Читать книгу Ортодокс, или еще не вечер - Иван Васильевич Державин - Страница 4

В Москву все вернулись к годовщине знакомства Андрея с Катей и похорон дедушки. Но в основном из-за приближавшихся родов. По всем параметрам Катя должна была родить во второй половине августа. Никаких отклонений у нее не было, чувствовала она себя хорошо, и ее не отговаривали от поездки на кладбище в годовщину смерти Сергея Васильевича, видя, как она этого хочет, чтобы сказать ему спасибо за то, что он познакомил ее с Андреем в тот самый день. Повез их: Андрея, Полину, Катю и Дашу, – Валера на Пэйджеро Мицубиси.

На кладбище они помянули покойного по русскому обычаю, выпив и оставив на могиле граненый стакан с водкой, куском черного хлеба и конфетами, а также рассыпав для птиц пшено.

Оставаться на этот раз с дедом наедине Андрей не стал, так как часто посещал его, и тот о нем знал все: о женитьбе, о поездке в Донецк, об издании всех его книг в двадцати экземплярах и о вступлении кандидатом в компартию.

На памятнике для жены дед предусмотрел место для своей фотографии. Намечая контуры для нее, Андрей подумал, что для него самого придется ставить новый памятник или крест. У матери есть место рядом с мужем на военном кладбище, а ему самое дело лечь здесь, но тут одного его желания может быть недостаточно. Да и не его это будет заботой.

Учитывая беременность жен, задерживаться у могилы не стали. Валера ушел чуть раньше, чтобы подогнать машину со стоянки к выходу, а Андрей остался и бережно повел Катю и Дашу, идя посередине, Полина шла чуть сзади. Выйдя из ворот, джипа они почему-то не увидели. Почувствовав неладное, Андрей передал будущих матерей в руки матери и поспешил на стоянку. Едва он завернул за угол магазина похоронных принадлежностей, как увидел Валеру возле джипа, отбивавшегося от двоих бородатых кавказцев, скорее всего угонщиков, третий лежал у открытой двери водителя. Видно, Валера застал их, когда они уже открыли дверь, мелькнуло у Андрея, и он вихрем помчался на помощь другу, успев заметить в руке одного из бандитов сверкнувший на солнце нож. Отбивался Валера ногами и одной правой рукой, не подпуская бандитов к лежавшему напарнику и к двери. Левая рука его была прижата, как протез, к боку, футболка у плеча была в крови. Отбивался он, скорее всего, из последних сил, наверняка надеясь на помощь Андрея. Кладбище считалось закрытым, хоронили на нем редко, машин на стоянке было мало.

– Валера, я здесь! – громко крикнул Андрей, чтобы подбодрить друга и отвлечь от него бандитов.

Так и получилось. Оба бандита повернулись к Андрею. Однако Валера вместо того, чтобы быстро сесть в машину, бросился к ближайшему бандиту без ножа и, сбив его с ног, стал добивать правой рукой, метясь в голову. Локтем надо, я же тебя, блин, учил, рассердился Андрей, но увидев метнувшегося к Валере бандита с ножом, испуганно заорал:

– Валера, берегись!

Однако спасла Валеру подлетевшая на скорости к заду джипа «семерка». Валера отпрянул к джипу, замахал Андрею рукой, чтобы он не приближался, пояснив криком «Стой! Я сейчас!», и исчез в кабине. Андрей застыл на месте в трех метрах от бандита с ножом, не спуская глаз с джипа: его беспокоила рана Валеры. Но тот опять вместо того, чтобы поехать вперед, рванул назад, отбросив далеко «семерку» и лишив ее напрочь тормозов, объехал лежавшего бандита и опять пытавшегося подняться недобитого второго и направил джип на бандита с ножом. Поравнявшись с Андреем, Валера притормозил и крикнул в открытое окно, чтобы он сел в заднюю дверь, однако Андрей, услышав два подряд выстрела, обогнул машину сзади и с ходу налетел на водителя «семерки», выбив пистолет из его руки. Двумя ударами ног он в прыжке уложил бандита, для надежности отрубив локтем, поднял за конец дула пистолет, завернул его в носовой платок, сунул в карман, затем утихомирил недобитого Валерой бандита, поднял нож у лежавшего бандита и побежал за убегавшим последним бандитом. Тот, наверное, был чемпионом Закавказья на стометровке, и Андрей сдался. На подъехавшем Валерином джипе он увидел на заднем и переднем стеклах две дырки. На переднем стекле они были как раз на уровне головы Валеры. Андрей, отметив, что бандит был неплохим стрелком, мысленно поблагодарил Бога за то, что он заставил друга высунуться из окна в момент выстрелов, и хотел сказать Валере, чтобы и он поблагодарил, но тот вдруг крикнул каким-то не своим голосом:

– Быстро садись! Наши рожают!

Вскочившему на подножку перепуганному Андрею Валера пояснил, что прибежавший на выстрелы хозяин припаркованной невдалеке машины, оказавшийся адвокатом, рассказал, что две беременные девушки увидели драку и схватились за животы, а услышав выстрелы, громко стали звать мам. Хорошо, что мать одной из них оказалась рядом. Это он имел в виду Полину. Услышав, что это их жены, адвокат пообещал вызвать полицию и посторожить бандитов, а им велел поспешить к женам, но хотя бы одному из них дождаться полиции. Тут Валера вдруг остановил машину и проговорил растерянно, указывая глазами на рану:

– Он не велел мне показываться им с кровью. Что делать?

Андрей сдвинул вверх мокрый от крови короткий рукав футболки и осмотрел рану. Валере повезло, что нож распорол не бицепсы, а противоположную часть руки выше локтя, а то крови было бы еще больше. Плохо, что могла быть задета кость. В машине оказались чистые тряпки и вода, Андрей промыл и обработал рану, чему научился в армии, благо, что в автомобильной аптечке почти все необходимое было, включая резиновый жгут, которым он перетянул у плеча руку, но все равно показываться Даше, да и Кате в кровавой футболке нельзя было, и он побежал к ним один, положив пистолет рядом с финкой, которой Валера был ранен.

Жен он отыскал в закутке похоронного магазина среди венков. Катя лежала на лавке, положив голову на колени Полины, к которой с другой стороны прислонилась Даща. Лица обеих рожениц были искажены от напряжения, рты были дудочкой открыты. Увидев Андрея, жены испуганно уставились на него, а мать спросила с тревогой:

– А Валера где?

– Объясняется с полицией, скоро придет, – соврал он и перешел в атаку, чтобы их встряхнуть. – Вы что это надумали? Не могли потерпеть до дома.

Тут послышалась сирена. Приехала «Скорая». Из закутка Андрея, естественно, выгнали. Приезд врача к женам его немного успокоил, зато вновь забеспокоила рана Валеры, которую тоже надо показать врачам, но при женах нельзя. Он посоветовался с водителем» Скорой», сидевшим в машине. Тот сказал, что полиция обычно приезжает со «Скорой», а если прибудет без нее, то обязана ее вызвать.

Андрей подошел к углу магазина и увидел подъезжавшие к джипу полицейские легковушку и мини автобус. Вернувшись в магазин, он стал нетерпеливо с щемящим сердцем ожидать, что решат с женами. Вскоре из закутка вынесли на носилках Катю, следом женщина-врач и мать вывели под руки Дашу. Андрей улыбнулся и сделал успокоительный знак рукой жене, а Даше сказал, что Валера и он поедут за ними следом.

Полину не хотели сажать в «Скорую», Андрей подслушал, что она назвалась Катиной мамой, и ее взяли. У врача он выяснил номер и адрес роддома, а у водителя уточнил, что расположен роддом недалеко от кладбища.

На стоянке он застал отъезжавшего адвоката, пожилого мужчину с худым доброжелательным лицом. Услышав, что жен увезли, он нахмурился и замахал рукой в сторону уехавшей «Скорой»:

– Быстро, быстро за ними. Там могут понадобиться деньги, лекарства, мало ли что. Оперу я все изложил, он вас вызовет, когда понадобитесь. Твоему другу я оставил свой телефон на случай, если возникнут сложности или вопросы по этому делу.

К стоянке Андрей подошел, когда заводили в мини автобус бородатых бандитов, а в машину «Скорой» безбородого, державшего руку у щеки, словно у него болел зуб. «Уж не выбил ли я его?» – подумал Андрей не без удовлетворения.

Валера, показавшийся Андрею бледным, и огромный опер лет сорока в клетчатой рубахе стояли перед джипом.

– Ну и кто мне возместит замену стекла? – спрашивал Валера опера, но увидев Андрея, переключился на него. – Что там? Как они?

– Увезли обеих на «Скорой». Давай закругляйся, надо ехать к ним. Ты почему до сих пор не показал врачу рану?

– Когда? Давал показания.

– А вы, что, не видели, что он ранен и говорит с трудом? – набросился Андрей на опера. – Выходит, «Скорая» приехала лечить зубы бандиту, чуть не убившему Валерку? Скажите врачу, чтобы она срочно занялась им. Что стоишь? – зашипел он на Валеру. – Иди к врачу. Иди, я сказал.

Валера послушно пошел, на ходу задирая вверх рукав футболки. Медленно тронулся с места вслед за Валерой и опер, глядя сердито исподлобья на Андрея. Зрачки его глаз почти полностью ушли под веки, отчего видны были одни белки с красными прожилками, нижняя губа наполовину прикрыла верхнюю. С таким взглядом работать только палачом, подумал Андрей, но за отсутствием в стране такой официальной должности, самое место в созданной безмозглым премьером полиции. Он понаблюдал, как опер заглянул в дверцу «Скорой», откуда почти сразу вывели бандита с забинтованной щекой, и как туда зашел Валера, Увидев, что опер смотрит на него, Андрей подошел к нему и, не глядя в страшные глаза, проговорил:

– Если вам еще что неясно, я могу прояснить.

– Чем ты сломал ему челюсть? – услышал он неожиданно мягкий голос, заставивший его удивленно заморгать и обернуться.

Не увидев никого, он вернул взгляд на опера и был поражен переменой в его лице: глаза и губы, ставшие нормальными, излучали чуть ли ни ласку. Невольно улыбнувшись, он ответил:

– Ногами, чем еще? Руками выбить челюсть я вряд ли бы смог. Да и пачкать их о него я не стал, разве локоть о горб.

– Работать в полиции нет желания?

Андрей засмеялся.

– Мы с Валерой уже забиты в Донецке. Там он спас меня от убийцы.

– А тут ты его.

Вдруг опер уставился на Андрея и, расширив нормальные глаза, проговорил радостно:

– А ведь это ты в прошлом году поймал на этом кладбище двух воров, за что они тебя чуть не угробили. А потом мажоров наказал. И не отказывайся, это ты. Неужели сынок Амирова тебе свой позор с рук спустил?

Во, блин, все знает, незаметно усмехнулся Андрей. Но не на них же он работает, иначе себя бы не выдал. И про ранение в Донецке не знает. Почему бы и не рассказать?

– Я подозреваю, что в Донецке меня пытались отравить с его подачи. А как докажешь? Опять же и там я в выигрыше оказался: отравитель мой убит, а я жив.

– Боюсь, Амиров от вас обоих не отстанет. Такие вещи он не прощает. Вот что. Если услышишь или почувствуешь угрозу с его стороны или связанную с ним, можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо, обязательно воспользуюсь, – искренне поблагодарил Андрей, думая, что и эта помощь вполне может понадобиться. Надо же, и среди полицейских могут встречаться нормальные люди.

К ним подошел Валера с аккуратно забинтованной рукой. Опер протянул обоим по визитке, сказал Андрею:

– Как договорились, чуть что, сразу звони. А тебя, – повернулся он к Валере, – я вызову дня через два – три, когда вы оба придете в себя от радости отцовства. Я уверен, что все будет хорошо. У меня, кстати, трое детей, чего и вам желаю.

Врач поинтересовалась у Валеры, кто обработал ему рану, и похвалила Андрея. Она настаивала везти его в больницу, где должны зашить рану, однако, узнав причину его категоричного отказа, сделала ему уколы в плечо и в зад и велела как можно скорее явиться в свой травм пункт. По возможности рекомендовала хоть немного полежать и ни в коем случае не вести самому машину. А еще она посоветовала купить по дороге в роддом футболку, а лучше рубашку и подсказала, где. Рассказав про отдых и запрет вести машину, Валера засмеялся, а зря: Андрей заставил его прилечь на заднем сиденье и сам сел за руль.

Не успел он выехать на дорогу, как позвонила мать и поменяла адрес на другой роддом в центре Москвы, куда звонком из министерства здравоохранения «Скорую» заставили ехать, несмотря на возражение врача. Наверняка Любовь Петровна постаралась, сказала мать. По карте поднявшийся Валера выяснил, что расположен новый роддом на Новом Арбате, то есть от кладбища у черта на куличках, и стал подсказывать, как туда быстрее добраться. Хорошо, что названный врачом магазин оказался по дороге, где Валера купил бежевую рубашку, полностью скрывшую повязку. Едва они отъехали от магазина, как опять позвонила Полина и велела ехать в первый роддом, не объяснив причину, однако по ее взволнованному голосу Андрей догадался, что с женами не все хорошо. Валера тоже так понял и разволновался, отчего разболелась рана.

У входа в приемную роддома они увидели Полину в белом халате в компании полной пожилой женщины в синем халате. Полина спустилась к ним, выглядела очень расстроенной, но с улыбкой поздравила, поцеловав Валеру, с рождением дочери и перечислила, что срочно нужно привезти Даше и ребенку. Андрей тоже от души поздравил друга, но ехать домой запретил, так как привезти все могут и его родители. Валера тут же стал звонить домой.

От матери Андрей узнал, что вот-вот должна приехать Любовь Петровна. Это с ее подачи заставили «Скорую поменять роддом, но минут через десять у Кати начались схватки и другие признаки приближавшихся родов, у Даши началось тоже самое, и врач решила ослушаться приказа руководства министерства. И правильно сделала: Дашу едва успели довезти до палаты, как начались роды, а у Кати пока еще нет.

– Я чувствую, что у нее что-то не так, но они мне не говорят. Может, скажут ее матери. – Тут мать обернулась на женщину на крыльце, заведующую роддома, и прошептала, что не знает, как быть: ведь она назвалась мамой Кати и призналась в этом Любови Петровне, на что та ответила, что пусть так и думают в роддоме.

Любовь Сергеевна оказалась легкой на помине. Она приехала на незнакомой машине. В больших темных очках и косынкой на голове, она почти подбежала к Полине и Андрею (Валера продолжал звонить в стороне), обняла их и спросила взволнованно:

– Как она? Родила?

– Пока еще нет, – ответила Полина. – А Даша родила девочку.

– Да? А Валера где?

– Вон звонит домой, что привезти.

Взглянуть на Валеру Любови Петровне не дал низкорослый седой мужчина в светло-бежевом халате и с квадратным чемоданчиком в руке. Не удостоив внимания Полину и Андрея, он увел Любовь Петровну вслед за заведующей, но не в приемную, а в обход здания. Отправилась за ними и Полина.

Андрей и Валера стали с нетерпением ожидать вестей о Кате. Неясность с ней заметно омрачала Валерину радость. Через полтора часа приехали его родители и мать Даши Карелия Тихоновна с букетами цветов и большим пакетом, слегка разрядив напряжение. Андрей с трудом уговорил Валеру отвезти родителей домой и обязательно сходить в травмпункт. Карелия Тихоновна осталась с дочерью в палате. После отъезда Валеры, наконец, появилась Полина, но ничего нового не сообщила, и по ее виду, Андрей понял, что она что-то скрывает. От нее он узнал, что Любовь Петровна привезла с собой светилу, сразу приступившего к работе. Но самое интересное, Полина по-прежнему считается Катиной мамой.

Приблизительно через полчаса из окошка раздался громкий женский голос:

– Родины тут есть? Сын у вас родился!

Полина поцеловала Андрея и поспешила наверх к Любови Петровне, а он побежал за цветами. На просьбу передать букет Родиной работница, объявившая о рождении его сына, не сразу ответила, что Катя пока не переведена в палату и, увидев его расстроено вопросительное лицо, добавила загадочно:

– Ваша мама, возможно, больше меня знает, в чем задержка.

Он позвонил матери и спросил, что с Катей. Она спустилась к нему, и единственное, что он понял: у Кати не все в порядке. Ее и с ее слов его успокаивало то, что там с Катей лучший гинеколог страны.

Несколько раз звонил Валера, успокаивал, что все будет хорошо, главное, родился сын, он тоже хотел сына, но и дочь сойдет, а сына попробует заделать, используя научные достижения, заставив Андрея улыбнуться.

Неожиданно Андрей увидел у лестничной клетки зовущую его рукой Любовь Петровну. Она молча взяла его за руку и повела к ступенькам. Выглядела она, мягко говоря, неважно, он впервые увидел у нее морщины, когда она на минуту сняла очки. Поднимаясь ступенькой ниже, он передумал обо всем, прежде всего о том, что сейчас увидит Катю, решительно отбрасывая мысль о смерти, но она упорно напоминала о себе и отступила, когда он представил, что увидит сына. Но его фантазия оказалась ничем в сравнении с радостью, которую он испытал при виде крохотного сморщенного личика.

– Твой сын, – сжала его руку Любовь Петровна и добавила дрогнувшим голосом, – и мой внучок.

Она переглянулась с сестрой и повела Андрея к двери. У лестницы она сказала:

– Веришь ты в бога или нет – не важно. Скажи ему: «Господи, спаси ее и сохрани». И он должен спасти, ведь она ни в чем перед ним не виновата.

Она смахнула слезу и стала подниматься на третий этаж, а он с помутившимся от внезапно выступивших слез взглядом, держась за перила, стал спускаться в приемную. От Валеры он знал, что Даша родила в тринадцать сорок семь, как только ее ввезли в палату. С того времени пошел третий час. У него опять замелькала мысль о смерти, на этот раз беспрепятственно, несмотря на его обращения к Богу: «Господи, спаси ее и помилуй, она же ни в чем перед тобой не провинилась». Но и тут он не то услышал, не то сам вспомнил: «Кого больше люблю, того больше наказываю», где самыми большими любовью и наказанием является взятие в рай, то есть земная смерть. Андрею уже давно хотелось курить, к чему он пристрастился в Донецке, где без этого было невозможно, а вернулся домой и сразу бросил. Он вышел стрельнуть, прекрасно зная, что курить на территории роддома категорически запрещено, а идти в магазин не хотел, чтобы не начать опять курить.

И тут его окликнула мать:

– Сынок, она хочет тебя видеть.

– Любовь Петровна?

– Катя. Она пришла в себя. Ей показали сына, она что-то прошептала, Люба разобрала: « Андрейка где?».

У входа в отдельную палату ему дали халат. Катя лежала с двумя капельницами и трубкой из носа. Ее осунувшееся лицо по цвету мало отличалось от белой подушки. Она спала. Любовь Петровна попросила их остаться здесь и, в случае чего, звонить ей немедленно, а она в двадцать часов должна быть на приеме в Кремле с участием президента. Ее отсутствие обязательно заинтересует прессу и может привести к осаде роддома репортерами российских и зарубежных СМИ, что крайне нежелательно. Здесь лишь привезенный ею профессор, ее личный гинеколог, знает, что Катя ее дочь. Она еще не решила, когда скажет мужу о рождении внука, скорее всего после возвращения Кати домой.

Катя несколько раз просыпалась, и с каждым разом речь ее была все отчетливее, и она даже поговорила с матерью по телефону. Утром ей опять показали не только сына Сережку, но и Дашину Варюху. Во время утреннего обхода приехавший вчерашний светила успокоил мать и Андрея, что кризис миновал, и теперь важно, чтобы больше не было никаких стрессов. Ребенок здоровенький, необходимые лекарства для него и для нее он привезет.

Выписали Катю и Дашу одновременно. Любовь Петровна приехала на такси и уезжала из больницы на Логане со всеми. После праздничного обеда она позвонила мужу и радостно сообщила о рождении его внука Сергея Андреевича. Его реакцию она услышала после длинной паузы:

– Почему Сергей? Это в честь кого? С ней говорить можно? Дай ей трубку.

Любовь Петровна протянула телефон Кате.

– Папуль, здравствуй. У меня сын родился, – похвалилась Катя.

– Поздравляю, дочка. Это он тебя заставил назвать сына Сергеем в честь своего деда?

– Почему в честь только его дедушки? У мамы погибший на фронте дедушка тоже был Сергеем. А еще мы оба очень любим стихи Есенина, которого, если ты не забыл, также звали Сергеем.

– Ну, хорошо. Когда ты мне его покажешь?

– Через месяц, не раньше. Но я пришлю тебе его фото и видео с ним.

– Хорошо. Здоровья тебе и сыну.

– Спасибо, папуль. – Выключив телефон, Катя усмехнулась: – Очень трогательно: «Здоровья тебе и сыну». Спасибо и на этом.