Читать книгу Горцы. III том. По тропам абрека - Исмаил Акаев - Страница 12

Этот разговор у них произошел в начале весны, а спустя несколько месяцев в наш аул снова прибыл балкарский старец. Заходя во двор Кучука, он громко крикнул:

– Где ваш чеченец? Я ему волчонка принес!

Все высыпали на улицу. Маьхьди тоже оказался дома. Горцы подумали, что старый балкарец решил подшутить над ними, но когда он развязал мешок, из которого на них посмотрели яркие и полные особенной дерзостью глаза маленького волчонка, все поняли, что старик оказался прав. Злым рычанием волчонок не подпускал никого к себе близко.

– В наших горах из-за сильных дождей вышедшая из берегов река, кажется, смыла их логово. Этого волчонка нашли одного на берегу реки. Я специально приехал сюда, чтобы отдать его тебе. Вырасти его и посмотри что у тебя получится. Волк обязательно поймет волка. Никто на этой земле еще не смог приручить волка и ты тоже не сможешь, но если он увидит в тебе волчий характер, он поймет, что ты не хочешь сделать из него раба, и тогда он станет для тебя верным другом. А ты, будучи чеченцем, никогда не будешь подавлять волчью волю, так как знаешь цену свободе…

Маьхьди осторожно взял на руки волчонка и пристально посмотрел ему в глаза. И в этих глазах одинокого мстителя горела одна единственная просьба – помоги мне отомстить за невинно пролитую кровь чеченцев. Ты же волк! В тебе же живет душа моего народа, так встань вместе со мной на этот путь, благослови меня на возмездие!

Борзак… – так назвал Маьхьди свою неожиданную находку, стал для чеченца практически смыслом жизни. Он ухаживал за ним словно мать за новорожденным, отдавая всю свою заботу и тепло. Маьхьди ни разу не ругал волчонка, не повысил на него голос, так как знал, что волк – это не собака, и он никогда не простит даже косой взгляд в свою сторону. Для одинокого абрека, в одночасье лишившегося всей своей семьи, этот такой же, как он одинокий волчонок стал единственным смыслом жизни.

Прошел ровно год. Борзак взрослел. И каждой ночью Маьхьди слышал тоскливый вой молодого волка, который пронимал его до костей. Борзак был очень привязан к Маьхьди. Когда его не бывало дома, он даже не притрагивался к еде и очень сильно тосковал по нему, а Маьхьди не знал что делать. И днем, и ночью он думал о Борзаке, а его этот тоскливый вой постоянно звенел в его ушах, словно укор. Чеченец считал себя виноватым перед волком, и в один из дней, наконец решился отпустить его на свободу.

На рассвете вместе с горцами из аула Кучмазукино Маьхьди выехал в горы, чтобы навсегда отпустить Борзака.

Они дошли до густого предгорного леса. На арбе послушно сидел в деревянной клетке сидел Борзак, горделиво оглядывая все вокруг себя, словно чувствуя эту скорую встречу со свободой. Маьхьди осторожно открыл клетку и сказал:

– Уходи, Борзак, ты теперь свободен! Прости меня, если сможешь!

Молодой волк соскочил с арбы и дико оглядывался вокруг, словно не мог даже поверить, что он действительно на свободе, будто не мог надышаться этим чистым горным воздухом. Он беспокойно оглядывался вокруг, не зная какую выбрать для себя из тысячи опасных троп Кавказа, раскинувшихся перед ним.

– Уходи, Борзак! Пусть будут свободны твои дороги! – печально крикнул Маьхьди, словно навсегда расставался с единственным другом.

Волк медленно пошел в сторону леса, а потом, сделав несколько шагов оглянулся.

– Уходи, Борзак! Уходи! Ты свободен! – снова крикнул ему Маьхьди и молодой волк исчез в густом предгорном лесу Кабарды. Маьхьди долго смотрел ему вслед. Сколько мыслей витало в его голове. Как же он завидовал этому волку – свободному и молодому, ведь он уже давно был скован цепями собственной клятвы…

Проводив молодых горцев, Маьхьди вместе с Кучуком решили навестить своего кунака, который жил отсюда неподалеку. Друзья прекрасно провели у него время и на следующее утро возвращались домой. По традиции кунак решил их проводить. В его сопровождении они выехали на конец села. Маьхьди и Кучук только хотели распрощаться со своим кунаком, как услышали людские крики. Недолго думая, всадники повернули коней. Через некоторое время они увидели бегущего на встречу пацаненка.

– Что там случилось? – крикнул ему Кучук.

– Волка поймали! – бросил на ходу мальчишка.

Маьхьди словно обдало жаром. Обжигая коня ударом хлыста, он вихрем помчался в ту сторону, где он как понял, приключилась беда с его верным другом. За ним поскакали и друзья. В окружении торжествующих от удачной травли горцев, лежал весь окровавленный Борзак, который из последних сил скрипел зубами, давая понять, что воля его не сломлена, сколько бы ран ни было на теле.

– Борзак! – крикнул Маьхьди, врываясь в толпу. Услышав родной голос, волк забился, пытаясь встать, но снова обессиленный рухнул на землю.

– Придержите своих собак! – прикрикнул на людей Кучук, а Маьхьди осторожно опустился рядом с раненым волком. Он быстро осмотрел тело волка, пытаясь оценить степень тяжести его ран.

– Что здесь произошло? Зачем вы сотворили над ним такое? Он же совсем молодой! Почти щенок! Чем он мог вам помешать? – со злостью спросил Кучук у людей, окидывая взглядом каждого.

– Вчера его учуяли собаки на окраине села. Он разорвал двух собак. Мы даже удивились, что волк так близко подошел к селу, и думали, что он убежит в лес. Но сегодня на рассвете собачий лай поднял на ноги все село, поэтому мы и вышли, чтобы устроить засаду незваному гостю. Мы-то думали, что это видавший виды, матерый волк, а на деле оказался почти щенок – виновато опустив голову, ответил один из горцев.

Кучук протянул ему руку:

– Не переживай. Вы ни в чем не виноваты. Если вы позволите, мы бы забрали его отсюда.

– Конечно! Нет проблем – обрадовался кабардинец.

Борзак еле дышал. Учитывая сколько ран, было на его теле, не было даже крохотной надежды, что волк может выжить. Горцы завернули раненого волка в тряпку и передали его, сидящему на коне Маьхьди. Он бережно взял этот сверток и словно ребенка прижал его к сердцу. Борзак смотрел на него потухшими глазами.

– Сейчас ты поймешь меня, Борзак. Сегодня сплелись воедино наши с тобой жизненные дороги. Вот так и мне когда-то судьба преподнесла свою горькую чашу, которую мне до сих пор приходится пить. Знаешь, сколько раз в этой жизни вокруг меня смыкался круг голодных собак, и я оставался один на один с лицом своей жестокой судьбы. Поэтому я так сильно нуждался в тебе, но ты меня не понял. Ты был слишком молод, тебя звала свобода, и потому тебе казалось, что я держу тебя в неволе. Каждую ночь ты так тоскливо выл, что я, не выдержав натиска твоей боли, решил отпустить тебя, но судьбе видимо было угодно вновь свести нас на жизненной арене. Прошу тебя, не умирай! Тебе нельзя умирать! Из последних сил цепляйся за эту несправедливую, коварную жизнь. И я знаю, что ты победишь, что ты будешь жить, потому что ты, как и я обязан отомстить, а это мой друг, очень серьезный повод, чтобы любить жизнь. Желание отомстить – это самое сильное на земле лекарство, которое может вернуть к жизни даже того, кто стоит на краю бездны своего конца – Маьхьди разговаривал с волком словно с человеком, и кажется тот его действительно понимал, ведь как говорил балкарский старец, лишь волк поймет волка…

Маьхьди все свои силы начал отдавать, чтобы вернуть молодого волка к жизни и ему это по воле Аллаха удалось. Однако Маьхьди все равно не знал, что на душе у волка, и каким будет его следующий выбор – безграничная свобода или верность человеку, спасшему его жизнь?

Снова собрались горцы во дворе Мисоста где жил Маьхьди. Окрепший Борзак внимательно окидывал всех своим гордым, дерзновенным взглядом, словно действительно был готов к принятию самого важного решения в своей жизни.

Маьхьди опять открыл деревянную клетку:

– Борзак, уходи, если хочешь. Я снова оставляю тебя свободным! – сказал Маьхьди.

Борзак осторожно вышел из клетки и полной грудью вдохнул чистый горный воздух, в котором витал этот необъяснимый вкус дикой свободы, а потом, подойдя к Маьхьди, сел рядом с ним, уткнувшись мордой в его ноги. Все поняли, что волк сделал свой выбор в пользу чеченца. Маьхьди опустился рядом со своим другом и, прижав к себе его лохматую голову прошептал:

– Не унывай, Борзак! Мы с тобой еще заставим трепетать сердца врагов. Я ведь тоже также свободен и одинок как и ты!

– Эх чеченцы! Не зря же нарекли вас волками! – засмеялся Атажуко. В тот вечер кабардинцы устроили большой пир в честь дружбы волка и чеченца.