Читать книгу Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов - Страница 5

Когда наступила ночь Фабио проследил чтобы Милена уснула и спала мирным сном. Он начал рыться в тайниках и искать оружие, а после принялся заряжать пистолеты патронами. Фабио предпочитал использовать то, что более всего удовлетворяло его прихоть. Именно два пистолета «Desert eagle 50» с семью патронами, частично покрытыми медной оболочкой, прекрасно дополняли и совершенствовали своего владельца, именно с этим оружием он мог пойти на что угодно и даже встретить смерть лицом к лицу.

После долгих лет покоя Фабио наконец-то снова ощутил эти холодные и тяжелые орудия в своих руках, он жаждал услышать звук их выстрелов и не мог дождаться момента, когда возникнет такая возможность.

Выключив свет, Фабио сел на стул и стал смотреть в окно на двор, освещаемый фонарями. Двор был как на ладони и если кто-либо решился бы наведаться без предупреждения, то гости не остались бы незамеченными. Фабио положил два безупречных пистолета на стол ожидая и чувствуя, что они приближаются, сегодня ему предстояло потанцевать и вновь стать молодым. Фабио чувствовал уверенность в собственных силах словно знал будущее наперед. Люди, кажется, давно позабыли на что он способен, а его простой в этом деле лишь дал ему возможность перевести дух. Фабио предвкушал предстоящее и будто жил ради этого момента. Он не узнавал самого себя, в него словно вселился сам дьявол. Фабио не мог больше ждать и спустился вниз, взяв с собой двух серебряных крошек, несколько обойм, метательные ножи и на ходу натянул подтяжки так как раньше всегда их носил, когда бывал при делах это было его визитной карточкой и его называли: «Итальянец в подтяжках». Люди, которые подъезжали на своем черном авто чтобы покончить с ним и его дочуркой даже понятия не имели с кем будут иметь дело.

На Фабио лег свет от фар машины неизвестной марки, он стоял и смотрел на противников как лев смотрит на гиен и дал возможность незнакомцам выйти из машины. Их было четверо, те с недоумевающими лицами вышли и не успели они сообразить, что к чему как три выстрела погремели на всю улицу отдаваясь тяжелым протяжным стоном, оставляя в живых лишь последнего что спрятался за автомобилем, и как только он высунулся чтобы попытаться выстрелить в Фабио то тут же откинул собственную голову назад и повалился наземь. «Четыре» – считал Фабио. Из-за угла выехали две идентичные предыдущей машины, «пушечное мясо всегда идет в ход первым» – думал Фабио и подбежал к пустующей машине, которую только что отчистил от четырех неприятелей. Автомобили остановились и фары погасли, на улице сгустился мрак, слышалось как двери захлопнулись и вынырнул новый состав неприятелей, тем временем люди живущие в доме поблизости начали выключать свет в своих квартирах, прятались в комнатах или тихо наблюдали из своих окон за развернувшейся сценой которая навсегда им запомнится, дети их просыпались от выстрелов и плакали, а родители суетились и пытались внушить им что это лишь салют, всего лишь салют…

«Четыре», «семь», «двенадцать» – Фабио перезаряжался. Он ожидал куда большего. Милена проснулась от выстрелов, доносящихся с улицы, и не понимала кто же устроил там перестрелку, внезапно ей показался знакомым звук выстрелов из-за которых гремело в ушах, напоминая ей о далеком прошлом где отец рассказывал ей о принципах оружия, поясняя все до мельчащих подробностей и в конце концов дал и ей возможность пострелять из своих пистолетов звук выстрелов которых так четко запечатлелся в памяти Милены и тогда сомнений больше не оставалось, нужно было помочь отцу.

Не много времени Милене понадобилось чтобы собрать винтовку и прикрыть отца из окна. При первом же ее выстреле Фабио даже не обернулся ведь видел все и слышал каждый шорох. Тела падали как семена на землю, а пули никак не заканчивались. Машины стояли гусеницей с открытыми дверями, а рядом валялись те, кто некогда отпер эти дверцы. Милена потеряла отца из виду и решила, что разумнее всего будет остаться дома. Внезапно в дверь начал кто-то ломиться пытаясь выломать ее. Милена бросила винтовку, вытащила пистолет и выстрелила в дверь отчего послышался глухой звук соприкосновения громоздкого тела об пол.

Фабио возвращался, ступая тяжелыми гулкими шагами и придерживая рукой плечо, в котором находилась пуля. Ему нужно было забрать все необходимое из дому и бежать вместе Миленой.

Кровь сочилась сквозь пальцы держащей плечо руки, Фабио не чувствовал ничего кроме ярости, пульсирующей в голове. Он старался прийти в себя, но стоило ему дойти до двери как он услышал чьи-то шаги и обернувшись даже не прицеливаясь выстрелил, но осекся, так как не было патронов. Ему не хотелось доставать патроны второй рукой ведь та была ранена, но гнев взял над ним вверх, и он бросил свой пистолет прямо в лицо поджидающему его неприятелю отчего тот попятился и повалился, потеряв равновесие и пытался уже было встать, как вдруг Фабио подбежал и ударил его чтобы тот вновь прильнул к земле. Фабио одним коротким движением подобрал пистолет и приставил его ко лбу лежащему и скалящемуся монголу, который пытался приподнять голову чтобы Фабио не успел зарядить пистолет больной рукой, но пустая обойма уже упала тому на грудь отчего он зарычал как безумный. Фабио был спокоен как у хирург, совершающий оперирование, глаза его были пустыми и мертвыми, всматриваясь в них можно было сойти с ума. Глядя на Фабио, ухмыляющийся монгол чувствовал себя в тисках неведомой силы, он онемел от сурового взгляда Фабио и лицо монгола с неряшливой козлиной бородкой стало послушным как у овечки, пасущейся на лугу, из него словно вытянули душу.

Фабио не отрывая от того своего непроницаемого взгляда вытащил больной рукой обойму с патронами и вставил ее в пистолет капая при этом кровью, которая скатывалась по руке от самого плеча. Лицо монгола исторгало ужас, глаза смотрели в разные стороны перемещаясь с неимоверной скоростью, Фабио выстрелил, и монгол подпрыгнул, отчего его взор медленно обратился вверх, провожая собственную душу последним выразительным взглядом.

Фабио встал, рука отзывалась болью, которая казалось пребывала во всех уголках его существа. Фабио чувствовал, как усталость навалилась на него точно тяжелый соперник. Он мог думать лишь об отступлении и уже ввалился в дверь переступая через труп, валяющийся под ногами. Фабио оперся локтем об стену и испугался, не видя Милены, но стоило ему подумать о ней как она тут же вышла и обратила внимание на раненное плечо отца которое было в крови. Милена ужаснулась, смотря на Фабио истекающего кровью, но она хранила молчание ожидая его указаний.

– Милена собери все вещи и оружие в большую сумку, я возьму документы и бумаги.

Милена кивнула и начала собирать все необходимое для отступления, она знала, что необходимо в первую очередь потому как Фабио готовил ее ко всевозможным сценариям, которые могли произойти.

Фабио обработал рану, отмыл ее от крови и перевязал бинтами, затем он начал собирать документы, деньги, боеприпасы, таблетки и пару бриллиантов. Фабио взглянул на Милену, которая с ужасом и болью смотрела на него не решаясь произнести ни слова, она кивнула ему и тогда они вышли и направились к Эрику. Фабио пошатывался и дышал так словно пробежал огромную дистанцию, Милена тащила на себе большую кожаную сумку, где покоилась порядком вся их жизнь. Милена не узнавала отца и ей было не по себе от того, что им пришлось покинуть дом, в котором она выросла. Ей было жаль отца ведь он не был повинен во всем случившемся, она считала себя виновной в той боли, которую он нес сейчас на своих плечах и от этого она еле сдерживалась чтобы не заплакать.

– Пр… Прости меня папа…

– За что доченька? Тебе не зачем извиниться, ты не сделала ровным счетом ничего плохого, не грусти моя милая.

– Из-за меня…

– Нет! – Перебил он, зная, что будет дальше. – Не вини себя в том, в чем ты невиновна, твоя душа чиста в отличии от моей, если бы потребовалось я бы умер, защищая тебя мой ангел.

Она шмыгнула носом, сдерживая рыдания, моргая так часто как только могла, но слезы все равно падали незаметно на асфальт пока они шли к дому Эрика. Милена ничего не ответила так как ей хотелось слышать свой поломанной от рыданий голос.

– Я убью их Милли, убью каждого, кто встанет на нашем пути, помяни мое слово, доченька.

Они постучали в дверь. Эрик открыл, едва скрывая удивление от увиденного и кивнул им пропуская их. Он знал, что нужно делать, знал свое предназначение и долг перед другом.

Милена и Фабио зашли, а Эрик запер двери и представил гостей своему другу, который сидел на диване, но уже успел встать со стаканом виски в левой руке. Лицо его выделялось длинной бородой и усами что чернотой своей прекрасно гармонировали вместе с не менее темным плащом, накинутым на его плечи. Тот осмотрел их без удивления и не узнал в этих лицах знакомых ему. Эрик, проглотив комок в горле сказал:

– Господа и дамы, это Фабио и его прелестная дочь Милена, а этого мужчину зовут Альберт. Прошу прощения Альберт, но долг заставляет меня прервать нашу беседу и помочь другу.

Альберт пожал плечами находясь в безмолвной неподвижности, выделяясь своей угрюмой гримасой, из-за которой он выглядел бесчувственным серым пятном в квартире Эрика. Тот обладал басистым и проникновенным голосом схожим с вибрацией виолончели и подобно гипнотизеру он говорил, растягивая слова сонливой медлительностью прекрасно внушая свою мысль другим.

Фабио прилег на диван по настоянию Эрика, который вытянулся перед ним осматривая рану, он прыснул сначала воду, затем водку и начал размазывать застывшую кровь на плече Фабио. Эрик вышел всего на мгновение и вернулся с маленькими щипцами. Что-то буркнув себе под нос он спохватился и вытащил очки из нагрудного кармана и надел их, пытаясь разглядеть пулю, застрявшую в плече. Эрик дышал громко, его внимание обострялось с каждым мгновением и вдруг задержав дыхание и сделав резкое движение рукой он схватил пулю щипцами и выдернул ее так же ловко как фокусник, который вытягивает зайца из шляпы. Оставалось только зашить рану. Фабио глядел в потолок напрягая челюсть от сдерживаемой боли, Милена ходила из стороны в сторону, не терпя столь длительного волнения.

– На нас объявили охоту Эрик. – Нарушил молчание Фабио.

– Я так и знал, что ты не позволишь ей больше убивать. – Отреагировал Эрик печальным тоном на это известие.

– Прости что заявился без предупреждения.

– Не тревожься по этому поводу, нам как раз делалось скучно, верно Альберт?

– Грядет немыслимое побоище господа, я уверен, что вскоре власть переменит свое решение и смирится с поражением, – сказал Альберт удивляя присутствующих своей репликой. – Кровь станет нашим лунным покровом, и мы потонем в ней, убийцы будут убивать друг друга в надежде на свободу. К чему же приводят нас наши пороки? Ведь время не пойдет вспять, а мертвецы уже не восстанут из своих могил, все мы обречены наблюдать жуткую картину спасения одних за счет других и смерти ради жизни.

– Вот и все, закончил. – Сказал Эрик замазывая рану мазью и бинтуя плечо. Фабио встал и пожал руку Эрику поблагодарив того, а также кивнул Альберту, который поднял за Фабио свой стакан после чего осушил его одним резким движением. Фабио взял сумку с вещами и повесил ее на здоровое плечо. Милена отперла дверь, и они вышли на улицу, но обернулись, когда Эрик стоя в дверях спросил:

– Я надеюсь это не последняя наша встреча старик?

– Надеюсь, что нет, но придется постараться.

– Удачи тебе друг мой, я буду молиться за тебя и твою дочь.

Эрик закрыл двери. Фабио и Милена шли вдоль пустой темной улицы, люди словно провалились сквозь землю, лишь фонари изредка скрашивали их одиночество да моль, что огромными стаями кружила вокруг фонарей толкая друг друга, садясь на фонарь, а затем взлетая вновь по кругу.

Дойдя до скромненького дома, они зашли в парадную и стали подниматься по лестнице. На четвертом этаже была всего одна дверь, в то время как на других их было по три. Фабио простучал какую-то мелодию по деревянной запертой двери и через какое-то время можно было услышать, как зашаркали тапочками по полу до самого порога. С томной медлительностью замок щелкнул, а дверь отперлась.

На них глядела пожилая женщина, которая сначала осмотрела Фабио, а затем и Милену. В глазах старушки можно было заметить наворачивающиеся слезы, но они не покинули ее глазниц и сглатывая тяжелый комок в горле та сделала над собой усилие и попыталась заговорить.

– Фабио… – Произнесла она, прикрыв лицо одной рукой. – Как же я надеялась, что ты не придешь… Там, где ты всегда веет смертью… Но я знала, что, когда-нибуть ты объявишься и у тебя случится беда, и я молилась, чтобы этой беды у тебя никогда не произошло. Ох мой милый Фабио, голубчик! Проходи пожалуйста.

Она застыла у порога указывая им рукой в сторону ее квартирки и вновь обвела взглядом Милену недоумевая кем та ему приходится.

Старушка закрыла двери на замок и провела их на кухню, где они и присели все вместе. Ей не терпелось поскорее узнать, какая проблема свалилась им на плечи и какую ношу ей придется нести вместо них. Она смотрела на Фабио выжидающим взглядом тем самым поторапливая его.

Фабио тяжело выдохнул, потер больное плечо и всмотрелся в старушку, не веря своим глазам – как же время жестоко обращается со всеми смертными.

– Петровна, это моя дочь. – Начал Фабио наблюдая за ее реакцией, та не переставала поглядывать на них и нашла нечто схожее в их лицах: от них веяло смертью. Фабио продолжил:

– Я давно отошел от дел Петровна и занялся воспитанием своей доченьки, она пошла в меня и стала убивать за деньги…

– А теперь пришло время сполна заплатить за свои деяния?

– Ты ведь знаешь я не мог иначе, это было делом всей моей жизни.

– Я удивляюсь как ты смог покончить с этим раньше, а сейчас не можешь?

– Тогда у меня было много друзей в Совете.

– Как ты мог втянуть в это свою дочь Фабио, чем же ты думал?

– Сейчас не лучшее время для выяснения причин и следствий, я пришел к тебе за помощью, а не для того, чтобы исповедаться и просить совета. – Наступило молчание, Фабио начал осматривать ее старую и совсем маленькую кухню: раковина, грязный холодильник, серые словно от пыли шторы. Фабио задумался о высказанном и решил загладить вину. – Прошу не злись на меня Петровна, ты даже не представляешь через что нам пришлось пройти и раз уж мы здесь, то ты должна догадаться насколько все плохо.

– Понимаю Фабио, извинения приняты, как зовут твою дочь? – Она обратила внимание на Милену и даже натянуто улыбнулась, не скрывая неестественность улыбки точно совсем забыла, как это делается.

– Меня зовут Милена.

– Какая она красавица, молодые люди наверно себе места не находят, вот уж уверена. Даже не представить ее с оружием в руках…

– Послушай Петровна, ты ведь и без нас прекрасно знаешь о нашем положении, я уверен ты была удивлена, когда увидела наши имена в списке?

– Ваши имена? За кого же ты меня принимаешь Фабио? Кто я такая чтобы даже слышать о таких вещах?.. Послушай, я давно тебя знаю Фабио, ты помог мне однажды и возможно внес свою весомую и очень важную долю в мою жизнь, мне некуда деваться, мне придется помочь тебе против собственной воли.

– Скажи им чтобы они не трогали Милену, скажи им, иначе у меня не останется выбора…

– Для чего Фабио? Неужели ты полагаешь что справишься с такими же беспощадными убийцами, как и ты, а потом поднимешься наверх по их головам? Ведь это просто немыслимо мой дорогой!

– Все зависит от тебя и только.

– Я поговорю с Советом, я правда сделаю все возможное, но не даже не надейся на такую мелкую сошку как я, все что они могут сделать это выслушать меня, а ведь вердикт уже вынесен. Мне жаль Фабио, но скорее всего ваши дни сочтены.

Наступило молчание, Фабио напряг брови, лицо его казалось безжалостным, он старался справиться с приступом гнева, глаза его налились кровью. Петровна поглядывала то на Фабио, то на Милену с жалостью и страхом, ей действительно было жаль ведь она понимала в каком отчаянном они положении и знала, что сделать почти ничего нельзя, только чудо могло спасти их от погибели.

– Я постараюсь Фабио, на большее рассчитывать нет смысла, если они согласятся со мной ты поймешь это завтра и охота прекратится. Дотяните до завтрашнего дня, это все, о чем я вас прошу, остальное не в моих руках.

– Пошли Милена.

Они встали и направились к дверям, Фабио взял огромную сумку с оружием и открыв дверь стал пропускать Милену первой. Он посмотрел на Петровну, кивнул ей и пошел за Миленой вниз.

– Да поможет вам Бог. – Сказала Петровна им вслед.

Спустившись и выйдя на улицу, они очутились под мелким дождем, Фабио попросил Милену понести сумку, а сам потер плечо и вытащил один из серебряных пистолетов. Он учуял снайпера, который вероятно был за углом, стандартная позиция для снайперов – крыша и угол, так же банально как курить после обеда. Фабио почувствовал себя на месте снайпера, он словно залез в его душу. Приемный отец Фабио учил его разным тонкостям профессии киллера, но Фабио не всегда был податлив и внимателен поэтому ему приходилось самостоятельно вносить различные нововведения в свое ремесло и с помощью этих исключительных крайностей он сумел достигнуть неимоверных результатов, которые со временем лишь доказали свою действенность.

Неспеша они дошли до угла и остановились. Фабио не произнес ни слова, он приостановил Милену рукой которой держал пистолет и переложил пистолет в раненую руку, а здоровой взял камушек и бросил его за угол.

Камушек прокатился и Фабио считал сколько раз он соприкоснется с асфальтом и выслеживал расстояние которого он достигнет. Не успел камень остановиться как погремел выстрел, но пуля не попала в цель. Фабио мгновенно выскочил из-за угла и уже знал откуда эта пуля возникла, ему не потребовалось и секунды чтобы попасть снайперу в плечо отчего его винтовка выпала у него из рук прямо на асфальт с пятого этажа. Фабио не сомневался, что тот больше не сможет что-либо сделать, но все равно держал ухо востро.

Милена подобрала оружие и положила в сумку, после чего Фабио взял и надел сумку на себя. Они пошли дальше.

– Куда мы идем теперь? – Спросила Милена.

– Мы пойдем спать в «Высотный отель», где нас не достанут снизу, я думаю ночь будет спокойной, я буду охранять твой сон, ты должна выспаться.

– Ты тоже должен выспаться.

– Я буду охранять твой сон, буду охранять… – Милена, смотря в пустые глаза Фабио, блуждающий вид которых повергал ее в уныние, едва сдерживала слезы. Столько всего случилось за одну ночь, а ее отец все еще был немногословен, она чувствовала себя невероятно одиноко, ей впервые хотелось, чтобы отец говорил хоть что-нибуть и не замолкал никогда. Что же стало с ним теперь? Милена не узнавала его, она видела в нем убийцу, безжалостного, точного, продуманного убийцу которому не нужно ничего, кроме достижения своих целей, он может обойтись без сна и еды лишь бы защитить ее, но ведь она и сама может о себе позаботиться, ей как никогда раньше нужен был отец который поддержал бы ее.

Всем вниманием Фабио овладела цель, которая была недостижимой и невозможной. Он хотел покончить с Советом для того, чтобы его дочери не угрожала опасность. Если бы он только знал, как все изменилось, то возможно нисколько бы не изменил своих намерений, даже зная что их свобода обречена на погибель и их головы всего в одном шагу от неотступной смерти настилающийся как плед, окутывающей своей хваткой, дышащей ледяным, морозным дыханием им в спины, он все равно пошел бы на это.

Они проходили свозь темный и прохладный парк, издали уже виднелось высокое здание отеля, где Фабио и хотел провести ночь. Подошвы их обуви скрипели то о гравий, то об ломающиеся ветви деревьев, фонари то и дело освещали им путь и свет мелкими каплями попадал прямо на тропинку отсеиваемый нескончаемыми листьями на деревьях. Фабио изредка оглядывался и был бдителен, иногда он почесывал свое забинтованное плечо которые было влажным от крови.

Внезапно не заметив преграды, Милена потеряла равновесие и упала, вскрикнув от боли. Фабио дернулся, всего на секунду ему показалось что ее подстрелили, он заметил с какой скоростью из его головы сгинули все мысли, исчезли какие-либо звуки и на смену им пришла воцарившаяся в одно мгновение совершенная тишина. Он посмотрел на Милену и начал искать того, кто подстрелил ее. Им овладевала ярость, крик чуть было не сорвался с его уст, но не найдя стрелков поблизости он опустился к ней едва веря в происходящее.

– Милли, что произошло?

– Рана… Я упала…

– Боже мой, Милли, как ты меня напугала доченька, сейчас же вставай.

– Не могу, папа. – Сказала она и немного погодя начала трястись от рыданий, которые никак не могли в полной мере вырваться наружу. Милена не понимала своих чувств, усталость набросилась на нее отчего ей не хотелось вставать и куда-либо идти, ей хотелось лишь лежать на земле поддавшись слабости, позабыв обо всем случившемся как забываются дурные сны.

– Милли, что же я наделал моя маленькая?.. Что же я натворил? Как мог я так с тобой, мне… Не следовало тебя спасать, ты была бы так счастлива с обычной семьей, мне так жаль, что ты нашла меня, так жаль, Милли.

– Не говори так! – Выкрикнула она и вновь начала дрожать всем телом и беззвучно плакать. Она положила одну руку под голову, а второй била по влажной земле отчего листья липли к ее руке при каждом ударе и отлипали от нее вместе с землей. Ее рана ныла от боли. Как бы ни было невыносимо Фабио он видел, как она прекращает бороться, как боль закрадывается все глубже и внушает ей свои мнимые домыслы. Небеса готовы были разорваться, но небеса безучастны, а дождь вдруг перестал идти, он лишь рассеял крохотные росинки на деревья дабы ветер подхватил их и унес с вместе с собой.

Фабио лег на землю возле Милены. Ветер обдувал сырые деревья, с которых падали мелкие капли дождя. Фабио лежал на влажной земле в своих обносках, не зная, как же ему выразить то, что было у него на душе, как же помочь своей дочери найти в себе силы и вновь поверить в себя.

– Милли что бы не случилось, что бы ни произошло, я всегда любил тебя, я всегда пытался быть тебе самым настоящим отцом. Нам нужно идти вперед Милли, нужно продолжать бороться, как бы ни было больно… Знаешь, я так не хочу терять тебя, я никогда не найду себе покоя без тебя, раньше может и смог бы, но теперь никогда. Ты осветила мой путь доченька, ты помогла мне изведать истинное счастье и разглядеть свет в этом мире, где один убивает другого, где мы бесчувственные машины, не щадящие друг друга, и воины, не считавшие себя за людей. Милли, ты превратила меня в обычного смертного, ты научила меня дорожить тобой и любить тебя, и я буду бороться с ними до конца. Мы выберемся из этой передряги, даже не думай, что будет как-то иначе Милли, доченька моя… Разве может такой человек как я испытывать чувства? Разве способен я такое? Что же ты сделала со мной доченька? Как же все поменялось! Пока я жив, пока мое сердце бьется твое сердце тоже будет биться вместе с ним, ты никогда не почувствуешь себя в опасности, я всегда буду рядом, даже если умру, что бы не случилось, как бы там ни было я всегда буду рядом доченька, всегда…

– Папа! – Взвыла Милена. Она ненавидела себя за то, что не могла сказать ничего в ответ.

– Не беспокойся Милли, освободи свои мысли от тьмы, избавь свою душу от лишнего груза, дыши так словно ничто не тревожит тебя, почувствуй, как тело наполняется покоем, а воздух пропитывает тебя и заполняет собой. Представь как ты целишься из винтовки во все свои лишние эмоции, палец твой дергается не зная как бы ему лечь поудобнее на курок, все вдруг останавливается и ты чувствуешь время, чувствуешь совсем иной мир, ты погружаешься туда, ты видишь все и вся, ничто не скрыто от твоего взора, ты объемлешь мир вокруг себя, каждая твоя мысль, каждое движение руки, каждый вдох и выдох это нечто большее в этот момент. Прочувствуй его, посмотри на него с разных сторон, посмотри на себя со стороны, пойми кто ты есть на самом деле! Жизнь – река, и мы плывем по ней, мы не должны противиться течению иначе мы перенапряжемся, иначе утонем в этой невероятной силе. Освободи себя от терзаний и груза, и ты вновь увидишь цель в своем прицеле, и цель эта и есть все то, что так терзает тебя, что не дает тебе встать, цель эта и есть ты, и ты целишься в себя. Посмотри на нее, какая она? Она сильная? А может слабая? Попробуй понять себя, понять то, что не хочешь понимать, ощути всю тяжесть, которая не дает тебе полного контроля над собой, а теперь стреляй! Стреляй в себя, одолей ее! Пойми, что вот он главный противник жизни, чувствуешь это? Нечто иное, просвет, тот самый, вот она свобода! Почувствуй, что нет ничего, что было бы нам не по силам и боль в страхе убежит от тебя, противник узрит в твоих глазах уверенность и увидит, что в тебе нет былой слабости, ему станет страшно до дрожи, он напуган как маленький зверек и уже уносится не в силах противостоять тебе. Никто не может понять откуда в тебе столько силы! Твоя просвещенность, твое превосходство над всеми становится слишком очевидным ведь ты сильнее боли, ты сильнее чувств, ты сильнее себя, Милли, ты чувствуешь это? – Закричал Фабио и продолжил:

– Почувствуй Милли, почувствуй это всем существом! – Он открыл глаза и увидел стоящую над ним Милену, увидел во взгляде ее то, что он пытался внушить ей и заулыбался довольный тем какая она теперь. Ресницы ее были влажными от слез, но в лице, в глазах ее выступало просветление, победа над собой и полное превосходство над слабостью. Милена протянула руку отцу, он взялся за нее и почувствовал, как чуть не воспарил. Она с легкостью подняла его как младенца, и он был горд до глубины души. Фабио взял сумку и сказал:

– Теперь ты готова, теперь мы их уничтожим.

Они дошли до отеля и сняли номер на самом последнем этаже, денег Фабио жалеть не приходилось, у него было немалое состояние. Они уже поднялись наверх в номер и попытались хоть как-нибуть отдохнуть. Милена пробовала сама себя перевязать, Фабио исследовал свое плечо, которое вдруг перестало болеть причем с такой дотошностью словно пытался отыскать в перевязанном плече ответы на все докучавшие ему вопросы. Рана, которая успела поостыть от боли подобно металлу, вытащенному из горна, заинтересовала его именно тем, что являлась его проводником в мир прошлого, в который он так любил возвращаться, но мутные и отдаленные отголоски минувшего нисколько не удовлетворили его. Что же он стремился понять посредством своего ранения? Может давно забытую истину или какую-то мудрость, что вертелась на языке? Этого ему не было известно. Неожиданно для себя он перескочил на противоположную сторону времени и стал размышлять о грядущем. «Неужто придется все время прятаться? Нужно сначала дождаться Петровны, а там принимать решение» – Подытожил Фабио.

Таким образом ночь незаметно размылась и Фабио вместе с Миленой так и не смогли спокойно уснуть под ее покровом. Небосвод медленно окрашивался в светлые тона. Фабио внимал открывавшемуся виду из окна который утешал его своей текучей неторопливостью. Вдруг он заметил ворону, пролетевшую у окна, что размахивала острыми угольками своих крыльев и понеслась поближе к земле. Солнце не торопилось. Блеснул кончик яркого светила и окрасил небеса своей радостной яркостью. Фабио наблюдал за маленьким персиком, поднимавшимся издалека. В его голову ненароком закралась мысль что в один прекрасный момент все наладится, но разве мог он на это рассчитывать и разве не придется ему пройти через огонь и воду? Нет. Фабио слишком хорошо знал жизнь и это сладкое как персик светило не введет его в опрометчивые мечтания, которые не принесут ему ничего кроме боли и сожалений.

Милена лежала на белоснежной кровати и чувствовала, как сон накрывает ее. Вдруг кто-то постучался в дверь, Милена дернулась и подскочила к сумке, которая лежала у ее кровати. Фабио сделал жест рукой, и она не стала брать оружия. Он подошел к двери и отпер ее, даже не интересуясь о том, кто был за дверью.

С коридора на него смотрел жуткий мужчина со шрамом на лице, начинающемся от угла бровей и проходившим через глаз и нос до щеки образуя некий знак деления. Мужчина этот сжал свои губы и напряг переносицу, не скрывая своей ненависти к Фабио и при этом он внимательно следил за его реакцией, но Фабио никак не реагировал чем сильно раздосадовал человека со шрамом.

– Ты пришел убить меня? – Фабио смотрел на него полуоткрытыми и уставшими глазами, ему было совершенно наплевать на человека со шрамом, хотя он прекрасно помнил, как в один день, он своими же руками оставил ему этот шрам. Фабио думал, что убил тогда этого человека, но сейчас он слишком устал чтобы хоть как-нибуть реагировать, в настоящее время ему было плевать на все и, если тот попытается убить его, то по крайней мере Фабио унесет с собой этого подлеца в могилу.

– Я столько лет искал тебя, столько времени прошло с того самого дня, когда я по твоей воле стоял на пороге смерти, как же я тебя ненавидел, я жил лишь для того, чтобы убить тебя, вставал каждое утро с мыслями о твоей смерти, я был безумно рад увидеть столь щедрую награду за твою голову, а также информацию о тебе, это добавило интриги во все дело.

– И чего же ты ждешь, хочешь равного боя?

– Я мог бы убить тебя в одну секунду. Я отомщу тебе самым извращенным способом, который только знаю.

Фабио даже не помнил имени человека, стоявшего перед ним, его память обычно не подводила его, но об умерших часто не вспоминают. Взирающий на Фабио мертвец чудом оказавшийся оживленным пугал его своей непредсказуемостью, читавшейся в глазах. Своим внезапным появлением он застал Фабио врасплох, а воспоминания лишь посодействовали этому.

– Что ж, я весь в нетерпении узнать, что же ты для меня приготовил.

Милена, подслушивала их разговор и не понимала, что происходит, но ожидала знака, который подал бы ей отец.

– Я узнал о том, что ты обзавелся дочуркой. – Улыбнулся человек со шрамом и медленно моргнул, а когда открыл глаза, то почувствовал на своем лбу холодное дуло пистолета, которое Фабио вытащил в одно мгновение. Лицо со шрамом изумился проворности соперника.

– Почему бы мне не закончить начатое дельце приятель прямо сейчас? – Спросил Фабио с нескрываемой яростью.

– Когда я узнал о твоей дочурке Фабио, – продолжил тот с невозмутимостью. – То понял, что кто-то уже убил того тебя и отнял его у меня. Я опоздал, и ты уже совсем не тот, что был раньше, ты старый, медленный, ты предсказуем, понимаешь? Все время что было дано мне в новой жизни я не провел даром и углубился в сущность бытия, в философию, литературу и знаешь, что Фабио? Я не стану убивать тебя старичок. Нет твою милую дочку я тоже трогать не буду она здесь вовсе не причем. Я решил, что я помогу тебе черт возьми! Ха-ха-ха, да детка, а почему бы и нет? Я понял, что я лучше тебя Фаби! Своей помощью я убью тебя, своей помощью я покажу тебе что я выиграл, что остался в победителях понимаешь Фабс?

Фабио отдернул пистолет ото лба человека со шрамом и сказал:

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, ты безумен и убивать тебя мне жалко.

– Послушай старик, твои дни сочтены, кого ты пытаешься надурить, а? Посмотри вон в зеркало или пожалей хотя бы свою миленькую дочурку, я слышал она вся в тебя, ха-ха.

– Проваливай к чертовой матери иначе я могу передумать.

– Хорошо, стреляй, давай, ну же!

Фабио вытянул здоровую руку вперед и уже готов был выстрелить, но пистолета у него в руках не оказалось, лицо со шрамом оскалился в улыбке держа его пистолет одним лишь мизинцем, даже не угрожая тому за столь дерзкую попытку вновь лишить его жизни.

– Ну и что я тебе говорил? Это совсем никуда не годится, тебе бы переквалифицироваться или как там это у вас называется? Я столько лет жаждал этой гадкой мести, ты и не представляешь, что я из себя сделал, а попадись тебе такой же соперник как я? Нет, это никуда не годится, и ты еще прогоняешь меня? Как это бестактно Фабс, ну ни в какие ворота! Ладно, ты видно устал, я совсем «случайно» взял номер напротив так что мы теперь соседи. Ну сосед ты это, не проспи что ли все веселье. Всю работу за тебя я делать не буду, поверь уж на слово старик, ну бывай тогда, я тут. – Он указал пальцем на дверь, которую начал отпирать, затем повернувшись ухмыльнулся, помахал Фабио рукой как старому другу и вошел внутрь.

Фабио стоял на месте какое-то время под воздействием сильного впечатления, приходя в себя он закрыл двери номера, спрятал пистолет и пошел к Милене.

– Что это было папа?

– Он просто сумасшедший Милли, это просто безумие.

– Но кто это?

– Однажды я должен был убить его, но дело вышло из-под контроля и в итоге я побросал все оружия и начал бить его голыми руками. Так я и оставил ему шрам на лице, ударив его вскользь локтем и бил его до тех пор, пока лично не убедился, что дело кончено. Пульс у паренька пропал и тогда я оставил его и ушел, все произошло достаточно быстро… А сейчас он объявляется как ни в чем не бывало и вместо того, чтобы убить меня предлагает мне свою помощь… В нем что-то есть Милли, он настоящий безумец, но я уверен, что в нем таится огромный потенциал.

– Он ведь говорил, что понял что-то и стал выше этого или как-то так?

– Убить меня своей помощью? Видимо он верит в карму или что-то вроде того, но я бы на его месте просто покончил бы со всем этим одним выстрелом и не пожалел бы никого.

– Ты просто устал пап, ты не такой. Давай поспим пока есть время, а после разберемся со всем.

Солнце продолжало медленно подниматься в небе освещая комнату, в которой постепенно увеличивались тени и становилось светлее. Тем временем лицо со шрамом сидя в своем номере медитировал на резиновом коврике пока вокруг дымились благовония. Он изредка словно жаба верещал излюбленное «о-о-м» точно вошел в транс и гулял по просторам вселенной стараясь при этом отвлечь свои мысли, но воспоминания все равно лезли к нему в голову. Лицо со шрамом думал, что вернет долг судьбе за то, что она даровала ему второй шанс и новую жизнь, ведь для него действительно оказалось чудом то, что он очнулся в больнице после того, как его чуть было не убили. Он помнил, как впервые взглянул на собственное лицо, изуродованное шрамом и от этого на него нахлынули воспоминания о том, кто и как этот шрам ему и оставил. Он начал новую жизнь и стал искать своего обидчика дабы отомстить ему, но неожиданно для себя он обнаружил одного монаха и жизнь его резко изменилась. Монах был старым как жизнь и в нем прослеживалась житейская мудрость, которая, порой, так необходима страждущим духом и потерянным в этом большом злобном мире. Впоследствии он провел с этим монахом целый год после тяжких стрельб и поисков себя. Монах сказал ему: «чтобы освободиться от страстей, гнева и чувств ты должен простить того человека, который причинил тебе боль, ты должен быть выше и благороднее, ты должен помогать, а не убивать», и лицо со шрамом понял, что необходимо помочь Фабио и его дочери и в этом-то и обнаружилось его предназначение. Он поможет ему и тем самым освободится от страстей своих и познает истину!

– Да черт возьми, я познаю дзен, я помогу старикашке с дочуркой, какой же я мать его благородный, нет ну правда! – Сказал он своему отражению в зеркале.

Он поглядел на фотографию старика монаха, которую всюду с собой носил, для него тот был более чем человек, отец или кто-либо еще. После его уроков он чувствовал себя на шаг впереди в чем бы то ни было: был быстрее, выносливей и верил что силы его никогда не иссякнут, хотя в душе своей он все еще ощущал тот якорь что не давал ему познать всю сущность мироздания и порой от этого к нему приходили дурные мысли: «но как же так черт его? Напал на меня он, а я теперь должен отдуваться?» – Он понимал, что это несправедливо, но ему нельзя было думать подобным образом и он больше не делал этого ведь просвещенный не должен позволять дурным мыслям брать над собой вверх. Он должен быть выше добра и зла иначе это погубит его.

Он поклонился фотографии с монахом и даже всплакнул, а потом рассмеялся и сделался серьезным. Он начал ходить по комнате, такой доле ему неизведанной и странной, ему нужно было чувствовать все и вся. Он вытащил дробовик и начал ходить с ним чтобы вновь понять как устроена жизнь и как устроена смерть, дабы всегда помнить о том, что на самом деле люди не умирают. Безумие помогало лицу со шрамом, и он знал, что оно окрашивало его жизнь в разные цвета, в то время как всему миру так не хватает красок.

– Интересно его дочурка тоже просвещенная, а может она и того лучше? – Он был в нетерпении поскорее увидеть ее. Он жаждал наконец начать бойню и разгромить все, сломать, расстрелять всех и вся. Он чувствовал своей просвещенностью что вскоре появится такая возможность и очень скоро он познает настоящий вкус крови и сможет освободить жалких непросвещенных людишек от оков их нечестия, он пустит их скитаться по недрам вселенной и подарит им свободу очистив их карму.