Читать книгу Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж - Иван Сергеевич Бутаков, Иван Бутаков - Страница 4

Поняв, что быть полезным это вовсе не скучно, а наоборот, само по себе приносит радость, Герман отложил свои раздумья о будущем ремесле на потом. А сейчас же он предался чему и следует в его возрасте – занятиям в школе, стал учиться еще упорнее, играл с друзьями, и новому увлечению, которое до этого было лишь обязанностью, помощью своей семье. Он так увлекся, что в голове его созрел великолепный план. Герман прислушивался ко всему, о чем говорят родители и когда речь шла о том, что нужно сделать, он сразу записывал это, чтобы потом устроить им сюрприз. И вскоре список был готов. Теперь главное сохранить это в тайне, выбрать день, когда уроков меньше всего или вообще нет и дело в шляпе. Сунув список во внутренний карман своей школьной формы, Герман лег спать. И пока сон не накрыл его с головой, он мечтал как мама и папа придут домой, увидят, как дом сияет чистотой и порядком, а с кухни доносится аромат, только что приготовленного Германом блюда, и он с серьезным видом пригласит их к столу. Представлял как на безмерную благодарность родителей, он просто с легкостью махнет лапой и скажет: "не стоит благодарности, это все от чистого сердца…". И так ему понравилась эта фраза, что он захотел записать ее, чтобы не забыть, но уже ни руки ни ноги не слушали вялые команды его мозга, а глаза слиплись, что не раскрыть, и он уснул.

Пока Герман спал, мысли его пробрались глубоко к нему в сон и он увидел все, о чем мечтал до этого. Дом, который блестел от чистоты и порядка, и как он в мамином фартуке стоит у плиты и готовит что-то очень вкусное. Он как раз снимал пробу, когда в дверь позвонили, а он все никак не мог оторваться от ложки, до чего прекрасное вышло блюдо. Но звонок не переставал звенеть. Он был так настойчив, что Герман даже рассердился, но тут вдруг вспомнил, что это должно быть его родители и пошел открывать, а когда подошел к двери, звон прекратился, за дверью оказалось пусто. Пожав плечами, наш повар вернулся к своему фирменному блюду. Немного погодя, послышался звук шагов, и в кухню вошла мама, она была так счастлива, а он не вспомнив, что хотел сказать, просто улыбнулся и пожал плечами, тогда мама обняла его и, крепко взяв за плечи, начала трясти, повторяя: "Герман, Герман, вставай Герман, ты опоздаешь в школу!". Ежонок, поняв, что это был сон, и что звонок в дверь был его будильником, вскочил с кровати и пулей вылетел из комнаты. Хоть он и был еще очень мал, но он также был очень ответственным, никогда не просыпал и не любил опаздывать, предпочитая ждать самому, чем будут ждать его. Наверное, это чувство ответственности передалось к нему по наследству от папы. Он, будучи потомственным счетоводом, терпеть не мог не точность. Все часы в доме Греев шли секунда в секунду, за чем он с трепетом следил каждый день и не садился ужинать пока не обойдет их все и не убедится в их точности. Он точно знал сколько шагов до его работы – восемьсот двадцать три, сколько нужно время на просмотр утренней почты – три минуты пятьдесят секунд, он даже знал сколько иголок у него пять тысяч сто семьдесят шесть, и какой они длины. Иногда он так увлекался, что не мог остановиться, и за семейным ужином становилось тихо. В такие моменты вся семья молча смотрела на него пытаясь угадать, что пытается высчитать на этот раз их глава семейства, может считал за сколько раз прожует свой ужин, может еще что, но всегда это заканчивалось одинаково – миссис Грей делала серьезный вид, от которого он сразу приходил в себя и виновато улыбаясь говорил : "простите, задумался о том, сколько ягод в этом пироге", и начинал рассказывать что-нибудь интересное. Всем сразу становилось смешно.

Герману же было теперь не до смеха, он опаздывал на уроки! Он проспал! Прошли считанные минуты как он весь красный от стыда, второпях выбежал на улицу. Герман бежал что есть сил, перебирая в уме, что скажет, когда зайдет в класс. Ему не хотелось признаваться, что он проспал, но однажды он уже пытался всех обмануть, и это ничем хорошим не кончилось, поэтому решил сказать правду. Развив скорость ягуара, он почти прибыл на место. Но лишь почти. Все бы ничего, если бы не эта дурацкая ветка, о которую он споткнулся и картинно, на зависть циркачам, плюхнулся в самую грязную лужу. Поняв, что начинает терять контроль, еж спокойно встал, отряхнулся, насколько это было возможно, и весь в грязи побрел в школу. В ботинках его хлюпала вода, к ушам присыхала на солнце земля. В таком виде он дошел до школы, а когда дошел, то увидел всех учеников на улице. Большинство носились по двору, играя в догонялки, кто-то просто стоял и болтал, кто-то, завидев Германа, уже успел похихикать над его внешним видом, кто-то еще только собирался. Был среди них ежонок Вениамин, который считал себя потомком какого-то графа. Я обещал, что мы с ним познакомимся и, похоже, пришло то время. Герман терпеть его не мог. Высокомерный, злой остряк, отпускал свои болючие, как пчелы, шуточки, от которых весь класс заливался от смеха, а обиженный заливался краской. А поскольку иголки его, в отличие от иголок Германа были на месте, то он не упускал случая пошутить над ним всякий удобный раз. Но сейчас случай был особый, наш бедолага стоял весь в грязи, чем и поспешил воспользоваться Вениамин.

– Что случилось? – смеясь, начал он. – Умыться забыл?

– Вообще-то… – начал было Герман, но тот его перебил.

– Хотя ты подожди немного, грязь высохнет и твой пушок станет похож на иголки, – весь класс засмеялся.

– Ну все, – грозно произнес Герман и пошел на обидчика злобно пыхтя, когда неожиданно во дворе появился мистер Гриб.

– Здравствуйте дети! – начал он. – Извините, что заставил вас ждать, – он говорил, а все смотрели и не могли понять что-то в нем было не так, не было того задора и прыти, стоял опираясь на палку, а шея была странно изогнута.

– Я сегодня приболел и уроков вести не смогу.

– А что с вами, мистер Гриб? – спросил кто-то из учеников.

– Сам не знаю, проснулся, а шеей повернуть не могу. Так что сегодня я ко врачу, а вы уж как-нибудь без занятий денек, – закончил он и медленно зашагал по направлению к больнице, а ежата скрывая свою радость от того, что не надо учиться, убежали гулять.

– Что случилось? – спросил Германа Борик, – ты весь грязный.

– Странно, а я как-то и не заметил, – с улыбкой ответил Герман. – Какая удача, – воскликнул он. – Сегодня же нет уроков.

– Ну да, я тоже рад, – поддержал Борик, не совсем понимая друга.

– Нельзя медлить ни минуты, побежали в прачечную, – скомандовал Герман.

– Слушай, – решился задать вопрос Борик. – А ты часом головой о деревья больше не бился?

– Нет. Не бился, обошелся без этого, – и он рассказал, как упал в лужу, как впервые в жизни проспал, как испугался утром и что придумал сюрприз для родителей и о том, как писал список. Тем временем они уже были в прачечной. Герман обмотался в полотенце и загрузил школьную форму в стиральную машину.

– Это ты интересно придумал, – оценил его идею товарищ, – значит целый день у тебя теперь впереди, и ты наверно очень хочешь, чтобы твой друг тебе в этом во всем помог.

– Конечно хочу! Пожалуйста, если ты не занят, – попросил его Герман.

– Ну вообще то я хотел пролежать на левом боку до обеда, а потом на правом, но раз уж друг просит… – они посмеялись и тут же принялись за дело.

– Значит, начнем по порядку, – деловито убрав лапы за спину начал Борик. – У нас целый день, минус время пока выстирается твоя одежда, время на обед, полдник… пожалуй нам нужно торопиться. С чего начнем?

– Эээ… – странное чувство скребло Германа изнутри, он совершенно не знал с чего начать, он так был увлечен мыслями о результате, что сами дела были не так важны, лишь бы были приятны и полезны.

– Знаешь, а я даже и не помню, хорошо что я все записывал на листок, который убрал во внутренний карман школьной формы, которая сейчас стирается!

И они оба обернулись к стиральной машине, глядя, как с огромной скоростью крутится ее барабан.

– О Боже! – завопил Герман.

– Что случилось? – до сих пор недоумевал Борик. – Форма не та?

– Да вот именно, что та самая форма, в кармане которой мой список.

– Тогда нам все-таки придется подождать, – сделал вывод Борик.

– Да что ж ты за еж такой, Борик! Лист бумаги, на которой мой список в кармане формы! – Герман ткнул пальцем в машинку.

– О нет! – и Борик с досадой стукнул себя по лбу ладонью.

– Придется писать новый. Причем ооочень быстро, – с этими словами он достал из портфеля блокнот и ручку, и друзья стали думать.

Составить список заново оказалось делом не таким уж простым, и наши друзья, после недолгих раздумий, поняли, что совсем ничего не смыслят в делах взрослых.

Одежда была выстирана и высушена. Герман переоделся, и вместе с Бориком направился к себе домой.

Зайдя в дом, они постояли какое-то время молча, оглядываясь в поисках хоть какой-нибудь зацепки, опуская глаза в новый список, в котором одиноко красовалась цифра один.

– Нет. Так не пойдет! – резко оборвал их молчание Борик. – Чтобы понять чего они хотят, мы должны думать как взрослые!

– Но как это сделать?

– Это не так уж сложно. Фантазия взрослого ежа, довольно примитивна, наша же детская, наоборот, очень богата. Нужно просто мыслить поверхностно, – закончив, Борик направился к выходу.

– Ты куда, Борик? – насторожился Герман.

– Забудь о нашей дружбе, обо всем, что нас связывает, о том, что я Борик. Сейчас, я твоя мама, – он говорил это и глаза его становились больше с каждым словом, а мордочка была такой серьезной, что мысли о его безумии быстро развеялись в голове Германа. Борик вышел за дверь и зашел снова, весь понурый.

– Привет, Германчик, родной мой, иди, обними свою маму, – начал он вживаться в роль.

– Привет… мам… – неловко ответил тот. – Как прошел день?

– Устала как дикобраз, – он рухнул в кресло с протяжным оханьем. – А ты сделал уроки?

– Нет еще.

– О горе мне! – завопил Борик. – Какого балбеса я ращу! Ты хотя бы пирог испек?

– Я не умею, – ответил Герман, которому не очень была по душе такая мама.

– Научимся. Бери список, записывай первый пункт, пирог с яблок, – протараторил Борик своим голосом и пока сын, взбодрившись, записывал первый пункт, мам продолжал ворчать. – Белье одна я стираю, полы мою, пыль вытираю, помог бы кто матери, а стены…

– Что стены? – внимательно глядя на друга, спросил Герман.

– Это ужас. Этот цвет наводит на меня тоску.

– А какой же нужен?

– Не знаю, но хочется чего-нибудь веселенького. Так и запиши.

– Пожалуй, на большее не хватит времени.

– Тогда за работу, сынок. А я пока за краской побежал, – и Борик выбежал из дома.

Список был завершен и наш маленький друг принялся за работу. Много раз он наблюдал, как мама моет полы, так что это казалось ему самым простым. Он быстро нашел тряпку, набрал ведро воды и начал тереть ей пол, но тряпка была такая мокрая, что пол быстро превратился в одну большую лужу. "Должно высохнуть до маминого прихода" – подумал он, глядя на часы, и принялся вытирать пыль. К моменту, когда и это дело подходило к концу, он так надышался пылью, что, не выдержав больше начал чихать. После очередного громкого "апчхи" в дом вбежал Борик с двумя ведрами краски.

– Будь здоров, – хотел сказать он прямо с порога, но, поскользнувшись на свежевымытом полу, упал, запустив одну из ведер с краской прямо в стену. Краска расплескалась по всей стене большой зеленой кляксой, а Герман смотрел на все это, раскрыв рот, и не мог пошевелиться от ужаса.

– Ну да ладно, – проговорил Борик, подняв голову. – Зато одна стена считай готова.

Осознавая, что времени оставалось не много, друзья схватились за кисточки и начали размалевывать остальные стены. Работа кипела. Ежата пыхтели. Краска летела в разные стороны, а когда все стены гостиной были озеленены, они вычеркнули очередной пункт из списка.

Да, не очень аккуратно, да, заляпали всю мебель, но результат то на лицо, вернее сказать на зеленых мордашках юных маляров.

И вот уже добрались они до белья, которого было две корзины.

– Вот ведь взрослые, – начал удивленно Борик, – две корзины и обе наполовину.

Они пересыпали все белье в одну корзину, взгромоздили ее на тележку и помчались в прачечную. А пока загруженное там белье стиралось, они вернулись чтобы завершить свой триумф яблочным пирогом.

Миссис Грей легкой неспешной походкой направлялась в сторону дома.

Вечер медленно распустил свои могучие крылья, желая заключить Чудесный лес в свои объятия. Солнце плавно опускалось к земле, стремясь за горизонт, будто там был его дом, в котором, с нетерпением, родные ждали появления своего любимого. И когда в доме открывалась дверь, и оно входило в него, небо озарялось яркими розово-красными красками радости встречи, после которой двери так же плавно закрывались и свет угасал, оставляя место ночи.

Когда дверь в дом Греев медленно и настороженно открыла его хозяйка, никакого яркого озарения не было. Она стояла на пороге и с ужасом смотрела на все вокруг. Пол был залит водой, жутко пахло краской, очевидно от стен, измазанных в зеленый и фиолетовый цвет, резало глаза от запаха гари, доносящегося из кухни. А из глубины этой комнаты страха, доносилось хныканье маленького непоседливого ежонка. Мама подошла ближе, Герман сидел за диваном, свернувшись в клубок, и плакал.

Пожалуй, главное достоинство всех мам – это понимание. Ты не сказал ни слова, а мама уже все знает, читает все в твоих глазах, наклонах бровей, уголках твоих губ. Мама Германа не была исключением. Она села рядом с хныкающим комочком и начала гладить его. Тогда Герман зарыдал еще сильнее и, расправившись, крепко обнял маму.

– Прости меня, мамочка, – прошептал он.

– Ты хотел сделать мне сюрприз?

– Ага…

– И видимо мыл полы.

– Ага.

– И судя по всему пытался приготовить яблочный пирог, – продолжала спрашивать она, мягко улыбаясь.

– Пытался, – вздохнул ежик.

– Боюсь даже спросить, на сколько комнат хватило краски.

– Только на гостиную, – скромно ответил Герман.

– И тележка, в которой мы отвозим белье в прачечную, не на своем месте, тоже не к добру видимо? – с иронией спросила мама.

– Не к добру, – ответил Герман.

– Ну, что ж, ты пожалуй сходи пока в пекарню за пирогом, что зря слезы лить.

– Хорошо мама, – и ежик пошел.

Пока он шел, угрызение совести мучило его сильнее любого наказания. Столько дополнительных хлопот он принес вместо того чтобы помогать, Герман чувствовал себя обузой, неуклюжим, неумелым, бесполезным ежом, который все только портит.

С этими же мыслями, ругая себя за все сделанное, он брел обратно с огромным пирогом с грибами. А когда зашел домой, то вся семья уже была дома, сестры и братья смотрели на стены гостиной, хихикая и приговаривая: "во дает". Пол был сухой, но едкий запах краски и гари до сих пор не выветрились.

– А вот и наш разбойник, – потрепал Германа по голове папа. – В следующий раз затеешь ремонт, предупреди нас.

Все рассмеялись, и Герману стало легче.

Оказалось, что краской пропах весь дом, во всех комнатах гулял этот резкий и липкий запах, во всех, кроме комнаты Германа. То ли из-за расположения, то ли из-за плотно закрытой двери и приоткрытого окна.

Поэтому вся семья, этим вечером, собралась в его комнате. Они ели пирог, играли в игры, общались. А когда пришло время спать, папа принес для всех матрасы. Маленькая комната превратилась в одну большую семейную кровать, озарилась яркими красками радости, которая не погасла с наступление ночи, а лишь нашла себе укромный уголок в сердце каждого из семьи Греев.