Читать книгу Эгрегор - Иван Александрович Иванков - Страница 3

Церемониально поклонившись, посланник сухим словно сама смерть голосом произнёс:

– Почтенные эгрегоры Ваалан и Мифарес. У меня есть к вам послание от достопочтенного магистра Справедливости.

Посланник протянул пергаментный свиток, скреплённый печатью на сургуче. Ваалан вскрыл печать быстрым движением и принялся читать, я же пробежался мысленным взором по самой сущности посланника, интересуясь кто стоит передо мной – простая проекция сознания магистра, или, к примеру, порабощенный им дух. К своему удивлению, я не смог пробиться во внутреннюю суть существа. Мне мешала какая-то защита; посланник представлялся как тёмное пятно, будто клякса, оставленная капнувшей с кисти чёрной краской.

Куски ткани, что обтягивали пустоту, находились в постоянном движении, будто невидимое тело под ними каждую секунду преображалось. Меняющийся. Один из преданных слуг Справедливости.

– Магистр ждёт нас на ужин. Зачем настолько копировать повадки оболочек? Мы же духи, нам не нужна еда!

Конечно, такое приглашение не означало, что нас с братом ждал званый приём. Подобным посланием, Справедливость маскировал своё желание нас принять. Скорее всего, встреча грозила стать неординарной, потому что ранее я помнил лишь неколько раз, когда он вызывал меня лично, а не объявлял, к примеру, созыв Круга Шести.

– Магистр не упоминал цель, по которой он нас ждёт? – задал я интересовавший меня вопрос.

– Нет, эгрегор Мифарес. Ничего подобного достопочтеннный не упоминал.

По всей видимости, дело было достаточно серьёзным, чтобы не сообщать детали. Плюс Старейший любил такие тонкости: посланник, пергаментный свиток, личная печать. И всё это доставляется туда, где бы ты ни был. Любимый почерк Справедливости.

– Каков будет ответ, почтенные?

– А передай-ка…,– начал Ваалан.

– …наше глубокое уважение к магистру. Мы отправимся к нему в ближайшее время.

– Да будет так.

Пустота за спиной посланника будто стала ещё более плотной и чёрной, чем мог быть сам космос. Его чрево разверзлось, обнажив гигнатскую воронку, мгновенно затянувшим в себя фигуру из белых лоскутов.

– Именно так я и хотел ответить, – немного обидевшись проговорил Ваалан, как только наш посетитель исчез.

– Знаю я тебя! В прошлый раз ты вообще разрубил посланника магистра пополам. И это тогда, когда магистр созвал Круг Шести!

– Так он явился в самый разгар боя! Я в горячке и подумал, что это подкрепление к моим противникам пожаловало.

Я больше не стал спросить. Если Справедливость решил, что ему нужно нас увидеть, то, скорее всего, это было важно.

– Давай выбираться отсюда. Старейший ждёт нас.

– Минуточку. Я же не зря ползал внутри этой твари, как глист какой-то!

Громила вынул из-за голенища сапога тесак и деловито направился к мёртвому Пожирателю Звёзд.

Спустя то время, что мой ситуативный спутник был занят, а я старательно отводил взгляд от его сомнительного дела, Ваалан вернулся ко мне довольный, закинув себе на спину большой кусок кожи червя, на манер плаща. Запрыгнув на спину Хайи он, скомандовал:

– Теперь нам пора.

Приторочив к боку Хайи свой трофей, мой брат довольно проговорил:

– Хорошие выйдут сапоги.

Очень сложно объяснить не духу, что такое эфир. Это невидимая простым существам энергия, что пронизывает миры подобно ветру, перетекая из одного в другой. Невидимая она для всех, лишь живущие в Пустоте могут чувствовать эфир и управлять им.

Эгрегоры чувствуют его едва ли не лучше всех других обитателей Пустоты. Он основная часть, что присутствует в каждой клетке астрального тела любого духа. Сам по себе эфир – это первородный материал, что Великий Архитектор использовал, для создания духов и рождённых существ. Его божественная природа, состоит в каждом предмете в любом из миров. Эфир – это строительный материал огромной вселенной.

Вообще, истинная природа эгрегоров была намного более удивительна, чем могло показаться на первый взгляд. В своём труде – Книге Знаний, магистр Справедливость дал чёткое описание нашему народу. Великий Архитектор задумывал нас как самых совершенных существ во всей огромной вселенной. Создав нас по-своему образу и подобию, он поселил наш народ в Пустоте, вместе с другими духами, дав нам завет наблюдать за оболочками. Одним из даров стала благословенная хизия, которая, как я уже говорил, давала нам возможности творить и изменять всё сущее в Пустоте. Вторым был наш незримый контроль над оболочками. Нам не требовалось разговаривать с ними, чтобы донести свою волю. Любой из их рода подчинялся нашему мысленному внушению, даже не подозревая, что подвергается манипуляции. Они и о существовании нашем не подозревали, что с оболочек взять?!

Здесь я хочу также процитировать Книгу Знаний, о которой уже ранее упоминал и к которой я буду также часто возвращаться. Досточтимый эгрегор Справедливость, создавший этот без сомнения сложный и очень важный труд, называет оболочек: “практически идентичными земному скоту, которого они научились приручать. Фактически люди сами являются для духов пищей. Самые утонченные – эгрегоры, или существа высшего порядка, питались хизией. Самые же простейшие обитатели Пустоты, не брезговали их анимой, что попадала в Завесу после смерти”.

Сейчас я видел, как проходящий сквозь меня эфир, подобно ласкому дуновению ветра, огибая моё тело, терялся где-то за моей спиной. Это означало, что совсем недалеко был разрыв в материи подмира, предполагающий возможность путешествия. Запрыгнув на спину Раттусу, я повёл его к аномалии. Бросив быстрый взгляд за спину, увидел что Ваалан закончил своё дело и верхом на Хайе отправился за мной. Небольшой укол ревности и недовольства, заставил меня с неудовольствием подумать о том, что даже слуги Справедливости – Хозяина Пустоты, как его не редко называли, могли путешествовать с большим комфортом – посредством индивидуальных кротовых нор, ведущих в подмир Старейшего.

Дыра в материи была похожа на воронку, в которую как в горловину затягивало эфир. Я схватил её рукой и потянул на себя, постепенно превращая из небольшой щели в тоннель, в который мог бы пройти сам верхом на Раттусе. Признаться, я мог всё сделать лишь мыслью – слабейшим импульсом, внутри своего мозга, но подобные механические действия были мне приятны. Они заставляли думать, что я прилагаю какие-то физические усилия.

– Темно и как всегда не уютно, – прокомментировал Ваалан увиденное.

Расширившийся коридор зиял чернотой червоточины. Из его округлённого чрева я слышал тихие голоса, что нашёптывали неразличимые моим слухом слова. Иной раз, будто вдалеке закричит ребёнок, где-то рядом ухнет сова или послышится рычание неведанного зверя. Все звуки сливаются в один и звучат раздельно, как будто это неведомый оркестр, непопадающий в общие ноты.

Магистр Справедливость, в своей Книге Знаний писал, что это отголоски сильных эмоций оболочек, отголоском разносившиеся божественным эфиром во все концы Пустоты. Я никогда не задумывался, так ли это на самом деле. Предлагаемый вариант объяснения меня вполне устраивал.

Войдя в переход, ты сначала чувствуешь, как тебя затягивает внутрь воронки. Астральное тело прокручивает по спирали, пока ты не привыкнешь к новым ощущениям. Тебя несёт вдоль коридора из полос пульсирующего света, иногда перекручивающиеся в причудливые узоры.

Внутри чревоточины ты не находишься слишком долго. Иной раз зайдя, ты почти сразу оказываешься там, куда держишь путь. Но не в этот раз. Зайдя вместе с Вааланом, я вдруг потерял своего спутника. Вернее, скорее всего я видел его размытый силуэт далеко позади себя, но в чревоточине нельзя доверять тому, что видишь. Это место даже для Пустоты жило по каким-то своим странным законам.

Спустя несколько минут блужданий внутри коридора, больше похожего на внутренности какого-то гигантского червя, я увидел выход. Круглые врата смотрели на меня как раскрытая пасть неведомого существа.

Подмир Стрикс, домашний подмир самой загодочной, но безусловно самой могущественной и опасной в Пустоте фигуры – магистра Справедливости. Председатель Круга Шести, легендарного собрания, осуществляющего управление Пустотой в целом и сообществом моего народа – эгрегоров, в частности. К своей гордости отмечу, что я у самых истоков Круга Шести и в меру своих сил, помагал Справедливости создать эту организацию, привлекая в неё своих братьев.

Вырванный словно неведомой силой из кошмара оболочки, подмир Стрикс являл собой пять островов, что парили в безвоздушном эфирном пространстве. Они были разной формы и размеров, вместе составляя форму гигантской совы. Каждая часть тела была отдельно. Голова, туловище с нижними лапами и два крыла. Это я знал, воспарив как-то из своей мыслеформы, желая осмотреть творение Справедливости.

Я сейчас находился на верхнем острове, на которой было размещено жилище магистра.

Сквозь врата я видел грязно-жёлтое от песочных масс небо. На его полотне, висело белёсое солнце, холодными лучами лизавшее безжизненную пустыню подмира Стрикс. В очередной раз отдав должное магистру, создавшему этот безрадостный пейзаж, я шагнул в портал.

С обратной стороны перехода между подмирами, я оказался сразу, едва переступил невидимый порог. И сразу Стрикс заиграл своими бесцветными красками. В мутных облаках проносились тени, словно души умерших путников. Возможно, это были птицы, что населяли этот безжизненный мир, но я никогда их здесь не встречал. Иногда весь мир содрагался от глухих ударов, будто невидимый великан опускал свой молот на хрупкую ткань мира. В такие моменты небо прорезали яркие вспышки, заслоняемые всё теми же волнами песка. Я не знал, что было источником этих звуков. Видимо очередные декорации Старейшего, чтобы подчеркнуть один ему понятный смысл. А может этот мир достался Справедливости в таком виде и он решил ничего не менять.

Чревоточина изрыгнула нас с Раттусом на тракт, что в мире оболочек мог бы служить торговым или иным целям. Дорога была выложена брусчаткой; вдоль неё тянулись песчаные барханы, обкуриваемые тяжёлым от испарений ветром.

Ваалана нигде видно не было видно, впрочем, как и его удивительного ездового волка. Честно говоря, я не сильно переживал, куда он мог запропаститься. Пустота была опасным местом, но эгрегор мог за себя постоять.

Спустя несколько минут моего молчания, яркая вспышка озарила пустыню. Раттус от неожиданности встал на дыбы.

Как только фантомное зарево спало, я увидел как проявилась статная фигура, наподобие оболочки, в кожаной куртке, одетой на голый торс, простых штанах и сапогах. В руках у обладателя прекрасного, мужского тела был уже знакомый мне меч.

– Спокойно, старая крыса! Или я тебе усы укорочу.

Голос Ваалана быстро привёл моего подопечного в чувство и он даже успокоился. Не знаю что подойствовало больше – знакомый тембр, с небольшой хрипотой или угроза мечника. Хотя, конечно, Раттус не понимал речь эгрегоров.

Кстати о речи. Любому читающему, будет интересно узнать, на каком языке говорят эгрегоры. По словам Справедливости, изначально, создавая вселенную Великий Архитектор оставил оболочкам и духам один единый язык. Но по прошествии времени, расселившись по своему миру, оболочки, возгордившись собой, придумывали свои слова, постепенно заменяя ими язык прародителя. По прошествии времени, когда в Проявленном мире сменились несколько поколений, они уже перестали понимать другу друга. Узнав про это, Великий Архитектор, опечалился. Но в своей безграничной доброте, он не стал наказывать оболочек, уничтожая их неблагодарный род. В Пустоту прибыл эмиссар от Всеотца, принеся с собой Его волю. Тогда совет Круга Шести не был собран – сообщение предназначалось самому Старейшему от Повелителя Миров.

Используя дар эгрегоров, Справедливость внушил вождям нескольких народов оболочек, что им нужно создать высокий зиккурат, дабы подчеркнуть величие Великого Архитектора. Принявшись за строительство, словно муравьи, оболочки стремительно возводили его пролёты. Но чем башня становилась выше, тем меньше между строителями было взаимопонимания. Они говорили на разных языках, практически не понимая друг друга. Дойдя до самой вершины, подпирающий сам купол неба, один из вождей самого крупного и богатого из тех народов, решил сам взойти на вершину творения. Достигнув его и потратив на это несколько дней, он приказал своему народу возвести там громадную, золотую статую, своим обликом напоминающую помесь быка и оболочки, где от парнокопытного была голова, а тело человека. Увидев это другой из вождей, захотел построить там храм, посвященный гигантской сове. Таким примитивным образом, каждый из них хотел посвятить священный зиккурат Великому Архитектору, так как они себе его представляли, несмотря на свои скудные знания о божественной природе создателя. Изначально их созидание было довольно скорым, каким-то образом два народа сумели то ли договориться между собой, то ли просто не лезли в дела друг друга. Но когда количество материалов и оболочек на вершине стало слишком большим, купол треснул и исполинский зиккурат стал падать. В его падении погибли тысячи строителей и животных, призванных помочь в возведении строения.

Так Великий Архитектор наказал гнусных оболочек, отвергнувших Его дар божественной речи, показав им, что выдумывая свой язык, они не будут понимать друг друга. А Справедливость, как и все эгрегоры, был вознаграждён способностью понимать любые языки и наречия.

– Я думал, что намного обогнал тебя, – засмеялся Ваалан, пряча меч в ножны за спиной. Перед этим он вытер его лезвие, стирая нечто голубоватое, словно это был эфир. Где громила нашёл себе противника в червоточине, мне было неизвестно. Но даже изнывая от интереса, я не стал спрашивать. Да и нужно ли было?!

– Странно, что тебя не выкинуло куда-нибудь к Мёртвому Озеру. Меня обычно туда отправляет, если не на тракт.

– Да, я терпеть не могу эти порталы. Старейший любит всё идеализировать в Пустоте, а как по мне, это не очень удобно. Никогда не знаешь, куда тебя выкинет. К тому же в этих порталах не знаешь, какую тварь встретишь.

– Не понимаю, о чём ты. Я редко когда встречал там кого-либо. А драться мне там ещё не приходилось.

– Правда? – задумался Ваалан. – А я постоянно с кем-нибудь схвачусь. То со слепнем, иногда с ануки. Несколько раз даже пришлось парочке коркамуртов урок преподать. Никогда не думал, что эти мелкие мерзавцы, могут напасть на эгрегора! Ты представляешь. Я только в портал зашёл, сам ещё от схватки с большим гипносом не успел отойти, а тут две волосатые кочки мне на встречу, борода до пояса! И нагло так прут прямо на меня. Я им крикнул, чтобы назад бежали, а они делают вид, что не слышат. Ну пришлось мне меч доставать, что поделать?! А те как клинок увидали, видимо, сразу спесь свою потеряли, трезво думать начали.

Я засмелся, представляя себе громилу, гоняющего по червоточине двух низкорослых существ из рода домовых:

– Брат мой! Ты как всегда излишне импульсивен. Может они и вправду тебя не заметили?

– Ну как я меч достал, заметили точно.

Пока мы ехали по тракту, то не сговариваясь решили развлечь себя историями, услышанными от магистра. Само собой все они были о Проявленном мире и конкретно – оболочках:

– Был один древний воин, что родом происходил из древнего города Гефа. – начал свою историю Ваалан – Он был столь огромен, что своим ростом превосходил любого воина той эпохи. Сила его была во сто крат больше. Огромным, двуручным мечом он разил каждого своего противника, снимая головы в битве, будто срезая колосья. Однажды, судьба свела этого непобедимого воина с оболочкой, что был намного ниже его ростом. Щуплый юнец, из оружия у которого был простой ремень, которым он метал во врагов обычные камни. Как такой справится с воином, что был грозен для более серьёзного и подготовленного воителя?

Две армии сошлись в битве, ведомые своими генералами. Волей судьбы встретились и наши герои. Тогда, видя, что силы не равны, тот малыш, что ещё был юношей, раскрутил своё не хитрое оружие и пустил камень прямо в гиганта. На удивление, снаряд щуплого мальчонки угодил гиганту прямо в лоб и как раз в то самое место, что не было закрыто массивным шлемом. Покачнувшись, он упал замертво, ещё в падении испустив дух. А герой наш отсёк ему голову и навьючил её на своего коня. Та армия, что шла вместе с гигантом-воином, бросилась во все ноги бежать. Вот так и умер один из легендарных воинов оболочек, а тот мальчуган стал героем и спустя некоторое время, даже царём своего народа. Вот такая история о воинской доблести и везении. Это моя любимая история, которую я вспоминаю, когда вижу, что не могу победить в битве.

– А мне нравится другая история. Правда, она ещё более фантастична, чем твоя. Мне поведал её сам Справедливость, когда мы обсуждали с ним оболочек. Так вот, в древности, когда этот народ ещё пас овец и только-только узнал что такое колесо, в дверь к одному мужчине постучали. Отворив её, он увидел на пороге двух воинов, в доспехах и с не хитрым оружием в руках. Мечи, щиты, может быть копья. Ты сам знаешь и любишь оружие той эпохи. Так вот пришедшие попросили приютить их. Хозяин дома принял их как гостей, хотя и видел, что они были какие-то странные. Не успели гости преломить с ними хлеб, как в его жилище вновь постучали. Причём теперь это были разъярённые жители города, которые потребовали выдать им прибывших воинов. Оказывается, жители этого города, следили как пришельцы пришли в дом к его хозяину. А выдать они их требовали, потому что умертвляли всех незнакомцев, что судьба посылала к ним в город. Кровожадные ублюдки! Но приютивший воинов оболочка, отказался их выдавать, сославшись на законы гостеприимства. Не пристало хозяину убивать своих гостей или потворствовать их убийству. Но вот утром, когда мужчины покинут его дом, то горожане могут подкараулить их где-нибудь в городе. Люди ушли, хозяин вернулся в дом, а воины отужинав ушли спать. Утром они собрались в дорогу, но перед своим уходом посоветовали доброму человеку, приютившему их, срочно покинуть город, потому что беда пришла к ним. И столько силы и уверенности было в их словах, что он им поверил и сумел убедить всех своих домочадцев, что им нужно срочно бежать из города. Уже только выходя из него, они увидели, как ручейки крови текли по его улочкам, а крики раненых и умирающих в бойне, были слышны ещё далеко за его пределами. Два воина, оказались не простыми оболочками – им не было равных в бою, а их сила и выносливость превосходила во много раз любого из самых сильных и выносливых. Увидев перед собой толпу горожан, которые, конечно, хотели их убить самым жестоким образом, эти мужчины не побежали, стараясь спасти свою жизнь, а вступили в бой, разя своих врагов. Начался пожар. Они были настолько поглощены яростью и гневом, что после того, как обратили в бегство жалких ублюдков, врывались в дома и вырезали женщин, беззащитных детей и стариков. Не жалели никого! Даже младенцев, что мирно спали в своих кроватках. К вечеру они уничтожили практически весь, город, а огонь прибрал тех, до кого они не успели добраться. Дым от пожарищ закрыл собой сначала солнце, потом звёзды и луну. Стихли крики и стоны несчастных. Так рухнул целый город, не устояв напору всего двух воинов.

– Исключительная жестокость, – восхищённо подчеркнул Ваалан. – И невероятная эффективность! Уничтожить целый город и всех его жителей. Я признаюсь тебе, что чувствую стыд, из-за того, что не слышал о таких прославленных воинах, хотя всегда интересовался темой воинской доблести. Удивительно, сколько знает Старейший подобных историй. У него их уже целая коллекция.

Ваалан потрепал Хайю по загривку, будто успокаивая волка, уставшего от размеренного пути и продолжил:

– Да он как целая библиотека. К тому же единственный, кто из эгрегоров видел Великого Архитектора. Как ты думаешь, как он выглядит?

Я задумался. Мерный топот наших ездовых животных, настраивал на размеренную беседу:

– Никогда об этом не задумывался. Насколько помню, у магистра в Книге Знаний написано, что: “Великий Архитектор создавал оболочек по своему образу и подобию”.

– Да, я помню. Хотелось бы самому увидеть.

– Сомневаюсь, Ваалан. Думаю такому совершенному существу хватает работы с вселенной. Его нисхождение с Небесного Царства в Пустоту маловероятно.

Прямая тракта вела нас никуда не сворачивая. Спустя несколько минут, во время которых мы молчали, сквозь песчаные тучи стали просматриваться очертания чего-то огромного впереди. При первом взгляде, можно подумать что это скала, выросшая из самой земли, но присмотревшись, станут видны сложно очерченные линии, которые могли быть только рукотворными. Очертания нависшего замка проступали из песчаного тумана словно могучий призрак материализовывался на наших глазах.

Сначала стали чётко различимы стены. Серые и безликие, они будто выражали отчаяние, что пронизывало неприветливый к страннику подмир.

Небо над замком затянуто тёмными тучами, которые кольцом обвили знаменитый в мирах духов Чёрный Шпиль. Многие верили, что мир Стрикс и замок Справедливости – это центр Пустоты. Внутри грозовых масс была сконцентрирована огромная энергия, что я чувствовал едва ступил в подмир. Воздушные массы буквально рвали воздух на куски, завиваясь в причудливые фигуры. Но несмотря на свои танцы, тучи сходились в высшей точке замка. Разглядеть что там, было практически невозможно, но концентрация энергии в этом месте была особенно сильна.

Верховный Чернокнижник – неофициальный титул, данный Справедливости духами Пустоты, при взгляде на его жилище, не казался таким уж преувеличением. В таком месте могло жить только существо, обладающее чедовищной разрушительной силы.

Замок медленно приближался, нависая скалой над пустыней. Когда его стены из размытых пятен стали хорошо различимы, слева от нас, после очередного поворота, стали видны силуэты. Они выступили будто из тумана. Это были фигуры, облачённые в чёрные рясы, без каких либо характерных особенностей. Их лица скрывали капюшоны. Я подозревал, что это были бестелесные фантомы, зачем-то созданные Справедливостью. Может быть, это отсылка к его бесконечным историям, о жизни оболочек? Не знаю, но это походило на магистра.

Незнакомцы бродили по пустыне, иногда было похоже что они разговаривали друг с другом. Некоторые из них делали непонятные пасы руками, будто проводили какой-то один им веданный ритуал. Я отсалютовал незнакомцам так же, как делал это сотни раз до этого. Это был мой собственный ритуал приветствия миру Стрикс.

– Видно я не был в курсе. Позволь полюбопытствовать, а когда ты подружился с “капюшонами”?

–“Капюшоны”? Так ты их называешь?

Эгрегор как-то странно вздохнул:

– Ну да. Я как-то попытался добежать до этих чудиков, – начал Ваалан. – Хотел их разогнать. Бежал полдня, потом ещё половину пытался дойти. Орал этим ненормальным, чтобы убирались отсюда. Ноль внимания. Ходят также, бормочут что-то себе под нос. Сумасшедшие какие-то.

Я с сомнением посмотрел на брата, волей судьбы путешествовавшего в последнее время со мной. Как по мне, сумасшедшим здесь был как раз он.

– Так почему не добежал? До них же рукой подать.

– Да понимаешь, – Ваалан задумался и совсем как делали некоторые оболочки, почесал затылок. – Они не становятся ближе, если ты идёшь к ним. Остаются словно на месте, сколько бы ты не шёл. Будто это ты стоишь и не двигаешься.

Я засмеялся:

– Это же Пустота! Здесь и не такое можно увидеть.

– Я это знаю. Пустота и мой родной мир. Но эти “капюшоны”… Они как будто не живые и живые одновременно, понимаешь? Как духи, оболочки, иллюзия и это всё сразу. В них есть всего понемногу. Хайе они тоже не нравятся.

Странный волк моего собеседника даже заслужил моё уважение. Загадочные силуэты на фоне домашнего мира Справедливости и вправду были пугающими по своей сути. С другой стороны феноменальное чутьё Хайи, могло быть плодом фантазии Ваалана.

Готичный замок, бывший пристанищем самому опасному существу в Пустоте, будто вынырнул из песчаной бури. Его крутобокие башни – древние часовые, безмолвно подпирающие неспокойное небо. Их шпили украшали белые полотнища с раскрытым глазом – эмблемой Справедливости. Многочисленные окна замка были пугающе безжизненны – ни света от свечи, ни движения, заметного глазу. Но весь наш путь до замка меня не покидало ощущение, что за нами следят сотни невидимых существ. И отнюдь это был не сам хозяин обители.

– Зябко здесь, жуть. Так, наверное, чувствуют себя оболочки, закопанные живыми в могилы. Холод, отчаяние и взгляды сотни существ из потустороннего мира, что хотят полакомиться твоей анимой.

Я лишь пожал плечами. Из всех мест Пустоты, в которых я побывал, Стрикс был именно тем миром, в котором лучше всего проявлялся контраст Пустоты. Небо, что практически каждую секунду рождало молнии, теряющиеся в грозовых облаках и давящая тишина, что сопровождала каждого, ступившего на землю мира Справедливости, монотонно разрушаемая неведомым молотом.

Тяжёлые многотонные ворота, бесшумно открылись, словно только и ждали, пока мы подойдём поближе. За ними, конечно, никого не оказалось. Я чувствовал невидимого духа, что был прикован к ним. Его единственной предназначением было впускать и выпускать гостей магистра, словно он немой дворецкий.

Я чувствовал страдания духа, его отчаяние и боль. Существо невообразимо страдало, связанное могущественным заклятием с домом. Ему нельзя было покинуть это место. Но помимо этого, я чувствовал и его животный голод. Дух, алчущей плоти и крови, желавший утолить голод в моих страданиях. Ему не терпелось разорвать меня.

Заметив мой интерес, тварь потянулась ко мне, словно забитый пёс, что просит ласки. Я знал, что он пытается усыпить мою бдительность. Мой ментальный удар, заставил всё существо духа сотрястись от мгновенной боли. Быстро осознав, что со мной ничего не получится, он скрылся где-то в чреве дома.

– Осторожней, некоторые из псов могут укусить, – засмеявшись проговорил Ваалан, почувствовав мою реакцию.

Подобное поведение было нормой для духов. Более сильные нередко пожирали более слабых. В иерархии духов можно было встретить только слова “хозяин” и “слуга”. Дружба или проявление симпатии не характерны для духов. Они возможны лишь у оболочек. Стать жертвой кого-либо или самому найти жертву – это норма. Сила – это главная добродетель Пустоты. Всё остальное это слабость.

Даже наши ездовые животные, были нами порабощены, не приручены. Хоть я во время своих путешествий в Пустоте, к примеру, начал испытывать симпатию к Раттусу, но в любой момент готов был им пожертвовать.

Крыса податливо опустилась, позволяя мне сойти на землю. Едва я это сделал, как существо с видом домашнего грызуна свернулось клубком и совсем по-разумному взглянуло мне в глаза, будто прося своего хозяина остаться.

– Жди меня здесь, Раттус, – властно ответил на это я.

Ваалан же напротив, спешился и ничего не говоря Хайе, отправился вслед за мной. Волк вновь удивил меня, послушно отступив в сторону Раттуса и заняв рядом с ним место. Было видно, что между Вааланом и его слугой была какая-то связь. Но какая? Может мой брат использовал мыслеречь? Не хочет, чтобы кто-то слышал его слов? Очевидно, что так.

Мы остановились у самых ворот замка, перед широкой в пять метров лестницей. Деревянный брус, из которого состояли створки, вдруг выгнулся навстречу нам, сотрясая пыль и песок, покрывавшие всё вокруг. Но дерево не ломалось. Было похоже, что дерево принимает другую форму, как пластелин. Спустя некоторое время, всё это стало внешне похоже и гигантский рот.

“Кто вы?”, – проговорило существо. Видимо такой же дух, дворецкий, что и то существо, пытающееся на меня напасть.

– Эгрегоры Мифарес и Ваалан. Пришли по приглашению магистра, – ответствовал я.

“Отриньте надежду, входя в сей дом”, – прозвучало в ответ традиционное приветствие.

– Как всегда, ни малейшего намёка на доброжелательность, – с улыбкой ответствовал ему Ваалан.

С весёлой учтивостью, мечник пропустил меня вперёд. Сделав вид, что не заметил, я просто прошёл мимо. Видимо юмор помогал эгрегору справляться с волнением. Признаться, я тоже был немного на взводе. Быть приглашёнными к магистру – такое происходило не часто – раз в добрые сотни лет. И всегда этому предшествовало что-то серьёзное.

Основная причина, это конечно визиты эмиссаров Строителя. Они прибывали с поручениями, визитами к магистру, любо по каким-то другим важным для Небесного Царства вопросам. Бывали случаи, когда Справедливость взывал к нам ради чего-то особенно важного. К примеру, в самом зарождении времён, он принял управление Пустотой от Великого Архитектора. Впитав Его мудрость, магистр в это время написал свой труд Книгу Знаний и созвал первый совет. На нём он учредил Круг Шести, с нашего согласия провозгласив себя его председателем.

Это был сильный ход. Величайшее существо во всей Вселенной после самого Всеотца, добровольно передало власть совету, оставив за собой лишь формальное управление ходом заседаний и отслеживание соблюдения правил и процедур эгрегоров. Передав нам знание, Справедливость отринул презренную для себя власть, оставшись для нас скорее старейшиной, что не вёл, а направлял свой народ в нужном направлении.

Тем временем створки ворот открылись бесшумно, открыв проход, дышавший старым, спёртым воздухом. Так, наверное, пахнет в могилах оболочек. Вдохнув полной грудью, я первым шагнул внутрь эпохального помещения. Едва мы преодолели порог, изменённые балки вернулись на место, вернув створкам изначальный вид. По-видимому дух, который заведовал открытием ворот и приёмом гостей, исполнял здесь роль дворецкого.

– Люблю запах разложения по утрам, – Ваалан после боя выглядел на удивление в хорошем расположении духа. Обычно мечник представлялся мне немногословным, но со взрывным характером. Если что-то шло не по его воле, проявлялось сумасшедшая сущность моего спутника, словно внутри него просыпался демон, способный разрушить саму Пустоту. Лишь вмешательство Справедливости некогда остановило чудовище, что сейчас я называл своим братом…

– С технической точки зрения, мы с тобой не представляем себе этот запах.

– Пустота многогранна, – возразил мечник. – В её дыры проникает всё, что рождается в других мирах.

– Понимаю. Но я говорю про то, что фактически запах разложения нам не знаком. В Пустоте тела просто так не разлагаются. Здесь другие законы.

– Мы способны всё понять и осознать, Мифарес. Эгрегоры – высшие существа, созданные Великим Строителем. Ведь так говорится в Книге Знаний? Мы совершенны, а значит нам всё доступно.

– Конечно, мой брат. Думаю, ты прав. Мы можем узнать, как пахнет разложение, выпив хизию оболочки, почувствовавшего тлен.

В могильной тишине переходов, такой эгрегор как я находил свои плюсы. Тишина благотворно влияла на мыслительный процесс, и я предался мыслям о своём спутнике, Ваалане.

Рассказывая свою историю, я как и чуть ранее, назвал его сумасшедшим, хотя из описанных мной поступков мечника, это особо не следует. Но для этого у меня было веское основание.

На заре зарождения нашей культуры, мы все были не более чем дикари. В отличие от Справедливости, приходя в Проявленный мир, каждый эгрегор лишь поглощал хизию, ничего не давая взамен оболочкам. Энергия использовалась для установления своего господства. Пустоту сотрясали губительные войны, что вели между собой представители моего народа.

Наиболее успешным в деле убийства своих родичей, был Ваалан. Доподлинно неизвестно, сколько погибло эгрегоров от его меча, но это количество было явно больше, чем у кого-либо. Даже после того, как появился Справедливость и явил нам Закон Эгрегоров, запрещающий убийства своих сородичей, Ваалан ещё долгое время противился ему, пока сам магистр не выследил мечника и не заставил его подчиниться. Но даже после этого, напитанная яростью и гневом Ваалана, Пустота ещё долгое время шептала его имя.

Это было тёмное время, когда каждый эгрегор думал над тем, как выжить. И я не был исключением. В те времена, эгрегор Мифарес предпочитал обитать в Проявленном мире, избегая не нужного насилия. Я никогда не был бойцом, таким как Ваалан. И именно поэтому я был рад появлению Закона. Мне было легче, чем кому бы то ни было подчиниться ему. Тем более мой личный счёт убийствам своих родичей был равен нулю.

Мы словно две тени, скользили по коридорам, проходя по залам, устланными великолепными коврами. Вдоль стен можно было встретить древние рыцарские латы в полный рост, с оружием в руках. Они словно безмолвные стражи, безразлично взирали на нас пустыми глазницами.

Навстречу нам никто не попадался, словно в замке никто не жил. Это было не правдой. Я лично чувствовал, как за нами следили буквально отовсюду. Существа, что были невидимы даже мне, я мог их только почувствовать. Они бесформенными массами проплывали где-то позади меня и Ваалана, прятались за мебелью или на огромных люстрах, висящих на толстых цепях.

Пользоваться хизией здесь было не разумно. Справедливость наверняка пришёл бы в бешенство, если бы такой страждущий знаний эгрегор как я, решил бы проучить его соглядатаев. Так что я умерил свою жажду знаний. А жаль. Здание было пронизано могущественными чарами. Дух, что их наложил, несомненно, это был магистр, обладал поистине разрушающей силой. Но его умение не ограничивалось только силой. Перейдя с обычного взора, на колдовской, я видел нити, обвивающие коридоры и уходящие то круто вверх, в потолок и пронизывающие многие этажи, то вниз, в многоуровневые подвалы и даже глубже. Их нити терялись в самих тканях мира. Несомненно, здание было просто испещренно заклинаниями и чарами, его словно паутиной опутывало огромное количество хизии, но истинное предназначение многих из них было далеко от моего понимания. Хотя, если бы у меня было время, как и уверенность что хозяин дома меня не раскусит, я бы с удовольствием разложил этот клубок потоков запредельных энергий на составляющие, чтобы понять их суть и узнать их предназначение.

Дом вызывал у меня восхищение и, признаться, зависть, ведь эта сила была мне пока недоступна.

В нишах стояли свечи, которые зажигались как мы подходили к ним и тухли сразу за нашими спинами. Без света мы видели старую мебель, всю покрытую пылью, затянутую сетями паутины. Но только появлялся свет и вся комната как будто преображалась. На стенах висели портреты не веданных мне оболочек. Я чувствовал, что как только мой взгляд переставал ощупывать их лица, как незнакомцы принимались следить мне вслед. В этом замке, казалось сами стены превращались в глаза, следя за его обитателями и их гостями.

Мой спутник напротив, шёл по коридорам с видом, будто всё ему было знакомо и мало интересно. Его шаги были уверенные, ноги сами вели по хитросплетению коридоров и мелькающих залов, безошибочно подбирая путь. Воистину, мы посещали обитель Старейшего уже целую вечность и его жуткий замок стал если не родным, то по крайней мере привычным и знакомым.

– Может ты всё-таки вылечишь свою руку? – спросил я мечника, который раз натыкаясь взором на его перевязь, окрасившуюся в голубоватый цвет эфира.

С точки зрения оболочки, можно было подумать, будто рана кровоточила, но строение астрального тела духа было несколько иным. Божественный элемент полностью покрывал нашу форму и изнутри и снаружи и для оболочки, попади она в Пустоту, была бы бесплотной. Но тонкие физические волокна, из которых мы состояли, могли быть нарушены таким же тонким воздействием. И тогда эфир мог ичстекать из наших тел, будто кровь в Проявленном мире.

– К тому же это не сложно. Если хочешь, Ваалан, я сделаю это за тебя.

– Вылечить?! Зачем, Мифарес? Это ведь рана, полученная в бою. Я заслужил её, как и новые сапоги, что пошью из шкуры червя! Хотя и жалею, что она не ссаднит от боли моё тело. Ты знаешь, Мифарес. Я иногда жалею, что мне уготована судьба бессмертного эгрегора, а не простой оболочки. Быть может тогда, я смог бы почувствовать боль физического тела?! Понимаешь?

Утверждения брата, о том что божественный эгрегор совсем не чувствует боли, мягко говоря не соответствовали действительности. Но наш болевой порог был несолько ниже и не замутнён боязнью повредить своё бренное тело.

– Честно говоря, не понимаю, – ответил я. – Мало того, что ты произносишь слова, очень близкие к ереси, да ещё и в стенах этого дома… Но как по мне, лучше уж управлять стадом, чем самому стать его частью. Астральное тело не знает болезней, не стареет и его трудно разрушить… Но разве рана, нанесённая самим Пожирателем Звёзд, не может быть опасна?..

– Каким Пожирателем Звёзд, Мифарес? Ты серьёзно думаешь, что это тот червяк меня укусил? В его пасть поместятся небольшие острова, не то что мы с волком…

– Тогда что случилось?

– Хайя меня укусил.

– Хайя?! Зачем?

– Он пытался укусить червя первым. Я подставил руку. Ты знаешь, этот волк куда более своенравен, чем ты думаешь. Хотел напасть на врага раньше меня! Так нельзя.

Дальше мы пошли молча, пока широкий коридор, не вывел нас к большим воротам, окованным металлом. Здесь также на створках присутствовал знакомый символ Справедливости – распахнутый зрачок глаза, как символ того, что хозяин следит за Пустотой. По обеим сторонам стояла внутренняя стража магистра. Два воина с телами, похожими на оболочку – прямостоящие фигуры с алебардами на перевес. Их головы были скрыты капюшонами, но там где должно быть лицо зияла лишь тьма.

Окованные створки отворились натужно и громко, открывая громадный зал, скрытый чернильной тьмой. Гулкое эхо понеслось куда-то вдаль, словно глашатай спешил известить своего господина о нашем прибытии.

Очутившись в подобном помещении, первой мыслью могло быть то, что здесь живут великаны. Но это не совсем так. Живущий здесь хозяин, любил броскость и громадность, подобным видом будто подчёркивая собственную значимость.

Формально Справедливость не был самым главным среди эгрегоров. У нас вообще нет предводителя, каждый сам себе хозяин. Но магистр был старейшим из нас и соответственно пользовался должным уважением. Сам Великий Архитектор создал магистра самым первым из всех существ обоих миров, потому что, как гласило предание, создавший жизнь предвидел не совершенство своих будущих творений без самого главного – справедливости. Вдохновлённый своей идеей, он создал первого эгрегора, который должен был донести и сохранить это важное понятие для всех существ двуединого мира.

И ведь правда. Насколько прав Великий Архитектор, своим гением создавший весь мир. Его творение – общая вселенная, состоящая из Двуединого мира, не могла существовать без справедливости. К примеру те же оболочки. Существа без каких либо понятий – практически пустые внутри. Потерянные ориентиры, отсутствие знание о сотворении вселенной. Насколько не далёки их помыслы?! Я знаю, я эгрегор, способный проникнуть в самые глубокие дебри их разума. Даже самые достойные из них, познавшие это важнейшее чувство, становились на порядок выше своих собратьев, неся свет благосного чувства в своей аниме! Это важное понятие – справедливость, – даёт силы, чтобы сразить любых врагов, преодолеть любые трудности.

Проявлением этого важного качества – был и сам Справедливость. Он чётко следовал ему, бесплотным астральным телом, воплащая его в себе.

Где-то наверху купола, вдруг загорелась небольшая звёздочка. Поначалу она горела словно робкий огонёк свечи, но постепенно становилась всё ярче и ярче. То, что я вначале принял за небесное тело, похоже двигалось в нашу сторону.

– Красиво, – искренне, будто с восхищённым выдохом произнёс Ваалан, как из темноты разгоревшееся пламя выхватило лицо и фигуру Справедливости.

Самим своим видом магистр мог разжечь в сердцах огонь. Его мыслеформа являла собой оболочку, пожилого мужчину, умудрённого грузом прожитых лет. На волевом лице особенно выделялись скулы. Мужественный профиль, обрамляли кустистые брови, которые словно живые, изменяли своё положение, в зависимости от настроения. Подвижное лицо, часто принимало благодушный и снисходительный вид, но в случае, когда магистр выходил из себя, оно сильно менялось, приобретая жестокое выражение, от которого становилось не по себе. Такое было редким, я лично лицезрел это всего два раза. Признаюсь, меня впечатлило.

Огонёк, который к тому времени освещал площадь сравнимую с небольшим домом, оказался навершием посоха, что магистр держал в руках. Нисходя по невидимой лестнице, он держал посох в правой руке, опираясь на него. Кажущаяся слабость. Магистр как физически, так и своей внутренней силой, представлял из себя самого грозного противника в Пустоте, если нашёлся бы смельчак, что бросил ему вызов.

– Мифарес, Ваалан. Как я рад, что вы прибыли так скоро.

Лицо древнего эгрегора, приняло доброе выражение, улыбка завораживала, как гипнотический танец кобры. Она являла собой противоположность сухому и лишённому эмоций голосу.

Величественная фигура сходила прямо с воздуха, становясь всё ближе к каменному полу зала. Теперь из темноты уже были видны детали гигантского помещения. Вероятно мы стоим в его центре. Колдовство Справедливости перенесло нас сюда, не иначе. Столько пройти мы не могли.

На специальном постаменте, выложенным из костей и черепов оболочек, лежал главный экземпляр – самого автора! – Книги Знаний. Такая книга была у каждого эгрегора, и каждый из нас знал её практически наизусть, по крайней мере я не сомневался в этом. Этот монументальный труд содержал все секреты о Двуедином мире, любых известных существ, а также включал в себя историю сотворения всего сущего и его устройства. Если ты что-то не знаешь, то это с высокой долей вероятности есть в книге.

На вид, было похоже, что обложка была обшита кожей неизвестного существа. Там был изображён главный символ Великого Архитектора – уже описанный мною глаз. Он служил напоминанием о том, что Повелитель – Великий Архитектор, следит и видит всё. От него не скрыть и не скрыться. По крайней мере в Пустоте.

– Ваалан! – Справедливость посмотрел на него с укором. – Как ты мог явиться ко мне в таком виде!

– А, ты про это, – воин посмотрел на рукава своей куртки, запачканные засохшим эфиром. – Не было времени переодеться.

– Иногда ты просто невыносим!

Освобождённая мощь Справедливости лишила бы воздуха, будь я оболочкой.

Внезапный порыв ветра словно выдул всю грязь с одежды мечника. Чёрная куртка, с молнией не застёгнутой до груди, да скроенные чтобы не сковывать движения во время боя брюки, стали на вид более свежими, чем были до того, как мы вступили в бой с червями.

– Ай! Это было неприятно, – возмутился Ваалан.

– Ничего страшного. Тебе это на пользу.

Мечник обиженно фыркнул, но промолчал.

– Братья мои, – продолжил Справедливость, впечатывая каждое слово. – Спасибо что так быстро явились на мой зов.

Справедливость сделал паузу, с доброй улыбкой посмотрев каждому из нас прямо в глаза.

– Признаться, я долго думал, над тем как донести до вас радостную весть! Верный слуга нашего господина, да пребудет в вечной славе Великий Архитектор миров, эмиссар Слово, сообщил, что скоро прибудет в наш мир.

– Эмиссар Слово? – заинтересовавшись, спросил Ваалан. – Он не появлялся уже много веков. Неужели сам Великий Архитектор его уполномочил?

– Наверняка, Ваалан.

– А в чём причина? Эмиссар не сообщал?

– Нет, Ваалан. Но можешь не сомневаться, это дело огромной важности, раз как ты уже отметил, эмиссар уже давно нас не посещал.

От меня не ускользнул неподдельный интерес Ваалана визитом эмиссара. Обычно эгрегор не проявлял должного внимания ничему подобному. Он всегда больше любил не скучные собрания, а действия, но здесь мой спутник весь подобрался, жадно ловя каждое слово Справедливости. Даже тонкие губы его мыслеформы стали ещё более узкой полоской от неподдельного напряжения.

– Эмиссар просит всех эгрегоров Круга Шести, собраться в моей скромной обители, – продолжал старейший. – Всех без исключения.

– Так что ты хочешь поручить нам, Старейший? – спросил я.

– Жаль, что в такой ответственный и светлый день мне приходится просить вас об этом, мои братья, но я уже начал волноваться. Мои посланники не смогли донести призыв прибыть ко мне до двух эгрегоров нашего круга. Фэа и Минги.

– Ты хочешь, чтобы мы их отыскали? Разве не проще отправить на поиски своих рабов, а не занятых важными для всей Пустоты делами эгрегоров?

Похоже тон Ваалана не очень понравился Справедливости, но он пока не подал виду:

– Рабы не могут правильно оценить ситуацию и принять верное решение, Ваалан. Для них то, о чём я хочу вас попросить, слишком сложно. К тому же я не знаю, где может быть Минги.

– А куда он мог пропасть? Этот эгрегор не очень любит путешествовать. Засел, поди, в своём логове, носа из него не высовывает. Он же тонкая личность, как никак.

– Это не так, Ваалан – Справедливость сделал паузу, словно наделяя свои следующие слова большей значимостью. При это магистр выразительно посмотрел на меня. И мне это не очень понравилось. – Эгрегор Минги удалился из своего домашнего мира. Куда – мне не известно.

Это было интересно. В Пустоте мало чего могло произойти без ведома Справедливости. Все духи, что населяли наш мир, были его глазами, а сама Пустота, словно живое существо, слушала его, помогая выстраивать пути каждого существа. Если Старейший не знал, куда направился Минги, это значит, никто в мире духов этого не знал. Вслух я произнёс:

– Он исчез вместе с Фэа?

– Нет. Фэа отбыла с моим поручением в Глубинные подмиры. Ваалан, я хочу, чтобы ты отправился за своей сестрой и передал ей то, что слышал здесь. К прибытию эмиссара Слово, вы должны оба явится в этот зал.

– Но это задание скорее для раба, нежели для эгрегора! – заартачился мечник. – К тому же во многих вопросах, у нас расходятся взгляды. Давай уж лучше, я разыщу нашего книжного червя.

Честно говоря, Фэа была ещё одним эгрегором со, скажем так, странностями. В теле эгрегора, жили две сущности, с диаметрально противоположными характерами. Одно альтер-эго называло себя Энгель. Вторую и насколько я мог считать главную звали Фэа и под этим именем мы и знали свою сестру. Она больше интересовалась отношениями между оболочками, для добычи хизии использовала звериные инстинкты своих подопытных, в основном всё то, что сами оболочки называли страстью и связанными с её прояалением особенностями. Энгель же обожала смерть и всё что было с нею связано. Самоубийства, жестокость и психопатия. Излюбленные чувства, внушаемые манипуляциями – отчаяние и безысходность. В этом своём обличии, эгрегор не редко наблюдала за падением своих оболочек, лишь немного подталкивая их к желанной смерти. Методы Фэа мне не нравились – её увлечение отношениями оболочек, я считал не здоровым и не правильным. Какая мне разница, как складываются отношения между быком и коровой, если в нужный момент я получу мясо или молоко?! А Ангел Смерти, одно из прозвищ Энгель, лично мне была противна. Я не видел смысла в таких избыточных мучениях оболочек, хоть это и давало при определённом правильном воздействии много хизии, называемой в мире духов тёмной хизией.

Ну а причина, по которой Фэа и Ваалан не ладили между собой, для меня была не понятна, хотя я знал о ней уже очень давно.

– Твоя безудержная любовь к сестре нам всем известна, Ваалан. Но в этот раз ты проявишь сдержанность, – в голосе Справедливости, я уловил властные нотки. Похоже, Старейший усилил его вложенной энергией чувств. – Я жду вас обоих и без ваших глупых разборок или брани.

Плечи старшего эгрегора расправились, осанка стала властной, как и всегда, когда он хотел показать своё превосходство.

– Теперь ты, Мифарес. Я хочу, чтобы ты нашёл Минги. Отправься в его подмир и найди хоть какую-нибудь зацепку, куда он пропал.

– Ты посылал за ним посланника. Что он обнаружил?

– Не знаю. Посланник не вернулся. Он развоплощён.

Я удивлённо вскинул бровь. Для духа, быть развоплощённым, означало нечто схожее, как для оболочки быть убитым. Прервать свой жизненный путь, если быть точнее.

– Именно поэтому я хочу попросить об этом тебя, Мифарес. Ваш брат не любит, когда кто-то приходит к нему без спроса, так что, полагаю, он защитил своё жилище от посторонних. Тебе, как никому другому, получилось бы пройти возможные ловушки или нечто подобное.

– Ты хочешь, чтобы я нарушил тайну жилища другого эгрегора? – день был богат на удивительные вещи.

– Я хочу, чтобы ты проник в обитель своего брата и выяснил, куда он отправился. В дальнейшем, я хочу, чтобы ты его разыскал и также как и Ваалан и Феа, вы вместе прибыли к моменту сошествия из Небесного Цартсва эмиссара Слово.

Перспектива лезть в логовище своего собрата не сильно мне улыбалась. К тому же бороться с его ловушками, так себе занятие. Но смерть посланника Справедливости была интересна. Какие заклятья использовал мой брат-затворник и что был намерен спрятать?

– И ещё, Мифарес, останься. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Конечно, Старейший.

– Ваалан, ты можешь идти.

Мы проводили взглядом удаляющегося Ваалана, казалось, в самой походке которого сквозило недовольство. Я понимал своего брата, поэтому для меня не было удивлением его раздражение. Старейший был единственным знакомым мне существом, которому он готов был такое простить.

Громадные ворота закрылись, скрыв моего недавнего спутника. Несколько мгновений Справедливость молчал, глядя на меня, словно раздумывая, стоит ли мне рассказывать что-то важное. Я медлил. Такое существо, как Стареший, был старше самого времени. Что для него какие-то секунды?

– Мифарес, брат мой. Ты знаешь, что из всех эгрегоров нашего круга, ты для меня самый ближний?! Глядя на тебя, я словно вижу себя, свои прошлые успехи и поражения.

Справедливость отошёл от меня, задумчиво отвернувшись:

– Я тоже в начале своего пути, дарованного Строителем, ошибался и мог делать не верные выводы. В конце концов, кто мы, по сравнению со своим создателем?

Пока Стареший говорил, меня не покидало чувство, будто первый из эгрегоров представлял себя на трибуне, как во время многочисленных собраний нашего круга. Начиная с тихой интонации, говорящий всё увеличивал напор и будто сам зал начинал сотрясать его голос, усиленный вековыми стенами зала.

– Ты слишком много времени проводишь в мире оболочек, Мифарес – слова звучали как обвинение. – Говорят, ты начал видеть в них не только хизию, но и признаки… Разума?! Равенства с эгрегорами?!

– Это не так, Старейший!.. – как можно более возмущённым тоном проговорил я, но Справедливость меня прервал.

– Подожди, я не закончил. Оболочки – это лишь хизия. Божественный нектар, что делает нас подобными Великому Архитектору. Но это не наделяет оболочек чем-то особенным. Они будто скот, что даёт нам мясо, если мыслить их ущербными категориями.

Магистр закончил, глядя на меня.

– Прости, Старейший, но мне не нужно это всё повторять. Я лишь инструмент в руках Всеотца, как и все мы.

– И ты готов сказать мне, что ни к кому не привязался?

– Конечно, нет, магистр. Это смешно. Как можно питать какие-то чувства к созданиям из плоти и крови?!

Справедливость ещё несколько мгновений смотрел на меня недоверчиво, но вдруг улыбнулся и шагнул мне навстречу, обнимая:

– Прости, Мифарес. Конечно, этого не могло быть. Ты самый талантливый из всех эгрегоров круга.

Справедливость сделал шаг назад, оставив кисти своих рук на плечах моей мыслеформы:

– Наверное, я сильно устал. Прибытие эмиссара слишком ответственное событие. Я думаю, ты понимаешь.

– Конечно, магистр. Это для всех нас радостное, но и хлопотное событие.

– Это очень верное определение, Мифарес. Не думаю, что кто-то из твоих братьев был бы способен на столь точное описание. Но это не то, ради чего я попросил тебя остаться.

Справедливость отошёл от меня, воздев руки к куполу зала. Потолок вдруг расстаял, став прозрачным, явив ночное небо, с яркими точками на небесной карте – звёздами. Они помигивали, будто стараясь что-то сказать мне в своём немом крике. И в самом центре обычного для оболочек ночного неба, я увидел алый шар почти прозрачного солнца, что слабо светилось будто призрак. Этот вид пьянил и разрывал мой разум одновременно. Долго смотреть я не мог, поэтому с большим усилием над собой, я повернулся к магистру.

– Я не стал говорить это при твоём брате, Ваалане, Мифарес. Но я верю, что пришествие в наш мир эмиссара не является рядовым. Великий Архитектор явит нам его устами свою небесную волю. Я чувствую, что скоро родится Чёрное Солнце!

Смешанное чувство страха и благоговения захлестнула меня словно волна. Это сродни ощущению, когда ты понимаешь, что скоро случится то, ради чего ты живёшь. В ближайшее время случится то, что заставляет тебя тратить свои силы, идя по жизненному пути. Но это также и пугает тебя, ведь ты не знаешь, что будет потом, когда все условия будут соблюдены.

Тут важно понять природу эгрегоров. Мы духи, как я уже пояснял, созданные самим Великим Архитектором. Наделив разумом Старейшего, величайший из всех живущих во всех мирах, хотел создать существ, которые станут поводырями для слабых разумом оболочек, обладающих ценным ресурсом – хизией. Поглощяя её и перенося с собой в мир Пустоты, тратя в битвах с другими духами, создавая свои дворцы и дома, порабощая более слабых мы напитываем этой энергией Чёрное Солнце, приближая его пробуждение. Это цель нашей жизни. Это апогей нашего существования и каждый эгрегор мечтал это не только приблизить, но и поскорее увидеть. Что такое вечность, если ты живёшь без цели?

Поражённый словами Справедливости, я казалось лишился дара речи. Его слова перевернули весь мой разум. Правда кое-что волновало меня не меньше:

– Но что будет, Старейший, когда это произойдёт? Чёрное Солнце пробудится, что будет потом?

– Ты знаешь, Мифарес. Ты читал Книгу Знания.

– Да, я читал. Там сказано, что родившееся Чёрное Солнце, станет символом начала конца всех миров. Жар его лучей поглотит Двуединый мир в Пожаре Миров. Божественный эфир, что составляет собой всё сущее, станет податливым будто воск. И тогда Великий Архитектор покинет свою обитель, чтобы пересоздать всё заново. Но что это значит? Ты видел Всеотца, даже говорил с ним и до и после создания Двуединого мира, впитав частичку его знаний и мудрости, написал Книгу Знаний. Скажи, какой замысел будет реализован нашим Господином? В чём его суть.

Справедливость как-то не весело улыбнулся задумавшись, словно мои слова что-то задели внутри его разума, надавили на те же ноты, коими играли его собственные сомнения.

– Я не видел Светлейшего слишком долгое время, чтобы знать всё. Для меня главное, что я и мои братья эгрегоры всё это время исправно служили ему, неся идеи в мир оболочек и собирая их божественный нектар, питая Чёрное Солнце. Я знаю, что чтобы не решил Великий Архитектор, он щедро наградит нас и найдёт достойное место в своих будущих планах.

Меня посетила мысль, что Старейшего самого волновал этот вопрос. Легенда гласила, что Великий Архитектор первым из живых существ создал Справедливость, но после сотворения всего сущего, он удалился в свою обитель – Небесное Цартсво, где по преданиям Пустоты находился до сих пор. Видимо, магистра тяготила разлука со своим господином, но ещё больше – отсутствие понимания его дальнейших планов и своего места в них.

– Теперь прости, мне нужно подготовиться к встрече с эмиссаром. Колео проводит тебя.

Из темноты шагнула молчаливая фигура, учтиво поклонившись.

Колео, верный слуга Справедливости, его охранник и вечный раб. Интересно, он прятался в темноте, слыша все слова своего господина или Справедливость в каой-то момент позвал его используя мыслеречь?

Это было существо лишь отдалённо напоминавшее оболочку. Омерзительное тело состояло из двух частей. Нижняя часть была более плотной и из неё росли две пары тонких как тростинки конечностей, которыми существо перемещалось, отталкиваясь от земли. Верхняя часть была меньше. Из неё выходили две тонкие лапки, в которых существо держало свою знаменитую алебарду. Пение Пустоты, кажется так она называлась. Больше всего, он походил на скоробея.

– Мой брат очень доверяет тебе, Колео. Ты служишь ему долгие столетия, – сказал я, пока мы шли по многочисленным залам замка.

– Несомненно. Ваш великий брат был очень щедр, когда принял меня на службу, магистр Мифарес.

У нас с верным слугой моего старшего брата, издавна были не лучшие отношения. Наверное, это потому что он мне не нравился, как бы это не прозвучало. Своим монструозным видом, будто чуждым даже самой Пустоте. Из-за моего высокого положения, Колео, конечно, вынужден был со мной мириться, ведь он имел статус обычного слуги, пусть и достаточно приблежённого. Но я чувствовал в каждом движении скарабея, что он ненавидит меня той лютой ненавистью, что может быть удовлетворена только с моим развоплощением. И я её постоянно поддерживал, с удовольствием наблюдая за его нелепыми попытками что-то сделать.

Именно поэтому, я скорее маскировал своим презрением ярое отвращение к этому существу.

– Хорошего Вам сбора божественного нектара, магистр Мифарес! -

Существо вновь поклонилось, поддерживая нормы этикета.

– И тебе удачной охоты, навозник.

Колео промолчал, хотя всем своим видом показал своё недовольство. Зубцы заскрежетали, будто с особым наслаждением перемалывали мою мыслеформу, вонзаясь в астральное тело.

Я вышел за ворота замка, спустился по ступеням и всё это время чувствовал на себе злой взгляд слуги Справедливости.

Что за отвратительное существо. Ужасная форма – скарабей. Нужно поговорить с братом, чтобы он поменял свои вкусы на более традиционные, что ли. Существует огромное количество духов, что будут верно служить такому могущественному существу как Справедливость.

Правда, поговаривали, что убийца мог путешествовать между мирами, при помощи своего аватара в Проявленном мире. Я не верил в это, потому что самим Великим Архитектором были заложены законы, на посещение миров его жителями. Духи могли являться к оболочкам, но не могли принимать там телесные формы. Бесплотными тенями мы путешествовали там, скрытые от посторонних глаз. Дышашие воздухом параллельного мира существа не могли попасть в наш мир, потому что их тела не были приспособлены к этому.

Стоя во дворе замка подмира Стрикс, я вдруг почувствовал, как новые проблемы навалились на меня. Признаться, грядущее пробуждение Чёрного Солнца пока волновало куда меньше, чем слова магистра, о моей чрезмерной пристрастии к оболочкам. Ведь в его словах было куда больше смысла, чем я хотел показать…

Но решать эту проблему нужно будет позже, пока следовало выполнить просьбу Справедливости. Тем более, зная Хозяина Пустоты, можно предположить, что его соглядатаи могут сейчас отслеживать мои передвижения. Посещать мир оболочек, либо Проявленный мир, как называли его проживающие в Пустоте духи, было бы сейчас безрассудным делом.