Читать книгу Москва романтическая - Ирина Сергиевская - Страница 7

С 1806 г. владельцем роскошного дворца на Тверской становится масон и «светский лев» – граф Лев Кириллович Разумовский (Леон), племянник знаменитого Алексея Розума, так понравившегося императрице Елизавете, что из простого придворного певчего превратился в графа и первейшего из вельмож. Льва Кирилловича ожидала блестящая карьера. Семнадцати лет от роду он ездил с посольством князя Н.В.Репнина в Константинополь. По возвращении поступил на военную службу в лейб-гвардии Семеновский полк – один из самых блестящих в столице. По словам современников, юный граф был достаточно храбрым воином, сражался под началом самого Суворова, однако нездоровье не позволило Льву Кирилловичу продолжить военную карьеру. В 1796 году он вышел в отставку, некоторое время путешествовал по Европе, а потом осел в Москве.

Сертификат (диплом) мастера-масона. Подобные документы выдавались (и иногда выдаются сейчас) после возвышения члена ложи в 3-ю степень

Водворившись в доме на Тверской, Лев Разумовский или, как обыкновенно звали его в обществе, Le comte Leon [граф Леон], перестроил его по своему вкусу, по последней парижской моде. Тогда же, говорят, на воротах дома и над окнами первых этажей появились изображения львов, намекающих тем самым на имя владельца. Здание сохранило ампирный облик с симметричным фасадом и белокаменным дорическим портиком. Внутри сохранились мраморные колонны, роскошная парадная лестница с коваными решетками и изысканная нарядная лепнина.

«Львы на воротах», воспетые А. С. Пушкиным в одной из глав «Евгения Онегина»

Согласно моде, во дворце было два ряда анфилад, то есть парадных комнат, где из дверей первой всегда бывает видна последняя комната. Для красоты на противоположной от двери стене последней комнаты вешали зеркало или прорубали окно, что давало иллюзию бесконечного пространства. Первая анфилада шла вдоль парадного фасада, выходившего на Тверскую, вторая выходила окнами в роскошный сад, наполненный всякого рода затеями, со всевозможными гротами, беседками и водопадами, которые так любили московские вельможи времен императрицы Екатерины Великой. Со второго этажа непосредственно в парк вел широкий пандус, начинавшийся обширной террасой. В летнюю пору на этой террасе предпочитали ужинать. Была в доме и огромная парадная столовая зала, устроенная по ширине всего дома.

По словам современников, в доме был роскошный зимний сад, один из лучших в Москве. Впрочем, главные их оранжереи были в подмосковной усадьбе Горенки, а в доме помещались лишь самые редкие и диковинные растения, которые были украшением пышных балов и всевозможных увеселений.

По словам современников, умный и обаятельный Лев Разумовский был истинным барином и настоящим аристократом: росту он был высокого, лицо имел приятное, поступью очень строен, в обращении отличался необыкновенной вежливостью и рыцарской честностью. Он был самый любезный говорун и часто отпускал живое, меткое, забавное слово. Граф пленял женские сердца, но никогда не злоупотреблял чужими чувствами. Он имел очень привлекательную внешность и стал первым светским львом Москвы и Петербурга. Лишь только граф поселился в новом доме, как тут же вся Москва стала ездить к нему в гости на всевозможные веселые маскарады, блестящие балы и домашние спектакли.

Граф Лев Кириллович Разумовский. 1810 г. На портрете В. Боровиковского графу Леону 53 года. Когда он садился за стол, чтобы сыграть в карты с Голицыным, ему было 45

Быть приглашенным в его роскошный дворец было величайшей честью. Кроме того, граф был страстный картежник и в его доме постоянно собирались заядлые игроки, чтобы играть по-крупному. В то время умение играть в карточные игры, особенно в те, где игра шла на деньги, сделалось правилом хорошего тона, своеобразной культурной традицией, проигнорировать которую означало показать себя неотесанным и отсталым человеком. Карточная игра превратилась в нечто большее, чем просто игра. Она стала символом и свидетельством высокого социального статуса, причастности к европейской светской культуре. Игра по-крупному, без оглядки на кошелек, входила в число привилегий и «дворянских вольностей». Одним словом, играть в карты было модно, играли все…

А. Брюллов.

Портрет графини М. Г. Разумовской, урожд. Вяземской, в первом браке – Голицыной. 1830 г.

По преданию, именно в этом доме за игорным столом картежник и мот князь А. Н. Голицын проиграл хозяину не только все состояние, но и свою красавицу жену Марию Григорьевну, урожденную Вяземскую.

Когда пятнадцатилетняя княжна впервые появилась в свете в 1794 году, все восхищались ее античной прелестью, сравнивали с Юноной и прочили богатых женихов. И оказались правы: к ней посватался князь Александр Николаевич Голицын, прозванный москвичами cosa rara – «редкая вещь». Человек он был в высшей степени неприятный и вспыльчивый. Несчастная княжна на коленях умоляла родителей не отдавать ее за Голицына. Однако князь был знатен и невероятно богат. А, главное, умел пустить пыль в глаза. Так, когда Вяземские согласились-таки отдать ему свою дочь, он подарил невесте на свадьбу столь роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, что в обществе сочли это просто неприличным: драгоценности были ценнее, чем те, которые надевали в день свадьбы царские невесты.

Мария Григорьевна стала княгиней Голицыной. В свете ее называли «печальной красавицей» – она действительно была неизменно печальна. Супруг великолепно одевал ее и вывозил на все балы, хвастаясь ее красотой. Но в уединении семейной опочивальни между ними установились невыносимые отношения. Поговаривали, что князь даже бил ее. Князь Александр Николаевич Голицын действительно был редкостным негодяем: мало того, что мучил жену, так еще и оказался патологическим самодуром и мотом. Его расточительность поражала даже видавших виды прожигателей жизни. Князь Голицын зажигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, цыганкам – драгоценности, был всегда неизменно весел и предавался всем возможным удовольствиям и возлияниям. И вскоре пустил по ветру практически все свое состояние, ради которого за него и отдали бедную Марию Григорьевну.

Кроме того, князь был одержимый картежник, готовый поставить на кон абсолютно все. Именно этим и решил воспользоваться Лев Кириллович, чтобы вызволить из рук негодяя «печальную красавицу», в которую сам отчаянно влюбился. По слухам, сначала Разумовский хотел вызвать алчного князя-тирана на дуэль. Но вместо дуэли сошелся с ним за игорным столом. И выиграл!

После долгого и сложного развода Мария Григорьевна вышла замуж за Льва Разумовского. Супруги часто принимали у себя князя Голицына. Он завел привычку обедать у своей бывшей жены и частенько появлялся с нею в театре. Мужья меж собою дружили, что вызывало зависть у московских кумушек, и поэтому сплетням не было конца.

Несмотря на счастье освобождения от мужа-тирана, Мария Григорьевна была глубоко оскорблена тем, что ее, урожденную княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь крепостную девку. Эта история наделала много шума в высшем свете. Самое интересное, что осуждали милейшую княгиню, а не ее самодура-мужа. Возмущались тем, что супруга заядлого картежника, исполнив «долг чести», взяла да и вышла замуж за графа Разумовского. Более того, этот брак оказался еще и счастливым.

В высшем свете новый брак не признали, так как имя милейшей княгини было запятнано.

Чету Разумовских перестали принимать в высшем свете. Покончил с этими пересудами император Александр I. Государь был романтичен, сам познал страстную любовь и по мере возможности покровительствовал влюбленным. Именно он особым распоряжением позволил графу Шереметеву жениться на его крепостной Прасковье Ковалевой (Жемчуговой). И теперь снова вступился за возлюбленных. Однажды, на одном из балов император подошел к Марии Григорьевне и громко назвал ее графиней, а не княгиней, чтобы подчеркнуть тем самым законность ее отношений со Львом Разумовским. После этого уже никто не решался их осуждать. Двери в высший свет снова оказались открыты.

Супруги Разумовские прожили шестнадцать лет в счастье и согласии. Граф Леон страстно и трепетно любил свою выигранную жену до самой своей кончины. Детей у них, к обоюдному сожалению, не было. Но зато они взяли в семью воспитанника и двух воспитанниц. Поговаривали, будто бы это дети Льва Кирилловича от крепостных прелестниц. Ибо даже самая страстная любовь в те времена не становилась препятствием для небольших шалостей.

Во время нашествия Наполеона супруги Разумовские были вынуждены покинуть Москву. Дом был порядком разорен и разграблен. В парадной гостиной французские солдаты забивали скот, безнадежно испортив наборный паркет и шпалеры. Современница писала: «Знаешь ли, что французы сделали из гостиной Разумовских?.. В кабинете графа устроили бойню. Там нашли зарезанных коров и телят, в нижнем этаже устроили конюшни».

Однако неприязни к французам супруги не приобрели и после войны предпочитали проводить по полгода во Франции и Италии. Дворец же пришлось долго восстанавливать. Спустя год со дня окончания отделки нового дома граф Леон скончался и был погребен на кладбище Донского монастыря. Со смертью супруга в 1818 году Мария Григорьевна более в сем доме жить не захотела и уехала за границу, а по возвращении поселилась в Петербурге. По словам современников, она никогда не расставалась с портретом дорогого мужа, который висел у нее вместе с самыми намоленными иконами.

М. Г. Голицына пережила супруга почти на полвека и дожила до восьмидесяти шести лет. По слухам, графиня под старость, как и ее первый муж, сильно полюбила азартную игру. Играла она все больше в рулетку на водах и, особенно, в Монако, регулярно оставляя в игорных залах частицу состояния Разумовского. Впрочем, Лев Кириллович был настолько богат, что особого ущерба ее увлечение игрой не приносило. К тому же Мария Григорьевна не была настолько уж азартна и всегда умела вовремя остановиться. По словам современников, будучи дряхлой старухой, она продолжала ездить на курорты и играть в рулетку, уверяя, что сочетание целебных вод и азарта от игры придает ей сил и продлевает ее жизнь.