Читать книгу Замурованные. Хроники Кремлевского централа - Иван Миронов - Страница 2

Что может объединить двух людей, попавших то ли по попущению Божию, то ли по милости Его в тюрьму, и не простую, а самую что ни на есть «привилегированную»? Оказалось, что многое может объединять людей, совершенно не имеющих никаких точек соприкосновения.

Мы познакомились с Иваном в одной из камер СИЗО-99/1 (ныне СИЗО-1), что надежно «несет» свою незаметную службу на улице Матросская тишина. Ему было тогда ровно столько лет, сколько было мне, когда я стоял, как и он в этот момент, на перепутье жизненных дорог, и кто-то за меня, как и за него, решал, куда направить наши судьбы. После окончания соответствующего для каждого из нас института никто не сомневался в правильности и ясности избранного. Но человек предполагает, а Бог располагает.

Понятие о Родине писано для нас обоих одними чернилами и на одной бумаге, однако существенно разнится с понятием государства, отраженным в «Замурованных». Увлеченность автора не перехлестывает фанатизмом и не изменяет объективности.

В моей жизни было много черных участков, может быть, поэтому я не люблю ложь в отношениях и грязь в политике, а потому консервативен в первом и совсем не касаюсь второго. Но Иван легко вошел в круг уважаемых мною людей, хотя политика для него есть море, где он бороздит просторы «искусства возможного». Причин подобного отношения к нему много и главная из них – умение держать слово.

Пишу это еще и для того, чтобы сказать о правдивости характеров и личных особенностей героев романа, коих имел возможность изучить и я. Случайная разница во впечатлениях объясняется лишь тем, что одни и те же сидельцы были встречены на разных этапах наших жизненных путей. А ведь некоторые из нас превозмогали заключение в течение и трех, и четырех, и пяти, и более лет. Разумеется, надежды, силы и иные характеристики человека в начале пребывания в крайне замкнутых и тяжелых условиях гораздо отличаются от его же характера, изменившегося по пришествии тюремных лет, судов и вынесенных приговоров.

Если когда-то появится книга «Замурованные. Пять лет спустя», получится новая история с новыми героями, правда, с теми же фамилиями.

Лично я книгу прочитал на одном дыхании и с жадным интересом. О многих из описываемых событий я знал исключительно понаслышке, по «арестантскому радио». Здесь автор не только высветил, но и мотивировал многие события, происходившие в период нашего заключения.

То, что видел и слышал я, что замечал и что пережил, почти полностью совпадает с написанным. В лишениях и тюремном безвременье мы учились искать радость и осмысление нашего существования в этом необычном централе. Необычен он не только арестантским контингентом и внутренней герметичностью, что, в основном, и создает более тяжкие условия содержания по сравнению с остальными тюрьмами, но и малым количеством заключенных с повышенным к ним со стороны администрации вниманием и воздействием. Последнее, впрочем, не выходит за рамки кодексов, да это и не нужно – ибо большая часть статей работает со времен ГУЛАГа, что сохраняет возможность для маневра.

Начальник «Кремлевского централа» незабвенный и бессменный Иван Павлович, возможно, потому «держится на плаву», что талантливо умудряется находить компромисс между жаждущими крови отдельными следователями и законом, а также виртуозно вербовать самых блатующих арестантов.

Современный человек – существо социальное, и лишить его привычного общества и общения – значит, создать условия невыносимые. Этот централ усиливает подобное состояние непреодолимой неизвестностью как обстоятельством, наиболее непереносимым человеческой психикой. Удивительным при этом является то, что внутренней свободы выбора лишить нас никто не может, но многие о ней стараются забыть, опускаясь и сдаваясь, выменивая человеческую волю на животные инстинкты. Однако в «Замурованных» показана не только страшная девальвация человека, но и его мощный духовный подъем, возможный только в экстремальных жизненных обстоятельствах.

Личная история автора – это мужественное преодоление испытаний по правде и совести. Он делится этим спасительным опытом, сопереживая и сочувствуя даже таким, как я.

Алексей Шерстобитов

(Леша Солдат)