Читать книгу Песнь о гетерах - Ирина Покровская - Страница 2

Бесконечно влюблённая

Однажды Аврелии в пору студенчества пришло сообщение с неизвестного номера, абонент интересовался, как у неё дела. Она ответила: «Хорошо. А кто это?» – и в ответ получила: «Твоя первая любовь». Её мысли бурным потоком потекли в период детства, пытаясь добраться до точки первого чувства. Стремительно пролетев школьный период, она начала вспоминать свои самые ранние влюблённости. Таковые обнаружились уже в детском саду. Их было две, и обе в средней группе. Первая – в мальчика из её группы, а вторая – к тому, который был взрослее – из старшей. О чувстве к мальчику из своей группы она почти ничего не помнила, только то, что на каком-то детском утреннике ей разрешили спеть песню, где упоминалось его имя, и она, исполнив её со всем жаром первых чувств, сорвала бурные аплодисменты. А вот влюблённость в мальчика из старшей группы запомнилась ей первым страданием. Аврелия, будучи очень активной девочкой, когда дело касалось любви, всегда неимоверно робела. Она могла подолгу заглядываться на объект своего восхищения, по возможности стараться держать его в поле зрения, изучать его повадки и пристрастия, но на активные действия для более близкого дружеского общения никогда не решалась. А так как чувство её порой переполняло, у неё не всегда получалось его скрыть. И вот о том, что ей нравится мальчик из старшей группы, случайно узнала одна очень шумная девочка. Решив, что таить в себе чувства совсем неправильно, она со всем присущим ей пылом, несмотря на жалкие попытки Аврелии к сопротивлению, потащила её к объекту восхищения. В это время он был увлечён какой-то игрой с другими мальчишками. Девочка громко позвала его, но, увидев, что он не отзывается, решила применить более действенные меры. Она подошла к нему и насильно подвела к Аврелии, сопроводив свои действия словами: «Вот он, говори!» Аврелия сначала беспомощно глядела на того, кем была очарована, потом сконфузилась и, молча, потупилась. Мальчик, посчитав, что именно из-за неё он сейчас отвлёкся от игры, разозлился и прокричал: «Что тебе нужно?!» Она пожала плечами, а он, бросив ей: «Дура!» – Вновь вернулся к своему увлечению.

С этого момента влюблённость в жизни Аврелии на очень долгое время приклеила к себе ярлык «безответная». Это было тем более удивительным, что влюблялась она много и часто. Так, к примеру, когда папа, крайне увлечённый футболом, во втором классе решил отдать её в футбольную секцию, где кроме неё занимались одни мальчишки, объектами её влюблённостей поочерёдно стали почти все ребята из команды. Но, несмотря на кажущуюся «всеядность» в любви, в её увлечениях всегда был неосознаваемый ею побудительный мотив – влюблённость вспыхивала только к тем, кто в настоящий момент проявлял себя наиболее совершенно. Например, очень скоро в их команде выявился очень яркий нападающий, который забивал так часто, что получил прозвище «Марадона». Именно к нему первому и были обращены влюблённые взоры Аврелии. Она жадно наблюдала за каждым его движением, восхищалась его уверенностью и точностью в игре. Однако так же, как когда-то в детском саду, кроме этих взглядов ни на что другое не решалась. Но так как чувства её всегда были бурными, то они не могли пройти без проявлений. И Аврелия начала сочинять ему письма. В них она переиначивала песни, пытаясь описать своего героя, придумывала стихи, что-то рисовала…. Одно из её творений увидел соседский мальчик, который тоже входил в их футбольную команду, и предложил передать письмо адресату. Она колебалась, но, всё же, решив, что это был её шанс на взаимность, отдала ему письмо. Правда, в скором времени сосед почему-то начал её избегать. Но от Аврелии, когда дело касалось чувств, не так-то легко было отделаться. Она настойчиво его выслеживала и однажды всё-таки поймала. Сразу набросилась на него с расспросами, а сосед вдруг сообщил, что письмо он потерял. Аврелия, недолго думая, принесла ему другое письмо. На этот раз сосед взял его с неохотой. Через день, встретив её, он сказал, что всё передал. Она подождала неделю. Но так как сосед ничего нового ей не сообщал, решилась попросить его передать третье письмо. Принеся своё тщательно упакованное творение, Аврелия вновь обратилась к нему с просьбой побыть посыльным. К её удивлению, он отказался. Когда она стала пытать его о причинах отказа, сосед признался, что, на самом деле, в первый раз ничего не потерял, просто объект её восхищений повёл себя бестактно и вслух зачитал письмо перед всеми. Теперь над ней смеётся вся футбольная команда. Услышав это, Аврелия покраснела до корней волос и стремглав убежала. Любовь к Марадоне тут же прошла. Но не ушла совсем, а постепенно перекинулась на представившегося ей вдруг по-рыцарски благородным соседа…

Минеко Ивасаки и размытый тип «жюстины»

В мемуарах одной из самых популярных гейш Японии Минеко Ивасаки достаточно подробно описывается её детство и постепенное преображение в гейшу или, как она поправляет, в гейко. С самых ранних лет Минеко славилась необычайной красотой. Именно поэтому, увидев её однажды, глава женской общины дома гейш Ивасаки пожелала сделать девочку своей наследницей. Сначала Минеко протестовала против этого предложения, потому что, приняв его, должна была отказаться от своей семьи, где её окружала любящая и беззаботная атмосфера. Но вдруг совершенно неожиданно она решилась его принять, объяснив это своей заботой о родителях.

В доме гейш девочку приняли как настоящую принцессу, всячески выделяя её привилегированное положение. Но при этом, она и сама стремилась делать всё возможное, чтобы соответствовать высокому статусу наследницы и не уронить честь общины Ивасаки. Так как для гейко одним из необходимых навыков является умение танцевать, то Минеко с большим усердием начала отдаваться многочасовым занятиям танцами, добиваясь абсолютного совершенства в движениях. И вскоре среди учениц она стала лучшей танцовщицей. С таким же усердием Минеко подошла ко всей обучающей программе по преобразованию в первоклассную гейко, демонстрируя чудеса выдержки и самодисциплины. При этом интересно, что иногда пробуждавшееся в ней участие к судьбам других людей всегда оставалось на втором месте в спектре её приоритетов. Хотя ей не чужды были доброта и почтение к людям, но они выглядели какими-то осторожными, даже к собственным родителям. В ходе повествования Минеко призналась, что никогда не любила людей: ни в детстве, ни уже в период становления гейко. Однако, во имя профессиональной карьеры, она умела создать впечатление, что ей все нравятся. Судя по её колоссальной популярности (клиенты Минеко были готовы платить огромные деньги за несколько минут её присутствия), ей это очень хорошо удавалось.

То есть, если в случае Аврелии наблюдается бесконечная идеализация окружающих, в частности мужчин, то для Минеко она совсем не свойственна. Между тем, непосредственность и спонтанность Аврелии, всё время идущей за чувствами, зачастую провоцирует насмешки, а порой и раздражение окружающих, тогда как рассудительность и неискренняя симпатия Минеко вызывает у них восхищение. Почему?

Описывая тип «жюстины», самыми важными его чертами я назвала склонность к идеализации и искренность в проявлении чувств. Из двух представленных примеров наиболее явно они обнаруживают себя у Аврелии. И хотя можно было бы сказать, что для Минеко они вовсе не характерны, при ближайшем рассмотрении выявляется, что это не совсем так. Например, она выказывает искреннее восхищение учительнице танцев, главе женской общины Ивасаки, а в свою бытность гейко одному очень почтенному японскому философу, её клиенту. Однако, всё же необходимо отметить, что её идеальным объектом всегда остаётся она сама – тот совершенный образ её «я», которого она хочет достичь. Другие люди для неё выступают только в качестве маяков, на которые она равняется. Совсем иного свойства идеализация Аврелии: во-первых, она направлена исключительно на других, а, во-вторых, в ней отсутствует, какой бы то ни было расчёт, как, собственно, и стремление к самосовершенствованию. По этой причине во множестве ситуаций она выглядит нелепо и, понимая это, ещё сильнее склоняется перед другими, раздувая в себе идеальные представления о них. У Минеко же обратная картина – достигая ещё большего совершенства, она всё чаще находит поводы для самодовольства и презрения к другим. В контексте разговора о типах это означает, что, благодаря постепенному отказу Минеко от идеализации, её «жюстина» растворяется и исчезает, знаменуя в ней момент рождения настоящей женщины, и, следовательно, перехода размытого жюстиновского типа в полноценный тип «жульетты».