Читать книгу Не в добрый час. Повесть - Ирина Зелинская - Страница 6

Взгляд леса тяжел, колюч, от него кожа у Яра чесалась, будто можжевеловым веником в бане отхлестали. Мало было утреннего глядения во все избяные окна, лес теперь говорил, разноголосицей расходился в ушах. То затихнет, то гвалтом обвалится, накроет словами, заставит отвечать. Хорошо, не слышит никто, никто не подумает, что пока Яр крышу чинил в доме, потекла крыша Ярова. Хорошо, что нет никого. А правда ли нет? Точно ли не слышит, не знает никто? Все от одиночества. Это голос в горле комом встает, затвердевает, нужно с кем-то говорить, человек, все-таки, хочешь-не хочешь, существо социальное. Успокаивал себя Яр, отвлекал, но с голосами справиться не просто. Не спасла тишина. Консервов в рюкзак побросал, пошел к Микою – разговоры разговаривать.

– Здравствуй, дед Микой! Я к тебе поболтать пришел. Найдешь время?

– Время – вот оно. Что его искать?

Яр выставил банки на стол.

– Поблагодарить пришел. Спросить, не нужна ли какая помощь в хозяйстве? Может в город надо съездить, привезти чего?

– Мне от города ничего не надо.

– А как же лекарства, продукты?

– А на что они мне? Сытье не главное. Лес всегда накормит, тем паче вылечит. Давай лучше взвару попьем.

Самовар захрапел, стукнулись боками кружки.

– Точно у тебя молоко с черемухой было? Сны мне снятся странные, про лес местный, про озеро. Будто говорит кто-то со мной.

– Так ведь и говорит. А что с того? – пожал плечами старик.

– Нехорошо это, дед, когда голоса в голове.

– Да кто ж тебе сказал, что в голове? Ты тут пришлец, но ведь кроме тебя-то и нет никого. Я не в счёт, старый стал, сам себе надоел, не то что другим, на что я им? Так с кем говорить-то, как не с тобой?

– Кому им?

– Мадо просто так не укусит. Звали тебя в лес хозяйничать? Приглашали?

– Снилось что-то. А еще кто-то на озере пятку чесать просил.

– Ведэ-хиннэ до сих пор ногу в воду не спрячет? Все торчит бедолага, значит. Я-то давно к озеру не выбирался, не знаю, что там нынче. Пока не уважишь, житья не даст. Ты бы, на озеро сходил, да корягу ту утопил.

– Ты, дед, шутишь?

– Что же ты не смеешься, коли шучу?

– Ты колдун что ли?

– Раньше нойдами нас называли. Сам-то ты откуда? Как попал сюда?

– Случайно. Из города сбежал, другой жизни захотел, настоящей, чтобы все самому делать, своим трудом, чтобы жить в гармонии с природой. Нужно себя за что-то уважать. Не вообще, а именно за что-то. Нужно что-то преодолевать, что-то мочь. Как раньше говорили: «построй дом, вырасти сына, посади дерево». А зачем строить и сажать, если уже другие все сделали, а сохранить не смогли? Значит, надо сохранять, а не множить? Так ведь?

– А сына-то воспитал?

– Тоже нет, мне бы себя сначала воспитать.

Дед причмокнул, разлил чай по кружкам, отхлебнул.

– Что ж тебя родители-то не воспитывали? Сирота?

– Теперь да, а когда-то воспитывали, конечно. Но все не то. Баловали очень. Родители хорошие были. Повезло с ними.

– Мертвые – все хорошие. Поэтому земля их принимает. Ей плохого не надо. В давности сказывала моя бабка, что всякое дерево в прошлом человеком было. Рос человек из земли, связи с ней не терял, потом начал гордиться, к небу тянуться. Обуглился от солнца, потрескался кожей и застыл, только руки к небу тянет, а корнями в землице, никуда от нее не деться. Да. Раз приехал сюда и остался, то, значит, земля позвала, значит корни твои здесь. Человек нынче живет и сам не знает, где его корни. А хочешь, научу лес понимать? Будешь знать землю, может, и корни свои найдешь. Без них ведь даже самая горькая трава не растет. Всему, что ни есть научу. Потерянную скотину искать, из лесу выходить, сны читать, боль заговаривать. Ко мне часто из соседних деревень наведываются, а то и из городов едут. Станешь с лесом соседничать – все пригодится, любое умение. Я учил дочку приемную, готовился передать, а она уехала. Город сманил, хоти нет у ней тут жить. Да и понять можно, что молодой красивой бабе одной в лесу делать? Молодые все разъехались, да и какие они уже молодые? Это я старый, помру скоро. Уж долго хлеб жую. Со знатьём помирать нельзя, черти замучают, вот и живу. Когда помирать нельзя, только жить остается. Так ведь?