Читать книгу История села Мотовилово. Тетрадь 10 (1927 г.) - Иван Васильевич Шмелев - Страница 5

У дороги, около Федотовой мазанки, обитой кругом листовым железом, толпится народ: читают какое-то объявление, приклеенное к наружной стене. Ванька Савельев, не счел одеться и на деть шапку, поспешил туда же. На стене мазанки наклеена большая афиша с обшарпанной программой показа искусства силача Вани Дубровского, который приехал в Мотовилово и в избе-читальне он будет показывать свое представление в приемах своей богатырской силы для публики за 30 копеек. Ванька, всем телом дрожа от холода, тоже читал про себя, содержание афиши. Как в знак общего предвкушения наслаждения, предстоящим зрелищем, он проведя пальцем по афише прочитал вовсеуслышанье:

– Ваня Дубровский!

Тут только все стоящие около афиши обратили на Ваньку внимание, что он совсем раздетый на таком январском холоде.

– Ишь, какой жаркий выскочил! Упрекнул его стоявший тут его отец, и поддав Ваньке подзатыльник, он отогнал его от мазанки домой.

В не так уж просторном помещении зрительного зала избы-читальни, народу набилось до отказу. Желающих посмотреть на силача было хоть отбавляй. Особенно всех подмывало любопытство узнать: по условиям, какие были объявлены в афише, выбьет ли кузнец Мирашевский, из зубов Дубровского двух пудовую гирю. За что согласно афиши, Ваня Дубровский, должен выдать 100 рублей. Заманчиво, любопытно и интересно. Представление началось. Сначала Ваня Дубровский показывал публики различные упражнения в движениях мускул рук, ног и всего своего, развитого гимнастикой, атлетически здорового тела. Публика, сидя на скамейках и стоявшая просто на скамьях расставленных вокруг стен, с большим вниманием и любопытством смотрела на захватывающие трюки силача. От духоты и спертости воздуха в зале стало душно, с лиц зрителей котился зернистый пот. Публика млела в жаре, дышала, добавляя в зал больше тепла и невыносимой духоты. Из двери избы-читальни на простор воли, клубами пер белесый пар. На железной крыши избы-читальни, от скопившегося в помещении пара, заметно стал таять снег, с крыши потекли капели. А в зале своим чередом идут представления за представлением. На загорбок и плечи Дубровского положили рельсу от узкоколейной железной дороги. По концам её насели шесть мужиков и Дубровский крутясь на одном месте стал катать мужиков, как на карусели

– Так-то и я сумею! – сказал Никита Серяков.

Потом на грудь лежащего, на сцене, силача положили свилеватый березовый дровяной комелек и стали топором колоть, разделывать этот чурбан на дрова. И силачу хоть-бы, что он преспокойненько выдерживал удары на своей груди.

– Эт так-то и я сумею! – проговорил Никита Серяков.

Затем, на лежащего Дубровского, положили сбитый из досок щит, а на щит вворотили камень-дикарь весом пудов в тридцать и по этому-же камню мужики начали колотить пудовыми гирями. Колотили так усердно и бойко, что от гири, которой усердно орудовал Вагон, отвалилась рукоятка, а гиря гремя по сцене покатилась в угол. Видя это присутствовавшие в зале, бабы взвыли. Им подумалось, что это покатилась голова Дубровского отшибленная ударами гирь. Все облегченно вздохнули, увидя вставшего невредимым Ваню. Потом Дубровский приказал связать воедино три гири: два двухпдовика и один пудовик – в общей сложности пять пудов. Вцепившись за кончик веревочки зубами Дубровский одним махов, перекинул эту связку гирь через голову. В завершение представления, приступили к последнему трюку, который является гвоздем всей программы. Дубровский, на сцену пригласил, кузнеца Ивана Ивановича Мирашевского, изъявившего желание, испытать свое молотобойное искусство в выбивании гири из зубов силача. Чтобы убедится в точности прицеливания боя Дубровский попросил кузнеца продемонстрировать точность попадания увесистой кувалдой по гире, лежащей на полу сцены. Мирашевский высоко взметнув кувалду и с левши, с типичным «айканьем» с силой ударил ей по гире. Точность попадания была безукоризненной. И началось: Дубровский взяв в зубы кончик веревочки, на которой слегка покачиваясь повисла двухпудовая гиря. Публика притаённо приутихла: слышно только дыхание. Движением рук, силач приказал: «Бей!». Широко размахнувшись кувалдой, Мирашевский со всей силой ударил по гире, которая мерно закачалась от удара. Затаив дыхание люди следили за происходившем. В так качания гири последовал второй удар. Третий удар был не совсем по боку гири, а скорее с верху ее. И гиря из зубов силача выпала. В зале все дружно ахнули, и поднялась невообразимая кутерьма и споры. Вся публика в зале пришла в шумливое движение. Дубровский утверждал, что Мирашевский не правильно сделал третий удар: не дал гире остановиться и ударил не сбоку, а сверху. А публика орала, за Мирашевского. Особенно надрывался из публики Панька Варганов, намереваясь своим криком помочь Мирашевскому, выспорить у силача сто рублей, согласно афиши. Предвкушая дармовую изрядную выпивку Панька и не жалея своей глотки, неистово крича: «Правильно, Мирашевский выбил! Плати сто рублей!» Панька так надсадно кричал, что заглушал всю публику, Василий Ефимович, даже заметил ему: «Смотри Паньк, как бы от натужного клика, у тебя пупок не лопнул!» «Не лопнет! Мне его бабка-повитуха крепенько завязала, а то, что Иван Иванович, гирю выбил, это правильно! Одним словом пьем!» Дико выкрикнул в публику Панька, сладко облизываясь от мысли: вот-вот удачник Мирашевский поставит для мужиков ведро вина для выпивки начужбинку, с такого выигрыша! Ведь сто рублей это деньги большого достояния. Но спор на сцене затянулся и склонялся не в пользу кузнеца, Дубровский убедительно и спокойно выставлял свои аргументы против Мирашевского, за которого горой стояла в споре почти вся публика. А Дубровский один! Стоявший тут же на сцене его ассистент, в споре почему-то не активно защищал своего кумира, за что Дубровский обрушился на него с упреком и недовольством: Спор, при поддержки избача Кутлакова, решился в пользу Дубровского и денежный куш не был выдан. Панькин крик оказался напрасным.