Читать книгу Осколки впечатлений - Ирина Ярич - Страница 6

I

Из телевизионных новостей: "Российский турист Сергей из Ольгова, наблюдая свадьбу в пакистанской деревушке недалеко от границы с Ираном, обратил внимание на малолетний возраст невесты, всего десять лет. Наш соотечественник не ограничился удивлением, он обратился к властям данной провинции с просьбой разъяснить этот факт. Оказалось, что выдавать замуж малолетних запрещено законом, но, как он понял, уголовное дело заведено не будет, так как девочка сирота, её оставили жить в семье "мужа".

* * *

– Неужели это Радогуна?

– Насколько мне известна клинопись, то да.

Сотрудники музея обступили мумию и внимательно рассматривали плотный слой пелён, который ещё одним саркофагом обтекал её, и золотые пластины сверху них.

– Какая она маленькая, может быть, ещё подростком была, когда умерла.

– Возможно.

– Интересно, отчего же она умерла?

– Скоро узнаем.

– Ну, что, пора нести.

Мужчины унесли мумию, а Санам принялась изучать изображение Ахурамазды и другой декор на саркофагах.

Удивительная находка сама по себе факт потрясающий и возбудила к себе бесконечный интерес исследователей древности. Но учёные не коллекционеры, которые редкости хранят, лишь иногда показывая другим, да и только. Учёный, заполучив вещдоки из прошлого, хочет узнать, каким оно было, что тогда происходило и, как люди жили? И, само собой разумеется, что на эти же вопросы пытались ответить, исследуя мумию, но пелены не вскрывали, дабы её не повредить, а ограничились сканированием. Что же послужило причиной смерти? Какова была судьба?

Когда результаты сканирования были готовы, выяснилось, что с позвоночником у мумии неладно, то ли смещён, то ли сломан. Возможно, именно от этого она и умерла (сканирование подтвердило, что мумия женщины). Вместе с тем обнаружились некоторые странности. Отверстия, которые делали, чтобы достать внутренние органы и мозг, нетрадиционны. К тому же египтяне оставляли сердце, как вместилище души, но в данной мумии его не оказалось.

Учёные были озадачены. У них возникло ещё больше вопросов. Строились разные предположения, но ясных ответов не получалось. Самый молодой научный работник и, возможно, поэтому оптимистично настроенный утешал:

– Напрасно вы расстраиваетесь, у нас же мумия не древнеегипетская, а древнеперсидская. Почему она должна соответствовать египетским канонам бальзамирования? Может это персидский вариант, адаптированный к местным условиям.

– Вряд ли, Абид, – в задумчивости произнёс старший и более опытный коллега, – если это была местная разработка бальзамирования, то где-нибудь, в каком-нибудь документе прямое или косвенное упоминание наверняка имелось бы, но ведь никто ничего подобного не нашёл.

– Вот именно, уважаемый Реза, что не нашли.

– Конечно, большинство табличек до нас не дошло, – задумчиво произнёс Керпал.

– В том и дело, – подхватил мысль Керпала Абид, – всё-таки прошло две с половиной тысячи лет.

– Как бы то ни было, придётся исследовать её более тщательно, – вздохнул Рефуджи, опасаясь за сохранность мумии.

– Что ты предлагаешь, Рефуджи, вскрывать пелены? – удивился Абид, который считал, если не всё, то многое ясно и понятно.

– Возможно, Абид.

В этот момент вошла Санам, которая слышала последние фразы коллег.

– Вскрывать пелены надо непременно.

– Что это ты таким трагическим голосом произнесла и с таким видом будто… – начал было Абид, собираясь живописать её убитый вид, но не удалось.

– Вы сейчас тоже не обрадуетесь. На деревянном саркофаге возле резных фигур я обнаружила следы …графита, а может и… карандаша.

– Графита? Карандаша?! – вскричали потрясённые мужчины, а Санам потерянно протянула руку в сторону комнаты, где лежали саркофаги. И все бросились туда.

По контурам резьбы шёл графитовый след, кое-где почти незаметный, а где-то едва проступающий. Но он был! Следовательно, о древности мумии не может быть речи! Или это касается только саркофагов?

Учёные теперь внимательно осматривали их буквально миллиметр за миллиметром, сравнивая детали декора с уже имеющимися подобными изображениями.

– В фигуре Ахумарамазды есть несоответствия, – сказал Рефуджи, – вот смотрите, – обратился он к коллегам, показывая снимок барельефа со стены дворца в Персеполе, столицы древней Персии.