Читать книгу Враги моих друзей - Ирина Волк - Страница 5

Ошибается тот, кто говорит, что жизнь полосатая: полоска белая, полоска черная… Жизнь похожа на яркий, переливающийся калейдоскоп, в который можно смотреть до бесконечности. Кто виноват, что люди сами превращают себя в дальтоников?

Наташе повезло. Отец сделал успешную карьеру в политике и бизнесе; мать – умница и красавица, надежная хранительница семейного очага. Элитная школа, безупречное знание нескольких языков. Факультет искусствоведения в Сорбонне. Сколько девочек плачут в подушки, мечтая о такой прекрасной сказке?…

Впрочем, не все было так гладко. Для начала Наташа была студенческой дочкой. Ее родители обходились двумя скудными стипендиями и комнатой в семейном общежитии. Вещи покупались исходя из двух принципов: «нам это по карману» и «не совсем жутко». Увы, но среди того, что по карману, «не совсем жутко» было маловато. А уж как косились на Наталью в элитной школе – сказка про гадкого утенка, а именно та часть, когда утенок был нелюбим и презираем – вполне могла быть списана с взаимоотношений Натальи и ее класса.

Но, слегка задержавшись на старте, судьба вернула семье Ипатовых все сполна. И, может быть, была права Ксения, искренно считавшая, что, раз уж судьба одумалась, нужно немедленно хватать ее за бороду:

– С твоей внешностью и связями отца тратить время на диплом и стажировки?! Мужа ты и без диплома найдешь!

Пока Наташа грызла гранит науки, Ксения часами пропадала в салонах красоты, тренировалась на самой большой велнес-территории Москвы в «Else club», посещала элитные вечеринки, бегала по модным бутикам и даже успела сделать себе пластику груди и носа. Усилия не пропали даром: богатый муж был найден. Ксения искренно считала, что муж и есть та самая борода, и, глядя на ее избранника – Михаила Хомутова, спорить с Ксенией было трудно. Даже то, что с Хомутовым у них была разница в двадцать четыре года, Ксению нисколько не смущало:

– Ну и что, что старше? Миша меня еще больше любить будет. И не только любить, но и беречь, холить и лелеять: я его самая главная драгоценность! От молодых жен старые мужья не уходят, а вот жены могут и пошалить. – Тут Ксения обычно игриво подмигивала. – Главное, шалить тихо-тихо, чтобы никто ничего не узнал.

Впрочем, за пять лет брака Ксения не изменила мужу ни разу. Флиртовать флиртовала, но супружеской верности не нарушала. Хомутов молодую жену баловал, удовлетворяя любой каприз. Ксения милостиво позволяла себя любить.

– Ты не представляешь, Татка, как это приятно! Просыпаюсь – а меня ждет букет роз. Жизнь – это настоящий праздник! И я хочу, чтобы он длился как можно дольше.

Вот только в последнее время радости в голосе Ксении заметно поубавилось. Наташа вдруг задумалась: все ли так гладко и хорошо между супругами? Слишком часто стала ей звонить Ксюша, и вроде бы разговоры ни о чем, а царапинки в душе остались:

– Миша много работает… Совсем его не вижу… Нервный… Накричал вчера…

Через неделю все будто бы налаживалось, Ксения, будто напрочь забыв о недельной давности разговоре, беззаботно щебетала в трубку:

– Да что ты, Татка, все у нас хорошо! Едем в Ниццу, потом в Лондон! Давай вместе с нами!

И снова, через неделю:

– Уехал, а куда – не сказал…

… Шоссе было почти пустым, и Наташа прибавила скорость. Ей всегда легче думалось за рулем.

Было понятно, что под Хомутова копают. Копать мог кто угодно: у бизнесмена такого уровня враги найдутся. Митинг на Пушкинской – скорее всего, психологическая атака, чтобы вывести его из равновесия. Довольно трудно нормально работать, когда думаешь не о бизнесе, а о том, сколько раз и на каких каналах тебя обольют грязью. Завтра скандал перекинется на газетные полосы, а уже через несколько часов новость подхватят интернет-порталы.

Что ж, хорошо зная Хомутова, Наташа понимала: если это все, на что способны противники дяди Миши, то они потратили деньги зря.

* * *

Когда Наталья вернулась из-за границы, то с удивлением узнала, что Рублевка стала слишком шумным и популярным местом. О ней говорили, писали, снимали фильмы. Иногда обитатели самого элитного места чувствовали себя героями реалити-шоу. Одним было все равно, другие стали искать более спокойное и тихое место. И пока журналисты смаковали подробности рублевской жизни, богатые и знаменитые постепенно начали перебираться на Новую Ригу. Причем спрос на покупку участка на Новорижском шоссе был даже выше, чем на Рублевке, а цены, что удивительно, на порядок ниже. Впрочем, длилась такая идиллия недолго: как только о Новой Риге заговорили в прессе, цены сразу же догнали рублевские.

Ксения на Новую Ригу не хотела: мол, хочу на Рублевку, только там живут приличные люди. Но вскоре сдалась, прочитав в любимом глянцевом журнале, что гламурные девушки выбирают «Шервудский лес» – элитный поселок с макетом средневекового замка при въезде и совершенно натуральными замками внутри. Хомутов выкупил самый большой участок и построил роскошный особняк, умудрившись выделиться даже здесь – не зря же он глава строительной компании!

Наташа любила бывать в «Шервудском лесу», где после пыльной и загазованной Москвы дышалось особенно легко. Те, кто приезжал сюда в первый раз, сразу же начинали плутать: стоило свернуть не туда, как ты тут же начинал путаться в многочисленных развилках. Летом здесь можно было кружить часами по дороге, утопающей в зелени, наслаждаясь прекрасным видом на лес и озеро, но сейчас Наташа предпочла внимательно отнестись к маршруту и сворачивать только там, где нужно. Она быстро проехала мимо грязных талых сугробов и притормозила у высоких черных ворот.

Камера зафиксировала подъехавшую гостью. Гостья была идентифицирована, и ворота медленно отворились. Наверное, открывались они с особой неспешностью специально для того, чтобы каждый мог насладиться открывающимся видом.

Дом был действительно невероятен. В нем причудливо смешались стили, но архитектурная эклектика оказалась на редкость удачной. На гостей особняк Хомутовых производил разное впечатление: одни мгновенно, как и Наташа, влюблялись в него, других дом подавлял – мощью, статью и изысканной роскошью. Но равнодушным не оставался никто.

Ключи Наташа оставила в машине. Если гостья останется на ужин или на ночь, автомобиль отгонят в гараж. Ей не стоит волноваться о своей малышке – вымоют с шампунем так, что засверкает.

Захватив сумочку и телефон, Наташа легко поднялась по ступенькам.

Дверь бесшумно и почтительно открылась.

– Добрый день, Евгений, – чуть более раздраженно, чем хотелось бы, произнесла Наташа. – Рада вас видеть.

– «Благодарю за смену. Холод резкий, и мне неловко что-то на душе», – чопорно ответил дворецкий. – Мы вас, Наталья Николаевна, сегодня не ждали.

– Никак не могла до вас дозвониться, – объяснила Наташа. – Вы специально не берете трубку?…

На гостей особняк Хомутовых производил разное впечатление: одни мгновенно влюблялись в него, других дом подавлял – мощью, статью и изысканной роскошью. Но равнодушным не оставался никто

Если не ошибаюсь, вы только что процитировали из «Гамлета». Как же там дальше… Если не ошибаюсь: «Что, все спокойно было?» – «Как в гробу». Надеюсь, в этом доме все спокойно несколько иначе?

Евгений промолчал.

– Мы так и будем стоять на пороге?

Дворецкий секунду помедлил, словно раздумывая, впускать или нет непрошеную гостью, и наконец отодвинулся в сторону.

– Ксения Аркадьевна в гостиной. Прикажете доложить?

Наташа невольно вздохнула: персональный театр Евгения в действии. Вот только сегодня у нее не было настроения наблюдать это шоу.

– Доложите, – ответила она.

Евгений вскинул острый подбородок, подернутый старческой щетиной, и пошел докладывать. Впрочем, последнее слово он все же оставил за собой:

– «В моей душе ношу я то, что есть, что выше всех печали украшений…»

Наташа посмотрела ему вслед. Она, конечно, могла пройти к подруге без всяких церемоний, но в этом доме потихоньку зарождались традиции, и кто она такая, чтобы их нарушать?

Кто бы мог подумать, что известный актер бывших императорских, а ныне академических театров Евгений Оборин, любимец столичных экзальтированных театралок, на склоне лет будет служить мажордомом? Когда Евгений впервые открыл ей дверь, Наташа была неприятно поражена, испытав настоящий шок. Она не понимала, как такой известный и любимый актер мог наняться в прислугу.

Ксения недоумения подруги не поняла и не приняла:

– А что здесь такого? Я ему руки не выкручивала. Мы предложили – он согласился. И знаешь, что самое интересное? Похоже, ему это нравится. У него здесь пусть и не главная, но важная роль. Это тебе не «кушать подано».

Наташа сначала не поверила, но, приглядевшись, поняла, что Ксения права. После оглушительной славы (такая слава может быть только в театре, только в Москве и только в семидесятых годах прошлого века) Оборин многие годы был в забвении. В театре наступили тяжелые времена, и некогда блистательный герой-любовник вдруг стал никому не нужен… Оборина стали забывать. Не помогли даже съемки в сериалах – режиссеры предпочитали отдавать ведущие роли молодым талантливым актерам.

Тут еще постаралась жена – ушла, забрав из дома все более-менее ценные вещи. Евгений пил и раньше, а теперь стал пить всегда и много и в один из дней не пришел в театр. Театр выстоял, но Оборина выпроводили на пенсию. Неожиданно для себя он получил последнюю, как ему казалось, роль – швейцара в ресторане. Когда его узнавали, Оборин притворялся непонимающим: «Вы ошиблись!» Со временем боль и обида притупились, и он научился носить маску безразличного, но гордого высокомерия.

Однажды в ресторан, где стоял на воротах отставной актер, зашла чета Хомутовых, и уже через неделю Евгений Оборин перебрался на Новую Ригу. Впервые за многие годы он почувствовал себя спокойно и уютно. Он ощущал себя настоящим хозяином дома, подчинив своей жесткой воле всю прислугу. Служба у Хомутова была для Оборина бесконечным спектаклем, где он был и режиссером, и актером, а зачастую и рабочим сцены. Судя по тому, как жестко он муштровал своих коллег, действие пьесы разворачивалось во времена крепостного права. Этой эпохе он старался соответствовать и в общении с семьей хозяина и их гостями.

Оборин вернулся слишком быстро. Наташа подозревала, что он так и не дошел до гостиной.

– Ксения Аркадьевна вас ожидает.

– Благодарю. «Дорогу, как вы понимаете, найду и передам привет той даме, что ждет меня уже давно…»

Дворецкий насупился: откуда текст, он не знал. Впрочем, и немудрено: Наталья просто сымпровизировала, обрекая Оборина на муки поиска несуществующего источника.

– Точно найдете? – подозрительно уточнил он. – Не заплутаете?

Наташа, уже не слушая, стремительно прошла по длинному коридору, свернула налево и оказалась в гостиной, оформленной в духе мадам Помпадур. Ксения – воплощение самой безмятежности – в домашнем шелковом платье, отороченном белым мехом норки, лежала на кушетке и лениво листала глянцевый журнал. На столике рядом с ней стояли пузатый бокал с коньяком и блюдечко с лимоном.

Визиту подруги Ксения нисколько не удивилась. Она встретила Наташу так, словно они расстались пять минут назад.

– Представляешь, – заявила Ксения, – в этом сезоне абсолютно не моден бирюзовый цвет! Это катастрофа! Не знаю, что и делать… Помнишь мое пальто? Ну, то самое, от Roberto Cavalli?! Оно же голубое!

– И это все, что тебя волнует? – спросила Наташа, присев в свое любимое кресло, обитое золотистой парчой.

– А в чем я ходить буду? – капризно надула губки Ксения. – Чем вообще эти модельеры думают?

– Ножницами.

– А-а… – Ксения согласно кивнула. – Выпить хочешь? Коньяк?

– Не рановато?

– Для хорошего коньяка времени не существует. – Ксения отсалютовала бокалом. – Ну, Натка, не будь ханжой. Тебе это совершенно не идет.

Она сделала добрый глоток, закусила лимоном и позвонила в серебряный колокольчик с монограммой.

– Закусывать коньяк лимоном – признак дурного тона, – сообщила Наталья.

– Тебя где учили хорошим манерам? В Лондоне или в Париже? – беззлобно парировала Ксения. – Судя по выражению лица, в Лондоне. Не мешай подруге получать удовольствие от жизни. Ну что ты смотришь, словно полицейский? Вот-вот достанешь наручники и отвезешь в участок! А мне плевать! Миша вон тоже постоянно шлифует мои манеры, а я считаю так: будь проще, и тогда к тебе потянутся люди.

– Ты хочешь, чтобы к тебе потянулись люди? – удивилась Наташа.

Она благодарно улыбнулась горничной Даше, которая принесла поднос с чаем и свежей выпечкой. Мысленно она поблагодарила и Оборина: хотя дворецкий был капризным и вредным, но вкусы гостьи изучил прекрасно, даже просить не пришлось…

Даша разливала чай. Очень аккуратно и очень медленно. Наташа бросила взгляд на ее руки: на правом безымянном пальце красовалось изысканное кольцо с крупным бриллиантом. Изумительная работа… Но откуда у горничной такое колечко?

– Ксеня, ты прости, я без звонка, дозвониться до тебя совершенно нереально…

– Я сказала Евгению не брать трубку и мобилку выключила… Я так устала, проснулась рано, еще и одиннадцати не было. Позавтракала. Поехала в фитнес-клуб, сходила на программу ароматерапии и отдохнула в комнате релаксации… В общем, полное блаженство! А тут звонки – журналисты, знакомые… Достали!

Горничная метнула в хозяйку взгляд, полный ненависти и презрения.

Ксения дернулась:

– Заснула, Даша? Или поболтать пришла? Чего ждем?! Марш отсюда!

Девушка демонстративно поставила фарфоровый чайник на столик, едва не разбив его, и выбежала из гостиной.

– Зачем ты так? – укоризненно спросила Наташа.

Ксения отпила из бокала:

– Не знаю… Раздражает… Меня сегодня все раздражает. Сама не пойму, почему. Никогда такого не было, ты же знаешь, у меня характер легкий, веселый. Ссориться с людьми не люблю, а сегодня все не так идет.

Ксения выгнулась кошкой, достала из-за кушетки пузатую бутылку. Плеснула еще коньяку в бокал. Выпила почти залпом. И даже не поморщилась.

Наташа не верила своим глазам: хорошо хоть не из горла…

Она не узнавала свою подругу. Что происходит?

Ксения снова улеглась на кушетку, закинув руки за голову. Светлые волосы касались пола.

– Как Миша? – спросила Наташа. – Мне бы поговорить с ним…

– Работает! – ответила Ксения, стараясь казаться безмятежной. Правда, актриса из нее получилась плохая: все эмоции на лице. – Он всегда теперь работает! Сутками напролет. Из офиса не вытащишь. Миша трудоголик, ты же знаешь, но сейчас он, по-моему, переходит всякие границы. Я даже звонить ему боюсь: а вдруг он скажет, что занят. И я буду мучиться. Гадая, с кем он и что делает.

– Да ты никак ревнуешь!..

– Ревную? Возможно. Знаешь, Татка, понимаю, что это наивно, но я думала, что замужество – это как в сказке. Любовь, розы, шампанское, подарки… Сначала все так и было. А что теперь? Мужа почти не вижу… А когда вижу, он способен только на то, чтобы лечь и уснуть. Может, мне любовника завести?

– Какой любовник?! – встрепенулась Наташа. – При Хомутове?! Что с тобой вообще происходит?

– Ты останешься на ночь? – вместо ответа спросила Ксения. – Я с ума схожу в этих стенах. Чувствую себя такой одинокой!

– Останусь, если приютишь, – улыбнулась Наташа. – Мне действительно с дядей Мишей поговорить надо. По душам.

– Обо мне? – встревожилась Ксения. – Ты скажешь ему о моем любовнике?

– Ксю, глупо говорить о любовнике, тем более, если его нет.

– Ты как всегда права, мисс Конгениальность! – огрызнулась Ксения. – Но о чем ты будешь говорить, если не обо мне?

Наташа невольно улыбнулась: самомнению подруги можно только позавидовать.

– Ты разве ничего не знаешь?

– А что я должна знать? – наморщила лоб Ксения и вдруг быстро сменила тему: – Поехали на лошадях кататься? Хочу! Мне только переодеться надо.

– Ты же выпила! – Наташа не на шутку испугалась. Подругу и впрямь слегка покачивало.

– А я все равно поеду! – Настроение у Ксении менялось стремительно. – И не смей меня отговаривать!

Она резко вскочила, едва не опрокинув столик, и выбежала из гостиной.

Наташа осталась сидеть. Переодеваться не хотелось. Она критично оглядела свой наряд и решила, что джинсы вместе с короткой курткой с меховой опушкой прекрасно подойдут для вечерней прогулки.

В гостиную проскользнула Даша. Глаза опущены, волосы туго стянуты черной лентой. Само воплощение невинности.

– Можно убрать?

На ее руке вновь блеснул бриллиант.

– Красивое колечко.

Горничная смутилась:

– Купила на распродаже. Бижутерия. Кажется, это Cartier… Я ничего не понимаю в украшениях. Подарили – ношу.

– Так вы купили или вам подарили? – с нажимом уточнила Наташа.

Горничная вдруг засуетилась:

– Я сначала хотела купить сама, но мне вручили это кольцо в подарок. Романтично, правда? – Тонкие губы вымученно улыбнулись.

Наташа встала и подошла к окну. Почему, когда человек лжет, это всегда заметно? Неужели Даша действительно верит, что она, Наталья, не отличит настоящий камень от подделки. Чистый камень. Изящная работа. Cartier? Вполне возможно…

Даша извинилась, собрала грязную посуду и вышла из комнаты. Наташа осталась одна. Ей вдруг стало одиноко и грустно. Дождь перестал моросить, солнце медленно оседало, подсвечивая снег розовыми бликами. Ей всегда нравились эти окна в гостиной Хомутовых – стилизация под старинные витражи: в одном стеклышке ты видишь мир, в другом – мир видит тебя. И можно смотреть на мир в разных цветах – от розового до зеленого – как тебе больше нравится. Наташа приникла к светло-голубому, похожему на яркое весеннее небо, такое совершенное в своей наготе и такое безупречное. Иногда она завидовала небу – оно так легко менялось, не изменяя себе.

– Ты готова?…

В лучах скупого зимнего солнца Ксения смотрелась прекрасно. Светлые волосы, уложенные на затылке, вспыхивали веселыми золотистыми искорками. Нежная кожа была подсвечена легким румянцем. Красивый жакет с меховой отделкой выгодно подчеркивал тонкую талию. Шоколадные бриджи изящно облегали безупречные ножки, обутые в высокие кожаные сапоги.

В руках Ксюша держала тонкий хлыст.

Они неторопливо вышли из дома и направились к конюшне. Ксения шла, чуть подпрыгивая от нетерпения, весело поигрывая хлыстом.

– Я попросила оседлать Герцога и Мауру. Герцог – для тебя.

– Здорово, – рассеянно ответила Наташа, думая о своем. На мгновение мелькнула мысль позвонить отцу, но мобильник она оставила в доме, а возвращаться… Она мельком взглянула на Ксению. Если она вернется, подруга ускачет. Ищи потом ветра в поле!..

«Позвоню позже», – решила Наташа.

Она легко, без посторонней помощи, вскочила в седло, чувствуя нетерпение Герцога. Тот перебирал ногами в белых бабках. Искристый лед проминался под тяжестью лошади и всадницы. Стало хорошо и спокойно.

Наташа встряхнула гривой роскошных темных волос и помчалась навстречу ветру. В такие минуты она чувствовала себя свободной и счастливой. Никаких тревог и проблем: мчись, пока не устанешь, – позади останутся любые неприятности. Ну же, быстрей!

Наташа оглянулась.

Ксения плелась далеко позади. Обычно они устраивали бешеные скачки, стремясь доказать друг другу, кто из них лучшая наездница. Но сегодня подруга была на удивление задумчива: не спеша ехала по дорожке, думая о чем-то своем.

Наташа нехотя повернула назад:

– Что случилось? Ты же сама хотела покататься?

Ксения подняла на нее измученные глаза:

– Как ты думаешь, я очень постарела?

Вопрос застал Наташу врасплох.

– Что за глупости?

– О старости нужно думать всегда. Однажды найдется молодая и голодная. Ам! – и все! И уведет твоего мужа.

– У меня мужа нет, – пожала плечами Наташа. – Зато твой муж счастлив под твоим острым каблучком. В полной неге и блаженстве. Куда он денется?

Ксения упрямо покачала головой.

– Я тут шоколадное обертывание делала, – сообщила она. – Прекрасная, кстати, штука – лежишь, обмазанная какао-бобами, и думаешь, что все в твоей жизни в полном шоколаде. Эффект стопроцентный, если ты настоящая блондинка. Смывать, правда, долго, но дело того стоит. Так вот… Лежим мы как-то с одной дамочкой, и она про мужа своего рассказывает. А муж у нее – ого-го какой, Татка!.. Моему Хомутову и не снилось. Вот этот «ого-го» любовницу себе завел. А дамочка эта, с которой я разговаривала, у него четвертая жена и моложе меня на три года. А ты говоришь, под каблуком. Глаз да глаз нужен!.. Куда мир катится, Натка? Не пойму. Почему они так с нами поступают? Почему? Что я такого плохого сделала Хомутову, что он решил меня бросить?

– С чего ты взяла, что он тебя решил бросить?

– Чувствую.

– Не о том ты думаешь, Ксю, – решилась Наташа. – Не хотела тебя волновать, но… В общем, у Хомутова проблемы, и, судя по всему, серьезные.

– Ты про митинг? – отмахнулась хлыстом Ксюша. – Смотрела, знаю. Глупость какая-то… Миша сроду денег ни у кого не брал, у него своих хватает. Не бери в голову: Хомутов во всем разберется. Он же умный! Ты мне вот что скажи: красить мне волосы или нет?

– Зачем?

– Надоело анекдоты про блондинок слушать.

И так всегда! И так во всем! Когда Ксения не хотела о чем-то говорить, она всегда переводила разговор на другие темы.

Как-то при Наташе она поссорилась с Хомутовым. Из-за пустяка: Хомутов хотел встречать Новый год дома или, в крайнем случае, в закрытом клубе, а Ксения – в Кремле, возле самой большой елки в стране. Уговоры, что елка детская и тридцать первого декабря не работает, не подействовали. Ксюша надулась.

Ровно пять минут в благословенной тишине Наташа и Хомутов играли в шахматы. Потом Ксюша подала голос: «Вы не знаете, почему для мужчин не выпускают розовых эпиляторов?»

Хомутов так изумился, что пошел конем. Но не буквой «Г», как положено, а по головам пешек и короля. Наташа долго смеялась: «Ты бы еще спросила у мужа, почему он не вымыл посуду». Ксюша задумалась: «А почему ты не вымыл посуду?»

Партию Хомутов в тот раз проиграл. С треском.

Новый год они, кстати говоря, встречали в Париже – простенько и со вкусом…

О трудностях мужа Ксения говорить не желала. Однако обсуждать номер краски для ее волос Наташе тоже не хотелось. Вряд ли, когда Ксюша станет рыжей или огненно-красной, ее проблемы исчезнут. Пусть уж блондинкой остается, так привычнее. И спокойнее, если честно. Сложно представить, что успеет натворить Ксюша, если перекрасится в жгучую брюнетку.

– И что за день сегодня такой! – Ксения раздраженно отбросила локон с лица. – Прическа – и та рассыпалась. Ничего не ладится! И настроение отвратительное. Хотела, чтобы Миша мне подарил гарнитур с розовыми бриллиантами, присмотрела заранее, пришла отложить, но опоздала всего на десять минут. Какая-то рыжая фифочка уже оплатила и красуется перед зеркалом! Ну куда ей розовые бриллианты? Они только блондинкам идут. И вообще, Татка, разве никто не объяснял этим старлеткам, что бриллианты женщина не должна себе покупать. Примета плохая! Этот камень нужно либо украсть, либо получить в подарок!

– Кстати, ты видела кольцо у Даши? – как будто невзначай спросила Наташа. – Великолепный бриллиант! А уж оправа!.. Не знаешь, кто ей мог подарить?

– Бриллиант? У Даши? – удивилась Ксения и рефлекторно стегнула хлыстом лошадь. Та заржала, встала на дыбы и галопом помчалась по дорожке.

– Догоняй!.. – донесся до Натальи голос подруги.

Наташа тоже повернула к дому. В другое время она бы искренне радовалась вечерней прогулке, но сегодня отчего-то было тяжело на сердце. Ее не покидало гнетущее ощущение чего-то неизбежного и очень-очень страшного…

Вскоре она догнала Ксению.

– Извини, если вмешиваюсь, – нарушила напряженное молчание Наташа. – Но Хомутов не говорил о проблемах в бизнесе?

– Разве у него могут быть проблемы? – мрачно отозвалась Ксения. – Он же безупречен. Знаешь, как тяжело быть женой безупречного мужа? Любой твой промах заметят, растиражируют, обсудят…

– Не совершай промахов.

– Я живой человек, а не кукла! – со слезами выкрикнула Ксения. – Знаешь, что мне устроил Хомутов, когда увидел мое фото в газете? Откуда я знала, что в таком платье я как голая?! Меня фотографировали, я позировала… Кто ж знал, что на фотках такое получится? Ну выпила пару коктейлей, что с того?

– Ты сейчас расстроена, – начала Наташа. – Тяжелый день, магнитные бури… Завтра будет лучше. И про фотографии все забудут. Кстати, я не заметила в них ничего дурного.

– Правда? – совсем по-детски обрадовалась Ксения. – Ты всегда умеешь меня успокоить. Сейчас переоденемся и будем ужинать. Вон и машина Миши, приехал наконец-то…