Читать книгу Свидетель жизни - Иван Успенский - Страница 10

Культу́рный шок – эмоциональный или физический дискомфорт, дезориентация индивида, вызванная попаданием в иную культурную среду, столкновением с другой культурой, незнакомым местом. Подобный шок, в самом хорошем смысле, случился со мной в 2000-м. По программе обмена учениками, на пару недель мы отправились в Вену! Разумеется, до того момента за границей я никогда не был (если не считать транзита поезда через Украину), потому, когда самолет приземлился, было невозможно поверить, что воздух за иллюминатором можно вдыхать, что аккуратно одетые люди в аэропорте ни слова не понимают по-русски, а настоящая иностранная речь, которую можно было уловить только в рассинхроне дубляжа зарубежных фильмов, может просто так, обыденно, литься из радио… Всю дорогу я не мог отлипнуть от окна. И было абсолютно не важно, мелькала ли там чистая обочина загородного шоссе, или ухоженная набережная Дуная. Факт нахождения в другой стране полностью занял мое сознание.

Это была середина апреля, насколько я помню. Середина апреля в средней полосе России: непроглядно серое небо, пронизывающий ветер, пыль, абсолютное отсутствие зелени и проступающие из-под подтаявших сугробов следы выгула собак.

В середине апреля Вена была в цвету, к полудню солнце уверенно прогревало воздух и можно было гулять в футболках.

А учитывая тот факт, что, отправившись в Австрию, я избежал надвигающегося диктанта, это была не просто поездка, это был побег из Мордора.

Группа у нас была небольшая, человек двенадцать-пятнадцать учеников под предводительством Зои Петровны (учительницы немецкого и нашей классной). Помимо уже известных вам Вовы и Димы, из тех, кто эту книжку скорее всего прочитает, были еще Наташа, Олеся, Юля, Женёк и Андрей (вот так можно в книжке передать привет старым друзьям).

По прилету планировалось расселиться по австрийским семьям, так или иначе связанным с гимназией, с которой дружил наш лицей. И то ли я забоялся, то ли просто хотел жить с кем-то из друзей, но от девушки по имени Ивана Петрович, моего изначального хоста, я отказался в пользу учительницы из той же школы, которая приютила сразу двоих – Вову и меня (стыд мне и позор, но ее имени я не запомнил).

И вот, чемоданы в багажнике, мы в салоне, и машина, за рулем которой наша «австрийская мама», тронулась. Пышная, румяная и веселая, фрау сразу спросила: «Инглиш? Дойч?».

– Инглиш, – ответили мы хором.

– Ну что ребята, как долетели? Нравится Вена? – уже по-английски спросила она.

Никогда прежде с иностранцами я не общался. Нет, вопрос я понял, более того, лицейские знания английского (спасибо, Альвина Ивановна!) позволяли мне ответить развернуто, с подвыподвертом, так сказать. Но в тот момент я отчего-то впал в ступор. Увидев в зеркале заднего вида выражение полного отсутствия мыслительного процесса на наших с Вовой лицах, учительница только и смогла изречь «Упс…».

– Долетели хорошо, хотя было немного страшно – первый раз. Город невероятно красивый, а таких машин вживую я вообще не видел, – попытался исправить ситуацию я.

– Вы не беспокойтесь, мы знаем язык, просто пока не привыкли им пользоваться…

– Фух, супер! Я-то уж думала, что будут проблемы, – успокоилась фрау и мы проболтали всю дорогу.

В подарок европейцам родители снарядили нас тем, что везли за границу и деды, и прадеды: водкой и икрой (как еще соболиные шкурки и золотой песок не вручили). Как сейчас помню четкие указания мамы по распределению винно-водочной продукции: вот эта – Смирнов, супер-водка, очень хороший подарок. Вот эта – Шацкая, но проверенная, неплохая, а вот эта – как повезет.

Принимавшая нас учительница жила в собственном большом доме на склоне холма, откуда открывался шикарный вид на город. На участке, чуть ниже, был дом ее родителей. Почти сразу мы с Вовой отправились отметиться у них. Приятная пара, бабуля и дедуля, модные и ухоженные, как с рекламного буклета витаминов для престарелых, вручили нам по коробке Ферреро Роше и, упершись в языковой барьер, видимо, собирались распрощаться. Но тут мы достали рашн презентс – красную икру и ту самую, непроверенную, водку. Старички моментально оживились, радостно забегали, приговаривая «Зэр гуд!» и показывая поднятый вверх большой палец. Через пару минут мы получили еще по коробке конфет и хорошей толстовке.

К слову, тем же вечером, увидев характерный румянец на довольной физиономии деда, стало понятно, что с последней бутылкой все же повезло.

Иностранцы, в большинстве своем, очень странно пьют водку. Они берут большие стаканы, пригодные разве что для виски, наливают туда на два пальца и пытаются, абсолютно без закуски, смаковать свой напиток перед телевизором. Со временем водка становится теплой и крайне тошнотворной, но это никак не влияет на периодичность отхлебывания из бокала. Отец приютившего нас семейства, музыкант в Венском оркестре, пил именно так.

«Что русскому хорошо, то немцу – смерть», – гласит поговорка. Думаю, немногим русским стало бы хорошо от теплой Шацкой, что уж говорить об интеллигентном австрийце. В первый вечер, не просидев и часа, он удалился на боковую. И впредь эксперименты со спиртосодержащей жидкостью из Рязанской области проводил в компании с апельсиновым соком и закусками.

Каждый день с утра мы собирались в школе, где проходили какие-то уроки (ну какие это уроки, так, посидели, посмеялись), а потом начиналось самое интересное – выход в город на различные экскурсии и прогулки. Нами сразу была облюбована Марияхильферштрассе – пешеходная улица в центре. Даже бесцельное шатание по ней доставляло немало удовольствия. А, учитывая что большие Принглз продавали всего за один евро, а перекус в Макдаке оценивался в три-четыре (напомню, евро стоил около 26 рублей), домой можно было приходить только вечером, с голоду не умирали.

В первую же неделю нас сводили в Пратер – огромный парк развлечений. По сравнению с аттракционами приезжих Луна-парков, эти были, как реактивный истребитель по сравнению с кукурузником. Тогда с Вованом, не боясь быть понятыми, мы проорались от души. Матом. На всю ивановскую (Вену). А на обратной дороге, из-за спасовавшего вестибулярного аппарата, я «позеленел» и приуныл, чем обломал Вове предложенное хостами мороженное.

Дома мы много играли в баскетболо-подобные игры с дочками фрау учительницы, гуляли по окрестностям, или, устроившись на травке, точили подаренные конфеты.

Вообще, Вова слабо соглашался на авантюры, а мое шило только и требовало, что обойти весь город. Потому, когда приютившая нас семья собралась в отпуск, Вова переехал к Диме, а я стал жить с Андреем у другой учительницы, главной в той программе по обмену.

С Дроном мы разошлись не на шутку. Сорваться в десять вечера поглазеть на УНО-Сити (притом, что метро работает до двенадцати) – легко! Без карты протопать до Штефансплатц? Раз плюнуть! Весь город вдоль и поперек, на трамваях, метро и пешком, времени мы даром не теряли. Разок чуть не промахнулись с вагоном, а так – посмотрели бы Мюнхен…

Мы болтали с иностранцами, слушали музыку, или просто трескали картошку фри на каком-нибудь монументе, оккупированном молодежью. И все это в атмосфере абсолютной свободы и безопасности. Не жизнь – малина!

Да, фрау Мазль, у который мы квартировались, переживала по поводу нашего отсутствия. А Зоя Петровна, прознавшая про это, обещала произвести нам форменный капут. Но, есть и положительные моменты! Так, благодаря этим длительным прогулкам, учительница начала общаться с бывшим мужем, даже поужинали пару раз. Вот так! Андрей и Ваня. Connecting people.

Отдельного упоминания стоит культурная программа нашего пребывания в столице Австрии. До этого любая школьная экскурсия, или массовый поход в театр – скука смертная. А строгие тетки-смотрители в наших музеях, то и дело норовящие шикнуть, или погрозить пальцем, напрочь отбивают желание туда возвращаться.

Кроме шуток, музей современного искусства в Вене —единственный на моей памяти, из которого не хотелось уходить. Оказаться в комнате с зеркальными стенами, границ которых визуально не найти, или заглянуть в гигантскую сферу, изнутри усеянную множеством огней, подобно вселенной, для меня-подростка, было сильнейшим впечатлением.

Мы застали «Поцелуй» Климта, пока он еще не покинул Австрию, видели полотна Моне, ходили на симфонический концерт и даже посетили Венский бал!

Посчастливилось даже посмотреть мюзикл – «Волосы». Поначалу привычно скептически настроенные, через несколько минут оторваться от действа на сцене мы уже не могли. Мощная живая музыка и вокал, костюмы и декорации, «зацепило» сразу все. А после еще долго обсуждали одного из главных героев – женоподобного азиата (половину постановки думали, что это женщина, но, когда перед антрактом все действующие лица предстали на сцене абсолютно голыми, оказалось – мужик).

Я уж не говорю про венскую архитектуру. Любуясь на Штефансдом (опять же, без шуток, это строение по-настоящему завораживает), можно было шею свернуть!

Определенно, все увиденное – отличная «прививка прекрасного».

Стоит ли говорить, что улетать абсолютно не хотелось. Родина встретила все еще запаздывающей весной и все-таки настигнувшим диктантом…

Программа обмена подразумевала, что через некоторое время австрийцы приедут в Рязань с ответным визитом (Вена и Рязань, неравноценный обмен, правда?).

Так и произошло. В начале следующего учебного года у меня в комнате поселилась девушка по имени Верена.

Сначала я думал, что будет уныло, по Рязани так спокойно и безопасно в то время не погуляешь. Но я был неправ, принимать «заморских» гостей оказалось едва ли не веселее, чем самим разгуливать по чужбине.

Началось все с борща. Почти для любого европейца фиолетовый суп – нечто крайне необычное. Думаю, всем австрийцам тогда приготовили вышеуказанное первое блюдо.

Увидев перед собой тарелку с жижей характерного цвета, Верена спросила, как его едят.

– Да это обычный суп, не бойся. Попробуй, с белым хлебом и чесноком очень вкусно! – объяснил я по-английски.

– А что такое чеснок?

– Ну, чеснок… Его еще вампиры не любят. Острый такой, попробуй, только аккуратно.

– Почему это аккуратно? – возмутилась Верена.

– Может оказаться очень острым, прямо до слез.

Девушка усмехнулась и откусила половину зубчика. Честь страны в очередной раз была поставлена на кон, и я сделал то, что должен был: через секунду зажевал целый зубчик чеснока.

Верена, уже осознающая надвигающийся Армагеддон во рту, отступать не хотела и закинула в рот вторую половину зубца.

И вот сидим мы, два дурака, льем слезы из всех возможных мест и пережевываем. Чеснок еще, зараза, ядреный попался. В итоге решили, что победила дружба и накинулись на суп. Думаю, вкус борща она не оценила. Зато, когда мы вернули в школу, послеобеденный амбре не оставил равнодушным никого из группы.

Потом, классика общения русских с иностранцами, мы учили их правильно пить водку и материться на великом и могучем.

А на выходных отправились к Диме в деревню, с ночевкой. Помимо стандартных шашлыков, было классно отправиться к заброшенному дому на окраине, чтобы на лавочке травить анекдоты почти до рассвета. И ведь умудрялись не растерять юмор при переводе, вот что интересно. Даже про маленькую-маленькую мышку, которая везла за собой маленькую-маленькую тележку, в которой лежало маленькое-маленькое зернышко, и довольная пела «Еду я домой, напи*дила зерна!».

Уезжая, австрийцы плакали (девицы, что с них взять), хотя, признаться, мне тоже пару раз хотелось носом шмыгнуть… Настроения не было около недели, но потом все вернулось на круги своя.

И снова, блин, диктант!