Читать книгу Качели времени. Архимед - Ирина Михайловна Кореневская - Страница 10

– Честно говоря, я не был готов к такому. – признался я, подтягивая высокие болотные сапоги.

– Увы, милый! К такому невозможно подготовиться! – откликнулся в моей голове Даниил.

Мы уже прилетели на Землю. Случилось это вчера, во второй половине дня. Покинув звездолет, который за эти месяцы уже стал нам родным домом и успел основательно поднадоесть, все поехали в лагерь сохранивших память. Они обосновались на Апеннинском полуострове, где впоследствии случилась одна история, смешавшая нам все карты. Но это произойдет только через семь с половиной тысяч лет.

Пока же мы с удовольствием бродили по поверхности планеты, а не по звездолету, знакомились с местными. Я, правда, прибыл в лагерь несколько позднее. Следил за разгрузкой нашего главного аппарата, и лишь когда убедился в том, что все в порядке, присоединился к остальным членам экспедиции. Пока все это происходило, на планету опустился вечер, дала знать о себе усталость, перенасыщенность новыми впечатлениями. Ведь после корабля, где почти ничего не происходит, знакомства и переезды – это действительно слишком много для одного дня. Поэтому все мы рухнули в постели, как подрубленные. Помню, на часах было всего семь вечера. Зато встал я в пять утра, как обычно.

Погулял по спящему лагерю, вернулся в дом, в котором меня поселили, на кухне тихонько приготовил завтрак и подкрепился. А когда в шесть утра начали просыпаться остальные, тут же изъявил желание отправиться в Атлантиду. Прежде чем действовать, я хотел бы лично посмотреть на место, где свершилась одна из величайших трагедий в истории актуальной версии Вселенной.

И хотя я сказал, что могу и сам добраться, было бы на чем, сопровождать меня все равно пожелали и местные, и члены экспедиции. Все быстро собрались и уже около семи мы оказались на месте. Сохранившие память еще в лагере выдали нам бродни – высокие рыбацкие сапоги, чтобы мы не замочили ноги.

За прошедшее столетие Атлантида уже обнаружила тенденцию к затоплению и воды в городе было чуть выше, чем мне по колено – а я достаточно высокий юноша. Но шокировала меня, конечно, не повышенная влажность. До сих пор, невзирая на то, что прошло уже много времени, улицы первого земного города хранили на себе отпечаток трагедии.

Храбрых защитников и невинных жертв те, кто сохранил память, со всеми возможными почестями предали земле еще до того, как прилетели нибирийцы. Мацтиконов, которые по каким-то причинам в прах не рассыпались, не трогали – время, солнце и вода сделали свое дело и похоронили их самостоятельно. Но все же сразу, как только мы высадились на берегу и обратили взгляды на поселение, стало понятно: тут произошло что-то ужасное.

Пострадали даже скалы, служившие городу естественной защитой: одна из них, огромная и, казалось, вечная, была расколота надвое, словно тут решил опробовать свой новый молот Тор. Каким-то чудом уцелевшие здания соседствовали с полуразрушенными, а то и вовсе с грудами огромных кирпичей. Через выбитые окна видна черепица, где-то уже покрытая мхом, где-то проглядывавшая через дикие кустарники.

Да, можно было бы напрячь воображение и представить, будто люди просто покинули этот город и сделали это достаточно давно, но… Но вот я вижу чей-то велосипед, колеса которого потеряли идеальную круглую форму, руль перекосило, а педали и вовсе отсутствовали. Зато ржавая цепь, коричнево-зеленоватого цвета была на месте. Вот дальше вижу тяжелые тома энциклопедий. От них уцелели только кожаные, когда-то бывшие роскошными, переплеты. А чуть дальше, лицом к небу, лежит чья-то лысая кукла. Один глаз у нее уже почти стерся, как и рот. А второй, выцветший, блекло-голубой, удивленно смотрит на нас. И игрушка будто спрашивает: за что со мной так?

Я замер возле куклы. Ведь у нее наверняка была маленькая хозяйка, обожавшая ее, холившая и лелеявшая, игравшая с ней в дочки-матери. Воображение представило мне милую маленькую девочку с аккуратными косичками – их утром ей заплела любящая мама. Малышка наверняка укладывала куклу с собой в кровать, пыталась накормить манной кашей за завтраком под умиленными взглядами родителей. А к обеду… К обеду кукла лишилась любимой и любящей хозяйки. И сколько таких девочек было в Атлантиде? Или мальчишек, обожавших гонять на велосипедах? Юных или не очень ученых, которые с трепетом относились к своим фолиантам и ни за что не пожелали бы им подобной участи! Вещи, которые все еще оставались тут, стали безмолвным доказательством того, что люди не оставляли город в поисках лучшей доли. Ужасная, огромная несправедливость мигом оборвала его мирное существование.

– Это слишком. – присел я на обломок стены.

– Прости, мой мальчик. Многое бы я отдал, чтобы ни ты, ни кто-то иной не испытывал такой боли, как сейчас. Такой боли, как тогда.

– Ты поможешь это не допустить.

Остальные члены экспедиции, такие же шокированные и потрясенные, как я, бродили неподалеку. Никто из них не удивлялся тому, что я бормочу себе под нос – еще на Нибиру привыкли. К тому же все знали, что я со всемогущими на постоянной связи, а потому не мешали нам общаться. Да еще и проявляли удивительную деликатность: едва только поймут, что у меня начинается сеанс телепатического созвона с высшей силой, сразу же отходили в сторонку, чтобы не подслушать нас ненароком.

– Увы, сынок, будут еще потрясения. – со вздохом сказал Даниил. – Надо морально подготовиться. Это окажется еще страшнее.

– Что может быть страшнее?

– К сожалению, всегда есть что-то страшнее. Но об этом потом. Сейчас тебе надо прийти в себя.

Я согласился. Мы осмотрели тарелку мацтиконов, успешно ржавеющую на центральной площади и решили возвращаться. Больше здесь делать было нечего. Сохранившие память попытались было оправдаться, объяснить, почему до сих пор не смогли навести тут порядок, но я их остановил. Мне, человеку, который родился через столетие после трагедии, было тяжело здесь находиться. А каково тем, кто застал все происходящее? Или родился через несколько лет, когда раны были еще свежи? Это все равно, что разбирать вещи любимого человека, который покинул наш мир. Некоторые люди годами не могут решиться на такую, казалось бы, простую, процедуру.

Мы вернулись в лагерь, обсудили дальнейший план действий. Завтра с утра мы отправимся в точку, в которой впоследствии разместим наш аппарат и будем вести работы по ее подготовке. Затем нам предстоит поработать с некоторыми объектами на планете. А потом у меня и отдельных участников экспедиции будет свое собственное задание. Об этом еще раньше сообщил Даниил.

Вечером же меня пригласили в гости к единственной выжившей свидетельнице всего, что происходило в Атлантиде. На момент нападения мацтиконов ей было всего десять лет, девочка выжила чудом. И тогда же она обрела невиданную мощь, множество способностей погибших атлантов. Телекинез, телепортация, телепатия, эмпатия…

Услышав о последнем даре, я поежился. Тут и без способности ощущать чувства других нелегко пришлось при посещении Атлантиды. Лия же успела застать последний миг жизни всех, кто был там. Как она выжила, пропустив через себя всю эту боль? Вот уж действительно необыкновенная женщина! Я много читал о ней, слышал от Даниила. И конечно же принял приглашение – для меня это великая честь.

Впоследствии, не раз и не два мысленно возвращаясь к этому визиту, я понимал: ничто не случается просто так. Как любит повторять один из моих дальних потомков: судьба всегда приводит тебя туда, где ты должен оказаться. Да, это так. В твоей воле потом поступить не так, как эта самая судьба запланировала, сделать все иначе, выбрать что-то самостоятельно. Но к этому выбору приведет тебя именно она, а не твои ноги.

Я оказался у порога дома, где жила Лия, ровно без пяти семь. Пунктуальность в нашем роду в крови. Постучав, я приготовился уже увидеть седовласую почтенную женщину. Но дверь стремительно распахнулась, а на пороге словно взметнулось пламя… Или нет, расцвел алый мак? Или…

Знаете, если сдуру некоторое время смотреть на солнце или даже на лампочку – не ослепнешь, конечно. Если повезет. Но перед глазами еще минуту-другую будут мелькать разноцветные или темные пятна, которые мешают нормально рассмотреть то, что происходит перед органами зрения. Так и у меня случилось: я нечаянно посмотрел на солнце и временно частично ослеп.

Дверь открыла Дия, правнучка Лии. Почему-то в этой семье любили называть девочек созвучными трехбуквенными именами. И очень важная роль, как и на Нибиру, отводилась значениям имен. Дия – это сияние, свет, блеск. Нет ничего удивительного в моем временном ослеплении, поскольку эта девушка действительно сияла ярче любых звезд!

От прабабушки Дия унаследовала ярко-рыжие волосы, блестевшие и переливающиеся так, словно они и правда горят ярким огнем. А еще ярко-зеленые глаза, словно два изумруда, сиявшие на хорошеньком личике. На момент нашей первой встречи девушке было всего шестнадцать, на пару лет меньше, чем мне. И ее юная красота вовсю заявляла о себе. Я таких девушек ни до, ни после не видел. Впрочем, я после встречи с Дией на других девушек вообще не смотрел. Это тоже отличительная черта нашего рода. За очень редким исключением. Обычно нам удается найти свою судьбу сразу же.

Тот вечер навсегда врезался в мою память по многим причинам. И главная, конечно же, Дия. Мы почти не общались при первом визите, ведь я пришел как гость ее прабабушки. И разговор, в основном, вел с Лией. Но мы с Дией постоянно искали глазами друг друга. А встречаясь взглядами, улыбались. Правнучка унаследовала от матриарха телепатию, поэтому мы и без слов прекрасно друг друга понимали.

Другая причина – сама Лия. Сто лет для нибирийца – это более-менее средний возраст, в то время мы жили до трехсот лет, а я и вовсе побил все рекорды. Так что я, конечно, не ожидал увидеть перед собой сморщенную и сгорбленную старушку. Но не удивился бы, если бы дама оказалась мрачной и нелюдимой, осторожной и, может быть, робкой. Все-таки столкнуться в десять лет со смертью и кровавым побоищем, увидеть, как на твоих глазах безжалостно убили всех родных и близких, залили улицы родного города кровью… Это не каждый взрослый выдержит.

Но я увидел красивую, сильную, интересную женщину. О возрасте напоминала, разве что, абсолютно седая роскошная грива волос. Зеленые глаза, такие же как у правнучки, сияли ярко и горели любопытством, ей все было интересно, такая жажда жизни исходила от нее! Я изумился, а Лия, которая тоже оказалась весьма опытным телепатом, рассмеялась.

– Мне все в радость, милый Архимед. Я знаю, что жизнь может оборваться вдруг, внезапно и нелепо. И потому каждый день, когда открываю глаза, встречаю с улыбкой. Спасибо мирозданию за этот каждый день!