Читать книгу Возврату подлежит. Ты стал другим. Беги! - Иван Калина - Страница 5

Глеб заявился к Захару. Нет, он, конечно, сначала как это полагается у вежливых людей постучался в палатку, то есть подергал за мешковатую ткань, попинал ее и только после того, забыв всякие приличия, заорал: «Сотеев, открой!». «Дверь» отомкнулась. Выглянула заспанная морда.

– Ну, в чем дело? Пожар?

Сотеев откровенно зевал, не обращая внимания на взволнованный вид Глеба. Тот, не дожидаясь приглашения, отодвинул доктора в сторону и протиснулся в палатку. Сквозь москитную сетку на окошках проглядывал рассвет.

– Захар, только честно. Ты видел здесь посторонних людей? Или их следы?

Сотеев как-то сразу весь подобрался.

– Нет. А ты, значит, видел?

Глеб сделал неопределенный жест.

– Мне кажется, что кто-то пробирается в наш замкнутый круг, а значит, никакой он не замкнутый.

– Так кого ты видел? – Глаза Сотеева жадно заблестели. Охоч врач до сенсаций. Глеб и раньше за ним это замечал. Любил тот как баба собирать всякие сплетни.

– Мужик, бородатый, залез ко мне ночью в палатку, рылся в моих вещах.

– Что-то украл?

– В том-то и дело – ничего. Я проверял. Все будто не тронутое. – И тормознул. – Если только Лерин чемодан… – Почему-то ему не пришло в голову это раньше. Ведь в палатке были не только его вещи.

– И что потом?

– Ничего. Убежал в лес. Я не успел его догнать.

– В лес, говоришь? – Сотеев как-то с подозрением посмотрел на Глеба.

– Да не смотри так на меня, – возмутился Глеб, – не приснился он мне! Сначала я тоже так подумал, и Лера сказала, что не видела его…

– Лера? – Сотеев многозначительно ухмыльнулся. – А ногу-то где повредил?

Глеб удивился – все этот Сотеев заметит. Вроде, уже не хромает, а все-таки…

– Да не важно! В лесу! – Глеб все больше горячился – Сотеев уводил его от темы своим глупым любопытством. Про хрящ он твердо решил не распространяться.

– Кстати, твоя рана на голове…

Глеб не успел отмахнуться, как врач быстрым движением нагнул ему голову, потом отпустил. Лицо врача было озадаченным.

– Что там? – Глеб полез рукой к ране, ожидая нащупать, по меньшей мере, копошащихся червей.

Сотеев довольно грубо стукнул его по руке.

– Микробов мне тут еще занеси! – он как будто даже разозлился. – Все там в порядке. Заживает. – И тут же перевел тему разговора. —

Значит, видел ты бородача… А дальше?

Глеб просто взорвался. Почему до людей все так медленно доходит?!

– Кто-то тайком ходит в наш лагерь, а мы и знать не знаем!

Сотеев одним махом натянул на себя свитер. Позвал:

– Пошли-ка на свежий воздух.

– Мы и так на свежем воздухе! У нас его столько, что хватит на все затуманенные мозги!

– Пошли, пошли. Посмотрим на твою палатку. Он мог оставить следы или еще что-то…

Солнышко уже поднималось над горизонтом, озаряя черные зубастые скалы. Тени от них зловещими силуэтами ложились прямо в сторону лагеря. Показалось, или скалы стали как-то ближе к ним? Глеб отогнал эту глупую мысль, оглядел палаточный городок. Раньше он как-то не присматривался к нему.

– Захар, а сколько всего людей в лагере? Просто палаток десять, а нас – семеро. Даже если допустить, что все палатки одноместные, все равно остаются лишние. Или я не всех членов экспедиции видел?

– Согласен: за три дня мы не встретили никого, но это не значит, что мы тут одни. Куда-то же подевались остальные. Ну и местные жители…

Но Глеба уже перестали интересовать палатки.

– Я вот все думаю: мы приехали с тобой вместе. Ну, я, допустим, посмотреть на красивые места, поискать древнего человека…

– Древнего человека?.. – Сотеев хохотнул.

Глеб с досадой махнул рукой.

– Хрен с ним, пусть такая версия. Но ты-то зачем приехал? Компанию мне составить, что ли? Что-то я не припомню к этому никаких предпосылок. Ну, вот никакошечных!

Черт, что-то он совсем потерял контроль над собой. Вот откуда взялось это дебильное словообразование: никакошечные? Глеб просто кипел, а Сотеев равнодушно кривил губы. И Глеб почувствовал, как в нем поднимается новая волна раздражения. Ну, вот как можно быть таким невозмутимым?

– А если предположить, что я мог чем-то серьезным заболеть, а ты как врач не отпустил меня одного, и поэтому отправился со мной?

– В точку! – Сотеев выставил указательный палец, приняв пафосную позу. – И как ты догадался? Глеб, да ты – гений дедукции!

Глеб скривился. Стало даже немного обидно.

– Прикалываешься?

– Глеб, я и сам это понял уже давно. Я искал хоть что-то, что бы натолкнуло меня на эту мысль. И не нашел. – Сотеев развел руками. – Ни медицинской карты, ни записей в ежедневнике…

– А в телефон не пытался заглянуть? Кстати, о телефонах… Я свой так и не нашел. Все перерыл. А жаль – у меня в органайзере довольно точный календарь – встречи, собрания, звонки… Как ты думаешь, он уже после нашего пробуждения пропал или раньше?

– Не знаю, не знаю. Мой тоже пропал. Да тут, скорее всего и связи-то нет.

Наконец они подошли к ярко-красной палатке Глеба. Тупо обошли ее со всех сторон. Ясно было, что ни на что не надеялись, так, посмотрели для очистки совести.

– Вы Копытова-то нашли? – вдруг вспомнил Глеб.

– Нет, – как-то рассеянно ответил врач.

– Не нашли, и спать легли?

– А что, мы там должны были заночевать? Парень взрослый, принял решение уйти. Пусть катится ко всем чертям, маменькин сынок.

Глеб поднял удивленные глаза – как не похоже на Сотеева это сейчас прозвучало. Покоробило.

– Уже вернулся, небось и дрыхнет без задних ног, – добавил Сотеев равнодушно. – Пойдем, умоемся.

И опять это подозрение, что все, кроме него, давно уже привыкли к их неожиданному положению. Глеб вздохнул – вот бы ему научиться такому самообладанию. Может, начать медитировать?

– Я одного не понимаю, как мы могли все вместе одновременно потерять память? – не унимался он – Это же ненормально! Не укладывается ни в какие рамки! Этому нет объяснения ни в науке, ни даже в религии, черт бы все побрал!

– Чертей-то к чему приплел?

– Да я уже не знаю, кого сюда приплетать. Я грешным делом подумал, может, это все же моя невнятная болезнь начала свою… эту… короче, начала прогрессировать? Ты говорил, что это не эпилепсия.

– Я и сейчас это говорю.

– Тогда что это?!

Глеб с надеждой посмотрел на Сотеева. Ему хотелось хоть какого-то объяснения, хоть чуточку ясности, какой-то почвы под ногами. Пусть ему объявят, что он сошел с ума, он и это примет. Лишь бы не этот непонятный разброд в происходящем вокруг и в собственных мыслях.

– Хочешь, чтобы я тебе сказал, что все, что происходит с нами – всего лишь плод твоего больного мозга? – спросил Сотеев, по-доброму смотря на приятеля. – Окей, пусть будет так. Ты сошел с ума. И мы тебе все чудимся. Прими это и успокойся. И вообще… Мне не нравится твое возбуждение. Тебе нужно поспать. – Тон Сотеева стал заботливым. И Глеб действительно почувствовал себя жутко уставшим.

Сотеев подошел к низкой палатке с провизией, выкатил канистру с водой. Озорно подмигнул.

– Устроим душ?

– Это же питьевая вода. – Глеб покачал головой.

– Плюнь. Какая разница. Быстрее закончится еда и питье, быстрее они начнут искать выход. А то сидят, как старухи на лавочках.

Глеб неуверенно пожал плечами. Может, Захар и прав? Сотеев открутил крышку, наклонил канистру. Глеб скинул с себя свитер. Прохладный воздух облизал его кожу, мгновенно покрыв пупырышками. Но это было до жути приятно. Ощущение дикой свободы и удовольствия. Глеб подставил руки под струю льющейся воды, плесканул пригоршню на лицо, шею, плечи. Встряхнулся от обжигающего холода, крякнул. Черпнул еще воды, растер по телу. Сделал несколько размашистых движений руками, разогреваясь.

Сотеев рядом отдувался как тюлень, намывая лысый череп и плеща через плечи на спину. Ухал и подпрыгивал. Странный все же этот Захар – с ними такое происходит, а он не забывает аккуратно брить голову. Волоски, покрывающие голову вокруг гладкой макушки, торчали на миллиметр, не больше. Педант, черт бы его побрал.

Глеб подобрал с земли свитер. Тот кололся и цеплялся за влажную кожу, не желая натягиваться.

– Захар, а что ты последнее помнишь, перед тем, как проснулся здесь?

Сотеев блаженно улыбнулся:

– Ее. Катюшу. У нее были такие длинные ресницы! А какие ноги… – Сотеев вздохнул, предаваясь приятным воспоминаниям. – Я только что приехал на море. Солнце, пальмы, песок и красивая женщина… Сказка. – Сотеев даже потянулся, как будто только что пережил самые прекрасные минуты секса.

– А когда это ты на море уехал? – ворвался в его блаженство Глеб. – Какого это было числа?

Сотеев недовольно покусал губы, возвращаясь от поэзии к прозе.

– Восемнадцатое июня. Начало сезона.

– А я? Где был я? – забеспокоился Глеб.

– Откуда я знаю? Мы не созванивались. А какая Катюша…

Глеб разозлился на врача. Охает как романтичная барышня, совсем мозг застило?

– Семнадцатое июня! – горячился он. – Именно такое число я помню последним. У меня был приступ. Значит, ты должен был про него знать. Я помню, что пытался дозвониться тебе.

Его горячность передалась и Сотееву. Он раздраженно засопел.

– До вылета звонка не было. А в самолете я отключил телефон.

– А когда ты вылетел? В котором часу?

Сотеев сморщил лоб. Глеб опять разнервничался.

– Давай, вспоминай. Если у нас идентичные симптомы, прошлое ты должен помнить, как вчерашний день.

– Я помню, – огрызнулся Захар. – Вечером в восемь пятнадцать. Время вылета самолета. Место девятнадцатое. Я сидел у окна. Все было как обычно, как в сотнях перелетов. Я уж и сам думал, голову ломал. Уверяю – ничего сверхнеобычного.

– А с Катюшей ты где познакомился? – вдруг спросил Глеб. Сотеев не сразу нашелся с ответом.

– Накануне. В баре.

Ну это ясно, Сотеев в своем амплуа.

– И что? Эта девица тебе так понравилась, что ты взял ее с собой на курорт? Вот так, на другой день?

– Слушай, отвали, а? Это мое личное дело. – Сотеев отвернулся.

Но Глеб и не подумал сбавлять обороты. До скромности ли сейчас? Он чувствовал, что подцепил начало какой-то интересной схемы.

– В нашем деле любая деталь может быть важной.

– Ты маньяк? – теперь уже Сотеев выходил из себя. – Тебе всюду мерещатся интриги и преступления. Заняться больше нечем?

– Да. Представь себе, тут больше нечем заняться! Так, может, ты расскажешь, с чего это ты придумал взять с собой неизвестную девицу, с которой ты был знаком всего несколько часов?

– Да не брал я ее с собой! Просто… она случайно оказалась в том же самолете и том же отеле. Ну не приятное ли стечение обстоятельств? – Сотеев уже орал, хоть и сам слышал, как все это фантастически звучит.

– Стечение обстоятельств? – Глеб чуть не задохнулся от саркастического смеха.

– Тогда мне показалось это милым совпадением. – Сотеев как-то сразу сник. – Сейчас понимаю, что глупо повелся… Но откуда мне было знать! В отличие от тебя мне не чудятся везде заговоры и шпионы.

– Да боже упаси!

– Я понял, к чему ты клонишь. Катя состоит в некой мифической группировке. Она подсыпала мне какой-то порошок, либо сделала укол, и я впал в забытье, меня перевезли сюда. Так же, как и всех остальных? Так?

– Возможно, – задумчиво протянул Глеб. – Это как один из вариантов.

– Но зачем???

Из палатки напротив высунулся сонный профессор.

– Извините, который час? – спросил он, близоруко прищуриваясь.

– Мы без часов, – ответил, как можно любезнее Глеб и потащил Сотеева за рукав, перешел на шепот. – Тут надо быть аккуратным в разговорах. Не знаешь, кому можно доверять, а кому – нет.

– Ты что-то знаешь про них? – тоже тихо спросил Сотеев, оглядываясь на палатку профессора.

– Короче, тут много непонятного. Но главное, отсюда выбраться. – Глеб был решителен как никогда.

– Ты все еще надеешься прорвать замкнутый круг? – Сотеев заинтересованно посмотрел на приятеля.

– А ты веришь в этот круг? Что это вообще такое – замкнутый круг, с чем его едят и как он получился? Кто его сделал? Боги? Люди? – Глеб напирал. – Нет никакого круга! Профессор сказал, что кто-то нарочно спрятал все отчеты о походе, вырвал страницы из его дневника, где он записывал все об экспедиции. Кто-то намеренно хочет, чтобы мы не знали, что здесь произошло. Копытов, кстати, тоже об этом знает. Вчера он пытался мне всучить бумажки под видом дневника.

Сотеев резко остановился.

– Что он тебе сказал?

– Да ерунду! Блефовал, чтобы перетащить меня на свою сторону.

По лицу Сотеев пробежала дрожь, словно рябь на воде. Но через секунду лицо снова стало гладким и спокойным.

– По-моему, ты сам себе противоречишь. Подумай. Ведь если кто-то страницы вырвал, пусть даже Копытов, значит, их кто-то писал. Допустим, сам профессор. А раз писал, значит, эта экспедиция сюда реально приехала, что-то искала, копала. И мы тоже здесь появились зачем-то…

Сотеев внимательно посмотрел в глаза Глебу, как смотрит врач на больного. И Глебу нечего было возразить. Нечем было крыть. Верно, все верно. Но почему же тогда?.. Он безнадежно махнул рукой. Эх, опять такая классно выстроенная схема летела ко всем чертям.

– Не знаю, я пока не знаю, – уперся он. – Но я все равно докопаюсь. Кто и зачем привез нас сюда, кто стер нам память и заставил думать, что то, что мы не помним – было на самом деле?

Из палатки, находящейся с краю, вышел Ягодин. Он был полностью одет, выглядел бодрячком. Еще один экземпляр, встающий на рассвете. Ягодин увидел парней, стушевался – не ожидал встретить кого-либо еще.

– Куда это вы, любезный, Игорь Анисимович, собрались с утра пораньше? – слащаво спросил Сотеев.

Ягодин застенчиво улыбнулся в ответ, развел руками, как бы извиняясь:

– Да вот, решил делом заняться. Мы тут вынужденно торчим, никто не делает раскопок… А ведь время идет. Скоро осень. Вернемся домой не солоно хлебавши, без артефактов.

– Так вы что, копать будете? – Брови Сотеева полезли вверх, он переглянулся с Глебом, мол, рехнулся малый.

– Это моя работа, – потупился Ягодин. – Я за это получаю зарплату.

Он подобрал лопату, стоящую у навеса для инвентаря, подхватил ведро.

– Что же это вы, один? – не унимался Сотеев.

– В сложившейся ситуации я не имею права принуждать. И к тому же, мы не совсем уверены, что же мы ищем… Какова конечная цель экспедиции, то есть. Я тоже, извините, не помню. – Для наглядности преподаватель потер лоб.