Читать книгу Invider. Печати 1 и 2 - Иван Будист - Страница 8

«Самолёт крякнул и из него, будто черная клякса, вывалился продолговатый тёмный предмет, тот час же устремившийся вниз. Падая, он, вероятно, и не задумывался о том, что отныне тысяче бумажным журавлям не суждено уже взлететь ему навстречу…»

Начало второй новеллы Полине сразу не понравилось. Она вспомнила историю о японской девочке, которая пережила атомную бомбардировку Хиросимы и, лежа в больнице, мастерила бумажных журавлей. Сделав очередной, она умерла. Но девочка верила, что тысячный подставит ей своё крыло и заберёт с собой в страну вечных садов. Только звали её как-то по-другому, не как в этой новелле. Полина постаралась вспомнить, но так и не смогла, поскольку находилась она на улице почти в километре от метро «Преображенская площадь», и доступа к интернету у неё, как и в прошлый раз, не было.

Полина подумывала одно время купить себе многофункциональный смартфон с поддержкой технологии Wi-Fi, но денег на такую роскошь не хватало: половина того, что зарабатывал Артём, уходило на оплату квартиры. Конечно, папа помогал им снимать её вскладчину, но попросить у него ещё десяток тысяч рублей на новое устройство Полина не решалась.

Однако она решилась второй раз пойти на поводу у Инвайдера. Сообщение, пришедшее от него при отключённом сетевом кабеле, окончательно добило Полину, надолго укрепив в ней мысль, что она имеет дело с профессионалом. Теперь она не сомневалась, что Инвайдер – не просто псих, а ещё и сотрудник спецслужб, иначе как можно было объяснить тот факт, что он продолжал поддерживать с её компьютером связь при полном отсутствии оной?

Конечно, оставалась ещё версия, что Инвайдер – представитель потусторонних сил, но Полине в это совершенно не верилось. Она вообще не верила ни в какие потусторонние силы, хотя смущённо и называла себя агностиком, отчего с православно ориентированным мужем у неё частенько случались так называемые holy wars, или, говоря русским языком, священные войны.

На этот раз Инвайдер потребовал, чтобы вечером Полина приехала на станцию «Преображенская площадь». Дальше её путь пролегал по Преображенскому Валу до трёх домов, возвышающихся над окружающими скверами. Где-то здесь стояли детские качели, внутри которых её и ждало второе послание – второй ключ, как называл эти послания Инвайдер.

Обследование первых двух попавшихся механизмов для детских развлечений не дало результатов, но с третьим ей повезло: из трубы, служащей деталью всей конструкции, торчал кусочек бумаги. Посмотрев по сторонам, Полина зацепила его пальцами и вытащила свёрнутые в тонкую трубку листы. Конверт не прилагался.

Отойдя к ближайшей лавочке, Полина села и развернула послание. На этот раз оно называлось «Самико Идзуко». И набрано было другим шрифтом, нежели предыдущая новелла.

«Не пишет от руки, знает, что по почерку можно определить…» – и тут Полину осенило.

– Отпечатки! – почти вскрикнула она. Быстро взяв себя в руки, она снова огляделась, отметила, что три мамаши по-прежнему очень громко болтают о каком-то крысином яде для дачи, а их чада роются в песочнице. Девушка стала искать в своей сумочке пакет. Таковой нашёлся – обычный полиэтиленовый пакет, достаточно прозрачный, чтобы сквозь него можно было читать.

«По крайней мере, часть его отпечатков здесь останется, будут улики против ублюдка», – подумала Полина. Мысль о том, что преступник мог работать в перчатках в её голову не пришла.

И вот, Полина, сидя на лавочке, прочитав первый абзац второй новеллы и обдумав возможные варианты сопротивления, принялась читать дальше.

Самико стояла на мосту и слушала вой воздушной тревоги. Она сильно устала за последние дни: напряжение последних месяцев тяжёлым грузом давило на неё, как, впрочем, и на всех окружающих. Общее настроение трагедии и подавленности сильно угнетало её молодой, ещё неокрепший дух. Но призывы сражаться до конца, доносившиеся отовсюду, ещё взбадривали, вселяя робкую надежду. Она не заметила, как к ней подошла Мисора Хибари:

– Ага, вот ты где! А я тебя ищу в квартале. Ты что, не слышишь сирены?

Самико тяжело вздохнула.

– Ах, Мисора, я устала прятаться… Уже и раньше случалось, что включали сирену, а выяснялось, что это ошибка.

– А если сейчас всё на самом деле? Ты что, не видишь, что город эвакуируется?

– Вижу… Но я ничего не могу с собой поделать. Я так устала, Мисора, так устала!

– Не хнычь. Разве ты не помнишь приказ Императора? Ни один японец не должен терять боевого духа, а напротив, воевать до победного конца!

– О какой победе ты говоришь, Мисора… Ты же видишь, что всё плохо, всё так плохо… После бомбёжки Токио…

– Знаешь, Самико, если бы ты не была моей подругой, я бы донесла на тебя! Чтобы тебя арестовали как паникёршу! Наша доблестная армия скоро соберётся с силами, и даст американцам такой отпор, что они навсегда позабудут про господство на океане!

Самико окинула подругу презрительным взглядом:

– Мисора, ты рассуждаешь о нашей победе, об Императоре, а сама носишь это красивое жёлтое платье. Разве ты не слышала, что роскошь непозволительна в столь тяжёлый для страны период? Почему ты не возьмешь ножницы, и не разрежешь его на шёлк для нужд военных?

– Самико, ты ещё очень молода… Тебе нет и восемнадцати. Позволь, я провожу тебя в бомбоубежище.

– Да какое бомбоубежище, посмотри! – Самико подняла руку и показала высоко в небо.

На фоне ясного голубого небосклона слабо выделялись три блестящие точки, движущиеся с юга. В этот момент воздушная тревога прекратилась.

– Это всего лишь разведчики, а не эскадрилья бомбардировщиков. Так что иди по своим делам и не мешай мне.

– А ты, стало быть, занимаешься чем-то важным. Наверно, думаешь о смысле жизни?

– Не язви. Лучше оставь меня одну.

Мисора посмотрела на свою несмышленую подругу, покачала головой, и направилась прочь. Она работала медсестрой в штабе Пятой дивизии и теперь возвращалась к своим обычным обязанностям.

Самико действительно думала о смысле жизни. Строго сказать, эти размышления основывались на её странных видениях, которые начали посещать девушку незадолго до дня весеннего равноденствия, её любимого праздника. Самико, подобно своему Императору, очень трепетно относилась к природе, ко всему живому, и этот страшный мировой пожар, который объял своим пламенем половину света, ужасал её.

Свои видения Самико интерпретировать не могла. Один раз она видела странное шествие: люди, одетые в серые балахоны, несли в руках кресты и что-то пели на неизвестном ей языке. Сзади них возвышались каменные стены, а небо закрывал кроваво-красный закат. Назвать это сном было трудно, слишком уж явной выглядела картинка.

В другой раз Самико не только видела, но и слышала: какой-то парень, похоже, кореец, сидел на лавке в парке и что-то играл на гитаре. Ветер шелестел в деревьях, шевелил его волосы, а он пел на другом неизвестном языке и смотрел ей прямо в глаза.

Третье видение случилось всего два дня назад. Самико остановилась прямо на середине улицы, закрыла глаза и увидела огромный корабль, движущийся через ледяную пустыню. Японская девочка никогда прежде не слышала о ледоколах, и эта картина поразила её.

Стоя сейчас на мосту, она пыталась понять, что означают эти видения. Не являются ли они событиями, выстраивающимися в один ряд? Люди в серых балахонах, парень с гитарой и огромный, размалывающий всё на своём пути корабль? Ей верилось, что рано или поздно, она получит ответ на этот вопрос.

Точки высоко в небе стали отдаляться. Самико больше не обращала на них внимания. Она отошла от перилл моста и направилась мимо проходящих пешеходов и проезжающих велосипедистов в восточную часть города. Глядя на этих гражданских, Самико презрительно усмехалась, вспоминая своего брата. Он служил в каком-то секретном отряде близ китайского Харбина, но что это был за отряд и чем он занимался, брат не рассказывал. Лишь один раз в своём письме он намекнул, что скоро у Японии будет особенное оружие, которое переломит ход всей в войны. Самико верила брату.

Сойдя с моста и спустившись к самой воде, она остановилась, глядя, как небольшие волны речки стукаются о высокий склон берега.

Самико улыбнулась.

Всё, что случилось дальше, Самико понять не могла, поскольку все её чувства вдруг перестали адекватно оценивать окружающий мир. Единственное, что она смогла ощутить до того, как повинуясь какому-то рефлексу, рухнула в воду, – это яркий свет, затмивший всё вокруг. Слух её прервался, и немые, бесконечно малые мгновенья потекли жидкой массой где-то внутри сознания. Шевеля руками, она стала барахтаться в воде, стараясь по памяти подползти к небольшой выемке в берегу, заприметив ту до вспышки света. Сжавшись в этой нише, она только теперь поняла, что произошло что-то запредельно ужасное.

Одновременно с нарастающим рокотом она почувствовала сильную боль. Заболело всё: руки, ноги, шея, лицо… Рот наполнился солёной липкой массой, отдающей слащаво-солёным вкусом мокрого железа. Самико поняла, что к ней возвращается слух, но глаза всё ещё показывали красную смазанную картинку берега, какой его запомнила сетчатка, чудом оставшаяся целой.

Самико ощутила, как задрожала земля, как вперемешку с оглушительным грохотом заунывно завыл вверху ветер, она чувствовала, что над ней проносится чудовищная масса раскалённой пыли, и она движется оттуда, из-за склона реки. Не будь его, девушку бы смело этой необузданной стихией, саму превратив в пыль.

«Возможно, это ураган, – подумала Самико. – Но почему так больно?!»

Самико попыталась снова ползти, но уже в обратном направлении. Коснувшись обожжёнными руками воды, она не почувствовала прохлады, наоборот, ей показалось, что руки опустились в кипяток. Однако боль в них почему-то стала утихать, и тогда Самико целиком заползла в воду, чувствуя облегчение. Возможно, нервные окончания её кожи попросту сгорели…

Она поднесла дрожащую ладонь к лицу и попробовала умыться. После этого, ей показалось, что зрение медленно возвращается.

Она подняла голову.

Моста не было. Прямо над ней, срываясь с понизившегося восточного склона, неслась чёрно-серая масса, затмевая собой затухающий свет. Она устремлялась далеко на запад, размазываясь о воображаемый горизонт. Вода в реке покрылась дымкой, которая поднималась вверх и уносилась вслед за пылью. Земля дрожала и Самико дрожала вместе с ней. Грохот превратился в одно монотонное завывание.

Самико снова опустилась в воду.

Какое-то время она лежала без сознания. В другой раз она непременно бы захлебнулась, но сейчас часть реки испарилась, заставив воду отступить от берегов.

Очнувшись, Самико ощутила странные звуки: в горячем воздухе стоял то ли шелест, то ли треск… Возможно, это шумело у неё в ушах, которые, не выдержав грохота, всё-таки отключились. Она взглянула на свои руки: кожа на них покраснела и покрылась многочисленными ожогами. Скрюченные в судороге пальцы дрожали.

Кое-как Самико удалось подняться. Она выглянула из-за склона и посмотрела в небо. Гигантский столб коричневой пыли, поднимался подобно дыму от извержения вулкана. На конце столба пыль клубилась огромными сгустками, которые накрывали город своим пепельным саваном. У основания столба воздух дрожал и очертания, похожие на руины домов, таяли в багровом огненном мареве. Самико вновь рухнула вниз.

И увидела своё четвёртое видение.

Закончив читать, Полина устало подняла глаза. Безусловно, она жалела японскую девушку, пережившую атомный взрыв. Ещё в детстве Полина смотрела японский мультфильм «Босоногий Ген», после чего почти две ночи не могла заснуть и дрожала от страха, вспоминая страшные эпизоды из истории Кэйдзи Накадзавы. И лишь присутствие в спальне мамы как-то успокаивало её. Вспомнив снова этот момент из своей жизни, Полина поморщилась. Сколько ей тогда было? Лет восемь? Смотреть подобное в таком возрасте, конечно, не стоило…

Незнакомый маленький мальчик с небольшим мячиком в руках стоял рядом и вопросительно смотрел на неё.

– А я всё видел! – вдруг выпалил он и убежал.

Полина проводила его взглядом, посмотрела, как он возится с мячом, затем встала со скамейки, убрала пакетик с листками в сумочку и направилась к метро. Он решила пройти дворами до «Электрозаводской», мимо чудесного готического фасада электролампового завода. Всю дорогу она думала о второй новелле и о том, что ей придётся сказать сумасшедшему шантажисту, и какая ещё глупость может прийти в его голову. Полина чувствовала, что Инвайдер действует не один, у него наверняка есть агенты или помощники. Наверное, за ней установлена постоянная слежка, а дома могут находиться жучки и скрытые камеры, ведь существуют же где-то в природе хозяева их съёмной квартиры с оригиналами ключей. Тем более что Полина с Артёмом, спасаясь от невыносимого смога, затопившего город 6—го августа, выезжали на прошлые выходные к знакомым в Тверскую область, а этого времени достаточно, чтобы установить в доме любую спецаппаратуру!

Непонятным ей казался и эпизод с мальчиком. Что это было? Простая шалость, или у Инвайдера в агентах состоят ещё и трёхлетние дети? Нет, это уже совсем шизофрения начинается. Конечно, мальчик просто увидел, как Полина достала из железной трубы качелей несколько листков, а потом ещё и оглядывалась, вот и решил повредничать. Такой у него, должно быть, характер…

Погружённая в свои мрачные мысли, Полина дошла до «Электрозаводской». Она миновала турникеты, спустилась по эскалатору, проплыла немного по недавно отремонтированному помещению станции и села в подъехавший поезд. Находясь в вагоне и глядя, как светильники станции, всё ускоряясь, отдают её на съедение тоннелю, Полине в голову вдруг пришли несколько строчек:

«Пусть быстрее мчится поезд сквозь тоннель пустой и тёмный, ворох мыслей злых, никчёмных, пусть он прочь с собой уносит…»

Полина горько улыбнулась:

«Какая банальность. Но она так хорошо подчёркивает моё состояние!»

Полина в тот момент ещё не знала, что скоро ей второй раз в жизни доведётся спуститься в тоннели метро в поисках какой-то дикой, но неизбежной истины, навязанной ей таинственным Инвайдером.

Когда она вошла в квартиру, было уже пять. То есть, семнадцать часов и три минуты. Артём задерживался. Полина вспомнила, что нужно созвониться с «кукурузным боссом» по поводу арбузов, но ничего не стала делать.

«К чёрту арбузы, – подумала она, – мне и без них тошно. Пусть сами стыкуются и разбираются».

Однако подумав об арбузах, Полина, наконец, ощутила чувство голода, которое вылилось через десять минут в дежурную тарелку с бутербродами.

«Надо бы суп сварить рыбный, – думала она, доставая свою многострадальную тарелку, – но сил сейчас нет. Чёрт, Артём будет ругаться…»

Инвайдер писал ей, что выйдет в эфир в ноль часов. Полина почему-то поверила ему и, включив компьютер, не опасалась, что сейчас придётся вести диалог с этим коварным безумцем.

Контакт Игоря молчал. Ответа на форуме автомобилистов не приходило. Полина продолжала набирать номер Игоря, но тщетно: её любовник не отвечал. Правда, один раз вместо стандартной фразы «вызываемый абонент…» прозвучали гудки а-ля «занято». Полина списала это на сбой в оборудовании оператора.

В «аське» Инвайдера действительно не было, хотя Полина теперь полагала, что ему и не обязательно иметь статус «online», зато присутствовали Гор, Марни, Мирабэлла, Фунт мяса и Кадавр.

С Марни, и это было её настоящее имя, зарегистрированное в паспорте, молодой ветреной девчонкой богатых родителей, Полина познакомилась на концерте одной широко известной рок-группы. Вообще, Полина не хотела идти на тот концерт, так как не питала к группе каких-то особенных симпатий, но билеты «на халяву» и жажда повеселиться за чужой счёт сделали своё дело. Произошло это году в 2006-м или 2007-м, Полина толком и не помнила.

Родители, назвав своё чадо именем Марни, как в моду, то есть, как в воду глядели: уже в семнадцать лет их дочь оказалась заложницей своего имени, помешавшись на известных брендах текстильной промышленности. Одевалась она дорого и со вкусом, а всех прочих оценивала через призму популярных в данном сезоне коллекций. Себя же она порой гордо называла fashion victim2.

Марни тогда считалась девушкой какого-то парня из их компании, они с Полиной быстро разговорились и нашли много общих тем для бесед. Но спустя время их жизненные ориентиры разошлись в разные стороны, однако подруги продолжали общаться через интернет: как правило, Полина консультировалась у Марни по вопросам модной одежды и, надо признаться, равных ей по знаниям в этой области пока не встречала.

Фунт мяса, а в миру просто Дмитрий, вылезал в «аську» редко. Как правило, это происходило тогда, когда его напарник выгонял очередного программиста-лоботряса, и Диме приходилось искать нового. Вот и сейчас от него уже мигало новое сообщение:

«Извиняюсь за спам, я ищу серверного программиста на PHP/Java. Знание ООП, знание SQL, опыт работы с СУБД MySQL или PostgreSQL, опыт работы с PHP5 от 2-х лет, желательно знание Python, Unity3D».

Полина быстро набрала ответ:

«И зачем мне эта филькина грамота? Я в этих ваших „пехепе“ не „шельме“!»

«Извини, Поли, я всем на автомате раскидал, может, у тебя какой знакомый есть?»

«Нет у меня таких знакомых, ты – единственный. Я твою „Магию цифр“ так и не прошла, кстати. Падает после пятого уровня».

«Так там патч надо ставить. Но это всё ерунда, мы тут новый проект замутили, такого ещё не было! Если в двух словах, то суть такова…»

Дмитрий и его товарищ Володя занимались созданием shareware3 игр в обход издателей, пользуясь лишь собственными силами. Вообще, что-то у них получалось, три игры, которые они выпустили и умудрились протолкнуть в западных топах, принесли им небольшой гонорар, но назвать эти потуги хорошей прибылью у них самих язык не поворачивался. Полина, во всяком случае, очень скептически смотрела на их бизнес, полагая, что даже Артём, работая охранником, занимается делом более достойным и перспективным (Артём мечтал в будущем стать телохранителем какого-нибудь олигарха, впрочем, смотря правде в глаза, не любил об этом говорить).

«… вот такая вот простая, но интересная игра. Думаю, успех будет, тем более что социальные проекты сейчас популярны», – Дима подробно (в двух словах) описал своё будущее детище.

Полина прочитала его сообщение между строк, учитывая то, что, во-первых, половину слов она не понимала, а во-вторых, новый проект Димы находился сейчас для неё приблизительно на одном уровне с арбузами.

«А название игры будет „Вертикаль власти“, вот! – подытожил Дима. – Ну, ладно, если найдёшь того, кто ищет работу программистом, сообщай».

Но оставим Диму, а обратим наше внимание на ещё одного фееричного пользователя контактного листа Полины. О, да. Великий Кадавр был фигурой в высшей степени эпичной!

Мелкий офисный работник и по совместительству начинающий писатель Николай Рыськин относился к той категории людей, которые пытаются поймать удачу за хвост, идя в лобовую. Он не заканчивал литературного института, не выписывал литературной газеты, не читал «Войну и мир», не изучал Аристотеля и Гомера, не причащался Шекспиром и Фейхтвангером. Однако жажда к воображаемой славе и открывшийся в нём талант графомана, позволили ему пробиться сквозь стену безвестности и опубликовать несколько своих сюжетов в некоторых глянцевых журналах.

Николай тщательно отслеживал рынок популярной беллетристики, каждый раз отмечая для себя в специальном файле, кто и что выкинул на бульварные прилавки Москвы и Питера в этом сезоне. Его любимые фильмы повествовали о мире гламура, любимые книги – о богатых и холёных авантюристах, а любимым образом и самой сладкой музой являлась напыщенная и полногрудая светская львица, одевающаяся только со стилистом и лично управляющая полноприводным внедорожником с автоматической коробкой передач. На фоне всего этого оставалось неясным, почему он выбрал для себя прозвище «Кадавр», по определению вмещающее в себя всё, что угодно, но только не гламурный аромат. Возможно, Николай обладал какой-то двойственностью натуры, нежели, скажем, Марни – типичный герой его опусов.

Сейчас он трудился над какими-то «клубными заметками» и часто ставил Полину в известность, относительно сего творения. Увидев, что его подруга появилась в сети, он написал:

«Приветик! Я тут новый роман начал о современной молодежи. Про то, как молодые и богатые девушки отдыхают, пока их папики пилят госбюджет!»

Пока Полина думала, что на это ответить, пришло второе сообщение:

«Я даже название придумал: „Розочки-отморозочки“! Как тебе?»

«Сильно», – выдавила из себя Полина.

«Ещё я думаю несколько лубков выпустить. Хочешь послушать?»

«Давай…»

«Дурик Сашок съел артишок, испытал дикий шок с заворотом кишок, замотался в мешок, зубы стер в порошок, вот такой вот стишок!»

Полина засмеялась, несмотря на своё подавленное состояние. Всё-таки, Николай умел нести такую чушь, что на её фоне развеивались даже чёрные мысли об Инвайдере.

«Забавно», – ответила она.

«Ещё. Тупой тапир включил копир, делает, дурак, копии загранпаспорта на весь мир! Но, может, тапира переделаю в вампира!»

«Что-то у тебя они все какие-то дураки, не находишь?»

«А что с них взять, они же персонажи лубков! Мне кореш эскизы уже накидал, получится прикольно!» – месье Кадавр в своих посланиях очень любил пользоваться восклицательными знаками, читатель, наверное, это уже заметил.

«Обязательно посмотрю, Коль. Не забудь дать ссылку».

«Или вот, как тебе. Называется „православный код“. Батюшка дунул в усы, загрузил плюсы, поправил кресты. Код на парсе – не паства в рясе. За окном – синица, вольная птица, снуёт, озорница, батюшка крестится, проект компилится!»

«Ну, ты дал… А ты что, в программировании разбираешься? Ты ж, вроде, в математике того, никакой?»

«Да нет, у меня товарищ программист, я у него этих слов набрался… Не знаю, чего они означают, но мне понравилось! Знаю только, что „плюсы“ – это какой-то язык программирования, а у меня как раз параллель с крестами!»

«Ну, распечатай и в церковь отнеси, может, там тоже посмеются».

«Ага, догонят и ещё раз посмеются!»

«Слушай, – вдруг вспомнила Полина. – У меня знакомый программиста ищет, может, ты передашь своему товарищу?»

«А твой знакомый будет ему платить три штуки евродолларов в месяц?»

«Откуда я знаю, короче, я тебе его номер дам, вы поговорите».

«Ладно, давай!»

В этот момент послышался звон ключей, защёлкал замок, открылась входная дверь, и в квартиру вошёл Артём с двумя сетками, в каждой из них сидело по два арбуза.

– Так и знал, что забудешь, решил сам созвониться, и за ними съездить к нашему укропу помидоровичу! – укоризненно заявил он.