Читать книгу Жизнь как история. Сторителлинг каждого дня - Ирина Шевцова - Страница 5

Иногда я рассказываю своему сыну «про социализм». Он – парень продвинутый в вопросах социального строя, говорит, что это был вовсе не социализм, а диктатура, все мы делали не правильно, занимались подменой понятий и т. д. Я к социализму, как строю, не имею никакого отношения, кроме как – я вынуждена была в нем находиться и другого не знала. Вот всякие митинги, плакаты, торжественные обещания, съезды и прочие «подмены понятий» стираются из памяти, а детали остаются. Я сейчас про детали.

Недавно видела в одном музее витрину с школьными атрибутами прошлых лет – парта с наклонной, откидной крышкой, плакат «правильная посадка при письме», школьная форма, галстук, горн, барабан….Захотелось быть экскурсоводом, я бы могла дать множество комментариев и ярко обрисовать недостающее. Вот, к примеру…

Я помню время… когда не было колготок. Это самое раннее, что я могу припомнить, моё сознание появилось как раз на стыке чулочек и колготок. В младшей группе на меня еще надевали эту странную короткую кофточку, называемую ужасным словом «лифчик» и к нему и пристегивали чулочки. А уж потом началась колготочная история и сразу стала дефицитом. Редко можно было увидеть ребенка в целых, не штопаных и не зашитых колготках. В позднее брежневское правление детские колготки были одного цвета – коричневого. Этот цвет был тотальным и распространялся на все детское: школьные платья для девочек, шапки, шубки, сапоги, мальчишеские костюмы, сандалии. Был еще темно-синий – цвет спортивных штанов с вытянутыми коленками. Но, о колготках… Это уже сейчас я знаю, что такое «креативная среда»: условия недостатка чего-то, когда человек начинает проявлять творческое мышление. Он сооружает это что-то из нового и по-новому. Колготки, к примеру, красили. Коричневый мало во что выкрасишь, но был особый шик в черных. В хозяйственных магазинах продавался краситель в таблетках – одна штука на 10 литров воды. Красил качественно, и ткань, и таз, и руки, и все, на что ненароком капало бурлящее варево – крашение происходило во время кипения. Ради одной пары затевать все это было не разумно, колготки собирались по подружкам и соседкам: «Буду завтра колготки красить, в черный, надо – приноси свои». После окраски самое сложное было понять где чьи. Хозяева искали знакомые дырочки, узелки на резинке, или, в крайнем случае, просто прикладывали к себе и брали те, что годились по размеру. А размер хлопчатобумажных колготок заканчивался на 18 – это рост девочки 10—12 лет. Дальше был провал между детскими колготками и уже взрослыми – дорогими, капроновыми. Была еще альтернатива – чулки с не менее страшными, чем в детстве лифчики, поясами. Решение было такое: от коротких колготок отрезались ступни и дальше, каким-то особым способом распускался трикотаж, но не весь, а через ряд. В результате такой манипуляции колготины становились чуть ли не вдвое длиннее, зашивались в местах отрезов – получай 22 размер, годится даже на взрослую тетю!

Я помню время… когда не было фломастеров. Были краски «Медовые», которые дети лизали повсеместно, утверждая, что вкусно. Вообще, детям свойственно все пробовать на язык. Слюнявить карандаши – детское изобретение, которое живо и до сих пор – сама видела, когда работала в детском саду. Цвет становится ярким, след широким….А потом вот появились фломастеры. Первые – в количестве 4 штук в упаковке, толстые, с золотистой надписью «союз» на разноцветных телах. Все было хорошо, но уж больно быстро они заканчивались. Тогда была изобретена «дозаправка» – отколупывалась с торца крышечка, и вовнутрь заливалось что-то спиртосодержащее. У кого-то в доме бывала водка, у кого-то духи или одеколон. Фломастеры после такой процедуры оставляли водянистый след, который просвечивал на обратной стороне листа, но зато рисунок приобретал запах. У меня он пах «Серебристым ландышем». Мама унюхала, мне влетело, но отказываться от этой затеи я не собиралась, только теперь не лила, а капала духи, что пошло на пользу – цвет остался, а след исчез. Так опытным путем была изобретена дозировка.

Я помню время… когда не было косметики. Ну, почти не было: пудра «Белый лебедь», тональный крем «Балет», лак «Прелесть»…А красоты хотелось! У вокзалов цыганки продавали тени, голубые, в маленькой пластиковой формочке. При ближайшем рассмотрении дома оказалось, что это толченый цветной мелок, который утрамбовали в обычную шашечную фигурку. За обман обидно, за идею – спасибо. Опять слюнявились карандаши – черный, для глаз, красный – для губ. Вообще, достаточно было иметь что-то черное и красное. Помада, названная моей мамой «кондукторская» за яркий, ядовитый цвет, годилась для наведения румянца. А сколько всего было изобретено для волос! Их крутили на бигуди и бумажки, смачивали пивом, сладкой водой, мыли ржаным хлебом (от запаха избавлялись несколько дней), мазали маслом, чтобы блестели. Всевозможные комбинации хны и басмы давали потрясающий спектр цветов – от зеленого до черного, от каштана до ярко-рыжего. Способы наведения красоты передавались от матери к дочери, от подруги к подруге, даже на уроках домоводства наша, не по-школьному яркая и модная учительница, занималась тем же. Но настоящий кладезь изобретений я открыла для себя, когда поселилась в общежитии. Соседка по комнате, к примеру, рисовала стрелки черным фломастером – к тому времени уже появились тонкие. И их хватало на неделю, не смотря на умывания. Сейчас это называется «татуаж». Там же, в общаге, бойко шла торговля всем заграничным, в том чисел и косметикой. Деньги на эту роскошь имелись не у всех, и мы могли подолгу разглядывать чужие косметички, нюхать, пробовать, восхищаться. Однажды такая косметичка была щедро выдана мне одногруппницей по причине моего похода на свадьбу. Мягкие карандашики, которые не надо слюнявить, чудесные тени, тушь в тюбике, пудра….стала я красавица писаная! Остался один не понятный для меня предмет: похож на помаду, но почему-то зеленого цвета и с чудесным яблочным ароматом. Я, как девушка продвинутая, сообразила – что это для запаха, типа духов или дезодоранта, щедро помазала шею, и отправилась на вечеринку. Еду в метро и замечаю, что все на меня пристально смотрят. Вот, думаю, что значит хорошая косметика! Приезжаю на место, подруга-невеста мне: «Что с тобой?». Я к зеркалу: вся шея в ярко-красных полосах, как будто меня кошки драли. Отмываю – не отмывается… Оказалось, что тюбик то не для запаха, а помада проявляющаяся, и её фиг отмоешь…

А еще было же время без цифровых фотографий! Я помню… И не так давно. Свой первый фотоаппарат «Зенит» я нашла в электричке. Почти такой же имелся у моего соседа – профессионального фотографа. Благодаря этому «Зениту» я была допущена в «святая-святых» – соседскую ванну, где по ночам печатались снимки. Там мы творили волшебство! Сосед научил меня по негативу отличать хороший снимок от плохого, проявлять, закреплять, сушить… Но самый высший пилотаж – это вставить пленку в проявочную катушку. Все делалось на ощупь: руки вдевались в рукава пальто, потом заматывались подолом и еще, для страховки, выключался свет. В таком положении надо было извлечь пленку из фотоаппарата и намотать на катушку. Были, конечно, и специальные приспособления, но мы не искали легких путей и не тратили деньги на то, что можно изобрести самостоятельно. Такими мы и остались! При желании можем заменить что угодно на что угодно, и из ничего сделать ВЕЩЬ. Ушли в лету рубрики «Сделай сам» и «Вторая жизнь старых вещей», но навыки то остались….