Читать книгу Вэй Аймин - Ирина Репек - Страница 13

Вернувшись в поместье и перекусив гонджу сразу отправилась к Бай Ци в мастерскую. Там она достала из мешочка белый камень, который она принесла с горы.

– Это известь, – объяснила она, – её нужно натереть на каком-нибудь шероховатом предмете. У тебя есть ведь камень, или жернова, на котором можно натереть…?

Бай Ци порылся у себя в закромах, достал точильный камень.

– Да, то что нужно… – кивнула гонджу.

Он помог её натереть в бронзовую миску с белого камня сыпучий порошок. Минмин достала лист бумаги, начала писать на нем острым, заточенным краем уголька какие-то непонятные символы.

– Что это такое? – спросил Бай Ци.

– Таблица Менделеева, – пояснила гонджу, – пытаюсь восстановить по памяти. А это химическое уравнение… м… как же объяснить, это мне нужно вспомнить… такая вот напоминалочка… нужно для получения стекла. Мне для расчета процентного содержания… В общем это формула, – показала она на другой лист, – смотри: нужна одна молекула натрий два о, это кальцинированная сода, плюс шесть молекул песка кварцевого и еще одна молекула негашеной извести. Мне нужны атомные веса, поэтому я по памяти пытаюсь восстановить таблицу Менделеева. Кое-что я помню. Например атомный вес натрия и кислорода… двадцать три на два – сорок шесть… плюс кислород шестнадцать… м… итого шестьдесят два. Диоксид кремния, вот сюда подставляем… кислород – шестнадцать на два… тридцать два плюс двадцать восемь шестьдесят… Умножаем на шесть, так как в формуле шесть молекул… У кальция атомная масса сорок… тра-та-та, – пропела гонджу себе под нос, – то есть на триста шестьдесят грамм песка нужно шестьдесят два грамма пищевой соды и пятьдесят шесть грамм гашеной извести.

– И что это такое? – указал Бай Ци на миску с белым порошком, которую Минмин поставила на печь.

– Это пищевая сода. Для получения стекла мне нужна кальцинированная сода, а это значит, что надо будет сначала прокалить пищевую соду. Вода и углекислый газ – испаряются и улетучиваются. Видишь… кратеры…

– Речной песок я промыла, его тоже нужно будет подсушить. Помоги мне. Вот так… перемешивая…

Она передала Бай Ци деревянную ложку, показала как перемешивать содержимое миски, поручила ему следить за процессом. После того, как вода выпарилась, песок просох и в миске сода перестала пузырится, она сняла всё с огня, дала остыть. Взяла весы, которые, согласно её списку, приобрел в городе футин. Отмерила необходимое количество песка, соды и известь. Добавила несколько ложечек желтоватого порошка из другого пакета.

– А это что? – спросил Бай Ци.

– Это, я надеюсь, – пояснила гонджу, – борная кислота. Её купил футин у аптекаря. Нужно понизить температуру плавления песка, иначе стекло мы никогда не получим в таких кустарных условиях.

Она взяла из мешочка некоторое количество, растерла пальцами.

– Смотри, на ощупь жирная, – пояснила она, – я проверила: в воде она осела на дно и образовала плёночку на поверхности. Надеюсь – это то, что мне нужно. В любом случае – это наш первый эксперимент, посмотрим, что получится.

Она тщательно перемешала содержимое миски.

– А вот для чего мне нужна была гончарная глина. Этот железный ковшик и крышку нужно обмазать глиной, помоги, пожалуйста.

На следующий день обмазанный ковшик и крышку она прокалила на печи, остудила, засыпала в ковшик смесь, закрыла крышкой и поставила в печь.

Далее процесс уже мог контролировать Бай Ци. Раздувая мехами огонь и подкладывая древесный уголь, через несколько шичень Бай Ци вылил содержимое ковша в заранее приготовленную форму. Стекло получилось мутным, грязновато-серым, неровным. Но гонджу была безмерно счастлива.

– Это первый опыт, – прыгала она от счастья и хлопала в ладоши. – Дальше нужно усовершенствовать процесс, но дело пошло!

За пару дней до этого мастера закончили укладывать печь и гонджу, счастливая от предвкушения, тут же приступила к делу. Нужно было еще придумать как усовершенствовать процесс, как получить стекло нужной формы – узкий, ровный цилиндр; как получить металл заданного качества и конфигурации – тонкую иглу с отверстием. Но процесс пошел и она была счастлива.

– Нужна большая печь, – выпалила Минмин.

– Гонджу, – А-Лей забежала во двор, где работали Минмин и Бай Ци. – Дзяндзюн зовет вас.

– Хорошо, – кивнула гонджу.

Она взяла свой первый шедевр и в сопровождении Хей Ина и двух солдат – А-Ли и Тао, к лицам которых уже привыкла, помчалась в сторону кабинета футина.

– Посмотри, что у меня получилось, – похвасталась она перед футином.

Тот недоверчиво покрутил в руке причудливую форму, понюхал, посмотрел на свет.

– Здорово, правда? – восторженно воскликнула Минмин.

– И что это? – дзяндзюн, прищурившись, разглядывал принесённую его дочерью диковинку.

– Это стекло. Первый пробный образец, – пояснила гонджу. – Мне нужна печь побольше и нужно еще поэкспериментировать. Но это уже что-то.

– Хорошо, – вздохнул дзяндзюн, – я тебя позвал, вернее вас двоих, – кивнул он Хей Ину, – хорошо, что ты здесь…

Он поднял со стола деревянную дощечку размером с ладонь взрослого мужчины и протянул её гонджу.

– Это то, что мне передали из магистрата, – объяснил он. – Перед отправкой на каторгу всех преступников клеймят и рисуют их портреты. Это сына той старухи, посмотрите.

– Я не видел его лица, – сказал Хей Ин. – Футин видел эту табличку?

– Да, – ответил дзяндзюн, – в первую очередь показали её Хей Каю. Но он так же не видел лица того мужчины, который обрушил свод.

– Не знаю… – потянула гонджу, – мне эта картинка что-то напоминает. Хотя так нарисована, что даже если это был бы знакомый человек, я бы не узнала его, наверное…

Она задумалась.

– Не знаю, – она кинула дощечку на стол, – у меня плохая память на лица и имена, а вот химические формулы я хорошо помню, и вэньзы я хорошо запоминаю, а это…

– Химические…

– Да!

Она начала объяснять…

Резкий крик женщины прервал их беседу. Все кинулись во двор. Дзяндзюн указал Хей Ину на гонджу и тот преградил ей дорогу, заслоняя.

– Я всё равно пройду, – огрызнулась гонджу, – меня бесполезно останавливать.

– Хорошо, – кивнул Хей Ин, – но стойте за мной.

– Ок… Ок, – кивнула Минмин.

Хей Ин свел брови: «Опять какое-то незнакомое слово», – подумал он, но ничего не сказал, развернулся, и побежал вслед за дзяндзюном, Минмин следом за ним. Они быстро нагнали Вэй Нина. Кричала кормилица. Мими, перехваченная поперек талии, висела на руке у крупного мужчины. Он, выставив перед собой нож, медленно пятился к выходу из поместья.

– Это он, – крикнула Минмин, – я вспомнила. Он был одним из укладчиков печи, которых мы приглашали из города. И на том портрете – это тоже он.

Мужчина обернулся к Минмин, что-то прохрипел, но это всё, что он успел сделать. Дзяндзюн отдал приказ: рука державшая нож, горло, грудь мужчины были пронзены стрелами.

Мими выпала из его рук мужчины на землю. Её подхватил и поднял подбежавший солдат, передал вопившей кормилице. Гонджу подошла к ним, наклонилась, посмотрела на кровавую щеку Мими. Вдоль левой скулы, от виска и, почти до уголка губы – рана от ножа. Заливаясь кровью и слезами, Мими голосила, вторя своей мутин.

– А-Лей, – окликнула служанку Минмин, – скорее… мою аптечку – сумка с лекарствами у меня в комнате. Мими, Сифен, я должна зашить рану.

– Ты, – закричала кормилица, указывая на гонджу пальцем, – это всё из-за тебя. Посмотри, что стало с моей дочерью. Кому она теперь будет нужна, с таким изуродованным лицом? Синие глаза – это от эмогуи. Я знала, я говорила. Ты нечисть.

– Позовите ишена, – приказал дзяндзюн.

– Футин, – повернулась к нему гонджу, – я могу зашить рану очень аккуратно. Со временем шрама не останется, но нужно действовать быстро, кроме того она может в шок впасть, теряет кровь.

– Сифен, – дзяндзюн попытался взять женщину за руку, – Ся Сифен, послушай.

Кормилица, в истерике, выдернула руку, продолжала орать, не обращая внимание, что происходит вокруг.

– Заберите ребенка, – приказал дзяндзюн.

А-Ли подошел и попытался взять девочку, но кормилица, крепко вцепившись в ребенка, ничего не хотела слышать. Двоим солдатам и дзяндзюну, наконец, удалось расцепить ей руки. Девочку унесли в кухню, так распорядилась Минмин. Там было светло и стоял широкий стол. Минмин передала уносившим девочку солдатам, что нужно сделать: промыть стол и протереть его алкоголем, убрать все вокруг, застелить стол чистой тканью и так далее. Прибежала А-Лей с аптечкой. Гонджу попросила А-Лей отнести аптечку в кухню и успокоить Мими.

Во дворе на коленях стояла кормилица и орала во всё горло. Минмин подошла к ней и ударила её по щеке, та ошарашено уставилась на неё, перестала кричать.

– У вашей дочери итак шок, а вы тут истерики устраиваете, – гневно крикнула на неё гонджу, указывая рукой в сторону кухни, куда отнесли Мими, – если вы злы на меня, поговорим об этом потом. Сейчас вы должны успокоится и прийти в себя. Там ваша дочь и она нуждается в вашей поддержке, а не в ваших криках и причитаниях.

Женщина стала подвывать.

– Она изуродована, – завыла во весь голос кормилица, – кто её теперь возьмет замуж, – ты… ты эмогуи. Я всем расскажу, что тут произошло… это всё из-за тебя. Вы все… все погибните из-за неё, она приносит несчастья…

– Молчать! – крикнула гонджу во весь голос.

Кормилица замерла.

– Если вы не прекратите вести подобные разговоры – получите еще одну оплеуху. Я зашью Мими щеку и через пару лет шрам почти исчезнет. И даже со шрамом она сможет прожить хорошую жизнь. Если вы сами не будите её этим шрамом попрекать. Мужчина, который её полюбит, ему будет всё равно, что у неё там на лице. А тот, кому не всё равно, так зачем вообще такой мужчина нужен?

Гонджу развернулась, направилась в сторону кухни, замерла. Вокруг неё стояла целая толпа: солдаты, слуги, футин и мутин, – и все внимательно наблюдали за зрелищем. Она прочистила горло.

– Где ишен? – спросила она спокойно.

– За ишеном послали, – ответил дзяндзюн.

– Хорошо.

Гонджу зашагала к кухне. Ей принесли самые тонкие иглы и шелковые нити. Иглы – это, пожалуй, была одна из первых просьб гонджу к Бай Ци. Еще когда она намучилась, зашивая раны при кесаревом сечении у мутин Оскара, сразу после этого, уже чуть ли не на следующий день, Минмин озадачила старого мастера своей просьбой: игла должна быть полукруглой и неимоверно тонкой. Иглы вытачивались из крупного куска меди, были толстые, с тупым концом, который с трудом прокалывал кожу и не удовлетворяли требованиям гонджу. По её просьбе Бай Ци сделал сначала тончайшую жесткую проволоку, а затем изготовил из неё иглы. Эти иглы гонджу уже опробовала на Хей Кае, когда попала под завал в пещере. И теперь Минмин выбрала самую тонкую из того, что сделал для неё Бай Ци. А-Лей удалось уговорить ребенка и та почти успокоилась, только еще всхлипывала и просила отпустить её к мутин. Гонджу положила платок на нос Мими и позвала Хей Ина. Он уже помогал, когда гонджу делала кесарево сечение А-Си. Она показала как капать опиум на платок.

– Это опиум? – спросил он.

– Да.

– В прошлый раз вы дали женщине его съесть, а теперь нужно капать?

– Да, в прошлый раз не было другого выхода и нужно было что-то срочно предпринимать, иначе женщина могла умереть и мы бы не успели спасти ребенка, – объяснила гонджу. – Поэтому пришлось пойти на крайние меры. То количество опиата, который я ей дала, было отмерено на глазок. Я могла ошибиться и она: либо не уснула, либо уснула, но никогда бы не проснулась. Я рисковала. Теперь я изготовила нужную мне консистенцию, можно подавать порциями. Я опробовала на свиньях. Как только операция закончится, можно убрать платок и Мими проснется, таким образом не принимая излишнего опиата.

К приходу дайфу, того самого, который помогал ей с роженицей, Мими уже спала и гонджу, приготовив всё к операции, подождав пока дайфу вымоет руки и протрет их алкоголем, сама зашила рану, наложила повязку.

Закончив, она распорядилась, чтобы Мими отнесли в её комнату.

– Зачем вы меня позвали? – удивился дайфу, – вы и без меня прекрасно справляетесь со всем. Я бы даже сказал – лучше меня.

– Дайфу, – Минмин указала в сторону беседки в саду, – если вы не против, могу я с вами переговорить?

Дайфу покосился на охрану гонджу, Хей Ина и двух солдат, стоящих за её спиной. Он помнил свой предыдущий опыт общения с этим человеком.

– Да, конечно, – кивнул он и засеменил за гонджу.

Подойдя к беседке гонджу пропустила дайфу, чуть отстала, поманила Хей Ина, тот нагнулся.

– Принесите еды, но никакого мяса, – прошептала она ему на ухо, – всё должно быть очень скромно, даже чрезмерно скромно… скупо.

Тот кивнул и ушел на кухню. Гонджу села за круглый, каменный стол, стоящий в центре беседки. Смеркалось. В траве верещали кузнечики. Лиуюэ71 в этом году выдался сухим и знойным. Пахло скошенной травой. Цветов в саду не было, в поместье экономили каждый цянь.

Принесли две миски риса, тарелку с овощами, несколько баодзы. Гонджу сделала жест рукой, приглашая к трапезе.

– Я прошу прощение, – начала гонджу, – за прошлый раз. Мы с вами начали не с той ноги. Я нагрубила, была неправа. Прошу меня простить.

Дайфу немного расслабился, потянулся за миской.

– Но и вы, – чуть громче произнесла гонджу, он отдернул руку от миски, – вы тоже были неправы.

– Да, – закивал он.

– Нам с вами придется много сотрудничать, – произнесла гонджу, улыбаясь, – и я бы всё же хотела чтобы вы не принимали всё близко к сердцу… я имею в виду то, что произошло… Кроме того мне нужна будет ваша помощь, – она сделала жест рукой, приглашая, произнесла: – угощайтесь.

Сама взяла миску с рисом, начал с удовольствием пережёвывать, набирая и докладывая себе палочками из общей миски овощи.

– Как видите, – она указал на яства, стоящие на столе, – дзяндзюн живет довольно скромно. Много мы позволить себе не можем, но поделиться тем, что есть – мы всегда рады.

– Да, да, – закивал дайфу, – конечно. Какая же помощь нужна от меня, скромного дайфу, вам, гонджу?

– Я живу в поместье, общаюсь с солдатами и совсем не имею опыта. Но я бы хотела что-то сделать для жителей города. Я бы хотела открыть сюесяо для детей. Вы лучше меня знаете горожан. Пожалуй вы – один из немногих, кто знает их лучше всех. Ишены, ведущие практику в определённом месте долгие годы, очень хорошо знают своих пациентов, их семьи. А я вот живу в поместье, почти не выхожу отсюда. Да… и к тому же меня окружают только солдаты, которые толком ничего не знают про жизнь горожан.

– Да, да, гонджу, – кивал дайфу, пережёвывая безвкусный рис и овощи. – Я готов помочь.

– Отлично. Вы ведь понимаете, я особо ничего не знаю. Всё, что я умею – это резать и зашивать раны. Я с детства мечтала этим заниматься… Столько ранений у этих солдат… я прямо и не знаю, я решила попробовать и с той роженицей, видела однажды как это делают у лошадей… А об остальном понятия не имею. Да… да – закивала Минмин, – я видела однажды как вырезают у лошади жеребенка, поэтому решила и с той женщиной попробовать. Хорошо, что получилось. Но если бы не было вас, я бы ужасно опростоволосилась и женщина бы умерла, и ребенок. И сегодня, зашивая щеку девочки… если бы не ваша чудесная помощь, я бы ни за что не справилась.

– Ох, гонджу, – засиял дайфу, – вы преувеличиваете.

– Ну, что вы, что вы, – конечно же нет. – Мне до ваших знаний… как до луны.

– Я готов во всём вам помогать, – прощебетал дайфу.

– Ах, вы такой замечательный человек. Я просто и не знаю, как же мне вас благодарить?

– Что вы, никакой благодарности. Я только рад помочь.

– Так я могу к вам обращаться, если мне понадобится ваша драгоценная консультация или ваши знания?

– Конечно, конечно.

– Отлично, принесите чай, – попросила гонджу.

Она взглянула ненароком на Хей Ина. Тот стоял за спиной дайфу, отвернувшись от него, еле сдерживал улыбку. Гонджу с укором посмотрела на него, повернулась обратно к дайфу.

– Во-первых, – продолжила Минмин, – мне нужна будет ваша поддержка и протекция в обустройстве сюесяо.

– Что?

– Мне нужно чтобы вы обошли всех чиновников и богатых людей в городе с просьбой дать денег на обустройство сюесяо.

– Что? – повторил он.

– Денег у дзяндзюна нет, сами понимаете, моя мутин хоть и чжангонджу, но не особо почитаема в столице. Иначе нас бы не сослали в такую глушь. Так вот, если вы мне поможете со сбором средств и об этом узнают через мою мутин в столице… сам ДАВАН, – Минмин подняла указательный палец к небу, делая ударение на последнем слове, – то вы прославитесь, и, может быть, вас пригласят в столицу.

Принесли чай, А-Лей разлила в чашки горячий напиток. Минмин продолжила:

– Кто знает, может даже сам даван о вас прознает…

Она не стала договаривать. Пусть воображение само дорисует картину.

– Моя мутин всегда очень лестно отзывается о тех, кто ей помогает. Так вот, – гонджу поставила чашку на стол, – я жду от вас новостей. Мой дом… двери этого поместье всегда перед вами открыты. К циюэ72 я бы хотела найти здание, отремонтировать его, если в этом будет необходимость, пригласить лаоши73…

– Позвольте спросить, – перебил её дайфу, – а для чего всё это…

– Сюесяо? – помогла ему гонджу, – для детей. Дети самых малоимущих горожан, все те, кто не может нанять пару лаоши, будут её посещать. Будут организо…

– Что? – удивился дайфу, – простые дети бедняков. Как же так?

– А почему нет? Если организовать одно здание, куда будут приходить дети в течение дня, заниматься, а после обеда или ближе к вечеру – уходить, то они не будут бегать по улицам, фуму будут спокойно работать, не волнуясь, что их детей украдет какая-нибудь старуха и съест.

Гонджу отпила из чашечки чай, дайфу нервно сглотнул.

– К тому же если собран целый класс детей приблизительно одного возраста, я предполагаю, что первое время будет мало детей, не все сразу доверят нам своих… в общем, кто-то доверит, кто-то будет колебаться, кто-то не захочет, а предпочтет отправит ребенка работать. В этом направлении будем работать постепенно. Но для начала одного-двух лаоши будет достаточно для ведения посменно нескольких параллелей – групп, собранных по возрасту, приблизительно одинаковому… Да не переживайте вы так, я подскажу, что делать. Ваша задача донести идею до магистрата и богатых людей города, собрать деньги. А дальше уж разберёмся. Я знаю – это необычно. Здесь не принято так… поступать. Обычно нанимают одного лаоши для одного богатого наследника, лаоши живет в семье, но… эта новая идея, я думаю она должна понравится горожанам, а вы как думаете?

Дайфу сидел в недоумении, обдумывая сказанное этой маленькой девочкой семи лет.

– Ну как, справитесь? – спросила гонджу. – Вам в помощь я направлю… – она развернулась к стоящим за спиной солдатам.

– Нет, нет, гонджу, – затараторил дайфу, – я, конечно же, справлюсь.

– Вот и чудненько. Можете всем говорить, что идея ваша. Вас так потрясло то, что произошло с детьми и той старухой-людоедкой. Можете рассказать о том, что сегодня произошло у нас в поместье, как её сын накинулся и порезал бедного ребенка. И вас это так взволновало, что вы просто не можете стоять в стороне.

– Да, конечно, вы правы, гонджу.

– Вот и отлично. Конечно же мне нужно будет, чтобы вы вели строгий учет всех средств, вами полученных. Я вышлю помощника, который будет всё записывать, сколько денег поступило и от кого. А потом мы устроим праздник в честь открытия сюесяо, пригласим всех, кто так или иначе пожертвовал средства, огласим имена, чтобы все знали самых благочестивых горожан.

Гонджу встала, дайфу поднялся следом.

– Вас проводят.

Она кивнула И Тао, тот сделал жест рукой, приглашая дайфу пройти к выходу.

– Дайфу, сюда, пожалуйста, следуйте за мной.

Дайфу засеменил за И Тао. Гонджу, дождавшись когда они скроются из виду, с укором посмотрела на Хей Ина.

– Вы мне чуть всё представление не испортили.

Хей Ин наконец-то перестал сдерживаться и от всей души рассмеялся. А-Лей непонимающе посмотрела на него, на гонджу.

– Я не думал, гонджу, – сказал он сквозь смех, – что вы способны на такое.

Минмин вздохнула.

– Ты многое обо мне не знаешь.

– Это точно.

– Что всё это значит? – А-Лей обескуражено развела руки.

– Объясните ей, – кивнула она Хей Ину, – а я пошла спать. Ох, и трудный же сегодня день выдался. Впрочем как и неделя или даже месяц. То одно, то другое. Да, – вспомнила она, – нужно послать кого-нибудь, кто умеет считать и писать, чтобы контролировать нашего дайфу. А то ведь и провороваться может, с таким-то характером.

– Будет сделано, гонджу, – ответил Хей Ин.

– Хотя я могу и ошибаться, – пробубнила себе под нос Минмин, – но мой инстинкт редко меня подводит.

Она зевнула, потянулась, зашагала в сторону своих покоев.

– Ах, да, – она резко обернулась.

Хей Ин и А-Лей в тот же миг отвернулись друг от друга. Минмин присмотрелась: «А-Лей покраснела? – подумала она про себя, – хотя… может я и ошибаюсь, уже темнеет».

– Завтра я хотела бы начать тренировки: езда верхом, пробежки, стрельба из лука, научиться паре-тройке приемов самообороны и всё такое. Учитывая, что со мной постоянно что-то происходит, я думаю футин будет не против. Как вы думаете, Хей Ин?

– Э… девочка… – замялся Хей Ин.

– Предполагаю, что дзяндзюн будет только рад, и разрешит, – продолжила Минмин.

– Я тоже надеюсь, – неуверенно пробубнил Хей Ин.

Минмин улыбнулась А-Лей, подмигнула Хей Ину и, подтанцовывая и напевая вальс Штрауса, направилась в сторону своих покоев.

– Там-татам-татам-татам… Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…