Читать книгу Стратегии и «стратеги» - Ислам Узалов - Страница 8

I

То, что действующая власть ни к чёрту, известно всем. Об этом вам поведает и банкир лондонского Сити (если, конечно, захочет встретиться с вами), и голландский безработный (а с чего бы ему не встретиться за кружкой пива?), и даже кандидат в президенты США Барак Обама, который последние месяцы только тем и занимается, что встречается со всеми и именно для того, чтобы рассказать, как плоха их нынешняя власть.

Ну и, конечно, с этими джентльменами полностью солидарны дагестанцы, которые всегда и с удовольствием готовы пройтись по ней – дагестанской, естественно, а не американской или голландской, власти.

И правильно делают, поскольку власть всегда нужно держать в тонусе.

Правда, нередко высказывается мнение, что власть наша страшно далека от народа, её невозможно тонизировать по определению и поэтому следует «до основания, и затем…»

Под властью, как, наверное, уже догадался читатель, я сейчас имею в виду не саму возможность управлять чьими-то действиями, а аппарат управления, занимающийся этим.

В республике на всех уровнях, с завидным постоянством констатируется, что существующая система управления не удовлетворяют требованиям времени. Много разговоров про её нечувствительность, неразворотливость, некомпетентность, коррумпированность и острую необходимость ликвидации этих пороков.

К сожалению, в основном, они носят либо характер перечислений изъянов и так очевидных для всех, либо благих пожеланий весьма общего характера.

Безусловно, в недрах администрации президента и правительства не может не вестись разработка каких-то предложений на этот счёт.

Вспомним хотя бы про существование Комиссии по проведению административной реформы или работу над регламентами.

Внешние результаты этой деятельности, думаю, можно наблюдать в виде каких-то отдельных реорганизаций, однако, стороннему наблюдателю трудно, а зачастую и невозможно видеть в таких актах какую-то систему, поскольку практически никак не объясняется их мотивация.

Реформа же это не появление или упразднение какого-либо министерства, а комплекс мер, приводящих к коренным изменениям в подходах к чему-то.

В нашем случае – к структуре и процессам в системе государственного управления.

Я в последнее время не припомню, чтобы на публичное обсуждение представлялись конкретные предложения комплексного характера, направленные на оптимизацию управления республиканской исполнительной власти.

В этой связи статьи Михаила Чернышёва под общим заголовком «Мобилизация власти» не могли не обратить на себя внимание.

Нужно сказать, что в них имеется немало интересных оценок и предложений, чего, к сожалению, не скажешь о большинстве авторов, выступающих на экономическую тему, однако, общая идеология предлагаемой автором перестройки системы управления основана на сомнительных, как мне представляется, предпосылках, что, в конечном итоге, никак не может привести к повышению эффективности исполнительной власти.

Мало того, она – эффективность, которую в настоящее время вряд ли можно считать высокой, может ещё более снизиться.

Меня смущает уже само словосочетание «мобилизация власти», которое, начиная с заголовка, используется автором.

Оно несёт в себе оттенок чрезвычайности, который более уместен при форс-мажоре и подразумевает концентрацию ресурсов и усилий на их устранение в ущерб всему остальному (вспомним хотя бы Великую Отечественную войну или даже простое наводнение или пожар).

Я лично предпосылок для такого «апокалипсиса» не вижу и считаю, что в части оценки экономического положения республики автор определённо сгущает краски.

К тому же, при всех неприятностях для нас, которые таит в себе финансовый кризис, хуже, чем во времена гайдаровской реформы, когда враз исчезла административно-командная экономика и ничего взамен, а обнищавший народ, привыкший к тотальному патернализму со стороны любимого государства, выброшен на улицу, уже не будет.

И потом, даже если, согласиться, что катастрофа столь близка, то произойти она может не в отдельно взятом регионе, а в масштабах всей страны и инструменты по её предотвращению находятся в руках федеральной, а не региональной власти.

Что касается власти республиканской, то она должна не суетясь выстраиваться таким образом, чтобы была эффективной, работая по всему полю своей ответственности без исключения и не аврально, а нормально.

Работа, тем более, годами в чрезвычайном режиме недопустима.

Если же, счёт до экномической катастрофы пошел чуть ли не на месяцы, то надо думать не о том, какое министерство с каким слить (всё равно ничего не успеем), а сушить сухари и закупать соль и спички.

Что же касается сообщения автора про Минсельхоз, где «создаётся Управление по реализации Стратегии 2020», которое не только не вызывает у него протеста, но даже предлагается создать такие же управления и в других министерствах, чтобы «обеспечить увязку ведомственных целевых ориентиров с единым документом развития – Стратегией 2020», то такой подход уже удивляет.

Это что, один из путей мобилизации власти?

Мне было бы понятно создание министерствами каких-то временных структур с привлечением специалистов разных своих подразделений по принципу программно – целевого управления для разработки предложений к проекту Стратегии 2020, которые потом направлялись бы туда, где формируется единая общереспубликанская Стратегия.

Однако, я никак не могу понять, для чего в любом министерстве может понадобиться Управление по реализации Стратегии 2020.

А чем ещё министерства целиком в пределах своей компетенции должны заниматься, кроме как не реализацией Стратегии?

Что за такие особые «целевые ориентиры» должны быть у них, которым нужно «обеспечить увязку» со Стратегией?

Если она предусматривает выход республики на какие-то объёмы, например, сельскохозяйственного производства, то это и есть главный целевой ориентир, под который должна выстраиваться работа всего минсельхоза.

Иначе получается, что у министерства своя дорога, но заодно оно не должно забывать и про Стратегию.

Вот, в прошлом году была принята Программа развития сельского хозяйства республики на 2008—2012 год.

Интересно, в аппарате министерства уже действует управление по реализации этой программы, а если нет, то почему?

На ближайшие 10—12 лет Стратегия это «коран», которым должны руководствоваться органы власти любого уровня, потому что социально-экономическое развитие подразумевает абсолютно всё.

Сверх него никаких целевых ориентиров у них нет, да и не может быть по определению.

Это, кстати, касается и структур федерального подчинения, функционирующих в республике, поскольку Стратегия 2020 Дагестана должна являться органичной составляющей федеральной Стратегии 2020.

Деятельность и президента, и министра, и главы муниципального образования, и рядового служащего любой из государственных и муниципальных структур или сельских администраций, в рамках своих полномочий, должна выстраиваться исходя именно из этого и больше ничего другого, поскольку любое событие, которое происходит или будет происходить в любой точке республики и по любому поводу не может быть иным кроме как социально-экономическим.

Например, та же политика, по известному выражению опального ныне классика, есть не что иное, как концентрированное выражение экономики.

И не дай бог, если сейчас по всей вертикали власти пойдёт волна создания каких-то специальных отделов, комитетов или управлений по реализации Стратегии социально-экономического развития.

Вроде как, до обеда глава правительства или министр занимается Стратегией, а после обеда чем-то другим. Интересно чем?

Что касается уже действующих сейчас целевых программ, то их следует рассматривать как подпрограммы по реализации Стратегии и, если необходимо, корректировать под неё.

Да и каких-то принципиальных расхождений в них, если они правильно разработаны, тоже не должно быть, потому что сама Стратегия 2020 тоже должна разрабатываться с учётом уже действующих программ.

По сути, любая государственная или муниципальная структура должна быть управлением по реализации Стратегии 2020 в пределах своей компетенции и любое подразделение этого управления тоже должно быть подразделением по реализации Стратегии 2020 в пределах уже своей компетенции.

Потребует ли Стратегия каких-то изменений в структурах управления?

Наверное, да.

Но никак не в виде создания неких специализированных служб именно по её реализации, а настройки или даже, если потребуется, перестройки аппаратов управления в целом.

II

Опасной миной, заложенной в концепцию мобилизации власти, с моей точки зрения, является и предложение автора создать «механизмы государственно-частного партнёрства».

Суть её в том, что «государство не ждёт, пока бизнес проявит инициативу, а само инициирует и реализует проекты, чтобы продать контрольный пакет акций нового предприятия частному собственнику».

– А зачем продавать, если всё и так замечательно складывается?

Пусть государство, раз оно способно выступать в роли столь эффективного собственника, и продолжит хозяйствовать в своих вновь созданных и, надо полагать, эффективных предприятиях. Разве самое сложное не будет уже позади?

Только стриги купоны.

Лично я так и поступил бы.

Кто же в здравом уме избавляется от куриц, несущих золотые яйца?

Да здравствует социалистическая экономика – самая экономная экономика в мире!

Это я вполне серьёзно.

Коли, возможна столь удачная реализация государством бизнес-проекта, то «такая корова нужна самому.»

Впрочем, автор оговаривается, что ему самому не нравится «чрезмерное вмешательство государства в экономику» (от чего же не нравится, если, повторюсь, всё будет столь чудесно складываться?), но, к сожалению, «это крайнее средство, которое следует применять, если общество и бизнес не имеют достаточно стимулов к развитию».

Лично для меня заявление просто удивительно.

– Во первых, как можно считать, что общество и бизнес, из которых так и прёт энергия, ничем не стимулируемо и пребывают в спячке?

Иначе, чем тогда объяснить и ожесточённую борьбу за власть, и застраиваемые торговыми точками тротуары с палисадниками, и двузначные цифры роста экономики, и даже экстремизм и растущие изо дня в день уличные пробки?

Разве это не свидетельство, пусть и диковатого, но развития? В сонном царстве такого не бывает.

Значит, стимулы есть и очень даже сильные.

Всё бурлит, все стремятся к изменениям и что-то активно и даже сверхактивно предпринимают.

Другое дело, что эта энергия очень плохо управляема.

Не декларируемые, а реально существующие стимулы и ограничения мало способствуют совпадению векторов личного интереса с общественным и поэтому он – личный интерес чаще всего реализуется вопреки общественному и, значит, через негатив.

– Во вторых, допустим, автор прав и вокруг лишь некая пассивная масса, не видящая никаких стимулов для развития.

Тогда зачем рисковать, передавая ей какие-то, пусть даже очень хорошие, предприятия, создаваемые государством?

Чтобы их развалить?

Да и денег на покупку контрольных пакетов у неё вроде не должно быть, если бизнес действительно пребывает в ступоре из-за отсутствия стимулов.

Если мне, например, футбол до лампочки, разве покупка мяча породит стимул заниматься им?

Ладно. Возможно и породит.

Только вот с чего я буду покупать мяч, если футбол мне, всё-таки, до лампочки?

Замкнутый круг.

В рыночной экономике государство, за исключением некоторых естественных монополий, а также тех секторов, где привлечение бизнеса заведомо невозможно или недопустимо, должно не подменять хозяйствующие субъекты, а играть роль регулятора.

То есть, создавать и применять инструменты, способные стимулировать развитие в правильном направлении.

Безусловно, в настоящее время властные структуры с этим справляются не особо успешно – какие-то инструменты не созданы, какие-то – кривые и тупые, а какими-то пользуется недостаточно умело.

И вот, вместо приведения в порядок инструментария для направления энергии развития в правильное русло, государству предлагается заняться тем, от чего оно, по достаточно вроде бы понятным причинам ушло двадцать лет назад.

Это можно сравнить с предложением родителям двоечника – балбеса, которого, к тому же, бог не обделил ни умом, ни здоровьем, делать за него домашнее задание вместо того, чтобы вправить ему мозги.

Разве таким способом он превратится в отличника?

К тому же государство, в отличие от родителей, способно делать «домашнее задание» ещё хуже двоечника.

Как показатель успешности государства в качестве предпринимателя я попытаюсь прокомментировать одну известную историю.

Обычно, предприниматель, собираясь что-то построить, заказывает проект.

При этом, он заинтересован, чтобы получить его на руки по оптимальному соотношении цена/ качество и, естественно, делает для этого всё возможное.

В противном случае можно прогореть.

А теперь давайте рассмотрим, как государство всей своей мощью пытается решить одну в общем-то пустяковую по сложности исполнения, но чрезвычайно важную, с точки зрения результата, аналогичную задачу.

В прошлом году республика озаботилась стратегией своего развития до 2020 года.

Естественно, для начала ей был нужен проект.

Как в лучших домах, был объявлен конкурс (что касается формальной стороны дела, мы всегда безупречны – ни одна ревизия не подкопается) и выявлен победитель, в лице института ДНЦ РАН, который согласился разработать проект Стратегии за три копейки…

Ах, извините, за 1,5 миллиона рублей.

И не нашлось у этого государства никого, кто бы посчитал, что из этой суммы после уплаты всех налогов, а так же отчисления хотя бы 20—30% для поддержки штанов родному институту, каждому исполнителю достанется где-то порядка 40—60 тысяч рублей. Не в месяц, а на всё время работы – чуть ли не год. Получается, что никому даже в голову не пришло, что такую работу за такие деньги не станет делать ни один уважающий себя профессионал, а если кто согласится, то это очень подозрительно.

Либо он никакой не профессионал, потому что не представляет, за что взялся, либо заранее настроен на халтуру, чтобы, пусть и немного, но «срубить бабок».

Для сравнения сообщу, что в этом году, например, некая ОАО «Южная телекоммуникационная компания» за проведение аудиторской проверки своей финансовой отчётности 2007 года заплатила аудитору 12,8 млн рублей (это я из сообщений в СМИ). Речь идёт о коммерческой структуре, которая, как известно, деньгами не разбрасывается, и работе, которая по сложности, объёмам и степени ответственности на порядок уступает разработке проекта Стратегии 2020.

В результате произошло то, что и должно было произойти. Государство заказало экспертизу разработанного проекта Стратегии (формальность, опять таки, соблюдена безупречно) и узнало то, что ему итак неоднократно сообщал, прежде всего, я, – проект никуда не годится.

Заодно замечу, что за экспертизу, которую пара толковых специалистов может сделать за две- три недели работы, было заплачено столько же, сколько за весь проект Стратегии коллективу из более чем десятка человек, за многие месяцы (!?). И опять это несоответствие ни у кого не вызвало никаких вопросов.

И задумало тогда государство начать проектировать заново. Проектировщиков взяли тех же, но, как сообщалось, уже за 6 миллионов, а надзирать над ними поставили тех самых экспертов, но за 10 миллионов (!?).

Не будем говорить о качестве экспертизы, к которому при ознакомлении появляются кое-какие вопросы, хотя в целом его, в сравнении с качеством самого проекта, наверное, можно признать удовлетворительным.

Тем не менее, опять не нашлось у государства никого, у которого возникли бы сомнения:

1. Почему разработчикам проекта недостаточно для исправления ошибок лишь акта экспертизы, а нужна ещё няня, переставляющая ноги?

2. Если они не способны даже к такой самостоятельности, то зачем заказчик привлёк их к делу, с которым они один раз уже не справились?

3. Неужели у заказчика нет у себя ни одного толкового экономиста, который с актом экспертизы в руках, мог бы контролировать ход работ, и потребовался особый контролёр за 10 миллионов?

Если он считает, что нет, то в чём смысл его – такого заказчика существования?

4. Поскольку эксперты, перейдя в «няни», потеряли свою невинность, кто теперь будет давать независимую оценку качества нового проекта и во сколько ещё это обойдётся?

5. Надзор и консультации отнимут у «няни», в общей сложности ну, никак не более 50—100 человеко-часов. Несложный подсчёт показывает, что час её консультаций стоит 4—8 тысяч долларов.

Интересно, эта «няня» стоит таких сумасшедших денег только для нас или для всех?

Например, ОАО «Южная телекоммуникационная компания» тоже их выложила бы с готовностью?

6. Во всем мире стоимость идей равна в среднем 10—20% от общей стоимости проекта.

В нашем же проекте стоимостью в 16 миллионов, она, оказывается, составляет более 60% (10 миллионов рублей). Нобелевский комитете в этом году явно промахнулся с выбором лауреата в области экономики.

Разработка качественного проекта Стратегии действительно должна стоить порядка 20—30 миллионов рублей.

Однако, из них труд консультантов может быть оценён ну никак не более чем в 2—3 миллиона.

(Тысяча долларов за час – не хило даже для какого-нибудь «Эрнст энд Янга» с мировым именем.

Сравните это со стоимостью часа труда наших разработчиков, оценённых замечательным государством вначале в 10—15 долларов, а потом в 40—60.

(Для справки – в фирменном автосервисе стоимость нормо-часа слесаря-ремонтника сегодня оценивается, как раз, в те самые 40—60 долларов.)

Всё остальное должно идти на оплату труда прямых исполнителей.

Мне ранее уже приходилось обращать внимание на то, что в разработке Стратегии наиболее трудоёмким является сбор и анализ информации (до 90—95% объёма любой научно-исследовательской работы).

С учётом же того, что этим консультантам за экспертизу – тоже, по сути, консультацию, уже было уплачено и им уже не нужно тратить время на то, чтобы войти в курс и оценить обстановку, то их «титанический» труд во второй раз можно было бы оценить по самым высоким мировым расценкам не более чем в 1—1,5 миллионов рублей.

То есть, нашим консультантам собираются заплатить (или уже заплатили), как минимум, в 6—10 раз больше максимально допустимого с точки зрения любого здравого смысла, а если быть расчётливым прагматиком, то и в 20—30 раз больше.

Крупные московские финансовые институты платят своим аналитикам – консультантам и миллион долларов в год.

Однако, дело в том, что через руки такого аналитика за это время проходит не один, а десятки проектов и годовой фонд рабочего времени у него составляет порядка 2000 часов.

То есть, час такого специалиста, безусловно, международного класса стоит порядка 500 долларов (сравните это с подсчитанными выше 4—8 тысячами, для привлечённых государством гениев от экономики).

Задам ещё ряд вопросов:

– Если заказчик считает дагестанских учёных достойными выступать в роли разработчиков Стратегии, то почему он унижает их столь ничтожной в сравнении с их консультантами оплатой труда? Если же он считает, что они достойны только такой оплаты, то зачем нужны ему такие разработчики.

А может это новый способ экономии государственных средств?

Тогда почему он немыслимо расточителен в отношениях с консультантами?

Вот вам реальный пример того, как государство осуществляет простейший проект.

Не претворение в жизнь Стратегии 2020, а просто, грамотное осуществление заказа на его разработку и контроль за качеством исполнения.

Если бы подобные кульбиты совершал предприниматель, разве вокруг не решили бы, что ему, пока не разорился, нужна консультация психиатра?

А вот в случае с государством это, вроде как, норма.

И вы верите, что оно будет штамповать, эффективные предприятия, контрольные пакеты акций которых потом, как горячие пирожки, будут разбирать беспомощные «частные собственники» – пофигисты, не имеющие стимулов для развития?

P.S. Полагая, что массовый читатель вовсе не обязан быть специалистом в той, либо иной области, я, в меру возможностей, стараюсь излагать не скупясь на детали и попроще.

Возможно, даже излишне.

Тем не менее, время от времени появляются сомнения, что мои тексты, доступны пониманию далеко не всех.

Последний случай вообще анекдотичен.

Один комментатор – экономист, «цитируя» то, что найти в тексте никак невозможно, приписал мне угрозу разгромить известную уже идею космодрома.

Вдогонку другой, цитируя, то, что в тексте действительно имеется, но, вырвав из контекста и интерпретируя, через назад, сообщает, что я, прямо таки, «патетически», поддерживаю идею космодрома (???).

И что теперь делать? Перестать реагировать?

А может излагать, как для учащихся вспомогательных школ?

III

И всё-таки, может, я не прав, критикуя идею государственно – частного партнёрства на путях мобилизации власти, поскольку её автором в дальнейшем предлагается вполне конкретная программа.

Создание государством эффективных предприятий с последующей продажей их бизнесу предлагается проводить через корпорации, которые будут выступать в качестве агентов, занимающихся этим, для чего в них аккумулируются фактически все имеющиеся производственные активы.

Помимо этого, чтобы получалось хорошо, а не как всегда, предполагается поощрять министерских чиновников, создав соответствующие фонды, куда должна перечисляться определённая часть прибыли соответствующих корпораций и деньги эти, вроде как, должны быть немалыми – «хорошая прибавка к зарплате».

Внешне всё выглядит вполне прилично, но дьявол, опять-таки, в деталях.

Прежде всего, складывается впечатление, что идея дагестанских госкорпораций спровоцирована фактом создания госкорпораций федеральных (технологии, судостроение, авиастроение…).

Однако, применение на региональном уровне тех же инструментов что и у федералов, далеко не всегда продуктивно.

Мне уже приходилось комментировать, что, когда федеральный центр поднимает на щит инновационную экономику, то он под эту идею выделяет вполне конкретные сотни миллиардов из бюджета.

Когда же об этом начинают шуметь в регионах, то непонятно, кому этот шум адресован. Предпринимателей воспитывать не надо.

Они и так нацелены именно на инновации, а если кто использует дедовские технологии, то это не от глупости, а от бедности.

Что же касается регионального, живущего на дотациях, бюджета, то он никак не может заниматься хоть сколь ощутимым финансированием наук и технологий.

То же самое касается и госкорпораций.

Федеральные госкорпорации создаются для каких-то там прорывов и центр собирается ощутимо вложиться в них. Например, народному «любимцу» Чубайсу – ныне российскому главному нанотехнологу предстоит волнующая процедура освоения 180 миллиардов рублей.

Насколько правильна такая монополизация и накачка государственного монополиста деньгами, это уже другой вопрос.

А что сможет предложить Дагестан своим корпорациям, которым тоже предстоит заняться чем-то инновационным, правда, с последующей его продажей?

Я не считаю, что сбор под одной крышей всех еле дышащих либо вообще уже не дышащих предприятий, иных физически и морально изношенных активов, или пустующих земель даст хоть какой-то эффект.

Это, не считая того, что возникает ещё и проблема собственности (где она республиканская, а где федеральная или муниципальная).

Если подобные корпорации – это хорошо, то тогда, может, надо создавать их и в муниципалитетах?

Да и федеральную собственность в республике можно было бы объединить под флагом какой-либо корпорации.

Источники же финансирования этих образований автору идеи видятся в привлечении частного капитала к процессу создания на основе этой собственности новых предприятий.

Того самого капитала, которого мы с таким скрипом стараемся привлечь даже на правах полных собственников.

– Вот вам земля или какой иной имущественный комплекс целиком, вот все условия, только, ради бога, создайте что-нибудь работающее.

А потенциальный инвестор чешет затылок, поскольку риски ведения бизнеса в Дагестане ему кажутся великоватыми.

И этот инвестор будет рисковать своим капиталом на условиях уже миноритарного, то есть, практически бесправного акционера в деле, которым заправляют госчиновники, под заверения, что эти чиновники будут правильно работать, создавая что-то привлекательное из чего-то совершенно непривлекательного, потому, что их будут правильно мотивировать?

Может и рискнёт, если окончательно лишится ума.

В противном же случае, даже, если чиновники будут похожи на ангелов, убеждён, этого не произойдёт никогда.

Инвестор приобретает акции лишь с одной целью – иметь с них доход, который, как известно, может быть от роста их курса и дивидендов.

Для этого у него, помимо уверенности в будущие эффективные предприятия, должна быть и уверенность, что акции ликвидны и он, когда захочет, сможет продать их.

Что прибыль будет показана вся, а не уйдёт в тень.

Что дивиденды будут честно начислены и выплачены, а не волей владельца контрольного пакета инвестированы непонятно во что.

Что, в случае успешного развития проекта, мажоритарий не примет решение о дополнительной эмиссии, превращающей миноритарный пакет вообще в ничто.

Да мало ли ещё что можно сотворить с миноритарием, при нашем уровне защищённости его интересов корпоративным правом, законопослушности граждан и качества судопроизводства.

И здесь не спасёт никакое обещание продать ему в будущем контрольный пакет, потому что это будущее ещё должно наступить, и никто, даже с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, не гарантирует, что оно будет таким, каким его распишут зазывалы.

Лично я, в качестве миноритарного акционера, не вложил бы ни одного рубля ни в один дагестанский бизнес ни сегодня – в частный, ни завтра – в госкорпоративный.

Да и вообще в российский не вложил бы, за исключением, так называемых, голубых фишек с учётом, поставленным по стандартам МСФО, и аудитом от признанных в мире международного бизнеса структур.

А если и вложил бы, то только при твёрдой уверенности, что смогу набить морду владельцу контрольного пакета в том случае, когда он поведёт себя неправильно и он про это знает.

Но такое называется уже не бизнесом, а чем-то другим.

Во всех остальных случаях результатом такого вложения станет появления у меня акций, реальная стоимость которых, скорее всего, будет ниже стоимости бумаги, на которой они напечатаны.

И что, один я такой умный?

Помимо прочих, причиной, требующей концентрации ресурсов в госкорпорациях, автор называет то, что сейчас невозможно полностью собирать налог на землю.

Проблема сельского хозяйства, как, впрочем, и любого производства это проблема поиска наиболее эффективного собственника.

Чтобы собственность автоматически, а не благодаря чьёму-то указанию – ибо не факт, что оно непременно правильное – переходила к более эффективному собственнику, нужно сделать владение ею невыгодной неэффективному собственнику.

Для этого существует апробированный во всём мире способ – налог на собственность.

Не работающую или плохо работающую собственность должно быть убыточно держать, а эффективного собственника такой налог не должен особо обременять.

Эту тему я в своё время довольно подробно раскрывал в своих публикациях, показав возможности республики в создании такого механизма и даже обозвал принцип его действия эффектом горячей картошки.

В смысле, что имущество должно жечь неэффективного собственника, как горячая картошка руки, побуждая либо становиться эффективным, либо избавляться от него.

Нам же сообщают, что земельный налог не платят, а если всю землю сгрести под крыло некой корпорации, то всё станет тип-топ.

Я думаю, если налог кто-то не платит, то это, прежде всего, проблема налоговой инспекции, а не повод для создания госкорпорации.

Но дело в том, что если даже такой налог будет собираться полностью, это не налог, а слёзы и никакого особого толка от него не будет ни для бюджета, ни для стимулирования оборота земель, направленного на поиск наиболее эффективного собственника, поскольку его – налога величина занижена в десятки раз от экономически обоснованной.

Сегодня можно безболезненно платить смешные по величине налоги или арендную плату и ничего на земле не делать, просто держа её при себе.

Причина блокировки оборота земель, а значит и отсутствия от них сколько-нибудь ощутимой отдачи, прежде всего, именно в этом.

Собираемость налогов на землю это вопрос, приобретающий ощутимый смысл лишь после установки эффективного уровня налогообложения.

Что же касается мотивирования чиновников министерств премиями за счёт отчислений от прибылей корпораций, то, даже, если чудо произойдёт и частный капитал вложится, а чиновник окажется умницей и появится прибыль, то такая мотивация ничего хорошего экономике республики всё равно, не сулит, поскольку она очень дурно пахнет монополизмом.

Он конечно-же, покажет себя во всей красе и всем, начиная с президента, сможет убедительно доказать, что так и должно быть и без корпораций не прожить.

Создай сегодня министерство свежего воздуха и через месяц-другой мы узнаем от его руководителя, как оно работает в поте лица, что нужно ещё повысить финансирование, потому что могут возникнуть перебои с обеспечением этим самым воздухом и все мы задохнёмся.

Как совместить функции министерства, которое должно выступать в роли проводника политики государства в зоне своей ответственности, где все её субъекты должны быть равны и главная задача – обеспечение эффективного развития республики в целом, с тем, что главная его мотивация – премия будет привязана к результатам деятельности своей карманной госкорпорации?

Польза для некой корпорации далеко не всегда означает и пользу для республики в целом.

Это разные вещи.

Поставьте хозяина нескольких пекарен заодно и ответственным за организацию обеспечения хлебом всего города.

Ну и как почувствуют себя владельцы остальных пекарен, а заодно и горожане, когда конкуренция превратится в протекционизм?

Или этого не произойдёт?

Но разве нечто подобное не происходит у нас сейчас на каждом шагу?

Оставим даже Дагестан.

Приведу совершенно свежий пример, озвученный руководителем одного из комитетов Совета Федерации.

Как известно, в связи с кризисом в целях повышения ликвидности, государство приняло решение влить в банковскую систему сотни миллиардов рублей.

Проводниками же, через которые эти средства должны доходить до мест назначения, оно выбрало крупнейшие банки – тоже коммерческие, но со своим – государственным участием.

Деньги были переведены и затем из головных офисов этих банков пошли в их региональные филиалы.

Спустя некоторое время выяснилось, что кое-где в регионах они застряли, не поступая тем, кому были предназначены – другим банкам – фактически конкурентам.

Оказывается, придерживая деньги, доноры начали крысятничать, переманивания клиентуру этих банков.

Такая вот честная конкуренция.

А как совместить интересы чиновников министерства и управленцев госкорпорации с тем, что в идеале хорошо, допустим, работающая корпорация должна, в конечном итоге, самоликвидироваться, поскольку всё, чем она располагает, будет превращено в эффективные предприятия и продано?

Разве это не создаёт мотивацию в совершенно противоположном, чем имелось в виду, направлении?

И чем дальше, тем она сильнее.

Конечно, можно придумать разные хитроумные костыли, чтобы не дать развалиться предлагаемой конструкции госкорпораций, но костыль он и есть костыль и, главное, он никогда не устранит то обстоятельство, что государство, как собственник, никогда не было эффективнее частника.

Идея госкорпораций предполагает, что они чуть ли не на конвейер поставят создание эффективных предприятий. Это ненаучная фантастика!

Вообще-то создание с нуля даже одного такого предприятия, естественно, не считая тех, чья эффективность гарантируется блатными преференциями, есть, без преувеличения, настоящий подвиг предпринимателя, за который его портрет можно смело вывешивать на доску почёта.

Совершается он не за один месяц и даже год, если, конечно, речь идёт не о киоске по продаже мороженого.

В нормальной рыночной экономике на один такой удачный опыт приходится десять неудавшихся.

Такова реальность и никакие госкорпорации не в состоянии её изменить.

В идее госкорпораций даже перечисленные выше «но», не то, что суммарно, но и каждое в отдельности зашкаливает за ту отметку, далее которой она теряет смысл.

Что же тогда делать со всеми производственными активами, которые в руках государства, чаще всего, сейчас играют роль балласта?

Лично у меня ответ один – приватизация без всяких попыток такой предпродажной подготовки, как создания на его основе неких эффективных предприятий.

Естественно, не считая тех направлений деятельности, которые заведомо невозможно, передать в руки бизнеса.

Все эти ГУПы, МУПы и прочие структуры, паразитирующие на бюджете, есть чёрные дыры экономики, способные бесследно поглотить любые средства хоть по отдельности, хоть под общей вывеской.

В условиях финансового кризиса, требующего особо бережного отношения к деньгам, такая ситуация приобретает повышенную остроту.