Читать книгу Дом Усопших - Иван Лукаш, Иван Созонтович Лукаш - Страница 21

Въ теченіе всего этого времени превратившаяся изъ великаго историческаго пути въ столь или не столь отдалённыя мѣста Сибирь, какъ заброшенное поле, начала прорастать сорными травами, среди которыхъ ярче другихъ выдѣлился своею весьма конфузною для нашей освѣдомлённости и государственнаго трезвомыслія зеленью чертополохъ «жёлтой опасности».

Не сумѣвъ войти въ Китай съ открывающагося на море параднаго подъѣзда и помирившись на узенькой кяхтинской щели, – мы, изъ страха потерять и послѣднюю, во-первыхъ, не рѣшились высказать своё удивленіе: когда же это и какимъ образомъ ни разу не вылѣзавшій изъ-за своей каменной перегородки Китай овладѣлъ цитаделью Татаріи – Монголіей – и оказался нашимъ непосредственнымъ сосѣдомъ? Во-вторыхъ, узаконивъ молчаніемъ этотъ захватъ, мы точно связали себя клятвою никогда не заглядывать за новую китайскую границу и не интересоваться тѣмъ, что тамъ происходитъ.

Въ результатѣ получилось вотъ что:

Въ то время, какъ наши политическіе изслѣдователи съ усердіемъ семидесяти толковниковъ цѣлыми томами поясняли смыслъ загадочной строки нерчинскаго трактата «…далѣе, по тѣмъ же горамъ, до моря протяжённымъ…», а Академія Наукъ ломала голову надъ вопросомъ, куда же дѣвались тѣ видѣнныя однимъ изъ ея членовъ, Мидендорфомъ, кучи камней, которыя должны были изображать собою пограничные столбы? – графъ Нессельроде, основываясь въ 1850 г. на донесеніяхъ селенгинскаго коменданта Якоби, писанныхъ въ 1756 г. (т. е. 94 года назадъ), и на сообщеніяхъ іеромонаха Iакинѳа, докладывалъ Государю и, какъ министръ иностранныхъ дѣлъ, убѣждалъ Особый Комитетъ не касаться Амура, въ устьѣ котораго есть большіе города, крѣпости и цѣлая китайская флотилія съ экипажемъ въ 4.000 человѣкъ. Свѣдѣнія министра оказались на повѣрку ошибочными. На нижнемъ Амурѣ ни о какихъ городахъ, крѣпостяхъ и флотиліи не было и помину. Невельской нашёлъ тамъ только одного стараго маньчжурскаго купца, на колѣняхъ умолявшаго простить его дерзость и не выдавать маньчжурскимъ властямъ. Вверхъ по рѣкѣ прозябали тѣ же полуосѣдлые дауры. Выстроившійся для встрѣчи Н. Н. Муравьёва айгуньскій гарнизонъ поражалъ убожествомъ своего вида и допотопностью вооруженія. На желаніе генералъ-губернатора почтить салютомъ своего гиринскаго коллегу, послѣдній отвѣтилъ поспѣшною просьбою не дѣлать этого, «потому что мы народъ мирный, да и наши военные не любятъ выстрѣловъ».

Всё это ясно говорило, что взявшій на себя роль охранителя Китая сырой маньчжурскій матерьялъ разложился окончательно и что правъ былъ Равенштейнъ, указывая на полную беззащитность самой Маньчжуріи и на возможность для насъ въ любой моментъ съ одною дивизіей дойти до Печилійскаго залива, а при желаніи и до Пекина. Его опасенія были ошибочны лишь въ томъ отношеніи, что, вполнѣ довольные безкровнымъ занятіемъ лѣваго берега Амура, сами мы, во-первыхъ, недоумѣвали, зачѣмъ, собственно говоря, нуженъ намъ Печилійскій заливъ? и, во-вторыхъ, были убѣждены, что какія бы тамъ сказки ни разсказывала исторія, а четыреста милліоновъ всё-таки серьёзная вещь!

Этотъ выросшій на почвѣ глубокой неосвѣдомлённости суевѣрный страхъ передъ цифрою явился одною изъ причинъ непростительно долгаго лежанія подъ сукномъ Сибирской желѣзной дороги, о постройкѣ которой хлопоталъ ещё Муравьёвъ. Продолжая смотрѣть на Азію глазами находившихся въ иныхъ условіяхъ и имѣвшихъ ещё кое-какое право не торопиться московскихъ приказовъ, мы пугались созданнаго нашимъ воображеніемъ миража и не замѣчали слѣдующей убійственной дѣйствительности: маленькій, но управляемый большими и смѣлыми людьми островной народъ, явясь Богъ знаетъ откуда и зайдя съ другого конца указывавшейся намъ судьбой арены, овладѣлъ сначала Индіей и безбоязненно посадилъ надъ тремястами милліонами ея семьдесятъ тысячъ своихъ чиновниковъ. Направившись затѣмъ къ востоку, онъ безъ малѣйшаго колебанія подошёлъ къ четырёхсотмилліонному Китаю, силою заставилъ его открыть на море всѣ окна и двери, посадилъ въ Пекинѣ своихъ совѣтниковъ и приступилъ къ работѣ по закупоркѣ намъ выхода къ Печилійскому заливу.

Въ 1861 г. на томъ пути, по которому съ своею сорокатысячною ордою прошёлъ изъ Маньчжуріи въ Пекинъ послѣдній сѣверный завоеватель – Нурачу, англичане заняли Ньючвангъ. Чтобы помочь Китаю поскорѣе справиться съ тайпинскимъ возстаніемъ и сосредоточить вниманіе на оборонѣ Маньчжуріи, они предоставили въ распоряженіе пекинскаго правительства майора Гордона. Во время голода 1864 г. посовѣтовали Китаю направить изъ провинціи Шанзи переселенцевъ на находившійся до тѣхъ поръ подъ строгимъ запретомъ сѣверъ. Наконецъ, по совѣту англійскихъ спеціалистовъ Китай приступилъ къ укрѣпленію Портъ-Артура, устройству арсеналовъ въ Гиринѣ и Мукденѣ, проведенію телеграфа въ Айгунь и реорганизаціи маньчжурскихъ войскъ.

Хорошо понимая всю бутафорію этихъ мѣропріятій и смѣясь въ душѣ надъ «жёлтымъ неразуміемъ» людей, не могущихъ разобраться въ томъ, что дѣлается у нихъ же подъ бокомъ, англійская печать, откуда мы и до сихъ поръ черпаемъ всю нашу политическую мудрость, воодушевленіе и страхи, заблаговѣстила о воскресеніи народа, набальзамированнаго обычаями, одѣтаго въ общій для всѣхъ 400.000.000 мундиръ, повитаго фыньшунемъ и двѣ тысячи лѣтъ назадъ улёгшагося въ каменные гробы своихъ городскихъ стѣнъ, – заблаговѣстила и произвела нужное ей впечатлѣніе…

Если бы не сильная воля Императора Александра III, мы, вѣроятно, такъ бы и замерли въ почтительномъ созерцаніи горизонта, на которомъ вотъ-вотъ появится отрастившій себѣ новые когти четырёхсотмилліонный драконъ!..