Читать книгу Часть чего-то. Повесть первая - Иван Косолапов - Страница 8

В который раз за последние сутки я с трудом разомкнул слипающиеся веки.

В глаза с обоих боков ударил приглушенный свет флюоресцирующих ламп. Так, стоп, именно такие были у меня в комнате.

– Очнулся, – как-то грустно констатировал факт до боли знакомый голос.

– А что, было бы лучше, если бы не просыпался? – потирая перебинтованную голову (всё же разбил при падении), спросил я у отца, садясь на кровати.

– Что ты забыл среди этих полудурков? – как-то резко, притом уклоняясь от ответа, задал мне вопрос папа, когда я всё-таки посмотрел на него.

– Пытался вернуться сюда, – взглянув в ясные, спокойные глаза, вторя их уверенности, отчеканил я.

– А где был в это время электрокар?

– Разбили.. вчера, – закончил фразу я тем, что отвернулся и опять схватился за голову.

Отец недовольно встал, прошёлся, попеременно смотря то на меня, то куда-то ещё. Затем приблизился к выпуклому окну и, выдохнув, смотря наружу, сказал:

– Никогда не думал, что мой сын, станет одним из.. них, – я немного опешил: «Ничего себе, это он к чем клонит?». – Подойди сюда, – обернувшись в мою сторону, с отражающимися в очках огнями костров, попросил отец.

Я недолго подумал, после чего, с кряхтением, поднявшись, последовал к окну.

Второй уровень пылал… Бунты пришли и сюда, беспорядок теперь властвовал и здесь. Однако на этот раз меры их успокоения предпринимались куда более жесткие: было видно, что дороги всюду имели обратные полюса, которые время от времени всё ещё меняли, дабы спутать незваных гостей; экипированные стражи порядка теперь не стояли без дела, рьяно пресекая взбунтовавшуюся молодежь; даже пневматическое, электропоражающее и травматическое оружие, судя по звукам, пошли в ход… По крайней мере, хотелось верить, что это «травмат» да лёгкие поражающие электрозаряды.

Данная картина мне сильно напоминала кадры ³анимационного фильма «Акира», где революция происходила в свете прожекторов огромных многоэтажек и мультимедийных баннеров с рекламой… Почему-то ⁴одноименный фильм мне не вспомнился.

– Переворот… – хладнокровно прокомментировал я, чуть пожав плечами и посмотрев на отца, с которым мои отношения всегда имели весьма напряженный характер.

– Вот именно, это переворот, власти… Только зачем он нужен тебе?…

– Хм, вот ирония, такой же самый вопрос я хотел задать тебе… Хотя, твой ответ ясен: деньги делают многое, – с ехидной ухмылкой я посмотрел на папу.

Тот, сохраняя непоколебимость образа, пропустил слова мимо ушей и сказал:

– Правоохранительные органы доложили, что видели тебя вместе с профессором Соврановым… Это так?

– Допустим.

– Ха, так вот кто тогда наговорил тебе всей этой бредятины, – всё-таки получилось вызвать хоть некий интерес у отца.

– Да? Я вот что-то не очень хорошо осознаю бредовость его слов.

– Он сумасшедший…

– Он проработал в Институте дольше тебя! – я немного повысил голос, и это возымело успех, ибо я действительно был прав. – И уж кто как ни он знает, каким образом за столь короткий час, вы сумели превратиться из обычного учебного заведения в огромного научного монстра, максимально приближенного к власти. Он уж точно знает, как передавать мысли и чувства внешне-канальным путём… Почему? Ах да, точно, это ведь он изобрёл данную технику передачи. И уж точно не он, нет-нет, смог впервые определить направленность «ветров» ноосферы скомбинировав их с внешними данными, просто коллинеарно поставив их направлению потока… – я опустил до этого в сарказме разведённые руки. В голове сильно пульсировало, но сейчас отступать было нельзя. – Пап, этот человек не будет врать по поводу того, что сам сотворил, и ты это прекрасно знаешь. Только вот, меня за ребёнка не держи.. и лучше всё-таки скажи, к чему вы стремитесь и как управляете стольким количеством демонстраций.. я, правда, хочу знать.

Я говорил как можно более мягко и доверительно, однако на Алмыкова старшего это впечатления не произвело. Он постоял недолго, грозно глядя на меня, после чего развернулся и, пробормотав что-то вроде «этот разговор бесполезен», пошёл прочь.

Я же предпринял последнюю попытку:

– Стой! Я ведь не сказал, что собираюсь как-то мешать вам! – отец остановился, прислушавшись. – У меня на это счёт как раз другие планы…

Встав с подоконника, я вежливо улыбнулся, разведя руки, и посмотрел на полностью обернувшегося мужчину, глядевшего на меня с ухмылкой.

– И какие же, если не секрет? – спросил тот.

– Поверь, уж точно ни каким-либо боком вас останавливать…

Немного посмеиваясь, папа прошёл к кровати. Сев на неё, он продолжил:

– Понимаешь ли… Большинство – создает правила. Неважно, кем ты являешься, какой чин имеешь… Против массы, ты – ничто. Конечно же, если только ты не пользуешься уважением у народа, ибо людьми деньги движут с неохотой.. а вот признание. В этом случае тебе ничего не угрожает. Однако, где зарождается вся воля толпы? Нет, не совсем в душах или сердцах, аха, в раде, суде, совете либо же еще где думают вовсе не сердцем или душой, а мозгами. Вот и человек понимает, что его нечто не устраивает также, головой. В этой ситуации как раз-таки и создаётся главный парадокс, ведь, вроде бы, если человек уважает и лелеет власть, что развернулась над ним, зачем ему что-то менять? Понимаешь ли, в такой ситуации уже работают два строго перпендикулярных друг другу отрезка чувств и эмоций, берущих своё начало в одной точке, но распространяющихся в разных плоскостях. А именно два лагеря, один из которых рад всему, а второго многое не устраивает. Они подобны двум ветвям параболы, комбинируя которые создаётся чистая константа. То есть, они уравнивают один другого. Поэтому ничего и не происходит, однако и ясно что нечто не так… И это нечто видит кто-то, у кого есть возможность всё исправить. Нет, не мы, а те, кто нам, как бы это прозаично не звучало, платит. Ибо раньше на людей воздействовали посредственно, внешне. Теперь это можно делать на прямую, так почему бы и нет? Особенно когда творится всё на благо. Это заплесневелое общество псевдодемократов и лжеджентельменов надо менять, так как на престолах главных сидят вовсе не те, кто этого достоин. Поэтому надо что-то делать… Вот мы и делаем.

– Ага.. посылая в ноосферу мысли других, ради собственного обогащения… Так что ли? – сказал я, потирая подбородок, после переваривания лекции отца.

– Хаха, не совсем. Знаешь, человек уже давно не принадлежит сам себе. Телевидение, работа, учеба, весь окружающий социум подстроен под то, чтобы вершить людскую судьбу без его участия и ведома. В конце концов и получается так, что сформировывается представление о жизни совсем не то, что грезилось сперва… Мы же хотим это исправить.

– В смысле?

– Ну-у… Не знаю, может быть ты слышал о такой вещи, как «золотое общество». Полмиллиарда, может миллиард людей, представляющих из себя понятие человека как такового. В наше время людей, способных, взглянув во тьму, лицезреть в ней целый мир, используя лишь мелкую толику воображения, не так много… Культура вершится не ими, а неким необразованным сбродом, чего быть никак не должно. Вот мы и очищаем общество: ввиду всех этих революций из народа выйдут те, кто больше всех умён, находчив, справедлив, силён…

– Жесток… – слабо предложил я, побаиваясь продолжения.

Отец на мгновение остановился, посмотрел на меня, после чего, ухмыльнувшись, сообщил:

– Не-ет, жестокость видна сразу, и её мы будем искоренять, а вот истинные таланты останутся. Погибшие же – это просто те слабые, которые и не нужны «золотому» социуму. Те же, кто выживет, но ничем себя не обозначит, останется влачить своё существование на заводах и так далее… В конце концов, ха, тем, кто «живет» нужно достойное обслуживание…

– А разве это банально не похоже на фашизм и геноцид?…

– О-о, отнюдь. Мы не будем смотреть на расовые качества, либо же физиологические составляющие, просто мы делаем то, что человечество хочет сделать уже долгое время… Просто ему не хватало.. смелости. Однако мы нашли этот пусковой механизм, так почему бы не попробовать?…

Алмыков старший завершил свой рассказ и серьезными (даже в чем-то хмурыми) глазами посмотрел на меня, ожидая реакции.

– Просто подстраивая координаты под ноосферный поток и посылая желания тех, кто побогаче, по гиперболической траектории… – еле слышно я и вопросительно взглянул на папу: – Так?

– Хэ, вроде того.

– Да-а, тогда неплохо получается. Вершите свои намерения чужой дланью, да еще и деньги гребёте, оставляя руки чистыми… Воистину, делаете невозможное.

– Эх… – мой собеседник поднялся с кровати и пошёл вперёд. – Не уверен, правильно ли я сделал, что всё это тебе поведал, но, – отец взялся за моё плечо, проходя мимо, – теперь только тебе решать, что делать с данной информацией. Однако настоятельно тебе рекомендую, не мешать нам, ибо я не хочу увидеть своего сына в могиле раньше себя.

Затем он зашагал дальше. Я же остался стоять на месте, подсознательно я уже всё для себя решил, осталось только набраться смелости озвучить мой ответ.

В конце концов, во многом их цель имела своё право на немалый смысл и свою правильность. Всё-таки люди уже действительно не так величественны, как ранее. Конечно же, нас много, неимоверно, однако в этом и проблема, ибо в большинстве случаев важно качество, а не количество. Да, мы уже заселяем и другие планеты, однако делают это действительно одарённые люди, но и то на базе давно исчезнувших гениев прошлых лет… Всё же человечество в некотором смысле превратилось в сборище копированных кукол, просто существующих на шее у государства. Жизнь их давно им не принадлежит, ими сотни лет управляют те, кому это выгодно… А они, даже замечая это, просто вновь поддаются чужой идеологии, решая что так правильно, и по которому кругу отдают своё жалкое существование в руки других, более сильных существ… Как-никак это надо было как-то менять.

– Постой! – выкрикнул я и обернулся к отцу лицом. – Я принял решение…

Озвучивая ответ, я улыбнулся, про себя думая, что никогда особо хорошими делами.. не отличался…

OPEN 1…