Читать книгу Домовой на страже закона - Ирина Владимировна Соляная - Страница 7

Свидетелем оказался щуплый парнишка лет восемнадцати, вертлявый и нервный. Он не смотрел Матвею Ивановичу в глаза и на все вопросы юлил: «Не помню, не знаю, давно Витю не видел. Даже не в курсе, что он убит». Домовой наблюдал за допросом с высоты несгораемого шкафа и удивлялся спокойствию Матузкова. Борода не показывался свидетелю на глаза, потому что от Старшого не было на то команды. Через полтора часа от начала допроса, когда все методы уговоров, включая угощения сладким чаем с шоколадными батончиками «Марс» и двумя сигаретками «Ротманс Роял» были исчерпаны, Матузков внимательно посмотрел на домового и едва заметно кивнул ему.

Борода появился в виде густого серого облака. Оно расползлось по потолку и нависло над парнишкой.

– Видите, гражданин Пастухов, какая аура в кабинете стала? – указал пальцем на потолок Матузков, – а всё от ваших ложных показаний.

Пастухов расплылся в недоверчивой улыбке. По всему его виду было понятно, что фокусам следователя он не доверяет и правду говорить не собирается. Облако сгустилось, приняло форму увесистой дубинки и с размаху опустилось на голову свидетеля. Тот вскочил и заметался по кабинету, а дубинка наносила чувствительные удары то по одному уху, то по другому. Пастухов обхватил голову ладонями и по-поросячьи взвизгивал. Матузков наслаждался зрелищем. Когда бегать между стульями и столами свидетелю надоело, он рухнул перед следователем на колени и запищал хуже мышки: «Дракона боюсь! Потому и не буду показания давать, хоть убейте». Матузков махнул рукой, и домовой вернулся под потолок. Пастухов покосился на угрожающе нависшее облако, только и ждавшее момента напасть и отдубасить.

– Какого такого дракона? – сдвинув брови спросил следователь.

– Бабки с хутора говорят, что Витьку дракон спалил живьём. Потому и боятся все рассказывать, что да как.

– А что да как? – подмигнул Матузков.

– А то, что Витька Плотников к вам стажёром устраиваться ходил, в милицию. И почти сразу же после этого дела он и погиб. Наверное, попал в лапы мафии. Известное дело, кто в милиции работает – оборотни в погонах…

С тем и отпустили свидетеля, погрузившись в глубокую пучину непонимания.

– Какая мафия, какие оборотни, какой дракон? – досадовал Матузков.

Домовой дёргал ошмётки бороды и с невыразимой печалью смотрел на Старшого. Тот барабанил пальцами по столу. Нервная мышь грызла карандаш.

– А ведь Плотников и вправду стажёром к нам устраивался, я у Берёзкина узнал. Аж два дня проработал, пока его не…– протянул Матузков, не переставая барабанить по столу.

– Оборотня изловить нам будет непросто, – подтвердил Борода.

– Ты их можешь почуять? – с надеждой спросил Матузков, и домовой покачал головой.

– Токмо пакости мелкие могу делать, а силушку мою инквизиция отрубила.

– Разве бывают оборотни в виде драконов? – удивилась Степанида.

– Кто их знает, – протянул Борода и тут же вскинулся, – а разве не ты драконьи крылья видала агроменные. Ну, тогда над хутором? В тот злополучный день.

Мышь кивнула, а Матузков прищурился.

– А вот это уже интересно.

Мышь рассказала то, что и раньше Бороде. Видела она не крылья, а тёмную тень на земле от них. Вверх голову поднять боялась, побежала прочь от избы позвать на подмогу домового. Проку от её слов было немного.

– А мои показания будут в протоколе?

От любопытства мышь вытаращила глаза и умильно сложила лапки, но Матузков её разочаровал.

– Не положено. Ты же в моём подчинении числишься, на оперативной работе.

Это пояснение Степаниде очень понравилось. От него не пахло дискриминацией, ведь Матузков подчеркнул её особый статус в отделе.

– Меня лучше допроси, – хмуро сказал домовой, – тебе расскажу то, что мне Тухлый сообчил. Про милицейскую машину, белую, с синей полосой на боку. Видел он её аккурат перед тем, как спалили мою избу.

Матузков покачал лохматой головой: «Ой, беда». Его рыжие нестриженые космы торчали над ушами, и Степанида подумала, что так бы выглядел старшина домовых, если бы он существовал на самом деле.

– Своих ментов тоже будешь допрашивать, али как? – без всякого ехидства спросил Борода и получил ответ.

– Никуда не денешься. Служба службой, а табачок врозь.

Весь день до вечера в кабинет Матузкова приходили лейтенанты, прапорщики и старшины. У Степаниды в глазах замелькало от милицейских мундиров, а все лица – весёлые или суровые, непонимающие или хитрые, слились в одно простодушное лицо участкового Будкина. Матузков сначала от руки заполнял бланки протоколов допроса, но потом быстро понял, что показания в них будут одинаковые: «Не знаю, не был». Он включил компьютер и стал шустро печатать тремя пальцами. Работа пошла быстрее, но мигнул электрический свет и погас. В отделе стало темно. Матузков не успел распечатать на принтере все файлы. Он покрутился, потоптался и махнул рукой со словами: «Завтра доделаем эти формальности». А по существу доделывать было нечего, никто не признался в поездке с Витей Плотниковым на хутор Кривой. По документам служебная машина числилась за Берёзкиным, а Гургенов пояснил, что целый день участковый был с ним, на школьном празднике «Весёлые старты».

– Кто-то брал втихаря машину и не признаётся? – вопрошала в пустоту Степанида.

– Может, кто-то свою машину за милицейскую выдал? На белом борту синяя полоса… Это не сложно выкрасить, – рассуждал домовой.

– А для чего, Борода? – изумился следователь.

– Чтобы доверия у народа к милиции не было, оборотнями в погонах всех выставить.

– Подумаю, – буркнул Матузков, но версию свою не высказал и ушел домой, распрощавшись с командой.

Электричество появилось только к утру, и принтер зажужжал. Борода от страха подлетел к потолку. Из громоздкого пластикового агрегата, к которому были подключены проводки от компьютера, доносился ритмичный визг и зубовный скрежет.

– Свят, свят, – пробормотал домовой.

Матричный принтер шустро печатал отложенные документы протоколов допроса. Аппарат работал, немного подрагивая. Степанида от первобытного ужаса забилась за горшок с «Никоненко», Борода завис над агрегатом. Вскоре принтер умолк, несколько жёлтых листков, выползли из его нутра и безжизненно застыли.

– Батюшки светы, царица Савская космоногая! – прошептал Борода, – Ну-ка, Степанида, ты у нас грамотная, читай.

 Степанида боязливо вылезла из-за «Никоненко» и схватила листки.

– Почти одинаковые! – провозгласила она, разложила добычу на столе и резво пробежалась по ним.

– Ну! – грозно спросил Борода, спрыгивая к ней.

– Чертова машина! – безапелляционно сообщила Степанида, – выдаёт чистую брехню. «Я, Берёзкин Вячеслав, пятнадцатого июня сего года в жилище Плотниковых на хутор Крутой не приезжал, с Виктором Плотниковым не дрался. О поджоге дома Плотниковых мне ничего не известно. Я, Суматохин Валерий, пятнадцатого июня сего года в жилище Плотниковых на хутор Крутой не приезжал, с Виктором Плотниковым не дрался. О поджоге дома Плотниковых мне ничего не известно». И так далее. Везде!

– Мало того, что брехня, так ещё и в печатном слове! – схватил домовой листки и стал драть их в мелкие клочки, – кто-то же из вас приезжал, собаки окаянные! В ухо бы этим брехунам плюнуть, чтобы с кровати с утра не могли встать!

Степанида вздохнула. Шибко ей не нравилось, когда друг её сердечный в неистовство входил.

– А скажи мне, Степанида, как такая чертова машина могёт помочь справедливому следствию? Я так рассуждаю, что раз она ничего не видала, что в доме у Плотниковых происходило, то никак уж не должна выдумками своими честных людей в искус вводить. Ты – единоличный свидетель, как всё происходило на хуторе. А меня следователь Матузков в отдел привёз для помощи, считай, что на должность приставил.

– Что делать думаешь? – осторожно спросила мышь.

– И нечего сомневаться. Надо энту чёртову машину изничтожить.

Сказано – сделано. К приходу Матузкова домовой навёл порядок в кабинете. Раз следователь Бороду к делу определил – стесняться тут нечего.

Наутро Матузков в прекрасном расположении духа явился на работу. Но в кабинете он увидел то, что поразило его в самое сердце. Оставалось лишь развести руками, оглядывая побоище.

Довольный произведённым эффектом Борода сидел на несгораемом шкафу и лыбился щербатым ртом. Все проводки чёртовой машины были заботливо перегрызены Степанидой, а огрызки разложены на столе рядком, по убыванию их роста. Выдранные из корпуса принтера кнопки лежали горкой, сверху красовался откушенный штепсель. Печатающая головка и подающий валик были извлечены домовым из корпуса и отправлены в мусорную корзину.

– Та-а-а-ак! – не нашёлся сказать ничего другого Матузков и плюхнулся на стул.

– Славно поработали, можно отдохнуть, – отчиталась Степанида.

– Потому как ты человек доверчивый и всякий обмануть тебя запросто может, мы решили положить конец вранью. Кто-то из сотрудников милиции и есть дущегубец проклятый, а никакой не порядочный гражданин. А на государственной службе безобразиям не место. Ты человек мягкий, душевный, без нас на такой шаг бы ни в жисть не решился, – оглаживая ошмётки отрубленной бороды, сообщил домовой.

– Спасибо…– протянул Матузков в растерянности.

– И не благодари, это только начало, – заверила его Степанида.