Читать книгу Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов - Страница 4

Со временем рана Милены начала проходить, правда иногда кровоточила из-за ее забывчивости. Фабио и Милена коротали время и, кажется, открыли для себя новую жизнь совсем не похожую на старую. Фабио более не чувствовал неудобств от стирки и уборки комнат, от глажки и мытья посуды и Милена, глядя на отца решила во всем ему помогать и, хотя Фабио настаивал на обратном все же ей удалось добиться своего и вскоре она не чуждалась любой работы по дому.

В один из вечеров она гладила постельное белье, а Фабио вывешивал постиранную одежду. В промежутках, когда он ходил в ванную за мокрым бельем, он посмеивался над дочерью, которая неумело гладила одежду и та отвечала отцу на насмешки грозным взглядом, после чего они дружно хихикали, продолжая и дальше заниматься своими делами.

Временами к ним заходил Эдуард проверить самочувствие и рану Милены. Она действительно пила все таблетки в сроки и старалась не делать резких движений чтобы рана не раскрывалась. Эдуард стеснительно улыбнулся Фабио однажды после осмотра и потерев руками сказал, что на днях уже можно будет снять швы. Фабио сияя от радости предложил Эдуарду остаться на чай, но тот поблагодарив за приглашение отказался, ссылаясь на пациентов, которые ожидали его. Он неловко извинился во второй раз при прощании и удалился.

– Что-то с этим пареньком точно не так. – Говорил Фабио каждый раз, когда тот удалялся. Ему захотелось проведать старика Эрика, о котором он сразу же вспоминал, стоило ему увидеть Эдуарда. На следующий день Фабио отправился к своему старому другу без предупреждения, их приятельское прошлое прощало ему такие грешки.

– Боже ты мой, Фабио, собственной персоной! как ты старина? Заходи, заходи немедленно! – Произнес Эрик, как только открыл дверь и увидел старого друга.

– Ну что нового Эрик? Неужто закончил с практикой? – Фабио присел на кресло, обитое качественной кожей и Эрик сел рядом на диван, обитый той же высококлассной кожей.

– Да, да, хватит с меня этих оборванцев, сколько же я тебя не видел!

– Время летит, к нам заходил твой сынишка, мою дочь осматривал.

– Он мне рассказывал. О, боже Фабио, она ведь такая молодая, о чем же ты думал? – Спросил он, глядя на него так словно почувствовал боль при одной только мысли о страдающей девочке.

– Эрик, у меня и в мыслях не было такого исхода, она ведь никогда не промахивалась, делала свою работу безупречно.

– Она же твоя дочь Фабио.

– Знаешь, я и не думал, что все может так обернуться, мне и в голову не приходило что однажды это все-таки произойдет.

– Ничего друг, ничего, разве кто-либо обвиняет тебя? Ты и сам рос убивая, поэтому-то ей ничего не осталось кроме как стать похожей на отца. Вон мой сын тоже не далеко ушел как видишь, весь в меня.

– Верно, все мы, кажется, думаем лишь о хорошем исходе, забывая, что у жизни другие планы, какая же она коварная штука эта жизнь, еще недавно я был лучшим в своем деле, а сейчас я отец и домосед.

– И не говори, я вон хлестал водку все свободное время как на пенсию ушел, чем я хуже пьянчуг что живут на улице? Жизни переворачиваются, недавно мы показывали пальцем смеясь над кем то, а теперь смеются над нами.

– Я слышал у тебя мать умерла год назад?

– Да, так оно и есть, не сочувствуй мне, я не сильно-то расстроен, все-таки не думал я что она так долго проживет и сумел уже усомниться в том, а переживу ли я ее? – Он расхохотался и его большой живот начал колыхаться от смеха, Фабио улыбнулся не зная, как реагировать на это, он не понимал Эрика.

– Все равно сочувствую Эрик.

– Что ж, в смерти нет ничего дурного, сколько мы живем сорок-пятьдесят лет? Кто живет семьдесят и сто живут. В молодости о смерти почти не думаешь, думаешь лишь о том или этом, «вот бы поскорее» и так далее. В средние года обзаводишься с семьей и живешь скорей ради них, тут тоже не до смерти, ну вот я выполнил долг перед жизнью, вырастил сына, построил дом, Бог с ним, дерево я не сажал, ну а дальше мне простите что делать? Тебе повезло Фабио, твоя еще не повзрослела, да и кто знает, чем же ей заниматься если не убийством? Все-таки здесь нужно подумать, как-никак чего она сама хочет? Страшное это дело Фабио, лишать других людей жизни, я учился только лечить их, поэтому-то не понимал никогда вас, своих пациентов.

– Мы и сами не понимали, что ж сказать, если умеешь только убивать, так никуда от этого не денешься, по крайней мере мы не могли от этого отречься, как ни пытались.

– Клеймо на всю жизнь, кем родился тем и пригодился.

– Как-никак, не число убитых терзают нас, убивают нас наши же собственные мысли, в один момент, мы и сами не замечаем, как война внутри нас заканчивается и когда мы проигрываем самим себе тогда-то и наступает смерть.

– Самообладание, дисциплина, правила, вы как хирурги, ну а как по-другому действительно? Не следуешь правилам, не держишь себя в руках рано или поздно это погубит тебя, исход не изменится пока мы сами не изменим его.

– Чего ж ты так завязал с практикой? – Спросил Фабио смотря на Эрика и замечая, как он стал неряшлив и полон, как оброс седой бородкой какая бывает у бродяг на улице. Штаны на размер больше, футболка, натягиваемая большим животом, и даже видно было, как он вдыхает и пузо выпячивается вперед и выдыхает пузо углубляется назад.

Эрик и сам не знал отчего все сложилось именно так, всю жизнь он следовал правилам: хорошему мальчику нужно учиться, хорошему мальчику нужно воевать, хорошему мальчику нужно идти в университет, а потом работать, жениться, растить детей, «теперь то хорошему мальчику что прикажете делать?» – Думал он. Осточертела ему жизнь, которую он пожертвовал ради кого-то другого, живя по общепринятым правилам, хоть и не переставал мечтать стать кем-то совсем другим, уехать подальше от всех забот и ограничений, где не будет всяческих причуд, стесняющих жизнь. Жизнью он был недоволен, но решил, что отдохнет от нее хотя бы в старости и перестанет идти на поводу у общества.

– Решил пожить для себя старик, слишком много я отдал непонятно кому, а остался ни с чем. Прискорбно не так ли?

– Мы всегда мечтаем о чем-то великом, но в итоге так и остаемся простыми людьми, сводящими концы с концами.

– Ох! – Эрик встал и подошел к столу за водкой и двумя рюмками. Старые друзья начали пить, за дружбу, за любовь, за семью, за детей, за будущее и списку этому не было конца. Фабио опьянел и не узнавал себя, он не был любителем выпить, пил он, кажется, тогда же в последний раз, когда виделся с Эриком, тот держался молодцом и несмотря на покрасневшие пухлые щеки был вполне еще трезв в отличии от Фабио. Оба молчали, точно думали о чем-то своем.

– Мой пацан сказал, что твоя дочка красивая.

– Ах, точно, а чего ж он у тебя такой стеснительный, ты его ремнем небось наказывал часто?

– Да нет, куда уж там, видимо такой вот он, получился.

– Милли ему понравилась говоришь?

– Да, вроде бы, ты бы отдал ее за простого смертного а, Фабио?

– Я бы ее никому не отдал.

Эрик хрипло рассмеялся, а Фабио сидел, смотря на пол и что-то припоминая из прошлого.

– Знаешь, я бы на твоем месте не отпускал бы больше Милену на это дело.

– На дело-то?

– Ага.

– Когда мой отец увидел, как я еле полз до дома истекая кровью, он и глазом не моргнул, мне казалось, я буду таким же отцом, но, с другой стороны, она ведь девочка, скоро уж совсем вырастит да сбежит из дому, как же я не хочу оставаться один в этой коморке Эрик.

– Может тебе жениться надо, а?

– Куда уж там, моя песенка спета, мне бы на ферму в деревню, в Италии замечательные фермы старик, просто прекрасные.

– Верю, хорошо все-таки что у меня пацан, тяжело наверно с дочерью-то, как я вижу.

– Совсем нет, просто зря я ее обучил своему делу, не могу я ей ни в чем отказывать, знала бы она как я дорожу ей, особенно теперь, мне остается только удивляться как жизнь закрутила меня так.

– Да, дети, они меняют все.

– Кто же знал, что я так привяжусь к ней? Когда я в первый раз увидел эту бедную девчушку, в руках плюшевая игрушка, напоминающая зайца, щеки в грязи, я присел на корточки и гляжу на нее, она мне сказала через слезы что мамы больше нет и что живет она теперь с кошечками на улице, до чего искренне она выражала свои чувства и плакала, совсем не так как бродячие цыгане, я и предположить не мог сколько дней она уже скитается.

– Сирота встретила свою сироту.

– Мне ведь тогда было тридцать лет, дела шли, заказы, убийства, мне пришлось действовать вдвое осторожней, иногда всяких нянек нанимал, но так чтобы она не привязывалась к ним, период в моей жизни тогда шел не сладкий, можно сказать, что жил я просто так, чтобы убивать, но, когда она появилась в моей жизни, все поменялось, Эрик, все стало по-другому.

– Я сейчас расплачусь старик ей богу! – Говорил он без тени притворства, но Фабио словно и не слушал его, прошлое хоть и прошло но не оставляло Фабио, конечно оно не тяготило его душу и не повергало его в сожаления, напротив, ему нравилось переживать те моменты которые отпечатались в памяти, он словно смотрел любимое кино, каждый раз чувствуя себя по разному, находя что-то новое во все тех же местах и моментах.

Эрик вместе с Фабио предался воспоминаниям, они помянули прошлое, оценили настоящее и обсудили будущее. Времена меняются – именно так они охарактеризовали настоящее и в самом деле Фабио и Эрик увы потерпели колоссальные перемены в чем бы то ни было и для них это была очевидная истинна. Эрик всегда зашивал раны Фабио, а тот в свою очередь рассказывал, как же глупо он эти раны приобрел, они смеялись и совсем не догадывались тогда, что вскоре по прошествии многих лет будут скучать, вспоминая те моменты.

Фабио знал себе меру и больше не пил, а Эрик пил и не пьянел совсем, скорее выглядел лишь более усталым от жизни. Глаза его были полуоткрыты, а мечты, кажется, все так же витали вокруг головы, напоминая о том, что они все еще не воплотились в реальность. Эрик считал, что Фабио повезло с дочкой, он даже несколько завидовал ему, он не видел Милену очень давно, но даже тогда она была очень милой маленькой девочкой и не могла не пленить его сердца.

Дело близилось к вечеру и Фабио почувствовал, что ему пора домой. Он волновался за Милену и его воображение этим воспользовалось. Фабио тепло попрощался с Эриком, они даже не поскупились на объятия и договорились что это далеко не последняя их встреча. Фабио пошел домой. Солнце прощалось, окрашивая небо в оранжевый, а небеса в малиновый. Фабио не спеша и, к удивлению, не шатаясь шел домой, вдыхая свежий ветерок что дул прямо на него. Всюду сновали люди, плененные собственными мыслями, кто-то ходил парами, другие довольствовались своей компанией, так и неспеша Фабио добрался до дома надеясь, что все в порядке и с Миленой все хорошо.

Когда он поднялся на этаж, то дверь отворилась ему навстречу. Милена встретила его и обняла, напоминая Фабио своей улыбкой о тающем солнце на облаках.

– Я приготовила нам ужин.

– Не может быть! Чем же ты меня удивишь сегодня?

Милена отвела отца на кухню и показала ему приготовленную ею пиццу.

– Ну надо же Милли, она просто потрясающая! Когда же ты научилась так вкусно и красиво готовить?

Милена покраснела, улыбнулась и пожала плечами, смотря как ее отец съедает кусок пиццы.

– Нам с тобой можно открывать собственную лавку с пиццей, ей Богу, мы подарим эту пиццу всему свету! – Оживился Фабио, восторженный и радостный, а Милена даже рассмеялась и тут же ухватилась за бок, но боль быстро унялась, и улыбка все еще освещала ее лицо. Фабио был на седьмом небе и день этот все более наполнялся беззаботной радостью непривычной для их маленькой семьи.

– Я рада что тебе нравится папа, ешь, я уже одну такую съела.

Он выпучил глаза, и она широко улыбнулась, радуясь тому какой он сегодня странный и забавный. Милена приготовила отцу чай, и не позабыла о себе. Она стала смотреть в окно ожидая, когда остынет чай и задумалась о чем-то своем.

Фабио ощущал присутствие чего-то туманного в его душе, что витало прямо в воздухе. Быть может, это новая жизнь что скоро настанет, а может быть тень из прошлого которая вскоре нагрянет. Фабио чувствовал тревогу, но к чему она относилась он не знал, его занимала скоротечность времени, которой подвергается каждый человек проживший достаточно долго для того, чтобы заметить, как оно временами ускользает из-под рук подобно песку, зажатому в кулак, или растягивается, но теперь уже совсем редко, почти до невозможности.

Фабио прожил замечательную жизнь, безусловно, он о многом жалел, но никогда не сожалел о том, что вырастил такую замечательную дочурку. Он поглядывал на нее замечая, как она задумчиво смотрит в окно словно видит там нечто необычайное и интересное, Фабио вдруг понял, что совсем не знает склонностей Милены помимо их общего ремесла и также осознал, как мало он знает ее саму, ведь она была довольно молчалива.

Фабио не мог налюбоваться дочерью. «Ради нее я убил бы еще тысячу таких же негодяев каких убил до этого» – сказал он себе, но мысли эти словно не принадлежали ему. Что-то издавна дремлющее просыпалось в нем, тот убийца, который ушел на покой начинал пробуждаться. К чему все это? Кажется, Фабио подозревал не без тревоги в чем было дело: «Если уж так, значит скоро придется вновь взяться за оружие» – Подвел он итог, ведь знал, что чтобы вывести Милену из списка коллегии убийц, ему придется пройти через самый настоящий ад, они могут без предупреждения объявиться и убить их, а безотчетность, неявка в Совет и на собрания лишь подтверждали неминуемость грядущего.