Читать книгу Бессветные - Ирина Ячменникова - Страница 2

В предрассветной дымке разом погасли все фонари. Горячие плафоны обозначились в сумерках загадочными розовыми пятнами, предсказывая приближение чуда, но никак не беды. Небо серело, местами проступали лиловые облака. Утро не было ранним, просто в этих краях даже с приходом весны ночь отступала неспешно.

Маршрутка ловко выруливала по лесному серпантину. Отсутствие света не являлось помехой: со всех сторон ясно проступили очертания деревьев и размытых ливнями бугров. Щетинистый шофер хмуро вслушивался в болтовню пассажирок.

Поёжившись от утреннего холода, Мэтис спустил длинные рукава как можно ниже. Ему посчастливилось ехать на привилегированном месте рядом с водителем, где было немного теплее. Это открывало широкий вид на пейзажи Залесья и избавляло от созерцания убогого салона и сонных пассажиров. Мальчик не только отвернулся от серой реальности, но и закупорил уши вакуумными наушниками. Мысли уносились вдаль под гармоничные переливы аккордов, где попадали во власть воображения. Сонное сознание то уступало место грёзам, то выхватывало знакомые строки. «So when the day comes in and the Sun won’t touch my face, tell the ones who cared enough that I finally left this place»1.

Местный лес делил собой несколько городских районов. Один мало чем отличался от другого. Тихий промышленный уголок. Здесь производили сельскую технику, удобрения и мебель, имеющую спрос только в ближайшем округе. Номинальным центром считалось Прилесье, что уступало размерами ближайшему полису, однако являлось довольно крупным и самобытным городом. Там функционировало несколько престижных университетов, новейший исследовательский центр, ухоженная набережная и порт. В эту глушь приезжали любители суровой природы, творческие бездельники и огромное количество, в том числе иностранных, студентов.

Мэтис в Прилесье бывал не часто, хотя жил в нём пару лет до печальных событий, изменивших его мир навсегда. Пришлось вернуться в родное Залесье, что находилось, как не трудно догадаться, за лесом от центра. Всего-то полчаса по зелёной дороге, а если без пробок и остановок – минут пятнадцать. Это было разросшееся до размеров небольшого городка селение, в котором успели понастроить десятки пятиэтажек, действующий ледовый дворец и даже открыли собственный МакДональдс. По мнению Мэта, именно последнее давало этому месту статус города, а не захолустья.

Солнце величаво показалось на востоке, и синий от сумрака лес приобрёл причудливый рыжий окрас. Острые сосновые макушки увенчались коронами червонного золота. Утренняя прохлада ещё не отступила, но свет и цвет согревали не хуже уютного пледа. Завороженный Мэт поленился вернуть на место выпавший наушник.

Металлическая остановка встретила пассажира неприветливо. Бывает, холод сразу хватает за плечи, вонзаясь в хребет своим ледяным жалом, а бывает, неторопливо обволакивает ступни и уверенно карабкается выше, проникает в самую душу. Мэтис снова поёжился, озираясь по сторонам. Тихий пустырь среди леса. Мальчик сильнее натянул на кисти рукава и побрёл вдоль пустой дороги.

В нескольких минутах ходьбы угрюмым кирпичом выдавался из леса «Весёлый Дом». То ещё название. Либо это отсылка к ларьку близ остановки с вывеской «Весёлый час», либо непосредственный намёк на назначение данного заведения. Психоневрологический диспансер в этих краях был один. Располагался он так, чтобы из любого района до него можно было добраться в течение часа.

Идти на приём зверски не хотелось. Вся эта история с нервным срывом началась давно и никак не намеревалась заканчиваться. Больным Мэтис себя не считал, просто несколько лет назад ему хватило детской наивности шагнуть на путь постоянного психического контроля. Теперь каждый год приходилось являться в диспансер, брать бюллетень и показываться психиатру. Однако на этот раз всё обстояло немного по-другому. Если прежде мальчишка сам проходил обязательный обход по направлению из поликлиники, то вчера его опекунам позвонили и назначили приём. Объяснялось это фразой «переходим на федеральный документооборот», что бы это ни значило.

Мэтис обернулся на пронёсшуюся рядом машину и снова вернулся к своим мыслям. Рука машинально потянулась к груди и сжала небольшой крест дешёвого металла, увенчанный петлёй. Анкх висел на чёрном шнурке, постоянно выбиваясь из-за горловины чёрного свитера, великоватого владельцу. «A little something to remind you when I’m gone»2, – напела через наушник композиция, зацикленная на повторе. Ещё несколько машин прошуршали зимней резиной. Уже совсем рассвело.

Тьма, свет фар, шумное торможение, удар. Асфальт, звёзды, трава, еловые ветви, трава. Туман и темнота.

Разрушая наваждение, Мэтис отпрянул. Подобное происходило постоянно. От этих стремительных эпизодов было сложно оторваться, настолько реальными они казались. В такие минуты мальчик словно бы погружался в чужие жизни, которые поспешно прерывались. Ему было двенадцать, когда это началось, и первое же признание взрослым привело его в Весёлый дом. Тогда его всего лишь осмотрел доктор, оправдав всё нервным срывом. Возможно, так оно и было, только киноленты из прошлого не прекратились. Мэтис помнил взгляд дяди, когда тот слышал о призраках: лишённый веры и полный сочувствия. Именно этот взгляд заставил мальчика впервые соврать.

Верил ли Мэт в привидений? Ещё как! Он жил с ними бок об бок, и они постоянно рассказывали ему свои истории. Вернее, показывали. Он видел лица, не зная имён, видел их страдания, слышал стоны и крики. Парнишка не пропускал ни одной передачи про сверхъестественное, ни одного шоу, на которые приглашали известных медиумов и ясновидцев. Этот млеющий интерес смущал и расстраивал родственников, но те списывали его на подростковую эксцентричность.

Поиски истины не ограничились телевидением и интернетом. В какой-то момент Мэтис вознамерился найти сведущих людей в родном городе и обошёл всех заявленных специалистов мистического профиля. Итог разочаровал и усилил чувство одиночества. Самая убедительная гадалка вообще выставила его вон, проворчав, что на нём стоит метка проклятья, и в ближайшем будущем он умрёт страшной смертью. Мучительной и беспощадной, но без какой-либо конкретики. Может и так, но скорее всего женщина обиделась на бестактное замечание по поводу своих методов работы. Будь она действительно великим экстрасенсом, рассудил медиум, то не прозябала бы в такой дыре, а покоряла бы столицу или другие исторически ценные города.

Приходилось во всём разбираться самому. В рюкзаке за спиной имелся неизменный набор исследователя: дневник-блокнот, фотоаппарат и фонарик. Мэтис не расставался с ним никогда, тем более сегодня ему предстояло побывать в одном из мест, отмеченных мистической репутацией. Дело в том, что диспансер образовался на месте старой лечебницы для душевнобольных. По данным из публицистики туда свозили сумасшедших со всей округи и, по уверению современников, при регулярном притоке клиентов, никого никогда не выписывали. При этом о нехватке палат не упоминали, так куда девались пациенты? Под заведением должны были находиться глубокие катакомбы старой крепости, обрушенной ещё в начале девятнадцатого века. Возможно, именно там нашли последнее пристанище сотни, а то и тысячи неудачливых психов. Во всяком случае, так предполагал Мэт. Юный медиум верил своему чутью и намеревался во что бы то ни стало добыть доказательства своей новой теории.

Старое здание встретило дешёвой зелёной краской и линолеумом неприятного цвета, который сложно было идентифицировать. Небольшой холл заканчивался гардеробом, в обе стороны уносились широкие коридоры, заворачивающие спустя десяток белых дверей и образующие огромную зону ожидания в виде буквы «П» с редкими лавками и комнатными растениями. Никаких окон, только одинаковые продолговатые лампы, источающие скудный жёлтый свет, позволяющий видеть пространство, но крайне непригодный для чтения. Людно и неуютно. Странное дело, в подобном заведении очереди не меньше чем в обычной поликлинике у терапевта. Кто мог подумать, что неврозы и расстройства встречаются с той же частотой, что и простуды. Мэтис не верил, что найдутся ненормальные, чтобы симулировать болезнь в психушке. А если такие и находились, то и верно психи и придутся к месту.

На правом повороте коридора юный исследователь взглянул на лестницу, что предлагала подняться на второй этаж или спуститься в подвал. Последний маршрут манил и подталкивал в спину. Оглянувшись по сторонам, мальчишка шагнул навстречу цели, как вдруг с лестницы стала спускаться тучная врачиха со стопкой бумаг. Крутанувшись на месте, искатель приключений продолжил путь по коридору. Сюда можно вернуться потом, после приёма.

За поворотом посетителя встретил другой линолеум: менее пёстрый, но более древний. Странный узор резал зигзагами пространство, а местами напоминал цепи, протянутые по полу от стены к стене по диагонали. Ассоциация заставила сбавить на мгновенье шаг, после чего растаяла, уступив место более существенным мыслям.

Здание диспансера состояло из двух корпусов, связанных между собою мостом и, возможно, подземным лабиринтом. Мэт пребывал в поликлинике, где на втором этаже находился дневной стационар. Второй корпус и являлся самой психушкой, правда туда подросток никогда не захаживал, но надеялся на подземный проход и настоящие катакомбы. Единственное место, куда ему хотелось попасть сильнее, – крыша двадцатиэтажного торгового центра, откуда по словам очевидцев (или по их преувеличенному вранью) открывался вид на всё Прилесье, лес вплоть до Залесья и дальние горы.

Оказавшись у нужной двери, Мэт с тоской посмотрел на очередь, а потом на дисплей телефона. Он не опоздал, пришёл даже раньше на десять минут до начала приёма, а посетителей томилось в ожидании уже с дюжину. Заняв условную очередь, мальчишка подпёр стену и заткнул уши наушниками. По венам полилась дрожь от гитарного перебора и эмоционального припева. Песня повторялась снова, снова и снова, а народу всё пребывало.

Дверь отворилась, и в проёме показался молодой человек, тянувший на студента первых курсов, но никак не на врача. Его глаза округлились словно бы в испуге, и он нервно и суетливо заглянул в чёрный ежедневник, заложенный на нужной странице большим пальцем. С губ сорвалось два слова. Мэтис не расслышал, поэтому высунул один из наушников. Повторять «практикант» не стал. Из очереди поднялся полноватый парень и проследовал в кабинет. «Отлично, – сделал вывод подросток. – Вход по приглашению, а значит есть надежда, что быстрее отделаюсь».

По закону подлости, время ожидания не просто не сократилось, а увеличилось вдвое. Когда Мэта вызвали, он был уже на грани настоящего нервного срыва.

В кабинете находились двое. Слева сел за стол молодой практикант, приглашавший посетителей. Напротив сидел загорелый зрелый мужчина, внешность которого вела подробный рассказ о наличии восточной крови, а улыбка и манера держаться принадлежали опытному менеджеру, но никак не врачу. Оба незнакомцы. Халаты наброшены поверх деловых костюмов.

Пациент растерялся и застыл у только что прикрытой двери.

– А где мой доктор? – обратился к костюмам Мэтис, делая акцент на местоимении.

– У него выходной, – незамедлительно отозвался старший. – Проходи. Присаживайся. Телефон на беззвучный режим, – открытая уверенная улыбка. – Я доктор – Кристиан Ллойд, а это мой ассистент. Ты Мэтис Вайерд, полагаю?

– Да, – кивнул Мэт и протянул доктору помятый бюллетень. – У меня всё в порядке, я за подписью.

– Позволь называть тебя Мэтисом, – пропустил его слова доктор. – Спасибо за терпение. Ну и очередь сегодня, не так ли?

– Ага, – согласился пациент.

– Расскажи, чем закончился твой последний визит?

– Мне бюллетень подписали и отпустили, – вспомнил мальчишка и положил помятый лист перед доктором.

– Что ж, Мэтис, выглядишь ты вполне здоровым. Возможно, пришло время снять тебя с учёта?

– Правда? – растерялся подросток. От волнения у него бешено заколотилось сердце.

– А я похож на вруна? – улыбнулся мужчина открыто и искренне. – Тебя ведь ничего не беспокоит?

– Нет. Всё нормально.

– Чудесно. Если бы беспокоило, то ты бы не молчал об этом, потому как взрослый, и не хотел бы умереть от внезапного инсульта.

– Что? – вздрогнул мальчишка.

– Что? – участливо приподнял брови араб. – Мэтис, тебя что-то беспокоит?

– Нет, – мотнул головой медиум, зажимая в кулаки полотно рукавов.

– Ну и славно, – располагающе улыбнулся доктор. – Тогда сейчас я проведу осмотр, заполню твою карту и распишусь в бюллетене. Ты в Залесье живёшь?

– Да.

– С дядей по отцу?

– Да.

– В школе на Тополиной учишься?

– Да

– Тройки-четвёрки?

– Да.

– А голоса с двенадцати слышишь?

Медиум замер, а затем до боли стиснул зубы.

– Я не слышу никаких голосов!

– Замечательно! Я же говорил, что всё в порядке, да, Фор?

Последнее адресовалось бледному ассистенту. Тот сидел со стеклянными глазами, но, услышав своё имя, отмёрз, заморгал и кивнул.

Замаскированный под медика продажник на несколько секунд погрузился в раздумье и щёлкнул пальцем по новой клавиатуре. Только сейчас тинэйджер заметил, что на обоих столах стояли компьютеры не самой устаревшей модели, чего ранее в данном заведении не наблюдалось. Может, это и есть тот самый федеральный документооборот?

– Тут, – робко заговорил ассистент, – написано, что зрительные галлюцинации. Не слуховые. Без рецидивов.

– Или без повторных жалоб? – усмехнулся Кристиан, фокусируясь на мониторе. – Значит без голосов. Замечательно.

Взъерошенному тинэйджеру только и оставалось, как уткнуться взглядом в пол и начать бездумно болтать под стулом ногами. Ему хотелось поскорее уйти. Это место нагоняло на него тоску и вызывало самые неприятные воспоминания. Когда-то он сидел в таком же кабинете, бормоча себе под нос слова, воспринятые окружающими как бред. Теперь за эти слова приходилось каждый год расплачиваться. Случившееся не хотело оставаться в прошлом и преследовало мальчика по пятам.

– Ты пережил автоаварию, верно? – словно бы специально усугубил доктор. – Расскажи, как это произошло?

Мэтис поднял глаза. Рассказывать подобное совершенно не хотелось, но психиатр явно так просто не отстанет. Наверно, нужно ещё немного потерпеть, чтобы потом навсегда распрощаться с этим заведением.

– Дождь, скользкие дороги, плохая видимость. Мы въехали в фонарный столб на повороте дороги.

– Что ты чувствовал в тот момент?

– Я не понимал, что происходит. Потом испугался. А потом был в шоке и ничего не помню.

– Что ты увидел после аварии?

– Ничего. Мне показалось.

– Мэтис, я попрошу тебя подробно отвечать на мои вопросы. Понимаю, это было давно, и сейчас ты всё осмыслил и осознал. Но мне важно понять, что происходило тогда. Фор, как давно это было?

– Три года назад.

– Вот. Мне нужно воссоздать картину.

– Ладно, – тинэйджеру не нравился подход психиатра, но здесь всё происходило по его правилам. – Я понимаю, что вы хотите услышать о моих галлюцинациях. Просто я действительно плохо помню, что именно наговорил спасателям, – мальчишка решил спрятаться за маской жертвы, что всегда работало со взрослыми.

– Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Почти шестнадцать.

– Тем более. Ты взрослый и должен понимать, что я не смогу тебе помочь, если ты не будешь рассказывать.

– Не надо мне помогать! У меня всё в порядке, правда.

– Хорошо, если так. Но у тебя было сотрясение, Мэтис. Головной мозг пострадал настолько, что дал сбой. Мы не можем знать, насколько велик урон. Моя задача понять: ушла ли твоя проблема или же просто временно затаилась. Ты же не хочешь однажды упасть замертво только от того, что где-то в голове у тебя разорвался сосуд?

– Нет, – буркнул Мэт, хотя вовсе не боялся подобного.

Смерть влекла и будоражила юношу. В силу возраста он ещё не умел её бояться, а в силу одарённости не видел в ней прекращения жизни. Вечерами, лёжа на диване и рассматривая тенистый потолок, он представлял, как сам станет призраком и будет гулять по городу, не зная дверей и замков. Он будет знать все мировые тайны и с видом просветлённого старца хранить молчание. А может, он повстречает вот такого же юного медиума и поведает ему обо всех загадках человечества! Нет, убеждался Мэт, смерть – это не конец. Это начало нового приключения! Подобные мысли подсказывали вечерами, что ему и вовсе не хочется жить. Если такова судьба, то к чему бояться столь манящего предназначения? Но в душе всё же таилось маленькое сомнение. Возможно, его дар нужен был именно по эту сторону жизни.

– Очень хорошо, – продолжил приём доктор. – Тогда помоги мне понять, что произошло. В карте указано, что ты несколько раз сбегал из дома на место аварии. Когда тебя находили, ты твердил: «Я должен их остановить». Что ты имел в виду?

– Я этого не помню.

– А что помнишь?

– Ударился головой. Было больно. А потом узнал, что произошло, и долго отрицал правду. Может поэтому сложилось такое впечатление обо мне.

– А как ты объяснишь это? – доктор Ллойд протянул пациенту распечатанный лист.

– Откуда это у вас?! – воскликнул мальчишка.

– Двадцать первый век. Интернетом не только школьники пользуются.

– Вы следите за мной? Это как-то не по-докторски! – заявил подросток, бросая на стол распечатанный фрагмент своего блога.

– Ты не поверишь, я очень люблю мистику, особенно загадки Прилесья. Так вышло, что я пару раз натыкался на твою страницу.

– Это просто хобби. Это ничего не значит.

– Я и не утверждал обратного, – улыбнулся психиатр. – Почему ты оправдываешься?

– Я не…

Мэтис замолчал. Приём превратился в чёрт знает что.

– Давай подведём итог. Ты поступил в диспансер с жалобой от опекунов, что ребёнок якобы видит призраков. Теперь ты уверяешь, что не помнишь этого, но ведёшь интернет-журнал о приведениях и мистических явлениях округа. На его страницах ты уверяешь, что призраки существуют, и ты намерен это доказать. Чему верить?

– Вы и правда думаете, что кто-то в это верит? – решил сменить позицию медиум.

– Знаешь, был такой парень, Эндрю Дэвис. Жил он в девятнадцатом веке где-то в Америке. Вот он тоже говорил, что видит, слышит. Даже книгу ему духи какие-то надиктовали. Ну, ты, понимаешь, о чём я. Так вот, про него много говорили в те годы, и большая часть вне сомнений брехня, вот только я лично готов ручаться за его психическое здравие. Сумасшедшие – это те, кто зад свой подтереть не могут, потому как дерьмо им не мешает. А Эндрю был вполне себе нормальным интеллигентом. И более того – врачевателем от бога.

– Он был медиумом, – поправил Мэтис, не поднимая лица.

– Я так и думал, что ты в курсе, – произнёс доктор, удобнее устроившись на стуле. – Верить в потустороннее – нормально. Особенно в твоём возрасте.

– Просто я не хочу, чтобы за такие интересы меня считали больным, – признался пациент.

– Никто тебя больным не считает. Я с самого начала отметил, что ты выглядишь здоровым. Больной доказывал бы нам, что потусторонний мир существует и всё в этом духе. А ты только предполагаешь. К тому же, ты юлишь, притворяешься и врёшь. Это нормальное поведение для подростка.

Тинэйджеру стало обидно и стыдно одновременно.

– Я думаю, – снова заговорил доктор Ллойд. – на этом мы закончим. Я напишу заметку для твоего доктора, что всё в порядке.

Благодарить Мэтис не стал: соскочил со стула и направился прочь. Его так и подмывало обронить нечто, вроде «больше не увидимся». У двери он обернулся, чтобы в последний раз бросить взгляд на незнакомцев. Что-то в них было не так, но что именно подросток понять не мог. Странный приём, странный доктор, странная очередь из совершенно разношёрстных пациентов. Но сейчас не было времени засорять голову ненужными мыслями, ведь впереди поджидало главное сегодняшнее дело.