никому – даже ему. К тому же, мне было интересно самостоятельно разобраться с таким удивительным даром. А если я расскажу о нем взрослым, у меня сразу же отберут агат, и моя способность тоже исчезнет. Я снова стану самым обычным, ничем не примечательным пацаненком.

Первое время было весело: я видел будущее до того, как оно произойдёт, и мог его менять. Например, быстрее остальных давать правильные ответы на уроках, как это было после моего второго «дежавю». Или «предугадывать», что сейчас случится, и наблюдать за изумлением окружающих. Какими забавными становились в этот момент их лица!

Агат демонстрировал мне то, что произойдет, каждый раз, как я брал его в руки. Это вызывало определенные неудобства, потому что иногда мне нужно было просто переложить камень, безо всяких там видений. Но постепенно, кажется, он стал считывать мои стремления, и показывал будущее лишь тогда, когда я сам этого захочу. И поэтому мне стало казаться, что я его приручил.

Длительность видений зависела от того, как долго минерал находится в моей руке. А срок, на который он переносил меня в будущее, со временем увеличивался. Сначала он показывал только то, что произойдет в ближайшие пару минут. Но постепенно я стал видеть на час, два, день вперед, потом на неделю. Чем больше я упражнялся, тем лучше у меня все получалось.

Но за все приходится платить, в том числе и за сверхспособности: по ночам мне стали сниться кошмары. Никаких чудовищ или катастроф: я видел маму, которая сильно заболела, видел, как с каждым выдохом жизнь уходила из нее. И это было для меня страшнее конца света! Испуганный, я просыпался, нащупывал агат, который покоился под подушкой, и теперь, уже почти спокойно, засыпал до утра.

А утром меня будила здоровая и веселая мамочка. После таких ночных кошмаров, я крепко ее обнимал, слушал, как бьется ее сердце, и постепенно успокаивался. Потом брал из-под подушки мертвенно холодный, почему-то очень тяжелый, камень, и занимался привычными утренними делами.

Время шло, маленький Антей подрастал, и все чаще проявлял самостоятельность. Родители старались делить свое время между всеми нами тремя, и я снова стал много времени проводить в компании мамы – как раньше. Теперь, после таких страшных сновидений, я особо ценил каждую секунду, которую был с ней.

А кошмары я видел уже каждую ночь. В итоге, чтобы избавиться от них, я вернул агат отцу, хотя он на этом и не настаивал. Я был уверен: мамочка с нами на долгие годы, но видеть ее ослабевшей, смотреть, как она мучается, пусть и во сне, не хотел. Так что решил: пусть даже не будет у меня никакого дара, зато и кошмары уйдут. К тому же, надо быть честным с самим собой: это не моя способность. Наверное, камень являлся каким-то амулетом, вызывавшим такие видения. Так что, расставаясь с ним, я не терял ничего. Зато приобретал душевное равновесие.

И действительно, столь пугавшие меня сны, ушли. Правда, проявилась тоска по агату: ведь несколько месяцев я был с ним неразлучен. Все время тянуло снова взять его в руки, но я боялся наяву увидеть то, что мне снилось. Однако я все равно приходил к отцу в кабинет, смотрел на минерал, как завороженный. Но не брал его, хотя папа предлагал повозиться с моим любимым камнем.

Но вот, по прошествии пары недель, и тоска по агату почти ушла, и будущее я больше не видел… Да и день выдался интересный: мы все отправились в гости к старшему брату папы. А он, вместе с тетей Сашей, живет на Земле, в Сибири, где сейчас царит настоящая зима! Маленький Антей познакомился с таким чудом впервые. Ведь у нас на Эдеме всегда вечное лето, не считая пары коротких прохладных месяцев.

Мы с сестрой, уже ранее видевшие снег, возились в нем с удовольствием. Да и мама от нас не отставала. Вот она, шутя, плюхнулась в сугроб. Я уж было решил последовать ее примеру, но задержал взгляд на мамином лице, моргнул… И увидел ее, белее снега, на котором мама лежала. Нет, это был не снег, а высокие подушки, белые, твердые, холодные. Белые стены палаты, белая ночная сорочка на маме.

И лицо ее, потерявшее всякий румянец. Зеленые огромные глаза ярко горят каким-то нездешним огнем. А губы, бледно-розовые, все искусаны, сухие, в мелких трещинках… Она ищет меня взглядом и, найдя, пытается улыбнуться. Но губы ее не слушаются, их уголки только едва поднимаются, а потом снова плывут вниз. Она неровно дышит, а я вижу, ощущаю, что выдыхает мама не воздух, а саму жизнь. Судорожный вдох, и длинный прерывистый выдох частички жизни.

Я бросился к матери, споткнулся, стал падать и инстинктивно зажмурился. Вдруг я почувствовал, как лицо укололо тысячами миниатюрных игл. Открыл глаза, отпрянул от снега, и оглянулся. Сестра и мама удивленно смотрели на меня.

– Оксинт, все нормально? – встревоженно спросила мать.

На ее щеках играет морозный румянец, ласковые глаза смотрят встревоженно. Она подает мне руку, я встаю, прижимаюсь к ней, и понимаю: это был кошмар наяву. Мамочка здорова, жизнь не уходит из нее. Все хорошо.

– Все хорошо, мамочка. – повторяю я вслух. – Споткнулся.

– Да у тебя же шнурок развязался! – заявляет сестра.

Мама качает головой, и уже собирается присесть, завязать мне шнурки, но я отказываюсь, и сам с ними справляюсь. А потом крепко ее обнимаю.

Зимние забавы мне, конечно, уже неинтересны. До вечера я не нахожу себе места. Почему я снова это увидел?! Ведь у меня нет агата, он вообще остался в другом времени и на другой планете! И самый главный вопрос, который меня мучил: как покончить с такими видениями? Каждый раз они так сильно пугают меня. И каждый раз я боюсь, что кошмар вдруг окажется реальностью.

Вечером, после вкусного ужина, все собрались в гостиной, и вели неспешную беседу. Я же отправился на кухню, чтобы сделать себе какао. Следом за мной пришла тетя Саша.

– Оксинт, что случилось? – без предисловий спросила она.

Я люблю жену папиного брата. Хотя она взрослая, но, как и Дан, совершенно не кичится разницей в возрасте. А иногда ведет себя так, будто бы старше меня всего на пару лет. Еще ей можно доверить любой секрет, и она никому его не выдаст. И не станет меня осмеивать, и заявлять, что мои детские переживания – это пустяки. Наконец, Саша никогда не ходит вокруг да около, а сразу говорит то, что хочет сказать. Мне это по душе, ведь моё собственное имя значит прямой или резкий.

– Я сам не понимаю. – ответил я на ее вопрос.

И рассказал все о камне, и о моем «даре», о видениях, которые раньше мучили меня только во сне, но теперь пришли и наяву. Александра слушала внимательно и успокаивающе гладила меня по голове. Потом долго молчала.

– Я в растерянности, мой хороший. Кажется, камень – артефакт с очень темной энергией и большими возможностями. Не всякая вещь может показать то, чего еще нет – будущее. Но вряд ли Иксион стал бы хранить такое дома, и уж тем более давать это своим детям. Откуда у него вообще этот агат?

Я рассказал про папиного друга, и поинтересовался: может, Саша знает, о ком идет речь? Ведь, когда она познакомилась с отцом, тот был в моем возрасте. А значит, вся его жизнь прошла у нее перед глазами. Но женщина только покачала головой.

– Нет, эта история, наверное, произошла до меня. Или же Иксион ничего об этом не говорил. Малыш, я думаю, надо все рассказать Даниилу.

– Нет!

Эту идею я сразу воспринял в штыки. Саша удивленно посмотрела на меня, и я рассказал ей о нашем разговоре со всемогущим. Конечно, она принялась убеждать меня, что Хронос отказал ради моего же блага, что сила должна пробуждаться в свое время, и такое время у меня обязательно настанет. Но я все равно противился и попросил ее не говорить с Даниилом на эту тему. Она задумалась на пару минут.

– Давай так. – сказала в итоге жена папиного брата. – Я сама постараюсь разобраться с твоим камнем. Может, мне удастся понять, что он собой представляет и как с ним бороться. А ты его больше не трогай.

– Да я за километр бы его обходил!

– Хорошо. Но если я ничего не смогу сделать, а твои видения продолжатся – мы расскажем Дану. Договорились? Мой милый, ты можешь оказаться в опасности, и если спасти тебя способен будет лишь Хронос, надо будет забыть об обиде. Хорошо?

– Угу. Но я знаю, что у тебя все и без него получится. Ты крутая.

Саша улыбнулась, и поцеловала меня в лоб. Тут из гостиной раздался голос дяди Алекса, и она поспешила туда. А я сделал какао и тоже ко всем присоединился. Вечер закончился мирно, и даже спал я безо всяких кошмаров.

А на следующий день мы пошли в торговый центр. Маму интересовали магазины, папу – оранжерея, которая находилась на верхнем этаже. Ну а я, с сестрой и братом, остался возле огромной елки, украшенной шарами и переливающимися гирляндами. Там столпилось много малышни и детей постарше, были и их родители. Играла веселая новогодняя музыка.

Антей и наряженную новогоднюю елку видел впервые, поэтому пришел в полнейший восторг. Да и моя сестрица от него не отставала. Поэтому мы влились в общий хоровод, и весело ходили вокруг вечнозеленого дерева.

Малыш держал за руки меня и Александру. Сестра тоже взяла за руку кого-то из детей. А вот с моей стороны оказался высокий черноволосый мужчина. Лицо его почему-то показалось мне смутно знакомым, хотя в этом времени я знаю лишь семью тети Саши. Еще незнакомец был без верхней одежды, в черных рубашке и брюках. А на шее у него висела золотая цепочка, на которой болталась черная бусина, похожая на мой агат. Мужчина пристально глянул на меня, я же скользнул взглядом по его лицу и продолжил движение по кругу, присматривая за младшим братом. Наверняка этот дядька – чей-то папа, которого дети привлекли к хороводу.

Новогодние песни сменяли одна другую, и через некоторое время я устал. Да и голова уже закружилась от хоровода и шума. Поэтому я сказал сестре, что отойду. Она покрепче взяла за руку маленького Антея, а я отправился искать тихое местечко. Нашел его быстро, в одной из галерей, где почему-то не работали магазинчики. Зато была очень уютная лавочка прямо под пальмой.

Я сел на нее, и тут же передо мной, словно из-под земли, вырос давешний незнакомец из хоровода. Я вскрикнул от неожиданности, а он посмотрел на меня черными злыми глазами и отрывисто велел:

– Никому больше не рассказывай о камне! И не давай его Александре! Иначе случится то, о чем ты будешь горько сожалеть. До самого конца своей недолгой жизни!

Произнеся это, он замахнулся. А я инстинктивно зажмурился от страха.