Читать книгу Печатник. Печать Тьмы - Иван Магазинников, Иван Владимирович Магазинников - Страница 2

«И каждому слуге короны должно воздать по заслугам его, дабы

никто не усомнился в мудрости нашего Величества…»

из королевского указа «О воздаянии и наказании…», 2 432 г.в.р

Облезлый старый пес неторопливо брел по дороге, свесив язык почти до земли. Животное еле переставляло лапы, не разбирая пути и совершенно одурев от жары и голода. Вокруг не было ни единой живой души, не считая стайки воробьев, играющих в дорожной пыли.

Кобель проводил печальным взглядом резвящиеся комочки перьев, под которыми наверняка пряталось аппетитное мясо и хрустящие нежные воробьиные косточки, и вздохнул. Увы, пес прекрасно понимал, что ему не угнаться за птицами, ведь сил не оставалось даже на то, чтобы пугануть их звонким лаем. Поэтому он лишь щелкнул клыками и сердито забурчал животом. Впрочем, ни желтые стертые клыки, ни гудящее брюхо не произвели на воробьев никакого впечатления.

Близился полдень, и от жары псу уже начали мерещиться человеческие голоса:

– Подвинься, Бритва, чай, не у тещи на поминках расселся, – прохрипел кто-то.

– Ага, дождешься от нее такой радости, как же. Я скорее на своих поминках погуляю, чем на ейных, хвала некротам, … – ответил ему низкий голос с присвистом.

Пес от удивления так и уселся на дороге. Вскинув уши, кобель прислушался к звукам, доносящимся из его тощего брюха, но бурчание было самым обычным. Голоса зазвучали снова, и шли они со стороны широкого поля, тянувшегося вдоль дороги:

– Проклятье! Хорт, какого мреля мы разлеглись на самом солнцепеке, если до хорошей густой тени – рукой подать? С меня уже семь потов сошло, а лысину так пропекает, что мысли из ушей жареными вылазят, – раздался голос несчастного обладателя тещи-долгожительницы.

– Зная, о чем ты обычно думаешь, могу предположить, что сейчас у тебя из уха вылезет жареная галисийская танцовщица или бутылочка жареного красного вина…

– А если ты не заткнешься, то следом вылезет крепкая жареная оплеуха!

Пес юлой завертелся на месте, пытаясь отыскать источник голосов, но безуспешно – разве что воробьи вдруг научились человеческой речи? Тогда он закрыл глаза, которые, видать, на старости лет начали подводить, и шумно вдохнул воздух.

…Нос его долгое время по праву считался одним из сокровищ арланийской короны, и десять лет пес верой и правдой служил при королевской кухне стравником, оберегая его величество от предумышленных ядов и случайной тухлятины. Получил он на старости лет за службу свою верную лишь пинок под зад от самого принца Гельмута, “жестяной” желудок да потертый кожаный ошейник с тисненым гербом. А король помер ровнехонько через месяц после изгнания пса-стравника – отравился свежими булочками, которые, поговаривают, взошедший после смерти короля на трон принц Гельмут лично для любимого папеньки и замешивал. Такая вот политическая кухня…

И нюх не подвел: в нос псу ударили вдруг многообразные запахи, быть которых здесь просто не могло. Густо пахло горячей кожей и металлом, человеческим потом и кровью, но более всего радовал кислый аромат нагретого вина и жареной курочки – верный признак близкой трапезы, ругани и побоев. Не открывая глаз, он пошел на запах, доверяя лишь своему чутью. И, не пройдя и пяти шагов, уткнулся носом во что-то… в кого-то! Кобель открыл глаза – вокруг него оказались люди, которые лежали и сидели на поляне, бывшей только что безлюдной. Все они были до зубов вооружены, небриты и чрезвычайно угрюмы. Впрочем, пса больше интересовало содержимое валяющихся на земле сумок, чем внешность и настроение их хозяев.

– Ишь, унюхала таки, шавка облезлая, – с досадой произнес один из людей, – а ну пшел отсюда!

Пес быстро оглянулся по сторонам. Естественно, взгляды всех присутствующих были устремлены к нему и не сулили ничего вкусного. Однако, четвероногому бродяге было не привыкать ни к таким взглядам, ни к побоям, которые вот-вот должны были на него посыпаться. И считанные мгновения остались, чтобы принять решение – попробовать сыграть на жалости и выпросить хотя бы косточку, или просто хватать то, что лежит поближе да пахнет повкуснее, и бежать со всех ног.

Но люди не оставили ему выбора. Один, выделявшийся сверкающей лысиной, поднялся с земли и шагнул навстречу.

– Нужно с ним что-то делать, а то ведь выдаст, – произнес он.

– Смотри, Бритва, чтобы эта шавка тебя в бараний рог не скрутила, – хихикнул болезненно худощавый человек, лежавший рядом, но тут же осекся, пораженный увиденным.

Лысый подошел к замешкавшемуся псу.

Зверь прижал уши к голове и попятился назад, жалобно поскуливая.

Огромная ладонь, украшенная татуировками и шрамами, потянулась к собаке.

Ошейник заискрился голубоватым светом.

Короткая молния сорвалась с ошейника и устремилась к протянутой руке.

Человек вскрикнул, и рухнул на землю.

Люди замерли, онемев и не сводя глаз со своего товарища, с воем катающегося по земле.

Пес же не мешкал –подскочил к одной из раскрытых сумок вытащил из нее половинку жареной курицы и рванул прочь, стараясь как можно быстрее покинуть негостеприимных двуногих. Источающая пряный аромат добыча и грозные окрики удвоили его силы, и вскоре преследователи остались далеко позади. Отбежав на безопасное расстояние, четвероногий воришка сбавил ход и оглянулся. От изумления зубы его разжались, и курица упала в дорожную пыль: поляна была пуста! Ни людей, ни сумок – все исчезло без следа, словно наваждение.

Осторожно потрогав лапой свою добычу, пес жадно впился в нее зубами, стараясь поскорее набить желудок. Вдруг и она тоже исчезнет, как те люди? Насытившись, повеселевший бродяга снова отправился в путь. Он знал, что рано или поздно ему встретится какое-нибудь поселение – все дороги начинаются и заканчиваются там, где есть хотя бы одна человеческая конура. Эту простую истину бывший придворный стравник, а ныне бездомный старый кобель усвоил уже в первый год своих скитаний…