Читать книгу Приглашение на бизнес-ланч - Ирина Сотникова - Страница 1

1

Жаркое лето. Полдень душный, давящий. Ни ветерка, ни облачка. Ева – невысокая женщина среднего возраста с бледным узким лицом и короткой, почти мужской стрижкой прячется от жары в летней беседке. Сгорбившись в старом плетеном кресле, она курит сигарету за сигаретой, угрюмо смотрит вдаль. Весь ее вид выражает полную обреченность.

Брошенный рядом с пепельницей телефон молчит¸ и это молчание кажется ей невыносимо тягостным. Еще вчера Ева была в своей последней командировке, встречалась с заказчиками. Еще вчера она прощалась со своими клиентами, предупреждала о том, что уходит из бизнеса, просила звонить Веронике. Еще вчера… И вот наступило сегодня. О ней, Еве, забыли всего за одну ночь. Так бывает? Наверное, да. Клиентам не нужны ее проблемы, им нужен товар – качественный, доставленный вовремя. Чтобы не останавливался процесс. Ева выпала из этого процесса по собственной воле – не выдержала противостояния с Вероникой. Сдалась. Телефон замолчал, жизнь остановилась, тишина стала невыносимой.

Женщина с ненавистью смотрит на тонкую телефонную трубку: «Неужели так будет всегда?» И сама себе мысленно отвечает: «Да. Надо привыкать. Остановка в бизнесе равносильна смерти. Никто не будет тебя даже вспоминать, особенно клиенты. У них своих проблем хватает. Жестко? Да, жестко. Но это закон».

За кирпичной кладкой невысокого парапета беседки хорошо просматривается дачная усадьба с плодовыми деревьями, цветочными клумбами, декоративными нагромождениями песчаника. В глубине возвышается белый двухэтажный дом, рядом с ним – крытый жестью колодец, в котором уже несколько лет нет воды. Засуха. Напротив, через балку, высится гребень выжженной августовским солнцем горы, наполовину закрывшей горизонт. По склону горы медленно бредут овцы, доносится их тонкое блеяние. Совсем далеко, внизу, видны деревенские сады и голубая гладь озера. Ева медленно переводит взгляд с редких кустиков на лысой горе на пышную зелень деревенских садов, потом начинает бессмысленно созерцать жестяную крышу колодца.

Кругом пусто и тихо – ни звука человеческого присутствия. Даже собаки, забившись в тень, молчат, им не до брехни. Птиц тоже не слышно. Только овцы вдали тоскливо блеют, словно зовут куда-то. Время остановилось…

У входа в беседку, раскинув лапы, лежит крупная овчарка и часто дышит. Ее осоловевшие от жары глаза преданно смотрят на хозяйку, кончик хвоста то и дело постукивает по бетонной дорожке. Даже в таком состоянии псина выражает свою любовь и, чувствуя унылое состояние своей повелительницы, пытается ее приободрить. Как умеет.

Ева смотрит на собаку, тяжело вздыхает:

– Ну вот, Дара, закончилась моя работа! Дом теперь будем охранять вместе, ты и я.

Овчарка, услышав свою кличку, в один момент вскакивает на лапы, скалит в белозубо-клыкастой улыбке пасть, с неистовой силой хлещет пушистым хвостом по открытой калитке беседки. Наконец-то хозяйка пошевелилась и заговорила! С ней все в порядке!

– Да ладно тебе! – Ева печально улыбается. – Не бойся, я что-нибудь придумаю. Не может быть, чтобы я не нашла выход. Иначе я стану такой же, как ты. Глупой, злой, суетливой, – женщина снова закуривает, от дыма дерет горло, она закашливается. – Интересно, на что я теперь способна? Неужели это действительно конец всему?

Ева разговаривает с собакой просто так, лишь бы не сходить с ума от вязкой тишины и жары, накрывшей сад плотным маревом. Она зачем-то представляет себя в темной пыльной башне без дверей, на полу в беспорядке разбросаны каменные жернова. Вверху, под высокой крышей, одно-единственное оконце. И она, Ева, стоит среди круглых камней и с тоской смотрит вверх – туда, где слабенькое оконце освещает пыльный свод. От мыслей плохо, они давят ее, словно эти соскочившие с оси жернова. Прогнать нельзя оставить. Так прогнать или оставить? Надо искать выход. Срочно! «Думай, Ева, думай! Неужели ты сдалась?»

2

Итак, личный бизнес завершен, долгие годы борьбы за собственное место под солнцем закончились полным провалом. Ей сорок пять. Начинать что-либо новое нет ни сил, ни желания, ни возможностей. Можно, конечно, стать отличной домохозяйкой – вон, какая большая усадьба! Но при этой мысли Еву передергивает: «Одичаю! Муж первым уважать перестанет! Да и что тут делать с утра до вечера? Уже через три дня полной тишины в домашнем раю я начну сходить с ума – в этом благословенном месте на краю города невозможно долго оставаться в одиночестве. Надо что-то придумать – такое, чтобы находиться среди людей, разговаривать с ними, общаться, чувствовать себя нужной. Но что? Что?..»

Она перебирает варианты возможного бизнеса, – магазин одежды, парикмахерская, журналистика, – нет, не то. Ничего не хочется, ничто не трогает. Она все еще там, где так долго находилась с Вероникой – в той самой удивительной стране, где был знаком каждый камень, каждый поворот дороги. Где опасности не пугали, новые открытия происходили каждый день, и не известно было, что принесет следующий день. Но мосты сожжены, ее время прошло.

И такая глухая печаль вдруг накрывает Еву по той жизни, которая осталась там, за сожженными мостами, что глаза начинает щипать от навернувшихся слез! Обида на себя – за то, что проиграла так бездарно – становится невыносимой. Хоть бы оставался какой-нибудь, пусть даже мизерный, шанс! Ну, хоть какой-нибудь! Это не она должна была уходить из общего с партнершей бизнеса, не она! Не она должна была бросать свое детище, бежать вон! Но сделала это, поторопилась. Господи, как горько! Больно! Ева прижимает руку к сердцу и дышит открытым ртом. «Спокойно, спокойно…»

Внезапно оживает мобильный телефон, звонкая трель разрывает тишину. Женщина вздрагивает, смотрит на него непонимающим взглядом. «Не брать, не отвечать! Отключить совсем! Уничтожить телефонные номера клиентов!» Она тянется к аппарату, лежащему на столе, с твердым намерением обесточить его – чтобы экран стал таким же мертвым, как и она сама. И замирает. Это Ефимовна, – пожилая одышливая тетка, все еще мастерившая зубные протезы для друзей и подружек такого же преклонного возраста в своей деревне.

– Ева, Ева! – Ефимовна глуховата. – Ева, ты меня слышишь? – Ева невольно улыбается, она любит эту неунывающую старуху за ее боевой характер. – Ева! Мне нужна акриловая пластмасса. Ты приедешь?

– Ефимовна, я больше не работаю, свой бизнес отдала партнерше, она теперь всем заправляет, – почему-то с этой старой женщиной ей хочется быть предельно честной.

– Так это она ко мне приезжала? Вот эта фифа?! Я ее сразу отправила восвояси, она мне не понравилась…

Ева улыбается еще больше, слезы моментально высыхают, сердечная боль отступает.

– Чем же это, Ефимовна? Она такая красивая, молодая, вежливая!

– Знаешь, Ева… Я уже семьдесят восемь лет на свете живу. Твоя молодая и вежливая – насквозь лживая. Я не хочу с ней разговаривать. Ева, послушай меня! Не бросай ты это дело!

– Ефимовна…

– Ева! Послушай, меня, старуху! В жизни бывает всякое. Подставляют, грабят, обманывают! Все это можно пережить. Но нельзя отдавать чужим то, что у тебя так хорошо получается. Ну, не будут твои клиенты с ней работать, поверь мне! – старуха сердится, почти кричит, Ева слышит ее участившееся дыхание.

– Ефимовна!..

– Мне твои оправдания не нужны. Знаю, что тяжело! Так всем нелегко! Давай-ка приезжай. Я тебя жду с материалом, работа стоит. Всё, пока! – и Ефимовна отключается.

Ева непонимающе смотрит на телефонную трубку. Что это было? Рядом юлой крутится Дара, заглядывает в глаза, сопит, показывает белоснежные клыки: «Хозяйка, посмотри на меня!» Ева переводит на нее взгляд. Неугомонная Дара вертится еще сильнее. С широкого хвоста во все стороны летит шерсть, из-под массивных лап – сухая бетонная пыль.

– Дара, фу!

Телефон звонит снова.

– Ева! Мне срочно нужен твой товар, – это давняя клиентка из прибрежного города. – Ты можешь мне сегодня выслать автобусом? У меня сын поступил в зуботехническое училище!

– Анна Степановна, – Ева отвечает дрожащим голосом, – я больше этим не занимаюсь.

– Что-что? Ева, когда ты сможешь? Мне срочно нужно!

– Позвоните, пожалуйста, Веронике.

– А кто это?

– Моя бывшая партнерша, она отправит посылку.

Ева быстро отключается, ей надо подумать. Пальцы слегка дрожат, к горлу снова подступают слезы. «Вот черт! Я же всем сказала, всех предупредила: звоните Веронике! А они ее даже не знают! Или не хотят знать! Ну да, Верунчик всегда была в стороне от работы менеджеров – в чистом офисе, у компьютера. Это я гарцевала на вечно ломавшейся машине по городам и селам, это я продавала наш общий товар. Верунчик говорила, что она не способна. И я ей верила, принимала на себя весь удар, вытягивала непосильные нагрузки. Дура!»

Как назло, телефон оживает снова. Ева вздрагивает: «Да что такое? Снова Ефимовна?» Но это оказывается ее постоянный клиент Шевкет Рефатович, заведующий сельской лабораторией. С ярким восточным акцентом он привычно гудит в трубку:

– Евочка, свэт очэй! Приывезы двадцать кылограм гыпса, всё остальное, как обычно, по графыку!

Ева сжимает телефонную трубку изо всей силы, в голове с бешеной скоростью проносятся мысли: «В конце концов, сразу три звонка за пять минут – это знак. Я еще не умерла! Шевкета тонкости моих отношений с Вероникой не интересуют, его интересует только товар. Как и Ефимовна, он любит меня, встречает с радостью. Да, Вероника предала. Но имею ли я право предавать Ефимовну и Шевкета? Имею ли я право их бросать? Пожалуй, нет. Им теперь придется искать нового поставщика, привыкать к нему, а для многих моих клиентов важна именно я, Ева. Это многолетние отношения, их не спишешь со счетов, в этих отношениях главной всегда была радость встречи, возможность поделиться новостями. Именно поэтому они меня ждут. Значит, решение принимать мне. Ну что же, я больше никого не подведу. Вероника? А кто это? Ее больше не существует в моей жизни. А клиенты – вот они, требующие товар, веселые, неунывающие».

Ева переводит дыхание, сглатывает слезы и твердым голосом, стараясь не выдать своего волнения, отвечает:

– Шевкет Рефатович, вас устроит через неделю? Раньше никак не могу. Я в отпуске, на море!

– Устроыт, устроыт, дорогая! Отдыхай, дорогая, хорошей, как пэрсык! А потом всё прывези. Чаем угощу! Рахат-лукум свэжый! Женился бы на тэбе, да жена строгая!

Ева смеется. Дай ему волю, Шевкет женился бы на всех женщинах в округе.

– Хорошо, Шевкет Рефатович, удачи вам. До встречи! И кланяйтесь от меня супруге!

Ева представляет Шевкета – маленького, толстого, усатого, перекатывающегося на коротких ножках, как мячик, при этом удивительно подвижного. «Ну что ж, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Придется теперь где-то найти деньги на покупку товара. А как же Вероника? Да пошла она… В конце концов, никто не лишал меня права работать, я не подписывала с ней никаких обоюдных соглашений, просто ушла и оставила своих клиентов, офис и склад. Моя порядочность сыграла со мной злую шутку, так почему бы теперь не поступить, как она?»

И Ева набирает по телефону своего постоянного поставщика, чтобы сделать первый самостоятельный заказ.