Читать книгу Плющ на камне - Иван Викторович Сомкин - Страница 3

Периодически я открывал глаза – пейзажи пробегали мимо поезда, слышалась болтовня пассажиров, я снова засыпал. Когда в очередной раз я открыл глаза, уже было темно, в вагоне горел свет. «Странно…» – подумал я, – «Ведь если мы выехали в двенадцать часов по полудню, а ехать нам час, то стемнеть не могло». Я хотел спросить у кого-нибудь из пассажиров где мы, но к своему еще большему удивлению обнаружил, что в вагоне я один. Я вжался в куртку подбородком и спустился на сиденье чуть ниже. Конечно, все могли выйти по дороге, – не всем же, как мне, ехать до конечной. Но почему за окном ночь? Может, меня забыли разбудить, и электричка делает ночной рейс? Нет, – контролер сразу бы заметила, кстати, ее тоже нет на месте. Может, я еще сплю, и это все чудный сон? Так я просидел некоторое время, находясь в легком ступоре не то от сна, не то от увиденного. Но момент просветления настал скоро, лишь только я осознал, что электричка движется, и я не сплю,– чувство реальности вернулось ко мне. Я решил всё-таки найти пассажиров. Для начала я сходил в соседний вагон и поискал людей там. Подходя к тамбуру, я почувствовал сильный запах табака, как будто кто-то там курил. Обрадовавшись, предчувствуя скорую встречу с курильщиком, а значит с пассажиром, я поспешно вошел в тамбур. Но, к моему удивлению, ни в тамбуре, ни в соседнем вагоне не было ни души. Такое одиночество и неизвестность стали меня пугать. Я побежал через вагон в следующий, но он тоже оказался пустым. Тоже самое было с остальными вагонами. Добравшись до головного вагона и не найдя никого, я был изрядно напуган. Испуг мой, по мере моего вынужденного одиночества и не ясности происходящего вокруг, плавно перерастал в панику. Проход к головному вагону был закрыт. Я попытался связаться с машинистом, но телесвязь не работала. «Что происходит?!» – будто спрашивая у кого-то, я пробормотал под нос, бессмысленно озираясь, словно ища ответ в обивке сидения. Я повторял свой вопрос снова и снова, все громче и громче, пока мой голос не сорвался криком, так же резко оборванным, как и начавшимся, в абсолютном безразличии окружающего меня пространства. Вагон плавно покачивался, откуда-то снизу мирно били о рельсы чугунные катки, а за окном по-прежнему плыла земля. Я стоял посреди тела вагона, неподвижно смотря в одну точку, словно он не вагон вовсе, а огромный бурый червь из книги «Дюна», который проглотил меня, и я в его желудке. Он уносит меня без моей воли в безвестность небытия. Время шло, я сходил с ума. Так бы оно, наверное, и случилось, если бы не постепенно приходящая догадка, переходящая во вполне логическую цепочку выводов. И вот, как мне показалось, я все понял: это теле розыгрыш, здесь камеры спрятаны в стенах. Я засмеялся и громко сказал: «Я понял, вы следите за мной, я вас раскусил. Знаете, что я сейчас сделаю! Я остановлю этот чертов поезд! Где тут стоп-кран?» – с видом заправского машиниста я направился к стоп-крану. Но, подойдя к концу вагона, не нашёл его –ни ручки, ни таблички. Панель вагона была как новая, как будто его никогда здесь и не было, словно этот электропоезд не подразумевал конструкцией стоп-кран. Потолок навалился, я окончательно терял рассудок, все кругом поплыло и стало тухнуть, я попытался крикнуть, но вместо этого получился сдавленный всхлип, и я упал на пол вагона между сиденьями и отключился. А электровоз все ехал и ехал в ночь, потрескивая электрическими моторами, освещая мрачные воды ночи светом прожекторов. Кто-то вглядывался в ночь, чьи-то глаза неустанно смотрели в пучину ночи.

Громкий скрежет колес разбудил меня. Я лежал на животе, лбом упершись в грязный пол прохода. Вдруг всем затекшим телом я почувствовал, как меня тянет вперед. «Электричка тормозила»,– подумал я. Поднявшись и осмотревшись, мне стало ясно, что электропоезд стоит. Сложно передать мои чувства в тот момент, я был очень рад, что кошмару конец. Давно рассвело, и валил крупными хлопьями снег. Он мягко ложился на перрон вокзала, очищая все своей белизной и придавая всему новизну. Выйдя из вагона, я зажмурился от яркости белого снега, но постепенно глаза мои привыкли. Постепенно сквозь хлопья снега я стал различать очертания вокзала, до него было метров двести. Снег повалил гуще, он налипал на провода и столбы, покрывая их белой бахромой. Сквозь снег я направился к дверям вокзала. На полпути я увидел какой-то серый холмик посреди перрона. Яне придал этому значение, но, подходя ближе, я понял, что это человек. Он сидел спиной ко мне прямо на перроне. Снег засыпал его, приняв за бездомного, я прошёл мимо. Странный человек! Сидит посреди перрона, в такое ненастье, когда всегда можно укрыться в здании вокзала. «Наверное, полиция выгнала его»,– мелькнуло у меня в голове. Я благополучно добрался до здания вокзала, снег усиливался, перерастая во вьюгу. Я ввалился в здание вокзала и оторопел: вместо привычного шума ожидающих, меня встретила мертвая тишина, терминал был пуст. Я крикнул: «Ау!». Эхо подхватило мой голос и замолкло. Ни души, никого! Лишь мирное гудение эскалатора в тишине терминала. Это чья-то шутка, кто-то шутит со мной. Снова вернулась мысль с розыгрышем, я попытался найти камеры или еще что-то, что могло раскрыть шутников, но мои поиски не увенчались успехом. Не найдя признаков скрытой сьемки, я достал телефон в надежде связаться с родителями. Сигнала не было совсем, только экстренный вызов. Делать нечего – я набрал его, но ничего не произошло, связи не было совсем. Походив из стороны в сторону в поисках сигнала, я понял, что дело гиблое, и убрал телефон в карман. Побродив по терминалу и не найдя для себя ничего интересного, решил идти в город, несмотря на ненастье. К моему удивлению, дверь, ведущую в город, уже порядком завалило снегом, да так что я не смог ее открыть. Подумав немного, я взобрался на подоконник, открыл верхнее окно, выходящее на улицу, и выбрался через него. Пурга мела во всю, из-за снеговой стены невозможно было различить ни дорог, ни парковки. Видимость – не более трёх метров. Мокрые хлопья снега летели в лицо, холодом обжигая кожу и заставляя щурить глаза. В надежде хоть сколько спастись от вездесущего снега, я натянул капюшон. На мое удивление, стихия стала стихать, снегопад ослабел, и видимость улучшилась. Осмотрев пространство впереди, я понял, что нахожусь на привокзальной площади, вернее у ее начала. Площадь не подавала признаки жизни: ни машин, ни людей видно не было. На противоположной стороне я увидел автобусную остановку, и решив, что мне нужно непременно к ней, поправил сумку на плече и пошёл напрямик через заметенную снегом площадь. Но вдруг снегопад усилился с двойной силой. Идти становилось труднее, приходилось идти почти на ощупь. Я поднял руки перед собой и продолжал путь как слепой в темноте, видимость была настолько плоха, что кистей своих рук я уже не видел. Через некоторое время ходьбы таким образом, я уперся руками в дверь. Какое было мое удивление, когда я понял что это дверь терминала, из которого я только что вышел. «Что за черт?!» – подумал я, развернувшись спиной к двери, зашагал снова к остановке. Через минуту я снова наткнулся на дверь терминала. Я оторопел. «Что происходит?» – Ища ответа глазами по сторонам не мог понять где я, что со мной происходит. Постояв у двери и подумав, как лучше поступить, я решил дойти до угла здания, оттуда осмотреть площадь и найти новый путь к остановке. Но и тут произошло то же самое: снег усилился, какая-то необъяснимая сила вернула меня обратно, и я оказался снова на старом месте. «Что за чудеса?»– изумился я и, решив больше не испытывать судьбу, вернулся в здание вокзала и переждать пургу. В терминале было все по-прежнему: работал эскалатор, было тихо. Здание было пусто. От полного одиночества и непонимания происходящего, мне стало жутко. Стоя в нерешительности, я пытался заставить себя двигаться. Снег на моей куртке превращался в воду, тонкими струйками срываясь с оборок карманов, падал на серый пол. Эскалатор не то гудел, не то урчал предо мной в пустоте огромного холла, приглашая меня двигаться дальше. Я откинул руку ладонью вперед и потянулся к поручню эскалатора, цепкими пальцами ухватился за него. Поручень потянул меня вперед плавно, но уверенно. Я уже не мог на что-то повлиять, момент выбора был у эскалатора до того, как моя рука тронула поручень. Теперь же моя судьба решена. Ворчащий сталью механизм плавно поднял меня в плоскость второго этажа и нежно опустил на кафельный пол. Это был зал ожидания, справа и слева зала были стеклянные стены – одна выходила на перрон, вторая в город. Сделав несколько шагов, я остановился возле стекла, разделяющего меня и город. Окинув взором белеющую даль, я остановился. Город совсем не было видно из-за метели. Снег густыми волнами крутился в свободном пространстве, в пучине белой ряби создавая причудливые фигуры. Постояв немного у окна, я перешёл на противоположную сторону зала ожидания. Электричка была на месте, из-за снега она была едва различима, лишь ее прожектора горели синим светом. «Странно…» – подумал я. – «Время стоянки давно вышло, а она стоит, как будто ждет кого-то. Бред,– это же не такси, чтоб ждать пассажира». Тут мое внимание привлекла фигура, очертания ее то исчезали, то появлялись в волнах бушующей стихии. Да, это же тот человек, мимо которого я проходил, он видно не в себе. «Нужно его занести в вокзал, иначе он попросту погибнет», – подумал я и рванул вниз. На мое счастье, двери, ведущие к путям, открывались в две стороны. Если бы не это обстоятельство, то я бы не смог открыть дверь, так как снега выпало порядочно, и мне бы снова пришлось выбираться через окно. Выйдя на перрон, найдя глазами еле различимую фигуру, направился к ней.

– Здравствуйте! – сказал я, не доходя до бездомного метра два. Отсюда я смог разглядеть его лучше – это был мужчина лет пятидесяти, склонный к полноте. На нем было серое драповое пальто все в саже или мазуте, а может и в том, и в другом. Лицо его тоже было перепачкано чем-то черным. Только сейчас я увидел, что он сидел возле потухшего выложенного из камней очага, которые, по всей видимости, он собрал возле путей. Очаг порядком замело снегом, но все же, по какой-то причине на нем снега было совсем не много, как и на бездомном. Странности этой я не придал значения, мне было не до таких мелочей. Человек раскачивался вперед-назад, что-то бормотал себе под нос. Подойдя вплотную, я еще громче произнес: «Здравствуйте!». В ответ он повернул в мою сторону голову и кинул на меня взгляд, полный отчаяния и отрешённости. Когда наши глаза встретились, он замер и замолчал. Но это длилось секунды две от силы, потом он снова начал раскачиваться и принял прежнее положение, что-то бормоча себе под нос.

– Здравствуйте, меня Макс зовут, – начал я снова,– вы не знаете, где все люди? Со мной случилась странная вещь, я ехал на электричке домой, уснул, проехал свою станцию. Что это за станция, что это за город? –сказал я как можно громче, но бродяга качался взад-вперед и мычал, не обращая на меня никого внимания.

– Ты слышишь меня?! – воскликнул я, теряя терпение. После этих слов сидевший сильно вздрогнул, повернул медленно голову в мою сторону, взгляд его просветлел. На секунду мне показалось, что он даже слегка улыбнулся мне.

– Знаете, молодой человек, – начал он тихо, – Христос был евреем, говорил он на арамейском языке и спасал еврейский народ. Он был проповедник и яростный сторонник истины, проповедовал на улицах, путешествуя из города в город. Он был бродяга. – По акценту я сразу понял, что говорящий был земляком Христа. Очень занимательно было слушать речь еврея о еврее.

– И воспитывала его мать как еврея. Отец Христа, к которому он обращался, был Яхве, тоже Бог евреев и еврейский. Вы в курсе, что у христиан три Бога?– как бы округляя глаза в каком-то припадке, продолжал бездомный.

– Бог – Сын, Бог – Отец, Бог – Дух Святой. Христиане многобожии. – Последние два слова он выдавил с огорчением и как-то тихо, как бы боясь быть кем-то услышанным.

–Причем тут это?! – с недоумением воскликнул я,– станция какая? Город какой? Говорю же тебе, я проспал остановку. Из-за пурги не могу покинуть терминал, этот странный снег не дает мне дойти до остановки. Где все люди? Что здесь происходит?! – теряя терпение и переходя на крик, перебил я. Но бродяга гнул свое:

– Он был против не только действующих устоев, он презирал их, говоря и проповедуя об этом в храмах. Он говорил, что он сын Бога и дарует новый завет.– Мой собеседник не на шутку разгорячился и, смотря куда-то вперед, будто с нами был кто-то еще, продолжал:

– Ну, допустим, придёт сейчас блогер, имеющий, к примеру, тысячу подписчиков, в храм. Включит прямую трансляцию, начнет проповедовать, что, дескать, «я вам даю новую веру, я сын Божий». Иии? – он развел руками в исступлении.

– В лучшем случае его заберут в полицию, а то и вовсе никто не заметит. Как? Скажи мне, как? Как могло так произойти, что Христос оставил такой след? Как так его послушали, что послужило тому? Бродяга на улице, кричащий, питавшийся подаянием, мог повлиять на весь мир? Вы понимаете? Он был бунтарь, он рушил вековые устои евреев! Немыслимо! Вдумайтесь, крест, которому поклоняются христиане,– это орудие казнив римской империи. Его убили крестом.–После этих слов бродяга всхлипнул, закрыл лицо грязными руками и зарыдал как маленький ребенок. Я отшатнулся от него в состоянии полного недоумения. «Да, видимо, у него не в порядке с головой», – подумал я. Но решился попытаться снова.

– Послушай, я проспал станцию. Где мы? – угрожающие спросил я, в надежде, что это подействует. – Что эта за станция, что за город?

Вдруг он вздрогнул и медленно опустил руки, лицо его просияло. Снег падал строго вертикально, ветер совсем стих. Мой электровоз стоял на путях, словно не было ничего до и не будет после. Только электричка, я и снег, – какое-то состояние вакуума, состояние пустоты, чувство нереальности происходящего вокруг. Как если бы я уснул в пути на сиденье вагона, и до сих пор там, а все происходящее сейчас снится мне. Сидевший вдруг дернулся и вытянул руку вперед, указывая в направлении движения состава. Жест его меня немного испугал – было в нем что-то необъяснимое и пугающее. Несмотря на холодную погоду, я все же почувствовал холодок, пробежавший по спине. Окончательно поняв, что он сумасшедший и узнать от него хоть какую-нибудь полезную информацию не удастся, разговаривать с ним не стал.