Читать книгу Сибирские Светлые Маги (Василий и Настя – Любовь и Смерть) - Ия Карповская - Страница 11

– Думаешь, будто я ничего не понимаю, не знаю тех людей?! Не знаю ТЕХ парней?! ВЗГЛЯНИ НА МЕНЯ! – Он со всей силы ударил кулаком в грудь, перед этим упав на высохший пень, закрыв лицо ладонью. С одной стороны, мужчину нестерпимо мучила совесть, с другой – влюбился. Боль от удара в груди затопила горло, легкие. – Я, ЗНАЧИТ, ХУЖЕ того подонка, который оральный секс выпрашивает?! По нему ты ночами плачешь, прячась от себя?! Боги… почему моя девочка настолько глупая?! ХВАТИТ! ЗАБУДЬ ЕГО! Этот говнюк девушек использует, дорогая! А Ингрид еще СЛИШКОМ молода, чтобы это осознать. Играет, словно куклой, все видно невооруженным глазом. Мужчина видит поведение мальчика, потому как был им давно.

Тут кельт осекся, прекрасно понимая нелепость сложившейся ситуации. – Он познает и выбросит! Но НЕ Я… – Энри присел на корточки, немного успокоившись, – наблюдая, как приемная дочь потирает затекшую шею. Четырнадцать лет жила с Гвелдом, – как дочь с отцом, – никогда не показывал даже вида Энрике, что он ее желал, когда та стала почти взрослой. После того поцелуя, – рокового, – вид рыбачки стал помятый: волосы спутаны, платье частично разорвано.

Запах моря, рыбы окутывал этих двоих постоянно. От него порой накатывал приступ тошноты. Особенно после шторма, когда на берег выбрасывало много съедобного. Так, жили, год за годом.

Чего тогда понадобилось Ингрид, отличавшейся от всех поведением? Не красилась, не ела всякую дрянь, тихая. В силу возраста захотела любви, но не секса. Смотрела на ходящего туда—обратно Гвелда, который периодически распахивал свой шелковый, розовый халат, пытаясь охладиться. День выдался действительно жаркий, мучила жажда, хотелось засунуть голову в ведро со льдом. Даже тень не спасала. Постелив себе под ноги циновку, красавица думала со страхом, – как пойдет дальше жизнь в ее маленьком мирке. Архимаг облокотился спиной о дерево у хижины.

– Спокойствие снаружи, а внутри меня, – СТРАШНАЯ, НЕВЫНОСИМАЯ БОЛЬ, ОТ КОТОРОЙ ХОЧЕТСЯ ПОВЕСИТЬСЯ. ДРУГОЙ НРАВИТСЯ, КАК МУЖЧИНА, а не я, к сожалению. Кто я такой в этом случае, чтобы указывать? Никто, – лишь песчинка в этом безумном, непонятном мире. Особенно в Европе, – которая, наверное, давным—давно СДОХЛА!

Действительно, как теперь жить дальше? Действовать. Энрике шептал эти слова, смотря вдаль, в пустоту. Идти больше некуда. После Шаолиня пугать китайцев своими способностями? Если до любимой дойдут пальцы мерзких воров Императора – придется плюнуть на мораль и убивать. Рубить всех там, как на бойне… Кельт поднял травинку, надкусил, сразу выплюнув. Пора серъезно поговорить.

– Никто сейчас не ценит хорошего, истинного. Мальчики без мозгов, кувыркающиеся в шестнадцать лет со шлюхами, лучше наверное! Такое продлится, пока люди не прозреют окончательно. Вшивый паренек, который пытался дать как надо Ингрид… – Кельт смотрел на приемную дочь с укором, сдвинув брови. Наблюдая за ней. Закат свои права на Небо уже предъявил права, будто говоря: «НЕ ТВОЕ это место, европейка тоже. Отпусти все, уходи, пока не поздно». – Еще я совсем забыл, – передо мной ОЧЕНЬ молодая, невинная, красивая европейская девушка, у нее нет в Китае будущего. У меня также нет здесь ничего хорошего, кроме Шаолиня. Будем жить дальше. Я показал себя сегодня как мужчина, теперь обратного хода нет. Я действительно люблю тебя! За китайца тебе здесь никогда не выйти замуж: ламы не обвенчают вас. Разные расы. А нас смогут. Если, конечно, не отшатнешься после произошедшего от меня, Ингрид. Моя маленькая девочка с того дворца! Умрешь когда—нибудь, а я снова буду один лет пятьдесят. Что бы там ни было, – буду заботиться. Я возжелал тебя, как замужнюю женщину, как свою жену.

Прекрасно он знал, как закончит тот вшивый паренек. Сам понимал, – несет полную околесицу в результате срыва. НЕ МОГ не признать: разглядел в Ингрид молодую, сильную ЖЕНЩИНУ. А у паренька, который хотел слить семя, рисовалось плохое будущее. Член в штанах, ветер в голове. Больше ничего там не осталось. Вожделение, желание слить куда—нибудь, в кого-нибудь, потом начнется гон по женщинам, чтобы нагуляться, перебеситься… остаться НИ С ЧЕМ в итоге. Этот человек начнет пить, как отъявленный пьяница. Чтобы самоутвердиться. Ром, вино с моряками в кабаке. Следом пойдут бордели, множество шлюх: европеек, китаянок, после них – повальная эпидемия сифилиса в порту. В конце концов – гибель от Чумы на борту испанского корабля. Дух морячка отлетит во Тьму, сгинув там навсегда. Ингрид по сути ждала та же участь, – плюс регулярные побои мужа—гуляки, который бы изменял, не платил любовью, а вертел хвостом перед пятью любовницами. Они бы все – впятером – умерли от сифилиса. Точнее, в будущем умрут. Эти картины неслись перед глазами Архимага, – эти грязные, вонючие, немытые тела портовых шлюх и европейцев, убийства на почве алкоголизма, прочая мерзость…

Подумал кельтский чародей, подумал, – решив отдать себя ЦЕЛИКОМ воспитаннице. Пусть даже потом будет горько, обидно, – Небо возьмет свое.

Европейцам и так несладко жилось в Поднебесной, а Гвелда за колдуна считали. По отношению к нему в Китае и Европе разницы не ощущалось. Лишь менталитет разный. Все выходящее в то время за рамки понимания народа считалось магией. Значит, сие надо немедленно уничтожить. Ведь люди боятся всего нового. ВСЕГДА.

Теперь, когда Энрике слетел с тормозов, после тех страстных объятий он стал милой рассказывать о мужской психологии, чтобы та поняла суть. Психология пошла совсем не сразу, и не в тот день… Рыбачка не понимала другого: как сородич по расе сохранил молодость? Кэ—Эл теперь словно вдохнул чистого воздуха в легкие, которые устали дышать морем с запахом водорослей, сырости, рыбы, затхлости. Поначалу красавица мужчину боялась, поскольку тот во время петтинга сделал ей слишком больно. Воспитал, потом пристал. Сидела, вытирала слезы страха. А Кэ—Эл шептал, целуя ее синяки:

– Прости меня, пожалуйста…

– Мне теперь на себя посмотреть страшно. Моя жизнь никогда не станет прежней.

Энрике отложил катану в сторону, которую чистил песком, поправил свой шелковый халат с вышитым на спине драконом. По пальцам прошла дрожь, их периодически кололо. Слюна стала сладкой.

– Забудь его… – Прошептал он. – Он тебя в омут утянет, – и ты, девочка моя, попросту начнешь обслуживать парней и мужчин старше в Домах Женщин. Помнишь, я тебе рассказывал о них, что там происходит? Ингрид, это не жизнь. Без семьи, детей, без будущего. Да, такие женщины искушены в телесной любви, умеют ласкать, обнимать… но ПУСТЫ, ни гроша за душой. Абсолютный источник ЗАРАЗЫ, коей переболели у меня на Родине, потому я пришел в Китай жить, милая… Господь наказывает блуд болезнями, отсутствием деток. Хочешь стать такой, с ним?! Тот уже похаживает в бордели ближайшего городка.

Здесь Кэ—Эл солгал. Ради своего блага: тот мальчишка не ходил по шлюхам. Потом пойдет. В другом случае могли их увидеть – и шептаться: золотоволосый насилует свою дочь, приемную. А кто бы мог увидеть теперь? Никто. Пляж пуст. Лодки гниют дальше, пришлось построить еще несколько. Хижина старая, часто в ней гуляет ветер, приходится топить свой камин, построенный из обычных кирпичей. Две комнаты. Скоро одна опустеет. Скоро на простыне появится пятно крови.

– В будущем, – если Господь даст, – я желаю быть прекрасной женой и жить без предательств, измен. У подружек есть мальчики, они хвалятся этим. А я одна. С ними всеми я играла на том песчаном берегу, где ты подарил мне большую раковину у Моря.

– И ЧТО?! – Кельт взглянул на приемную дочь довольно строго. – Это ОНИ, а МЫ семья. НИКТО из этих рыбаков не сможет сделать в постели то, что смогу я или другой взрослый мужчина. СЛИШКОМ они малы для этого. А что я? Всего—лишь воспитал Ингрид. Прошли годы. Нет девочки насмерть перепуганной. Можешь дальше – после случившегося, – жить так, как вздумаешь. Можешь уйти, куда захочешь. Но помни: я ВСЕГДА приду на помощь.

После этих слов у Архимага камень с души упал. В любом случае, милая потом покинет его с памятью в душе и сердце. Найдет себе кого—нибудь, или сгинет в Китае. Но, смотря иногда через невидимый Мир ее будущее, он понял – ВСЕ ОЧЕНЬ ЗРЯ.

Прошло несколько лет.

…Он целовал ее на сшитых из парусины простынях, наслаждаясь бесконечной негой близости. Плевать, – приемная дочь или подруга – расцвела чудная женщина, на которую Гвелд постоянно любовался. Кругом царили ужасы Китая, сражения династий, заговорщиков. И – шум моря.

Она лежала, – обнаженная, на берегу у волн, – и Кэ—Эл целовал жену. Зная: все для нее ново. До предела аккуратен, от боли силен. Душевной боли: все раз и навсегда ЗАКОНЧИТСЯ. Только бы не поранить, не сделать больно! Белые руки ласкали прекрасную грудь, даря небо в алмазах. Тонкие, древние пальцы проникали в душу и сердце. Голова кружилась, болела от вожделения и ласк, которые не кончались. Гормоны в крови делают свое дело. Гвелд встал, добежал до хижины, достал кувшин со свежим медом, обмакнул в него пальцы рядом с любимой. Потом муж и жена пили козье молоко. Обоим очень хотелось пить, напивались поверхностными ласками. Мало! Успокаивали шумы моря неподалеку, запах водорослей, соблазнительный аромат женского тела.

Жена казалась ему богиней. Слияние двух тел, душ. Рыбацкая жизнь, ностальгия по прошлому, – и молодость, чья—то навечно застывшая века назад, чья—то временная. Во время этого мимолетного Рая Энрике видел одну и ту же картину – СУДЬБОЙ НЕ СУЖДЕНО ЕМУ БЫТЬ С ИНГРИД. Дальше стена – чернота, – и другая в его жизни женщина, которая появится в его жизни ДВАЖДЫ: умрет один раз, вернется к Архимагу спустя несколько веков. Люди научатся летать по воздуху, – словно птицы, – в колесницах, плавать под водой, как рыбы. Змеи железные поползут по лесам. По своим дорожкам, как черви или гусеницы.

Иногда Энрике посреди ночи просыпался в холодном поту – от видений будущего. Сам себя там видел в непонятных одеяниях, с причудливыми механизмами. Женщины в снах стали вовсе не целомудренны. Спали со всеми подряд, – не разбираясь, женат мужчина или нет. Рожали от кого попало, небо коптила гигантская печь, от коей все живое покрывалось в природе серебром, птахи да деревья умирали в страшных муках. Древесина и кости от дыма рассыпались в прах. Порой Кэ—Эл просыпался от собственного крика. Жена спрашивала его:

– Ты так кричал… Что случилось?

А он, вытерев мокрый лоб платком, говорил всегда одно и то же:

– Ничего не случилось, любимая: просто сон. Страшный.

– Опять побывал в одном из тысяч миров? Там Смерть?

– Да. Там, кроме меня, НИКОГО больше не осталось. Я ПОСЛЕДНИЙ. Наверное, море так действует, москиты, съел не то. Как те мидии, которые пролежали на солнце, а мы не заметили… НИКОГДА так не травился, но чтобы до Грядущего… – После этого Кэ—Эл вставал и уходил плавать в море, лишь бы видения исчезли. НЕ ПОМОГАЛО ничего. Так из года в год происходило. Одни и те же сны. Каждый раз все оканчивалось, – после нервов, – бурной близостью.

Снились Энрике утонувшие города. Города далекого Будущего. Гвелд всем нутром чувствовал: Вселенная пытается ему что—то рассказать, подсказать, даже уберечь. Но нет: сны не давали покоя, в них Архимаг рубил тени, кои источали сначала Зло, а потом принимали человеческий облик. Ни китайские снадобья успокаивающие, ни тренировки, ни медитации НЕ ПОМОГАЛИ. Порой думал – не приворожили ли его?

Сын Элиндры не раз хотел умолить Высшие Силы ИЗМЕНИТЬ Судьбу рыбачки. Не отзывалась Вселенная на мольбы. Иногда Кэ—Эл думал: то сексуальное безумие пришло не просто так, – а как приворот, как сексуальная привязка. Но ошибся. Такое бывает, когда ищешь сам себя. Рай на Земле с простой хижиной, эти чудные морские раковины на берегу, кои выбрасывало регулярно море… Жемчуг в них, даже обычная жизнь больше не касалась этих двоих. Не хотел лишать кельт юности Ингрид, и один раз прямо, жестко сказал:

– Давай прекратим все.

После этих слов женщина горько заплакала, решив, – Архимаг ее бросил, делать ей в его жизни больше нечего. Ушла в лес, пыталась повеситься. Тот вытащил несчастную из петли и заявил:

– Я не могу с тобой делить ложе, – как муж, но люблю тебя! Может, ты в силу своего понимания думаешь иначе. Больше не стану принуждать к любви! Есть проблема, причем немаленькая: – я ГОРАЗДО СТАРШЕ, но выгляжу молодо. Ты состаришься, умрешь, – а я нет. Мне будет ГОРЬКО тебя потерять. Подумай. Потому нам не суждено быть вместе. Забудь меня. Решать тебе, – жить дальше со мной, или нет.

Ингрид решила иначе, и поплатилась жизнью.

Кэ—Эла считали колдуном, – который укротил в Шаолине дракона Озера. Там оказалась древняя рептилия. Теперь этот ящер ждет своего хозяина. Китайцы верили, – всего существует пять драконов. Силы Стихий и Боги обитали во Дворце, в Небе.