Читать книгу Здравствуй, юность в сапогах. Повесть - Иван Колодиев, Иван Колодиёв - Страница 6

Вот уже второй день идёт снег, там где нет растительности переходя в метель.

Заслонов только что провёл боевой расчёт.

Зачитал кто куда и с какого времени идёт на службу. Кто и как будет действовать при сработках «СК-1». Довёл до личного состава обстановку по вверенному участку границы. – Теперь сидел у себя в канцелярии ждал пока дежурный поставит наряды на приказ.

Он сегодня ответственный офицер и до самого утра будет отдавать приказы на охрану государственной границы…

Как опытный пограничник – знал, что ночь пройдёт беспокойно. Что в такую погоду «система» сработает ни один раз.

Зверушки здешние, в такую погоду – будут резвиться, охотиться – а их здесь хватает.

От зайцев – так ни зимой ни летом покоя нет.

Рысь или волк погонит… косому одно спасение – за колючку… Поранится о проволоку – зато остался целёхонек.

По факту: Тревожная группа не спит… Рубеж перекрытия не спит… – так как никто заранее не знает по какой причине сработал тот или иной участок.

Ну а если – медведь не улёгся в берлогу, то – вообще «тушите свет!»

Хорошо только нити обтянет… а то ведь пролёт, а то и два оборвёт…

Да и для не прошеных гостей, что ни на есть самая подходящая погодка, – снег, ветер – через полчаса и следов не сыщешь.

«Ну… вроде… всё предусмотрел – подумал Заслонов… на более опасные участки границы, там где большая вероятность „прорыва“ назначил опытных не раз проверенных старших пограничных нарядов…»

Пограничную службу и её специфику офицер знал как никто другой.

Срочную службу отслужил рядовым в пограничных войсках. Затем сверхсрочная, – курсы младших лейтенантов – заместитель начальника заставы по боевой подготовке.

В Ахалцихский пограничный отряд прибыл уже старшим лейтенантом – принял 14-ю заставу. (она же 4-я)

Специфика Мангрупп (ы) – личный состав одной заставы несёт службу на границе месяц. Личный состав другой в отряде тем временем… За тем меняются… Так же и остальные заставы. (14-я и 4-я ПЗ входят в состав 2-й маневренной группы которой командует майор Лазиашвили.)

Четвёртой заставой командовал капитан Белоусов. В начале марта 1975 года Белоусова уволили по выслуге лет. Заслонов принял и его дела. С тех пор Застава стала значиться просто как 4-я ПЗ «Оман» без всяких рокировок. С заставы в отряд спускались только в санчасть, или же – по окончанию срока службы. То же самое произошло и на других… Просто этот метод охраны границы изжил себя.

Мангруппы на бумаге продолжали существовать – вплоть до 1977 года. Только числится в них стало пограничных застав на половину меньше.

На смену маневренным группам вернутся снова комендатуры. Эксперимент не принёс ожидаемых результатов, – за техникой, за контрольно следовой полосой, за системой… – никто по-хозяйски не следил, не было должного внимания. С временщиков какой спрос…

Ближе к осени по приказу сверху всем без исключения стали давать два выходных дня в месяц. Хочешь, в Ленинской комнате телевизор смотри. Хочешь – книги читай, – отсыпайся, – гуляй по территории. Главное, чтоб сработок системы не было…

Бывает так, что даже повар снимает свой белый колпак – автомат в руки и бежит границу перекрывать. Остаются только дежурный, часовой, – да связист у аппарата.

На 4-й Заставе сработок системы хватает. И три. И пять. И даже семь – было за сутки. По причине лесистой местности, да в зимний период серьёзного снежного покрова. А так же зверья.

Если сутки прошли спокойно, без сработок, это уже счастье!..

«Значит где-то в лесу на самой большой сосне медведь повесился…»

Заяц проскочил, – медведь прорвал, – снег придавил – а на сработку час времени положи как минимум…

Размышления Заслонова прервал стук в дверь. Вошёл дежурный по заставе сержант Аниканов, – доложил что наряды готовы к несению службы и находятся в комнате приказов.

– Хорошо Александр, иду – ответил офицер и быстро встав из-за стола направился в след за сержантом в соседнюю комнату.

Аниканов был ему симпатичен, всегда подтянут, аккуратен… По службе замечаний и взысканий не имеет. Если – на службе, на границе, – проверки к нему можно и не посылать…

Офицер вошёл в комнату приказов, окинул цепким взглядом оба наряда, – оценил состояние каждого бойца, а так же экипировку.

Наряд Резникова, три человека, – как снеговики в белых маскировочных халатах – стояли по левую сторону у стены. Рядом в углу три пары лыж, – экипировка соответствующая виду наряда «Часовой границы». (ЧГ)

Наряд будет нести службу на левом фланге по границе в районе стыка с 5-й заставой.

– Кобец, собачка к службе подготовлена? – или ещё в вольере как всегда? – спросил Заслонов у вожатого пристально взглянув лукавым взглядом.

– Так точно, подготовлена! – Она под окном канцелярии сидит! – ничуть не смутившись ответил, что отчеканил, непробиваемый неожиданными вопросиками вожатый.

– Так уж и сидит?! Ну, ну…

– А куда же ей деваться если я её за трубу на разряжалке привязал…

– Молодец, смахнув улыбку с лица ответил офицер. – Тут же переключил строгий взгляд на Ивана:

– Иван, а почему на вас двоих только одна пара лыж?!.. Почему без маскхалатов?!

«Так повелось, что этого строптивого паренька Заслонов всегда называл только по имени. Ну а Иван этим очень гордился.»

По началу, когда Иван только-только стал ходить старшим на границу Заслонов пару раз к нему посылал сержантские проверки, позже офицерскую.

В том, что молодой «старший» службу организовывает и несёт правильно офицер уже не сомневался, но всё же как-то раз решил сам проверить, убедиться.

В комнату связи подсадил своего зама – лейтенанта Круглого, чтоб наряду о проверке не сообщил ни кто. И под покровом ночи, один, на лыжах вышел за ворота…

Вначале сбегал на левый фланг – «попугал» наряды там. Затем, у заставских ворот заложив на крутом повороте виртуозный вираж и напугав часового – помчался на правый…

Спустившись по горному серпантину и добежав до ворот на втором участке, а это от заставы по дороге – порядка восьми километров, остановился, осмотрелся. Выше по склону, никого. Снежную тропу, хоть и ночь, видно хорошо. Но только тропу. «Хорошо, значит они ушли по маршруту вниз к стыку с тройкой. А может на углу первого участка в стожке сена пригрелись. Посмотрим, посмотрим. Лыжи зашуршали по накатанной автомобильной дороге ещё ниже.

Дорога уже ни свежая и присевший на неё морозец сделал её шумной…»

Шуршание заслоновских спортивных лыж Иван услышал ещё за километр, залегли. До движущейся цели оставалось шагов тридцать, сорок когда он громко крикнул, Стой! Пропуск!

Лыжник не отвечая отзыва продолжал стремительно надвигаться… Последовала следующая команда:

Ложись!!! Стреляю!!! Иван резко дёрнул затвор! – но, не снимая с предохранителя – и резко бросил, – получился характерный стук – типа патрон в патронник догнан, – и только тогда лыжник «ожил»:

«Иван! Это Я – Заслонов! – и, спохватившись – назвал отзыв…»

Иван в снежную погоду всегда брал на службу свой бинокль. Услышав шорох на дороге он им тут же воспользовался, по фигуре, по курточке штормовке, по манере держаться на лыжах он сразу узнал своего командира. (поэтому патрон в патронник никто и не догонял…) Узнал, а действовать нужно так, как предписывает инструкция.

Иван уже подходил на доклад к своему командиру, а – из-за снежного бордюра, – со стороны КСП – на офицера всё еще смотрел темный автоматный зрачок его напарника.

Вечером на боевом расчёте за правильные действия при задержании «учебного нарушителя» была объявлена благодарность. Проверки к Ивану – больше не направлялись.

Вопрос Заслонова про лыжи, да маскировочные халаты, застал Ивана врасплох. Обычно он спрашивал:

– Ну, как, готовы службу нести?… А тут, – на тебе, что это с ним?..

Иван пробурчал:

– Мы же не в ЧГ идём – а дозором по снежному покрову. Через два ущелья, – всё лишнее будет только помехой.

Да и мой напарник говорит – можно и без лыж обойтись. – Он там уже сегодня был.

– Ну-ну, как знаешь. – Службу нести можете?

– Так точно!

– Вам приказываю выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических республик! Вид наряда – дозор!.. Левый фланг…

На связь с дежурным выходить через каждый час. В случае обстановки на границе взаимодействовать будете с нарядом Резникова.

Обратно – выдвинетесь по дороге, разумеется тоже с осмотром снежного покрова. На всё про всё вам три часа. Приказ ясен?

– Так точно!

Иван с точностью повторил приказ…

Наряды в сопровождении дежурного Аниканова вышли во двор.

Наряд Ивана к разряжалке не пошёл, так как он магазин к автомату «по дозоркам» не пристёгивал – держал «рожки» в подсумке. (При падении потеряешь – потом ищи. Зимой тем более, в снегу попробуй, отыщи.)

– Так ты, что лыжи не берёшь? – спросил Аниканов.

– Да ну их, Аниканыч… По ущельям на горбу таскать, мало приятного…

– Так оттуда же по дороге возвращаться будешь… Стал да, покатился – от вышки и до самой заставы.

Иван улыбнулся, вспомнив…

– Ты знаешь, я уже один раз ночью по той дорожке скатился, ядрён батон!..

Ладно… открывай ворота…, выпускай…

А дело было так… – Дорогу почистили бульдозером мангрупповским – почти до основания… Снежные отвалы достигали высоты местами выше человеческого роста. Тот снежок, что остался после прохода трактора – прикатали заставские машины. Дневная оттепель и ночной морозец, превратили дорогу в каток. Иван с двумя парнями несли тогда службу в районе стыка, – «ЧГ». Сменившись, решили дабы не расквасить себе в ночи носы спуститься к заставе на лыжах необычным способом.

Выломали, каждый себе, крепкие сосновые колья… Усевшись на них поудобней, типа как в сказке баба яга на метлу – помчались в низ.

Таким образом гасили чрезмерную скорость. Малые повороты проходили в лёгкую… Но вот, из темноты, обозначился самый крутой поворот – да и уклон был в том месте тоже не подарок…

Иван катился первым… и когда при входе в кривую его лыжи стали вдруг непослушными – его со всего маху ударило о полутораметровый снежный борт и с силой выбросило на верх.

Пролетев как птица метров пять – почти вертикально встрял в слежалый снежный сугроб. На поверхности остались торчать только босые ноги – так как лыжи вместе с валенками, да портянками, продолжили путь по склону ущелья в сторону границы. Повезло, что остановил их заметённый мелкий сосняк.

Хорошо парни услышав впереди грохот вовремя придержали «своих коней»…

Пока добрались до своего старшего, пока выдернули его из сугроба – прошла кажется целая вечность.

Положение было не из приятных: руки зажаты по швам плотной снежной массой, полушубок, подвернувшись, сковал всякого рода движения. Ощущение было такое – будто на дыхательном пути прикрутили вентиль.

– Что там у тебя на этой дороге случилось? – спросил Аниканов.

– Вернусь, расскажу. – пообещал Иван.

К воротам подошёл часовой – рядовой Куликов. Потомственный шахтёр из Донецка УССР. До призыва в армию парень даже успел поработать под землёй на одной из шахт родного города, электрослесарем. Он был старше Ивана на год, но одного с ним призыва. Иван тоже работал до армии на шахте в своём городе, но только слесарем поверхности, так как не было ему в ту пору – восемнадцати лет.

Когда-то они одними из первых, среди таких же новобранцев, с лейтенантом Трошиным пошли в свой первый дозор. С тех пор сдружились. Но потехи ради, частенько прикалывались один над другим, чудили…

Характером Александр был помягче чем Иван… да и попроще…

Форму какую выдали такую и носил, без всяких там подгонов.

Иван – полная противоположность. По первому году уже щеголял в собственноручно ушитой. Сапоги гармошкой. В погонах вставки. (Круц где-то разжился и поделился пластиком от кухонного стола)

Деды не трогали, офицеры делали вид, что не замечают…

Правда, как-то, поднялся на заставу новый начальник штаба майор Паршин присланный после трагической гибели в декабре 1975 года подполковника Вишницкого… (Вишницкий вместе со своим водителем Григорием Поляковым на УАЗ-469 попали в гололёд и сорвались в глубокое ущелье)

Иван на тот момент был дежурным по заставе и встречал столь высокого гостя у ворот.

Заслонов ожидал майора у входа в казарму.

УАЗ начальника штаба отряда остановился сразу же как только въехал в ворота. Не понравился внешний вид дежурного.

– Что это за вид у тебя солдат?! – строго спросил вышедший из машины майор. Вставки в погонах. Ремень болтается. Ты на себя в зеркало давно смотрел?!

Иван и сам уже понял, что спалился. Что вид у него не для таких вот встреч. Бляха висит аж… – ниже пояса… Штык-нож болтается где-то в районе колен…

Молча снял ремень – стал его укорачивать…

Майор направился к Заслонову… Выразил своё неудовольствие…

В течении получаса гость пробыл в канцелярии, за тем уехал на заставу выше.

После того как штабист уехал Заслонов, вызвал к себе Ивана, отчитал:

– «Что же ты меня так подставляешь… Знал ведь кто к нам поднимается?!…»

Иван стоял опустив голову… Конечно осознавал он, что подставил… – только ведь ошибку уже не исправишь.

– Ладно, иди – с досадой в голосе буркнул начальник и тут же закрепил сказанное махом руки – мол разговор окончен. Что это ещё за привидение? – воскликнул Иван при появлении у ворот Куликова. – Ну ты братан и даёшь!…

Куликов был одет в овчинный тулуп до пят. Такой один на заставе. Специально для часового. Под него ещё умудрялись поддеть некоторые товарищи и стёганую солдатскую куртку – Александр из их числа. Ко всему, ещё – нашёл большие валенки и влез в них вместе с яловыми сапогами.

– Ты, что на северный полюс собрался? – подковырнул своего друга Иван. – Ты куда это так вырядился, хохол?..

– Шо? Сам ты хохол! Я русский!

– Ага, и я, и вся моя домовая книга – все русские.

Да ладно, не дёргайся так Санёк, как ни крути, а придётся начальнику рацуху кинуть!

– Какую такую рацуху, ты кому уши греешь? Иди лучше нарушителей лови, следопыт!..

– А такую!.. Пусть даст команду дежурным, чтоб те выдавали вместе с автоматом вам часовым и большую лопату, чтоб грелись. Замёрз, покидал снежок. Снова замёрз – опять покидал… И служба, и польза!

И чтоб дежурный проверять выходил через каждые пятнадцать минут. – А то ни дай бог – подскользнёшься да упадёшь… В таком-то одеянии – без чьей либо помощи и не поднимешься!

Был у друзей один замечательный прикол, на их взгляд, – который вызывал у сослуживцев улыбки на лицах…

Ещё в отряде взводный Марченко проводил в полевых условиях занятия по отработке приёмов рукопашного боя… так вот – парни решили некоторые приёмы отработать до автоматизма. Где бы друзья не встречались – в казарме, на территории – окликали друг друга и били кулаком в лицо. – Удар должен был блокироваться… Не всегда получалось, как хотелось бы…

Наконец-то подошёл к воротам наряд Резникова, – ждали пока вернётся Кобец который бегал зачем-то к себе на питомник.

Куликов подошёл к воротам, снял трубку и предупредил дежурного связиста, что сработает десятый левый, – выпускает наряды.

Вышли за ворота… «Колючка» за спиной… Свобода! Здесь уже старший наряда, как говорится, – и командир, – и дипломат… Сам себе хозяин…

Резников увёл своих по дороге в гору…

Иван с напарником Кулешовым направились к ущелью, затяжной склон которого начинался сразу за офицерским флигелем.

Перед ущельем снега было мало, открытое место – хорошо продуваемое. Тропа натоптанная лыжами, да солдатскими сапогами, хоть и слабовато, но просматривалась. Иван подождал пока его догонит младший наряда, поставил задачу на движение и на случай обнаружения неизвестного на маршруте…

Кулешов не любил Ивана, и у них это было взаимно… Не в меру ленивый молчун и затворник, – похоже, ему нравилась бы пограничная служба куда больше, если бы нести её можно было не выходя из казармы. Телосложения крепкого, – что внутри за оболочкой – попробуй, угадай.

В оружейной комнате, ещё до приказа, Иван спросил:

– Годок, ты с Мишкой Стаценко на левый сегодня уже бегал, по системе, скажи – как там снега много? Лыжи брать – или можно без них обойтись?

На что получил уклончивый ответ:

«Да нормально… Как хочешь…»

Снег, как-то, вдруг – перестал сыпать. Лёгкий ветерок освежал лицо, и от этого на душе у Ивана стало сразу легко и спокойно.

Первое ущелье, которое в аккурат подпирало заставу, меж собой почему-то заставские парни прозвали – «никто ни хотел умирать»… следующее – «смерть чекиста», – оба ущелья сливались ниже заставы в одно – Джагизман (и)…

Иван знал почему верхних два ущелья так прозвали. Когда дозор возвращается на заставу по контрольно-следовой полосе или же по «системе» – из дальнего ущелья поднимаются просто усталые… а вот – из ближнего, крайнего к заставе уже ну очень усталые, и особенно в дождливую погоду…

На небе ни луны ни звёздочки. Видимость в пределах 20-ти шагов. – Так бывает в лесу, – даже заснеженном…

Включив следовые фонари направились в ущелье по проторенной в снегу тропе.

Кулешов идёт замыкающим с интервалом в десять шагов уложив лыжи с палками на плечо.

Иван первым, – держит в поле зрения то, что находится левее и впереди. Слева находится «система» на козырьках опор которой местами лежит свежевыпавший пушистый снег.

Справа, над тропой, нависли сосны и ели – время от времени роняя со своих лохматых лап шматки мокрого снега. Одну такую порцию Иван уже заполучил себе за шиворот.

Кулешов согласно поставленной старшим наряда задачи держит под контролем снежный покров со стороны границы. – А так, как числится связистом, то, взял себе в комнате связи хороший тревожный фонарь.

Ивану же достался, как и положено, общего пользования. А значит – повидавший виды, и не такой уж яркий.

Тревожный светит непрерывно восемь, а то и десять часов, так как новый, а общий – в двое меньше… так как старый…

Спускались в ущелье с особой осторожностью, – под снегом лежала на всю длину склона сколоченная из жердин лестница зафиксированная деревянными колышками.

Такая же лестница была и в следующем ущелье. В дождливую погоду без них не спуститься, и не подняться…

Находясь в снежном плену лестницы таили в себе опасность.

Склоны обеих ущелий – со стороны заставы, круты и длинны, – с противоположной стороны – только круты.

В самом низу ущелья выяснилось, – тропа, которая была ещё несколько часов назад – пропала. Просто исчезла. Пока шёл снег, ветер столько его сюда нагнал, со склона, что не только тропы не стало – но и молодые поросли полутора метровых ёлочек, которые росли стайкой правей и выше, у контрольно следовой полосы (КСП) – почти полностью поглотила снежная целина. Можно было только догадываться, где она проходила – тропа. Куда не ступишь ногой – проваливаешься.

Снег стал набиваться в сапоги и таять.

Иван стал нервничать. Подозвал к себе напарника, сказал:

– Видишь, что делается?.. Делаем рокировку – раз ты с лыжами. Одевай и вперёд!.. – Пойдёшь первым, «лесенкой»…

Иван надеялся, что напарник лыжами придавит снег и ему будет проще выбраться из ущелья.

Местами это помогало, а местами – проваливался, как и прежде. И так, пробивая себе нахрапом дорогу, шаг за шагом, – вышли из ущелья. Потеряв много времени.

Потное нательное бельё прилипло к спине, в сапогах холодили ноги мокрые портянки. Отдыхали наверху недолго.

– Что же, постояли, остыли, поднабрались сил для следующего ущелья – и в перёд!.. – про себя пробурчал Иван, а в слух озвучил:

– Двинулись!

Вышли ко второму ущелью… Крепчал мороз… уши и щёки его присутствие заметили первыми.

На связь с заставой Иван решил не выходить, а выйти тогда когда нагонят время…

Второе ущелье аналогичное первому, – с одной лишь разницей – в самом низу снега оказалось намного больше чем в первом. Местами Иван проваливался выше пояса и при этом не доставал ногами земли.

Здесь лес намного дальше отступал как с тыла к системе, так и к контрольно следовой полосе со стороны границы. За исключением десятка будто разбросанных по полю, занесённых снегом, местами до самых макушек, сосен и елей.

Вот это я влип, кретин! Вот это да! … Доигрался твою дивизию!!!

А Кулешов урод, «как хочешь, как хочешь…» – Вот теперь и как хочешь!!! – ругался Иван.

Он даже и предположить не мог, что по ущельям так много снега будет. Старый – слежалый – плюс свежевыпавший…

Так повелось, что Иван ходил меньше на левый фланг – чем на правый.

Днём, в первой половине, он уже был на правом фланге – на 20-й вышке. Смену отслужил и не очень был рад, когда огласили на боевом расчёте, что идёт дозором на левый…

«На 20-ю вышку спустились на лыжах по дороге, по горному серпантину… По дороге же вернулись и обратно. – Дорога хоть и давно, но всё же чистилась трактором, и лыжи в том районе не самый плохой вариант…»

Кулешов стоял на лыжах чуть в сторонке и молча наблюдал за тем как его старший снимает с себя тёплую куртку. Как свернув её и связав кожаным шнуром пытается прицепить за ремень со спины.

– Ты это что, в одной гимнастёрке пойдёшь?

– А разве есть варианты? – чертыхнулся Иван. Ох, как он не любил в этот момент этого человека…

– Давай мне свою куртку. – Всё что мешает давай! Я поднимусь и наверху буду ждать.

Хоть Иван и был сильно зол, но всё же согласился – отдал куртку и микротелефонную трубку.

Автомат, подсумок с магазинами, фонарь – оставил при себе.

– Давай и всё остальное!

– Всё остальное останется со мной.

– Так может на связь с заставой выйдешь, – пока розетка рядом?

– Нет, – буркнул Иван. Нагоним километры тогда и позвоню. Что я скажу, что застрял во втором ущелье?.. Должны быть уже где-то в районе первого участка, – топчемся всё ещё на седьмом.

– Так скажи, что мы там и находимся, чтоб не волновалось начальство. На верх поднимемся – по ровному и нагоним…

– Ну ты и молодец! Ну скажу, что там уже, – а вдруг участок в том районе сработает, кто его проверит?..

Короче: Семь бед – один ответ!.. Дойдём, проверим, тогда и свяжусь с заставой.

Наверху упущенное время нагнать не удалось. Снега было конечно меньше, чем по ущельям, но ненамного. Признаков, что здесь ступала нога человека тоже не было. Насколько видел глаз человеческий – лежало никем не примятое снежное покрывало… Здесь также мела позёмка, и такое же тёмное небо висело над головой.

Пограничный наряд двигался очень медленно. Кулешов уходил вперёд и подолгу ждал своего старшего.

Старую тропу натоптанную пограничными нарядами и занесённую свежевыпавшим снегом Иван отыскать не смог. Складывалось впечатление, что здесь раньше никто и не ходил. Поэтому шёл уже напропалую по краю заметённой КСП…

Возможно дозоры ходили только по, над системой… но там также было всё ровно, как и здесь где шёл он.

Местами старый снег держал, а местами нет. Проваливался по пояс.

Где на коленях, где на животе, – гребя руками свежевыпавший – выползал на крепкий слежалый… – вставал, но через какое-то время проваливался… И так было – снова, и снова…

Вот уже семь пройденных с горем пополам участков остались позади.

Гимнастёрка и брюки местами покрылись ледяной коркой, а Ивану было жарко. Он лежал уткнувшись лицом в снег не в силах двигаться дальше. Навалилась и физическая и моральная усталость. Ему было стыдно.

Жестом руки подозвал к себе младшего наряда и отведя взгляд в сторону, попросил:

– Годок, оставь мне куртку, а сам выдвигайся на стык. Проверь оставшиеся участки. Обязательно и первый соседей проверь, он опасный, сам знаешь – там прорыв был.

– А ты как?…

– Я нормально. Отлежусь чуток и двину дальше. Через сотню метров будет вторая просека, ты знаешь. Там меня и найдёшь.

Не подведи только…, дойди…, проверь…

Кулешов ушёл. Свет его фонаря стал удаляться и вскоре совсем потерялся в ночной мгле.

Собравшись с силами Иван добрался до просеки. Остановился у двух крайних сосен. Сосны были невысокие.

Надел куртку на мокрую заиндевелую гимнастёрку и стал у одной из сосен разгребать свежевыпавший снег ногами. Притоптал старый, – стал мастерить из веток что-то похожее на лёжку. За тем уселся прислонившись спиной к стволу дерева и стал ждать возвращения своего напарника. Прошло больше часа с тех пор как свет тревожного фонаря поглотила ночь…

Должен бы уже и вернуться, гонял по кругу Иван одну и туже назойливую мысль… Участок ровный (а дальше лежал почти ровный отрезок пути к стыку с незначительным лишь затяжным подъёмом и таким же спуском), на лыжах – уже можно было пару раз бы обернуться… Что-то тут не так…

Он то и дело прислушивался не шуршит ли поблизости под лыжами снег… Но нет… ни шуршания, ни хруста – слышно не было…

Глаза устали непрерывно смотреть в ту сторону откуда должен появиться напарник.

Временами чудилось, что из тьмы надвигается лыжник, но отодрав с ресниц льдинки и взглянув более осознанно понимал, что это просто мираж…

Что это?! Он вдруг услышал вначале слабый, а затем переросший уже в сильный – стук своих зубов. Они стучали так, будто отстукивали морзянку… и ничего с ними нельзя было поделать… Рот стал непослушным, чужим.

Мокрую одежду сковал предутренний мороз, тело сжалось в комок и пыталось понять, что же это с ним происходит…

Прошло ещё какое-то время и по телу вначале нерешительно, а затем всё активнее, потекло тепло. Стало клонить в сон. Веки то и дело слипались. И вдруг – стали совсем непослушными…

Ивана осенило: «Да я ведь замерзаю!!!» Нет! Только ни это! – Он попытался встать, что бы идти, – двигаться – только это сейчас его может спасти, но тут же завалился в снег. Не слушались ноги.

С горем пополам ему всё-таки удалось вернуть первоначальное сидячее положение.

Сознание работало прокручивая одно, другое: – Вот он со своим отцом ещё подросток катается на лыжах по балкам. Отец учит его стрелять из своей 16-ти калиберной двухстволки. Учит водить тяжёлый мотоцикл с коляской.

Вот Горком Комсомола – вручает направление в Пограничные войска…

Напутствие Отца!.. «Неужели меня найдут замёрзшим??!…»

Слёзы катились по щекам и не было желания их вытирать. Он не мог понять – плачет ли он, или же всему виной холод?..

Нет меня не найдут замёрзшим, такому не бывать!..

Рука потянула из подсумка снаряжённый магазин и примкнула к автомату. Указательный палец стал давить спусковой крючок выбирая холостой ход…

Не судьба! За соснами как гром среди ясного неба разразился крик:

– Годок!!! Я здесь!!! Я дорогу нашёл!!!

Иван бросил автомат себе на колени… Отсоединил магазин… Извлёк патрон из патронника… Стал всматриваться туда откуда донёсся крик.

Кулешов выскочил из темноты, – но почему-то не стой стороны откуда должен был – а с другой, со стороны границы.

Неужели хотел бросить меня да уйти в Турцию?.. Тогда, что помешало? – крутил в голове Иван.

Такое на границе увы не редкость, как оказалось. Нет, да проскочит оперативная сводка по заставам, что, – в таком-то пограничном отряде, – на такой-то заставе, в наряде – младший наряда застрелил старшего и ушёл на территорию сопредельного государства.

Были случаи когда и старшие уходили на другую сторону, – один из них:

«Пока младший спустился с вышки по нужде – старший извлёк из его оружия затвор и спокойно ушёл. – То ли нервы, то ли – ещё чего.»

Когда Кулешов был уже рядом – Иваном сказал:

– А что её искать, дорогу… вот она… под нами… и ты прекрасно знаешь, – не первый год служишь!

Кулешов не стал возражать, только буркнул:

– Становись ко мне на лыжи, пойдём к границе. Здесь уже поменьше снега будет. – Быстро дойдём. А там, – там по дороге в раз добежим.

– Ты дошёл?! Всё проверил?!

– Не переживай… Всё нормально… – Признаков нарушения государственной границы не обнаружил!

– Ну хорошо, – помоги подняться, а то сам не могу, задубел.

Тебя где так долго носило… За это время можно было в турецкое селение сбегать и обратно вернуться?

Внятного ответа не последовало.

У Ивана затряслись руки, и почти следом – голова. Стало понятно, – пришёл «отходняк» – кровь рванула по большому кругу. «Похоже не зря в рубашке родился.»

Иван встал сзади к напарнику на лыжи, обхватил (как смог) за талию руками – и так, – нога в ногу, шаг за шагом, – передвигая лыжи синхронно пошли к границе. (не ходьба, а сплошное мучение)

Через каких-то четыреста, пятьсот метров им на пути попались лыжные следы, ещё не полностью заметённые, – они пересекали пограничному наряду дорогу – шли от стыка к границе. В сторону двадцать третьей вышки, – в тот район где нёс службу пограничный наряд комсорга заставы Резникова.

Иван определил, – одни лыжи прошли солдатские – широкие, а вот другие, – спортивные – узкие. Сомнений не было – Заслонов не дождавшись звонка отправился выяснять, что случилось с нарядом.

Значит где-то сверху наблюдал за нашими фонарями. Понятное дело, что видел только один свет. На душе стало муторно.

– Видал?! – Иван указал на лыжные следы напарнику. Ты точно всё проверил?

– Да не переживай… Всё будет нормально… – каким-то не уверенным голосом пробурчал Кулешов.

Ивану показалось даже, – что следы не удивили ни чуть его…

«Может дать две красных ракеты, как этого требует инструкция в данной ситуации…? Да нет!.. Обойдёмся без ракет… И так понятно, кто наследил.»

Давай годок, поднажмём, да быстрей выйдем на Резникова, следы туда всё одно ведут. Там всё и прояснится – глядишь и начальника у них еще застанем.

Шли быстро на сколько это было можно на одних лыжах, только что пена изо рта не валила как у загнанных лошадей.

Прошли ещё километра полтора и вышли на «ЧГ». Резников подтвердил:

– Да, был начальник, – с ним сержант Божко – минут сорок как промчались в сторону заставы.

А вы, что, не слышали как колокол вас вызывал? Нам было слышно аж сюда… Заслонов с Божко долго находились за горой в районе стыка.

А где же вы тогда были, что ничего не слышали, ничего не видели…?

– Да мы, комсорг, признался Иван, на тот момент находились не там где должны были бы быть. Так уж вышло. Подробней, думаю – начальник «на боевом» вечером расскажет.

Ладно парни… бывайте… мы на заставу…

– Да, Сань, скажи, а прибор ночного виденья случайно за спиной у сержанта не болтался?

– Не, не было. А вот бинокль 12-ти кратный был. – ответил Резников.

Иван знал, что «Б-12» в зимнюю снежную ночь – это тоже неплохо…

Шли по дороге молча. Иван всё прокручивал в голове как будет выкручиваться по прибытию на заставу.

Минут через тридцать обозначились долгожданные огни родной заставы, где их ждали тепло, уют и хоть кратковременный, но, сон.

Дежурный по заставе при встрече сказал что Заслонов, ушёл к себе во флигель.

Что когда вернулся с границы, был чем-то здорово расстроен…

– Что там у вас случилось… Я его ещё таким не видел?

– Да ничего страшного Аниканыч, думаю всё обойдётся. Как вы тут? Всё спокойно?

– Да какой там! Две сработки на правом, – и обе – зайцы.

– Чай пить будете, повара будить?

– Спасибо Аниканыч, будить никого не нужно. Если напарник будет чай пить так он и сам себе приготовит. Ни знаю как кто – а я спать.

Развесив в сушилке свои мокрые портянки и вещи, выкурив две сигареты подряд Иван направился в свой кубрик.

Сон продлился недолго. Громкий зуммер и крик дежурного по заставе поднял всех на ноги… Было слышно как Аниканов кричал:

Сработал шестой правый… Тревожная группа и рубеж перекрытия на выезд…

Иван одевался, вооружался, – не соображая спросонья ничего… Какое-то затмение на него нашло. «Проснулся» лишь на заставском дворе у машины.

Осмотрел, ощупал себя – на предмет всё ли взял согласно боевого расчёта, ничего не забыл?.. – Убедившись, что взял всё, что предписано – запрыгнул в кузов «66-го».

– А что дорогу на правый почистили – спросил он позёвывая своего командира отделения сержанта Божко, вчера ещё на лыжах туда бегали?

Леонид Божко сидел напротив и торопясь продевал солдатский кожаный ремень в лямки подсумка.

– Да, сегодня ночью с тройки трактор поднялся, расчистил, утром на пятую пойдёт…

– Хоть это радует. Меньше будем пешком ходить… – пробурчал Иван.

Уазик с тревожной группой умчался, свет его фар исчез – растворился за поворотом в заснеженном лесу.

Быстрей! Бегом! К машине! – кричал лейтенант Круглый молодому солдату рядовому Слабкову который замешкался у крыльца казармы…

«66-й» громко урча выскочил за ворота заставы поднимая вокруг себя клубы снежной пыли.

Тревожная группа причину сработки выявляла довольно долго, – шестой участок (системы) до половины занесён снегом…

Пока искали причину – наступил рассвет.

На заставу вернулись когда рассвело. Разоружились. Протёрли оружие ветошью и поставили в деревянные шкафы по отделениям. Боекомплекты и «мешки рубежа перекрытия» сдали дежурному в тревожный сейф под ключ.

Иван зашёл в сушилку покурить. Несколько его годков уже сидели, дымили и обсуждали бурно проведённую ночь.

Здесь же в бытовке, а она находилась через перегородку от сушилки, группа бойцов приводила себя в порядок – брились, умывались, подшивались – кто готовился к дневному распорядку, а кто на службу.

Вошёл дежурный, поискав кого-то взглядом, – остановился на Иване. Тот всё понял и без слов…

Дверь в канцелярию была открыта Иван спросил разрешения войти – вошёл. Прикрыл – чтоб меньше слышали «дружескую беседу» сослуживцы…

Первое, что спросил Заслонов, как всегда, спокойным голосом:

– Почему не выполнил приказ?!

Иван понял – лепить горбатого уже не получится, да и не в его это характере. Стоял молчал – соображал, что ответить.

– У тебя НЕДОХОД!… Ты хоть понимаешь что это значит?!

Ещё бы Иван не понимал, в лучшем случае прощай застава – здравствуй отряд. В худшем: чёрные погоны и в пески, – так уже случалось.

Пример тому одногодок со второй заставы рядовой Пивень, – спросил у особиста почему с аскерами нельзя обмениваться безделушками, типа зажигалок и прочей мелочью…

– Ты думаешь я не видел по вашим фонарям, где кто свернул!.. Два участка не осмотренными остались!

Это хорошо, что мы там были с твоим командиром отделения… – Который, кстати, всегда за тебя горой стоит!

Я ведь ещё на приказе обратил внимание – ты стоял с общим фонарём, а Кулешов с тревожным. Так вот, твой тусклый огонёк свернул с маршрута на просеку на четвёртом участке! – А яркий твоего напарника – на следующей просеке в районе первого!..

Иван стал объяснять:

– Понимаете… я не ожидал никак, что на левом фланге столько снега. На втором ущелье выдохся уже в конец… напарника послал дальше одного – так, как без лыж там не пройти. Не найдя более серьёзных аргументов Иван вспылил:

– Да я чуть не застрелился!!!

Заслонов что пружина выпрыгнул из-за стола:

– Что ты сказал?! Ты чуть не застрелился?! – Да я тебя!!!.. Да ты у меня сейчас головой дверь откроешь!!!… (а дверь в канцелярию открывалась во внутрь) Слова щедро подкреплённые матерщиной неприятно давили слух. Иван стоял с опущенной головой ему было и обидно и в то же время стыдно. Первый раз он услышал какой отборный мат может выдать его командир. (сам по себе Заслонов человек спокойный, уравновешенный)

Выплеснув взрыв эмоций офицер успокоился, сел, сказал уже своим обычным голосом, иди.

Иван вышел.

Пройдя по коридору под сочувствующие взгляды сослуживцев (крик начальника был слышен даже на улицу) Иван вошёл в свой спальный кубрик и не снимая сапог завалился на кровать.

Лежал и думал, – как же так? Как же я так подставился?! Я ведь никогда не сачковал – службу нёс как и положено…

Всплыл эпизод годичной давности, как с сержантом Пархоменко уходил он на левый фланг на проверку пограничных нарядов, будучи больным – рези в животе почувствовал ещё до того как наряд поставили на приказ, но не сознался. Пройти успели всего километр когда болевой приступ согнул его пополам и поставил на колени.

Пархоменко позвонил на заставу, прислали замену… По возвращению осмотрел фельдшер. Айболит тогда сунул ему в рот какую-то пилюльку капсулу и через считанные минуты, боль ушла и стало как-то даже неудобно, что сошёл с дистанции и вместо него теперь его километры наматывает другой.

Следом крутанулся более свежий эпизод:

На ноге образовался грибок – такая зараза в солдатских кругах не редкость. Вечно сырые портянки где сушат… в сушилке… В тот момент когда сработает система там уже не до разборок, кто и почему вместо своих чужие зацепил…

Пока можно было одевать сапоги – одевал и ходил на службу… Когда нога перестала помещаться в сапоге – стал на службу одевать валенки. Заслонов узнал, предложил отбыть в санчасть. – Иван надеясь на то, что опухоль скоро начнёт спадать, благодаря мази которую ему оставил фельдшер перед тем как отбыл на соседнюю заставу – уговорил не отправлять в санчасть. Соврал, что дела уже пошли на поправку. Начальник поверил, сказал: – «хорошо, походишь пока дежурным по заставе… хуже станет, скажешь.» Иван привязал пухлую ногу бинтом к тапочку и так вот в тапочках нёс службу дежурным по заставе – чередуя день с ночью.

Как-то при очередной обработке размотав бинт он увидел вокруг ранки черноту, испугался. Решив, что дальше тянуть опасно, обратился к командиру с просьбой – отправить его в санчасть.

– Ты же мне говорил, что всё под контролем… Всё проходит… Чем я тебя теперь отправлю – снега навалило не пробьёшься!

На следующее утро Иван был уже в санчасти.

Военврач осмотрел ногу, – то ли в шутку – то ли всерьёз, – вынес вердикт: «Будем ампутировать!»

– Да вы что?! Вы это серьёзно или шутите?! – Ногу ампутировать не дам!.. Забудьте!…

– Ну – ну… ладно… не кипятись… Попробуем новым аппаратом тебе её погреть… Дня через четыре если не будет улучшения тогда и будем решать… Будем надеяться. Что же ты её до такой степени запустил??…

На пятый день увидев ногу – сказал:

– Ну – вот, уже намного лучше… Будем лечить.

Две недели прошли как два месяца. Надоело Ивану без дела слоняться по санчасти. Душа рвалась домой – на заставу.

Убедив военврача в том, что теперь и сам долечится – покинул отряд.

До третьей заставы, которая находилась рядом с посёлком Цхалтбила, шёл отрядной «66-й». С тройки, на стык, выезжал наряд дозор – с ним и отправили Ивана.

На стыку уже ждал Сергей Карасёв на своём новеньком ГАЗ-66.

В канцелярии доложился о возвращении, и о том, – что готов продолжать нести службу без ограничений.

Пролежал Иван в размышлениях не долго. Вернулись с флангов ночные наряды, – слышно было как они разоружаются в оружейной комнате.

Иван встал и пошёл в столовую. – «Служба службой, а обед – как говорится, по расписанию…»

Туда же стали стягиваться и те у кого уже вышел сон после ночной службы.

Столовая была небольшая, всего на шесть столиков, – За перегородкой кухня. (в перегородке дверь на кухню, да крохотное раздаточное окошко – амбразура)

На кухне с правой стороны, у стены – русская печь. Повара выпекают в ней, огромнейший, всегда вкусно пахнущий круглый хлеб. – Рецепт выпечки передаётся по наследству.

На стол для четверых повара выдают целую буханку… Первоначально это удивляло.