Читать книгу Бессветные - Ирина Ячменникова - Страница 4

***

Наутро мир наполнился звуками пробудившегося города. За окнами проносились машины, визжа шинами о пересохший асфальт. Гудки, сигналы, радио за стеной – всё намеревалось прорваться сквозь одеяло и свести заспанного Мэтиса с ума.

Некогда бодрый и переполненный восторгом Вайерд проснулся разбитым и опустошённым. Ему казалось, что всё пережитое – сон, который растаял с утренней зарёй, и никакой он не медиум, а просто мальчишка с чересчур богатым воображением, усиленным черепно-мозговой травмой.

Комната наливалась красным – эффект взошедшего солнца и запахнутых штор. Болезненный и тошнотворный багрянец. Мэтису казалось, что он заточён в большом воздушном шаре красного цвета, где немыслимо душно и нечем дышать. Если уж он болен, решил подросток, то будет болеть основательно.

Утро напоминало день. Солнце вознеслось высоко и больше не светило в комнату красным прожектором. Побитый падениями телефон периодически жужжал где-то под боком. Мальчишке не было дела до текущего времени, мобильного устройства и всех уловок случая, стремившегося выманить больного из кровати.

Различаемые мысли обращались словами, слова вскрикивали истошными воплями и исчезали в тишине. Мир то терял, то снова приобретал размытые очертания. Дрёма высасывала силы и желания, приковывала к жёсткой, смятой подушке. Будильник звонил уже шестой раз, и Мэтис снова отложил подъём на пять минуточек. Сон оказался сильнее назойливой техники, однако в неравный бой вмешалась третья сила, решившая исход:

– Да выруби ты уже свою тарахтелку! – рявкнул басом дядя.

Мальчишка болезненно поморщился, проваливаясь в кокон одеяла. Вне тёплых объятий постели подстерегал колючий утренний мир, вступить в который не возникало желания. Гудящее устройство Мэтис всё-таки выключил, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание старших, и залёг в бессовестную спячку.

Всю ночь сквозь сон его одолевали сомнения и тревоги, отлитые к утру в груз, что так и тянул склониться на подушку. Ещё чуть-чуть подумать, сцепить мысли и чувства. Подобный путь порождал новые суждения, подкреплённые утренними грёзами. Разорванные эпизоды сна сошлись неровными краями и снова оплели сознание.

Зелёная блестящая парча сквозь густоватый сумрак светилась как волшебный изумруд. Коридоры разветвлялись в коварный лабиринт. Местами парча провисала, открывая взгляду дешёвую побелку. Под ногами тянулась мозаика серых и коричневых плит, а потолок изгибался высокими сводами древнего храма. В душе назревало отчаяние – таким огромным и бесконечным казался весёлый дом. По этим коридорам блуждали тени. Медиум тянул к ним руки, но нащупывал лишь воздух, полный блёсток пыли и сквозняков.

Навстречу брели люди: преимущественно санитары с повадками затворников здешних стен. Они озирались знакомыми лицами и реагировали на присутствие медиума по-разному. Одни изъявляли интерес или подозрение, другие в ужасе бросались прочь или начинали биться в припадке. Очередной сутулый санитар встретился с Мэтисом взглядом. Переполненные ужаса глаза блеснули сигналом опасности и унеслись в полоумном бегстве, подгоняемые звонкой подошвой туфель.

Мэт шёл дальше. Впереди маячила мутная тень. Она казалась мальчику странно знакомой… и явно принадлежала не живому человеку. Медиум преследовал её, ускоряя шаг. В это мгновение ему хотелось только одного – увидеть лицо призрака. Тень будто старалась держаться на расстоянии, но Мэт не отставал, ринулся вперёд до поворота и наткнулся на живого человека. Кажется, врач. По крайней мере, так подсказывал сон.

– Парень! – щелчок пальцами перед самым носом. – Куда ты смотришь? – Мэт перевёл взгляд от тени, переместившейся за спину человека. Доктор пристально всматривался в лицо тинэйджера. Рот кривился в однобокой ухмылке.

– Там… – Мэт снова посмотрел на призрака, но того уже нигде не было. Растерянный взгляд забегал по коридору, и снова остановился на улыбающемся в одну сторону докторе.

– В чём дело, парень? Померещилось что-то? Оглянись вокруг – здесь все такие… особенные, – последнее было произнесено с издёвкой.

Сердце Мэта болезненно ёкнуло от страха и обиды. Невыносимо было предположить, что мир таков, каким его считают скептики. Но мальчик ринулся дальше – доктора рядом уже не было.

Мэтис чувствовал себя не в своей тарелке. Но он старался не обращать внимание на происходящее, и продолжал упорно следовать за тенью. Наконец она приостановилась возле одного из кабинетов, слегка повернула голову в сторону парня и скользнула внутрь. Медиум ускорил шаг, добрался до знакомой двери приёма психиатра, как обычно окружённой очередью душевнобольных и их сопровождающих (странно: издалека он этой толпы не замечал), и, игнорируя недовольный ропот, вошёл в кабинет.

За столом сидел улыбающийся доктор в деловом костюме, похожий на менеджера. Приветственным жестом он предложил Мэту войти. Мальчик неуверенно шагнул в кабинет, быстро обернулся, но двери за его спиной не оказалось.

Теперь Мэтис мог видеть, что на приёме у врача уже сидят люди: мужчина и женщина.

– Мама? Папа? – окликнул знакомые силуэты мальчишка.

Женщина вздрогнула, но мужчина заботливо прижал её к груди.

– Спокойно, дорогая, наш сын в лучшем мире, – с болью произнёс он.

– Я здесь! – закричал Мэтис и топнул ногой.

– Ох, доктор, – вздохнула миссис Вайерд. – Вы правы. Мне просто сложно в это поверить. Как принять, что его больше нет?

– Живите дальше, – предложил доктор. – Вы молоды, вы есть друг у друга. У вас ещё будут дети. А этого не спасти.

– С того света уж точно, – ухмыльнулся мужчина. – Следующего научим пристёгиваться.

Женщина истерично засмеялась, а потом зарыдала.

Мэтис не мог пошевелиться. Покрутив головой, парень обнаружил, что связан смирительной рубашкой. Он кричал снова и снова, звал её.

Мама обернулась. Полные слёз глаза не нашли утешения, потускнели, спрятались за веками.

– Как же больно, – призналась она.

– То, что умерло – не болит, – непреклонно постановил доктор и растворился во мраке и мокрой подушке.

– Нет! – выкрикнул Мэт, не понимая, что сон закончился. – Вы все не правы! Вы лжёте! Не слушай их!

Мальчик кричал что-то ещё, колотя руками по дивану и не отдавая себе отчёта в том, что на него в оцепенении смотрят опекуны.

Каждый день состоит из противоборства мыслей и действий, и мысли, как правило, побеждают. Порой невозможно сконцентрироваться на деятельности, когда в голове звучит отчётливый монолог, и многие процессы продолжаются на автомате или вовсе сводятся на нет. Мэтис откровенно залип в своих мыслях. Он смотрел себе под ноги, не видя асфальтовой дорожки, и прокручивал в голове странные образы сна.

Необъяснимое чувство потери засело в мальчишке, сжимало горло, затрудняя дыхание. Чувство, словно ты опоздал на последнюю маршрутку помноженное на тысячу вселенских неудач. В такие моменты сложнее всего, а порой и невозможно, согласиться с «объективным» мнением окружающих. Сон остался сном, но напоминал о том, что Мэтис и в жизни блуждает по равнодушному миру, гонится за призраками, кричит, но его не слышат ни живые, ни мёртвые. Вот такая пустыня эта жизнь: зыбучая и похожая на ночной кошмар. Ведь от того, что умерли родители, думал Мэтис, теперь не живёт и он сам. А зачем ему жить по правилам этого непонимающего мира? Ведь после смерти и он станет одним из призраков, попадёт в сумеречный мир тайн. Есть ли вероятность, что там он обретёт утраченное? Или же это не конец? Вдруг, он единственный, кто может призвать души родителей в этот мир, чтобы они всегда были рядом?

– Мэт, вообще-то по всем законам это ты должен за мной бегать, – прозвучал возмущённый голосок позади. – Нет, чтобы подождать две минуты!

Тинэйджер обернулся, посмотрел на одноклассницу и ничего не стал говорить.

– Ну и лицо, – девушка сменила гнев на беспокойство. – Мэтис, всё в порядке? Что-то случилось?

Мальчишка отрицательно мотнул головой и продолжил свой путь. Как он и предполагал, подруга пошла рядом. Каждый раз, стоило ему впасть в состояние вселенского несчастья, одноклассница включала режим гиперопеки и заботы.

– С домашними проблемы? Или из-за вчерашнего? Где ты весь день был? Ты трубку не брал, я звонила.

От её трескотни медиума неожиданно передёрнуло.

– Вчера такое было! – округлив фанатично глаза, произнёс он. – Доктор отвёз меня в Прилесье к тому снежному человеку, а там оказывается что-то вроде академии для экстрасенсов! А ещё вчера мой анкх летал и указывал путь!

Девушка ненадолго обомлела, а потом залилась звонким смехом.

– Ты чего? – возмутился Мэт. – Я правду говорю. Там такое было! Я думал меня… – внезапно он вспомнил слова Кристиана по поводу держания языка за зубами. – Не важно. Ты всё равно не поверишь.

– Я тебе верю! – тут же подстроилась одноклассница. – Так значит, ты будешь учиться и скоро покажешь мне призрака?

– Нет, – ответил медиум, а потом к нему пришло осознание, что вчерашний «вступительный экзамен» он провалил. – Нет, Келли, просто я плохо спал. Кошмары замучили.

Дальше подростки шли молча. День не задался у обоих, и оба не желали делать его лучше. Келли изобразила обиду, Мэтис страдальческий вид. Именно так зачастую поступают люди, когда и сами не в духе, и окружающие не в настроении. Если в подобные моменты продолжать диалог, то каждый поочередно будет цеплять собеседника словами, пока разговор не превратится в грандиозную ссору. Если бы эмоции могли материализоваться, то над школьными друзьями разбухла бы огромная грозовая туча.

Солнечные лучи вонзались в глаза, ладонь машинально потянулась создать им препятствие. Зрение вернулось не сразу, улавливая радужные пятна в пространстве. Автомобиль вырулил из одного такого пятна, возник как из воздуха. Шины уцепились за асфальт, но было поздно. Испуг и долгий полёт в сторону крестовины перекрёстка. Глухое приземление.

Мэтис охнул, делая шаг назад. Откровение призрака случилось как всегда неожиданно.

– Да ты весь дрожишь! Болен? – обеспокоенно подскочила подруга. – Может тебе лучше дома отлежаться?

– Всё нормально.

– Ты всегда так говоришь. Но вовсе не нормально. Есть вещи, на которые нельзя закрывать глаза. Нужно брать и делать. Заботься о здоровье, иначе поезд уйдёт и будет поздно. Никогда не знаешь, когда отходит последний вагон.

– Опять ты со своими метафорами! Я не какой-нибудь дед, чтобы из-за пустяка охать и давление мерить.

– Ты лицо своё видел?

– Это просто призрак. Да, один из тех, в которых ты не веришь.

– Мэт, если бы призраки существовали, то их бы изучали учёные, а ты бы действительно посещал какое-нибудь специальное заведение, а вовсе не диспансер.

Разозлённый тинэйджер сжал кулаки и еле сдержался, чтобы не оттолкнуть подругу.

– А тебя никто и не заставляет с психом дружить! Вали к нормальным людям, которые телевизор смотрят и наклейки из гастронома собирают, – с этими словами он развернулся и пошёл в обратном направлении.

– Мэт! – звала подруга. – Занятия скоро начнутся! Ты куда?

Но мальчишке было не до школы. Теперь он точно знал, чем сегодня займётся.

Мэт приехал в поликлинику для нездоровых умом после долгого, но бесплодного расследования. Нигде в социальных сетях не было никакого доктора Ллойда, да и самого Ван-Кляузера. На часах было четырнадцать-тридцать семь – это значит, вторая смена должна была уже прийти. По расчётам Мэтиса, всё было верно. Вчера те врачи, пусть и не настоящие, работали с утра в чётный день, значит, сегодня, в нечётный, будут работать с двух часов после полудня. Ну и что, что притворяются – ведут же приём, значит, должны притворяться по общему расписанию.

В регистратуру Мэт решил не обращаться. Уж если искать их, то там же, где они повстречались вчера. Немного потоптавшись на входе в раздумьях над дальнейшей стратегией, медиум решительно двинулся в сторону своей цели. Но, только подойдя к нужной двери, сразу же натолкнулся на первое препятствие: приёмный кабинет, по обыкновению, окружала недовольная толпа. Парень сразу смекнул, что в такой очереди он прождёт часа три, прежде чем подойдёт его черёд… и не факт, что учёные за это время не найдут ему замену (мало ли, сколько их тут таких, экстрасенсов, которых заклеймили психами всякие узко мыслящие обыватели?). Поэтому Мэтис решил набраться наглости раз в жизни и воспользоваться экспресс-приёмом «Я просто спросить…», что, в общем, было практически правдой.

Немного постояв у двери, отягощенный собственным нетерпением и подозрительными взглядами стоявших в очереди, Мэт дождался, когда из кабинета выйдет предыдущий посетитель, и юркнул в кабинет, оставив за дверью волну негодования. Оправдательное «спросить» он, кажется, и вовсе забыл сказать вслух. Но для парня это сейчас не имело значения: его миссия казалась слишком важной и далёкой от понимания людей, не способных выйти за рамки рационального и увидеть что-то дальше своего носа. Окрылённый своими фантазиями об открывшихся возможностях, мальчишка был уверен, что всё произойдёт так, как он придумал.

Но реальность внезапно дала ему затрещину, быстро опустив на землю, стоило поднять глаза на психиатров.

За столом сидела тучная дама «за пятьдесят» в старом мятом халате, который выдало ей государство лет десять назад. Её грузный взгляд поверх очков, устремлённый на Мэта, идеально дополнял образ женщины, которая уже давно занимается самым ненавистным для себя делом, но остановиться всё никак не может. Потому, как правило, изливает всю свою неудовлетворённость жизнью на окружающий мир и, в первую очередь, – на пациентов, большинство из которых, по её мнению, были не психами, а банально идиотами.

Этот образ подействовал на Мэтиса как холодный душ после сна. На несколько секунд парень потерял дар речи, растерявшись от реальности, не соответствующей его ожиданиям.

– Ну что, так и будешь там стоять? Очереди не видел? Нет у нас времени на всякие придверные топтания! Проходи и присаживайся! – тут же полилось на Мэтиса накопленное за долгие годы недовольство.

– А… а где вчерашний Крис? – выдал Мэт. Но, увидев потемневший взор психиаторши, решил уточнить. – Доктор, который вёл здесь приём вчера днём. Кристофер Ллойд.

– Нет у нас таких врачей. Ты что-то путаешь, мальчик.

– Да нет же, точно говорю! Кристофер Ллойд… кажется, так его зовут. Или Кристиан… С ним ещё помощник был… не помню имени. Молодой такой… медбрат наверно. Меня вчера вызывали на дополнительный приём в связи с каким-то федеральным документооборотом, – подробно расписал медиум. Уж с какой-то из этих деталей она сможет связать Криса и скажет, где его искать.

Но врачиха продолжала смотреть на Мэта, как на дурака. И судя по всему, теряла терпение.

– Я же сказала – нет у нас таких врачей! И медбратьев, в принципе, нет! Как и дополнительных приёмов в связи с этим… что ты там придумал! Какие дополнительные приёмы? Нам бы с обязательными справиться! И ты ещё тут со своими выдумками! Если это всё, что ты хотел – иди, не задерживай очередь!

Мальчишка вжался спиной в дверь. Отступать не позволяло бешено стучащее сердце. Он был точно уверен, что это какой-то обман. Произошедшее вчера действительно произошло, и никто не докажет ему обратное.

– Можешь уточнить на контрольном пункте, если тебе так надо, – немного смягчилась женщина, увидев лицо Мэтиса. – Если и был здесь вчера кто-то, то там его точно видели.

Но менеджера, выдававшего себя за врача, никто не видел ни в регистратуре, ни на контрольном пункте. Тинэйджер пристал с расспросами к нескольким сотрудницам заведения, но они непонимающе похлопали глазами и ответили, что у них в поликлинике всего один врач-мужчина, но и тот никак не подходит под описание статного араба. Замешательству подростка не было предела. Кристиан существовал! Он был здесь вчера! Он лично отвёл его к машине! Новая идея вспыхнула жаром, и мальчишка понёсся на заднюю стоянку. Джипа там не оказалось, как и других дорогих машин. Мэтис встал у бордюра, пнул банку из-под энергетического напитка и смачно выругался в пространство. Пространство проигнорировало, позволяя медиуму оставаться в одиночестве, ибо точно знало, как сделать больнее.

Обида переполняла подростка, решившего идти до конца, но споткнувшегося на первой же ступени. Как и всегда по жизни. Неудачник, большего не скажешь. Родители погибли у него на глазах, а он, обладая редким даром, не может им помочь. Может только снова и снова просматривать момент их гибели, грезя о том, когда всё изменится. Когда? Да никогда ничего не изменится, потому что даже случайно возникший шанс узнать больше о своём даре он упустил безвозвратно. Нужно было ещё вчера вцепиться в ноги того учёного и не отпускать, волочась по полу, умоляя научить управляться с потусторонним. Вот как надо идти к своей цели, а не ныть о том, что никто не понимает. Ему попросту не нужно понимание приземлённых людишек. А нужно ему одно – овладеть даром и совершить то, ради чего этот дар был дан.

Треклятый дождь разбивается о лобовое стекло и сползает змеями вниз. Дворники беспощадно давят водяных змей, открывая вид на серую непогоду. Редкие фонари освещают ночь и остаются позади, уступая место мраку лесной дороги. Где-то за спиной подгоняет машину звонкий гром. Ещё одна вспышка, и новая звуковая волна обрушились сверху. Автомобиль тряхнуло в сторону. Что-то замерцало, зашумела резина. Удар был такой силы, что пассажиров чуть не разорвало на части. Стеклянные жала осколков изрезали всё пространство салона.

Мэтис зарычал и пустился к проезжей части тормозить машины вытянутой рукой.

– Пегий Дол, – кричал он водителям, но они проносились мимо.

Отсюда была одна дорога – в Прилесье, и единственная маршрутка ходила раз в полчаса. Ждать мальчишка больше не мог: у него ускользала из рук последняя ниточка, ведущая к самой заветной и значимой цели. Не выдержав равнодушия проезжавших мимо, Мэтис выбежал на дорогу и стал размахивать руками. Тёмный седан остановился в метре от безумца.

– Ты больной? – выскочил из машины потрёпанный годами мужчина. – Совсем жить надоело?

Взгляд водителя невольно коснулся весёлого дома и спровоцировал кривую ухмылку.

– Мне нужно в Пегий Дол! Срочно! Ну или хотя бы в Прилесье! – задыхаясь от эмоций выпалил тинэйджер.

– А мне на Мальдивы, но я самолёты на пути не торможу, – справедливо заметил мужчина.

Мальчишка посмотрел на него такими жалобными глазами, словно бы выпрашивал корку хлеба в зимнюю ночь, стоя босиком на оледенелом крыльце.

– Ла-адно, залезай, – закатил глаза водитель. – Подброшу до кольца, а там сам разберёшься.

Добряк довёз медиума не только до кольца, но и к окраине Пегого Дола. Вид несчастного ребёнка способен совершать чудеса вкупе с приумножением бессовестности этого самого ребёнка.

Где находился дом местного мецената, Мэтис не знал, и оставалось только брести по петляющей через лес ленте асфальта. Спросить дорогу было не у кого, так как данный участок никто не населял, а машины по пути не встречались. Однако дорога была одна, и сворачивать с неё было ни к чему. Прошло, наверное, около часа, прежде чем подросток вышел к высокой ограде лесной усадьбы, возникшей внезапно из-за расступившихся крон.

У сомкнутых ворот мальчишка замешкался, ведь у него не было чёткого плана. Что сказать лжедоктору, он не имел понятия, но чувствовал, что всё делает правильно.

Звонок либо не работал, либо незваного гостя просто не желали впускать. Впадая в упёртость, чтобы не подпустить отчаяние, медиум звонил снова и снова. Ответ прозвучал единожды из-за ограды. Неприветливый мужской голос обронил всего одну фразу: «Вы находитесь в частных владениях, будьте добры покинуть охраняемую территорию». Более на гостя не реагировали. Он ждал ответа, шанса, чуда, но время шло, и никто не отвечал. Растерянный мальчишка просидел на бордюре у ворот до наступления темноты, но так и не удостоился внимания.

Дорога петляла по лесу. Если бы Мэтис знал, в какой стороне город, то пошёл бы напрямик, не тратя время и не накручивая лишние километры. Время позднее, дорога пустая. Здесь и днём проезжих не встретишь. Сначала подросток бежал, но сбил дыхание и теперь плёлся, шаркая кедами по асфальту.

Прилесье славилось своими метаморфозами. По количеству необъяснимых происшествий оно могло смело занимать лидирующие позиции. Пару десятилетий назад здесь отмечали массовое исчезновение людей, которых так и не нашли. Да вроде и не искали особо. Пропавшие были в основном бомжами или беспризорниками. Конечно, был вариант, что это акции правительства по очищению города, но горожане находили в этом иной смысл. В холмистых лесах часто наблюдались свечения и вспышки. Помножив их на слухи о пропаже людей, местные стали рассказывать множество историй про НЛО. В инопланетян Мэтису мало верилось. Призраки для него были привычнее и даже подкреплялись неоспоримыми доказательствами. Вообще, фантастика не сильно будоражила мальчишку, и он оставался ярым поклонником мистики.

Впереди замелькало свечение. Постепенно оно усиливалось и приближалось. Свет на дороге можно было принять только за фары, коими он и являлся. Встрепенувшись, медиум понёсся по дороге, размахивая руками. Упускать возможно единственный автомобиль совсем не хотелось. Машина неслась быстро, игнорируя факт множества здешних аварий, но перед возникшим на дороге человеком остановилась резко и шумно.

Мэтис побежал к водительскому окну, готовя жалобную просьбу довезти его до города, но, едва открыл рот, потерял дар речи. За рулём сидел бородатый водитель, тот самый, которого парень видел вчера.

– Гляди-ка, я тоже призраков вижу, – мрачно бросил мужчина, глядя из-под густых бровей.

– Я… вас искал, – невпопад произнёс медиум.

Руно огляделся и, ухмыльнувшись, изрёк:

– Нашёл.

– Меня в дом не пустили. Я до темноты ждал, – счёл нужным сообщить мальчишка.

Дверь с другой стороны открылась, и на дорогу вышел уже знакомый лжедоктор Ллойд.

– Ты под все машины кидаешься или только под нашу? – улыбаясь, спросил араб. – Кажется, я знаю откуда растут ноги у этих ваших легенд.

– Я заблудился! Думал, меня подвезут, – оправдался Мэтис. Он только сейчас припомнил старое поверье про мальчика-призрака. Якобы ещё на изломе прошлого века на лесном серпантине сбили ребёнка, а его призрак теперь так одинок и отчаян, что бродит по ночным дорогам и тормозит машины. Вернее, пытается тормозить, от чего автоаварий в этих краях великое множество. Сам Мэт уже побывал в подобной аварии и понимал, что винить призрака в бездорожье и людской небрежности нельзя.

– То есть тебя не учили не бродить по лесу по ночам?

– Я не боюсь приведений!

– И не садиться к незнакомцам в машины тоже не учили? – сделал свои выводы костюм. – Бояться надо не призраков, а людей. Знаешь, сколько в мире психопатов?

– Ага, вот один из них, например, – добавил водитель. – Крис, вернись в машину. Этот парень сам на маньяка похож. Не ровен час, порчу наведёт или укусит.

– Я нормальный! – закричал на бородатого медиум.

Араб посмеялся над бурной реакцией и облокотился на капот.

– Ну и зачем приходил?

– Я хотел сказать, что не сумасшедший. И хотел, чтобы вы мне поверили. Я учиться хочу.

– Похвально. Но только последнее, потому что ведёшь ты себя именно как сумасшедший.

– Как ещё вам доказать?!

– Фактами, а не придурью. Знаешь сколько вас таких? Индиго, мессии, избранные с третьим глазом во лбу. Да и будь у тебя какая-то способность, ты её вместе с собой бы берёг, а не искал приключений ночью в лесу.

– Я не виноват, что вы в лесу поселились! Сюда автобусы не ездят.

– Правильно. Как думаешь, не потому ли это, что сюда не нужно ездить? Особенно без приглашения.

– Я боялся, что вы никогда не пригласите.

– Я и не приглашаю. Повторюсь, мне сумасшедшие не нужны.

– А если окажется, что у меня дар, и вы его упустите? – сменил характер разговора мальчишка.

– Я буду опечален и начну вымаливать у Аллаха грехи, – театрально произнёс мужчина, вздымая руки к тёмным небесам. – И блуждать уже моему страждущему призраку по здешним оврагам.

– Не смешно! Я так просто не уйду!

– А просто и не получится. До города километров пять, если вот так брести. А уж до твоего села родного и до рассвета не дойдёшь пешком.

– Довезёте?

– То есть мы теперь не только Хогвартс для медиумов, но ещё и такси-халява?

– Вы же не бросите ребёнка в лесу одного?

– С чего ты так решил? Может, я маньяк. Похищаю людей, увожу в своё логово, а потом провожу над ними страшные эксперименты.

– У вас глаза добрые, – попытался подмазаться мальчишка.

– У зла всегда добрые глаза, хорошие манеры и дорогие костюмы.

– Вы же ещё ничего мне не сделали, значит просто шутите.

– А у зла с чувством юмора тоже всё в порядке, и оно любит поиграть с жертвами.

– Ну хватит! – закатил глаза медиум, понимая, что его не перестанут троллить. – Вас послушать, то вы сам дьявол. Только дьявол бы знал про призраков.

– Так ты и в дьявола веришь? Он к тебе тоже является?

– Нет! Вы же сами начали!

– Я просто хотел помочь ребёнку с опасной деформацией психики. Но ты таковым не являешься. Так что, вернувшись домой, забудь сюда дорогу навсегда.

– Но у меня и правда что-то с психикой! – выпалил подросток и притопнул ногой.

Мужчина в костюме, а следом и водитель громко и от души расхохотались.

– Может, возьмём его? – предложил бородатый, утирая подкатившие слёзы. – Ты же коллекционируешь таких «особенных с прибабахом». Определённо наш кандидат.

Крис усмехнулся и покачал головой.

– Полный дом шутов уже. Пора остановиться, – в восточных глазах по-прежнему горело озорство и насмешка. – Ладно, залезай. В одном ты прав: ребёнка ночью в лесу я не оставлю. Не хватало ещё, чтобы к утру здесь куча народа поразбивалась от внезапных контактов с потусторонним.

Мэтиса отвезли в Прилесье, где у самой окраины вызвали такси. Везти мальчишку на другой конец района никто не собирался. Медиум пытался заговорить и всячески заинтересовать обитателей лесного поместья, но араб включил на всю громкость странную музыку с восточными напевами и речитативами. От истошных звуков психика страдала вернее, чем от возможных аномалий.

Вскоре лжедоктор махнул рукой, чтобы пассажир вылезал, проводил до светлого автомобиля и протянул водителю купюру с наставлениями довезти до подъезда и дотащить до квартиры.

– Со мной что-то не так. Вы должны мне помочь, – жалобно заглянул медиум в глаза провожающему.

– Никто никому ничего не должен, – неумолимо отрезал костюм. – Научись смирению и благодарности. Усвой этот урок, Мэтис. Он пригодится тебе в жизни больше, чем иллюзии. Я хотел сказать – призраки.

С этими словами мужчина направился к джипу, который должен был умчать его в таинственный лесной дом, закрывший свои двери для медиума навсегда. Мальчик думал, что его будут запихивать в машину, угрожать, чтобы не возвращался, но человек в костюме ничего из этого не предпринял. Тому не было дела до глупого бесталанного ребёнка, каким казался ему Мэт. И только от этого чувства захотелось сесть и заплакать. Всю дорогу домой отверженный молчал, кусая губы и сжимая кулаки, а поднявшись на свой этаж, сел на плиточный пол, подперев спиною входную дверь. В переходном возрасте меняется голос и тело, но никак не привычка в любой ситуации поступать упрямо по-своему.

Перед глазами замелькали тысячи осколков, отбирающих жизни у близких людей. Удар по голове лишил сознания на несколько секунд или минут. Приходя в себя, ребёнок осознал, что не желает смотреть, что там впереди на тех местах, где сидели его родители. Дверь отворилась, и мальчик упал на траву. Стоять он не мог от боли и ужаса, а перед глазами снова и снова врезалась в фонарный столб родительская машина. Ребёнок кричал, выползая на дорогу, просил, чтобы отец затормозил, но его никто не слышал. Машина словно объезжала или проходила насквозь и каждый раз превращала капот в бесформенную груду металла. Обморок пришёл сразу после громогласного погребального взрыва.