Читать книгу Титан: Возвращение - Ивар Рави - Страница 5

С запасом сушенного мяса, я перестарался. Плотно забив свой вещмешок, взглядом окинул оставшееся: две трети заготовленного не поместилось в мой импровизированный рюкзак. Есть еще рюкзак Наты, но в него она набрала белковых батончиков и еще чего-то, порывшись среди панелей спасательного модуля. Вначале хотел сделать санки, чтобы можно было взять продуктов побольше. Но санки имели ряд очевидных недостатков: с ними труднее убегать в случае опасности и пробираться через нагромождения льда весьма непросто. В итоге, взвесив все за и против, решил остановиться на проверенных мною вещмешках или рюкзаках. Они не сковывают движения, оставляют руки свободными, хотя уступают санкам по эффективности и грузоподъемности. Был еще один факт: мы выйдем на сушу практически весной, где санки становятся бесполезными в отличие от вещмешков. Оба копья взял сам, вручив Нате ножи. Пока комбинезоны обогревали, шкуру можно свернуть в валик, и приторочить к вещмешку, чтобы не затрудняла движений при ходьбе. Закончив, оглядел Нату, едва удержавшись от смеха. Так выглядели туристы времен СССР, когда, набрав все что возможно, уходили в поход. На фоне серебристого комбинезона шкура смотрелась пережитком прошлого.

– Готова?

– Ты уверен, что мы сможем пройти более шестисот километров по льду и не умереть, когда модуль не сможет поддерживать системы жизнеобеспечения скафандров?

– Не уверен, но одно знаю точно, что никто не прилетит на помощь, и оставшись здесь, мы точно помрем.

– Я готова, – просто ответила Ната, выслушав мою тираду.

– Тогда, с Богом, – я спустил аппарель, выбираясь наружу.

– Бога нет, – пробурчала заноза в моей заднице, следуя за мной. Оставил без ответа ее замечание, как припрет, первая завопит, прося о помощи. Почему-то люди всегда в минуты отчаяния обращаются к Богу, а не к техническому прогрессу, высокой материи или научным догматам. Как приспичит не на шутку, так научные догматы быстро сменяются религиозными.

– Лучше иди рядом со мной слева: твоя задача – смотреть под ноги и держать в поле зрения левый край, чтобы хищник не подобрался незаметно.

– Датчик на рукаве покажет наличие живых существ, – последовал ответ на мои слова.

Сдержав раздражение, пояснил:

– Самое позднее через триста километров датчик превратится в бесполезный хлам. А нам нужно пройти тысячи километров. Лучше уже сейчас начать доверять своим глазам и чувствам. Иначе ты не выживешь в дикой среде.

Приятно снова чувствовать себя молодым и полным сил. Еще вчера Ната провела мне диагностику в реабилитационной медицинской камере, что находилась в спасательном модуле. Результат ее поразил и приятно обрадовал меня: интеллектуальная машина показала отличное состояние моего здоровья.

У девушки хватило ума промолчать, может, умудрилась уловить раздражение в моем голосе. Больше часа мы шли молча: направление движения было выбрано заранее: следовать прямо на восток. Мы шли навстречу поднимающемуся, но пока еще по зимнему холодному солнцу. Пришлось немного сбавить скорость: слишком резво мы стартовали, появились неприятные ощущения в икроножных мышцах. Датчик на рукаве комбинезона показывал среднюю скорость и пройденный путь. Когда расстояние вплотную подобралось к пятнадцати километрам, путь преградило поле торосов, раскинувшееся с севера на восток.

– Привал, немного отдохнем и пойдем дальше, – я с большим облегчением сбросил вещмешок с притороченной шкурой, чувствуя, как затекли плечи. По времени, чтобы преодолеть этот путь, ушли три с половиной часа.

– Я не устала, могу идти, – Ната сделала слабую попытку возразить, но вещмешок с плеч сбросила быстро, сползая по стенке тороса.

– Отдыхай, первые три-четыре дня будем идти в среднем темпе, пока мышцы не привыкнут к нагрузкам. Самое опасное для нас – это перетрудиться в начале пути. Идти мы можем только в светлое время суток, значит, двадцать пять километров в день на первых порах —хороший показатель. Сейчас мы прошли тринадцать за три с половиной часа.

– А двадцать пять в день не мало? Ты же сам говорил, Макс, что нужно добраться до суши прежде, чем лед начнет взламываться.

– Говорил и могу повторить. Но я также знаю, чем чреваты преждевременные нагрузки. Ты не торопись, Ната, следующие пятнадцать километров у нас займут все пять часов. Может, съешь батончик, подкрепишься?

– Не хочу, – мотнула головой девушка, все еще полулежа на льду. Сколько бы ни отдыхал, при путешествии в холодных краях нужно помнить главное: нельзя допускать длительного отдыха, чтобы разгоряченные мышцы остыли. Почувствовав, как начинает накатываться усталость, поднялся:

– Ната, подъем, нужно идти.

– Мы всего десять минут отдыхали, может еще десяточку отдохнем? – голос звучал просительно. Это уже говорит не ее разум, а мышцы: начинают просыпаться микротравмы волокон, мышцы посылают импульсы в мозг, сигнализируя о неготовности продолжать путь.

– Нельзя, чем дольше сидим, тем тяжелее будет потом. – Поставив свой вещмешок на торос, повернувшись спиной, надел. Нате пришлось помочь, для нее ее груз стал тяжеловат и самостоятельно справиться с ним не получалось.

– Нам нужно обойти это поле торосов, это может даже прибавится пара лишних километров, но делать нечего, – я двинулся к северу, оставляя торосовое поле справа от себя.

– Может пройдем через него? Оно неширокое, – Ната догнала меня, пристраиваясь слева. Хорошо хоть запомнила, за какой край отвечает при движении.

– Это неразумно, там глыбы льда, они скользкие. Можно серьезно травмироваться, лучше не рисковать. – Эту фразу девушка приняла сразу без попыток доказать правоту своего предложения. Поле тянулось довольно далеко, датчик показал, что пришлось идти полтора километра, прежде чем достигли его оконечности.

Зимой темнеет очень рано, едва солнце перевалило за зенит, как стремительно пошло к горизонту, удлиняя тени. Пора бы определиться с местом для ночлега. Впереди и немного южнее нашего маршрута высился одинокий крупный торос, при приближении оказавшийся группой из четырех крупных льдин наползших друг на друга. Среди этого хаотичного нагромождения образовалось укрытие с трех сторон, закрытое льдинами и снегом.

– Остановимся здесь на ночь, мы прошли двадцать четыре километра, что весьма неплохо. – Скинув вещмешок, освободил шкуру, чтобы подстелить ее на место ночлега. Второй частью шкуры можно будет укрыться: комбинезоны отлично справлялись со своей функцией, но страховка не помешает.

Ната поужинала своим батончиком, взяв немного снега в рот вместо воды. Вытащив солидный ломоть сушеного мяса, я поставил на дезинтеграторе режим сварки на малую мощность. Первый ломоть я испортил, даже на малой мощности дезинтегратор просто сжигал мясо. Второй ломоть постарался обжарить на большем расстоянии: в воздухе запахло жаренным мясом.

– Ужасный запах, – поделилась своим мнением девушка, наблюдая за мной с некоторой злостью в глазах.

– Отличный вкус, – промычал с набитым ртом, понимая, что придет момент, когда она будет есть и полусырое мясо. И пропадут все принципы про бедных животных, про животные белки и остальное. Ната молча встала, отходя за нагромождение.

– Далеко не уходи, подглядывать не буду, – крикнул ей вслед, представляя, как перекосило ее лицо после моих слов.

Вернувшись, Ната молча устроилась на краешке, натянув вторую шкуру. Почистив свой импровизированный нож, тоже прогулялся. Вернувшись, застал девушку спящей: усталость ее вырубила мгновенно. Хорошо накрыв ее шкурой, включил на своем и Натином комбинезоне защитное поле Третиньяка и пристроился под шкурой на расстоянии.

Проснулся от того, что на лице почувствовал что-то чужеродное: во сне Ната перекатилась на бок, прижавшись ко мне. Ее левая рука лежала прямо на моем лице, перчаткой закрывая рот. На востоке начало светлеть небо, ночь выдалась без звезд. Где-то далеко на севере полыхали разноцветные огни, переливаясь и меняя цвет. Полярное сияние! С орбиты мне приходилось его видеть, но с Земли такое видел впервые.

– Ната, пора вставать, – аккуратно переложил руку девушки.

– Еще немного, ма, – девушка прижалась ко мне плотнее и через секунду перестала дышать. Проснулась, – догадался я, пытаясь предугадать реакцию. Дыхание возобновилось, и, словно нехотя, девушка слегка отодвинулась, поворачиваясь на бок.

– Ната, – уже громче позвал я, – нам пора идти.

– Встаю, – сонно протянула девушка, приподнимая голову.

– Давай по-быстрому позавтракаем, умоемся, пи-пи и выходим в путь. – Оставив мои намеки без ответа, она окончательно поднялась и стала умываться снегом буквально в паре метров от лежки. Завтрак не занял много времени, и пока восток продолжал светлеть, мы тронулись в путь, держа курс на светлеющий кусок неба.

Первые полчаса мышцы побаливали, но потом все пришло в норму. Даже Ната, судя по всему, смогла справиться с неприятными ощущениями, порой ускоряясь, опережая меня. Разогревшись, я и сам почувствовал, что готов идти куда быстрее: вещмешок сегодня казался легче. Приходилось сдерживать себя, чтобы не ускоряться. Пройдя шестнадцать километров, мы остановились на отдых. Как и вчера, отдых получился скоротечный, не успело тело остыть, как мы уже продолжали путь. Ната разговорилась, рассказывая случаи из своего детства. Половину терминов и слов приходилось переспрашивать: речь девушки напоминала выдержку из разговоров сисадминов.

Черное пятнышко впереди по курсу заметила Ната. Глянув на экран нарукавного экрана, убедился, что впереди теплокровное животное.

– Скорее всего, это нерпа.

Ната на мои слова обрадованно воскликнула:

– Медведя уже видела, про нерпу только читала. Их истребили еще до моего рождения, да и изменившийся климат тоже был против них.

– Там, где нерпа, там и медведь, – констатировал я, вглядываясь в табло. Но там кроме одной инфракрасной сигнатуры больше живого ничего не обозначалось, по крайней мере, в радиусе пятисот метров. Ветер дул с нашей стороны, нерпа должна была нас почуять или увидеть, но черное пятнышко увеличивалось, не предпринимая попытки к бегству. По мере приближения стало ясно, что нерпа мертва, скорее то, что раньше звалось нерпой. От морского млекопитающего остался только хвост, голова и часть скелета. Обильно пропитанный кровью снег и лед издалека создавали иллюзию цельной фигуры. Следы медведя уходили на север, возможно там есть остров, не отмеченный на современной карте. Иначе, зачем хищнику так далеко отдаляться от берега.

Табло на рукаве комбинезона сияло ровным матовым цветом без единой красной точки, если не считать стоящей рядом Наты. Не доверяя этому девайсу, огляделся вокруг, прислонив ладонь козырьком. Снег и лед слепили, но я все равно до боли в глазах всматривался в ледяную пустыню. Внимание привлекал одинокий крупный торос кубической формы, все остальное пространство было идеально ровным.

– Идем дальше, – я тронулся в путь, снедаемый плохим предчувствием. Вытащил дезинтегратор, проверил режим готовности, держа путь к торосу. Если на него взобраться, можно будет осмотреться как следует. Ощущение близкой беды не оставляло: после долгого близкого контакта с Санчо мои чувства обострились. Буквально каждой клеткой организма я чувствовал опасность: волосы на голове внутри шлема стояли дыбом. Не совладав с чувством неясного страха, переложил копья в левую руку и вытащил дезинтегратор, держа его наготове.

– Ты чего, Макс? – вопрос Наты едва не стоил нам жизни: поворачивая голову в ее сторону, успел заметить какое-то движение у тороса, до которого оставалось около двадцати метров. Даже не успев понять, что это, на рефлексах нажал на спусковой крючок дезинтегратора: огромный медведь с дырой прямо в области сердца растянулся в десяти метрах от нас. Красная точка, изображающая медведя, появилась на датчике комбинезона, издав слабый писк.

– Твою мать, вот твое хваленное обнаружение на самом лучшем скафандре Вселенной, – передразнил я Нату, разглядывая поверженного гиганта.

– Макс, датчик не виноват, зверь прятался за той глыбой льда, – Ната показывала на ледяной торос. Следы действительно указывали, что медведь поджидал нас, прячась за торосом. Трехметровой толщины глыба надежно скрыла признаки теплового излучения. Эти знания чуть не стоили жизни нам обоим: атака медведя оказалась такой неожиданной, что Ната даже не успела вытащить свое оружие. Поверженный гигант размерами чуть уступал убитому нами ранее, но все равно был огромен.

– Шкуру будем снимать? – деловито спросила Ната, скидывая на землю свой вещмешок.

– Нет, нам ее здесь не обработать, а тащить сырую шкуру шесть сотен километров до суши мы просто физически не сможем. И даже его мясо нам не нужно, нашего запаса достаточно, чтобы добраться до берегов Скандинавии. Не напади он, увидь мы его издалека, просто обошли бы, чтобы не убивать. Не станем задерживаться, нам нужно еще шагать и шагать.

Ната молча закинула свой вещмешок на плечо: на второй день пути у нее это получилось без моей помощи. Я вернул дезинтегратор на место, пожалев, что через неделю пути он станет бесполезной вещицей.

– У него есть встроенный источник питания, на десять выстрелов. Даже без питания от спасательного модуля, – нарушила молчание Ната.

– Ты о чем? – спросил я рефлекторно, хотя понял к чему ее слова.

– Я про дезинтегратор, ты посмотрел на него с таким сожалением, вот и решила сказать.

– А этот источник питания, насколько его хватает? Если дезинтегратор не используется долгое время, он не разряжается?

– Источника хватает на одну полную сушку пятерых членов экипажа в режиме обогрева. Сварку или резку металла толщиной до сантиметра на длину одного метра или десять выстрелов плазмой средней мощности, – отчеканила Ната, как будто читала инструкцию к использованию.

– То есть, если мы не станем тратить заряды, после того как выйдем из зоны покрытия мощности спасательного модуля, у нас останется двадцать выстрелов? – я даже не старался скрыть свою радость.

– Да, – усмехнулась Ната, – если не будем тратить энергию источника дезинтегратора.

– Как выйдем из зоны действия спасательного модуля, дезинтеграторами не пользуемся, только если возникнет опасность для жизни

– Есть командир, – весело откликнулась астронавтка, стараясь не отставать от меня. Но она устала. Это видно по ее походке и опущенным плечам. Дважды Ната зацепилась ногой за неровности льда, едва не растянувшись.

– Возьми копья, дай сюда свой рюкзак, – несмотря на протесты девушки, закинул ее вещмешок на второе плечо, поразившись тяжести. Вроде там только батончики, почему же так тяжело? Она еще что-то взяла с модуля, но я не видел, что именно, а спрашивать постеснялся: может там свои женские штучки.

После встречи с медведем, прятавшимся за торосом, следовало двигаться вдвойне осторожнее: снег и лед в большом количестве могут поглотить тепловую сигнатуру организма. Но, к счастью, торосов в поле зрения не встречалось, что радовало и огорчало одновременно. Кроме отсутствия медведей это означало, что придется спать прямо на открытой местности. Солнце уже повисло над горизонтом, Ната еле волокла ноги, требовалось срочно найти место для ночлега. В одном месте намело больше снега, и образовалась площадка в сотню метров радиусом.

Вогнал копье в снег, пытаясь достать до льда: толщина снежного покрова здесь доходила до метра.

– Ночевать будем здесь, – я сбросил вещмешки, вслушиваясь, как гудят от боли мышцы плечевого пояса.

Ната рухнула в снег, не проронив ни единого слова. Отсмотрев пройденное расстояние, приятно удивился: сорок два километра. Правда нагрузка давала о себе знать, все тело болело, словно меня пропустили через мясорубку. Расслабляться некогда: темнота на севере наступает мгновенно. Используя нож, начал выпиливать в снегу кирпичики. Это я видел еще по телевизору, так эскимосы строили укрытия, когда оставались в открытом месте. Вырезанные кирпичи ставил по краю, делая нам углубление в снегу в два метра длиной и чуть больше метра в ширину. Второй ряд кирпичей начал ссужать, чтобы через пару рядом можно было свести кирпичи в конус.

Полежав около пяти минут в снегу, Ната отряхнулась и присоединилась ко мне: работа пошла куда быстрее. Кто из нас в детстве не строил замки из снега? Около получаса понадобилось, чтобы получилось помещение похожее на пирамиду. В той программе про эскимосов снежная изба выглядела иначе, но сейчас меня это волновало меньше всего. Датчик на комбинезоне показывал минус четыре градуса по Цельсию, а днем температура поднималась до плюс двух. За два дня мы прошли десятую часть пути, если температура будет подниматься так же быстро, есть риск не успеть. Даже не съев батончик, Ната заползла в мой снежный дворец и растянулась на шкуре. Она держалась лучше, чем я мог предположить. Не ныла, не жаловалась и не задавала глупых вопросов. Пожевав сушеного мяса, я вполз за ней в снежное убежище: внутри было тесно, а от спящей девушки исходили флюиды разгоряченной самки. Повернувшись к ней спиной, обратился мыслями к Русам: как там они, что с ними случилось? Но подумать нормально не успел, усталость победила, и я просто вырубился.