Читать книгу Сибирские Светлые Маги (Василий и Настя – Любовь и Смерть) - Ия Карповская - Страница 7

Бедная девочка из Европы, – рыбачка, попавшая в Китай, чудом выжившая с родителями после крушения судна в шторм. ЧТО погнало семью в такую даль – можно догадываться. Наверняка Чума. Любого нормального человека жизнь в дерьме достанет до самое не хочу. Теперь это имя придется забыть НАВСЕГДА. Ведь на Руси есть другая. Немного помладше. Обнаженной он деву православную уже видел, но теперь сие зрелище не давало покоя ни днем, ни ночью. Зрелище в воспаленном воображении, со своими грезами, самыми смелыми. Особенно по ночам. Снилось занятие любовью.

Иван видел его мучения, не мог ничем помочь, даже советом. Мало ли чего после Васька измыслит. Вдруг обрюхатит дочь?! Как тогда? Позор падет! Энрике не женат на ней. Потому такое – грех страшный, от Дьявола, БЛУД. За который можно получить тысячу поклонов в храме в наказание и непрерывную суточную молитву. Плюс пост скажут держать в строгости, соблюдать ВСЕ православные праздники. Смеялся над таким мышлением Архимаг, читая мысли: КТО станет проверять, блудил или нет? Никто. Всем все равно. Как и следующее: в церквях в Пасху попы напивались до поросячьего визга, а люду, пришедшему на праздник, доставались объедки. Яйца дай, куличи дай, остальное дай. Потом все скармливалось свиньям. Вот и чудо Господне. Вранье на голубой каемочке. Лишь бы сожрать побольше и напиться. Сплошное лицемерие.

Влюблен, не влюблен в девственницу, – ничего с этим делать нельзя. Но Энрике, – несмотря на дикость люда, – всерьез рассчитывал на брак, счастье в семейной жизни. Но Судьба на этот раз уготовила мужчине ТАКОЕ испытание, какое не привидится и в страшном сне. Но тот выстоит все, выиграет.

Дрова Гвелд колол с остервенением… Вытерев кулаком сопли, он дальше делал свою работу. Не раз хотелось сделать свое дело. Поясница ныла, Иван принялся помогать мужчине. Не знал простой крепостной, – этот с виду юноша на пару тысяч лет его старше. Понятное дело, Архимаг по приезду в Империю снял с себя почти ВСЮ атрибутику: что европейскую, что родную. Кроме гигантского когтя Властелина Тьмы на шее, – лишь бы не гнобили. Насчет последнего, – отшучивался: медвежий коготь выбеленный. Хотя тот по размерам очень превосходил. Как детский мизинец трехлетнего ребенка по сравнению с мизинцем взрослого мужчины.

Лишь ГЛАЗА напоминали кельту о его настоящем возрасте. Нет, они не старые, – с желтым оттенком, как бывает, – они сияли на лике кельта каким—то синим огнем. Сияли, на вечно молодом лике, приводя некоторых в замешательство, на мысль наводя, – не гад ли? Порой ночью Энрике смотрел на себя в зеркало, применял магию, – зажигая лучину или свечу на столе, чтобы видеть себя, – и его очи (радужка) светились в полумраке, словно облученные радиацией предметы. Как неоновый свет на современных улицах. О да, он многое мог! Придется когда-нибудь все показать. А пока нельзя: за демона примут. Иногда Архимаг брал Библию в руки, не находя там ничего путного для себя, посмеиваясь над еврейским творением. А в церкви он увидел большую икону Архангела Михаила, – с мечом и щитом, задумался. Похож на него! Что ж… поиграем. На невежестве народа, если ооочень разозлят.

Задавались люди вопросом (сталкиваясь с этим серьезным, взрослым взглядом мужчины): ЧТО же произошло в жизни Василия, чтобы он НАСТОЛЬКО отдалился от люда, повзрослев в одночасье? Они всеръез думали: отрок еще девственник, ему от силы лет девятнадцать. Но ГЛАЗА говорили об обратном.

Может быть, в них и влюбилась Настя. Молодое лицо с умудренными веками очами… Со СЛИШКОМ ПРАВИЛЬНОЙ ФОРМЫ радужкой, – СЛИШКОМ круглой, голубо—синего цвета. Как озеро в горах в ясную погоду. Девки сходили от Васьки с ума в храме, на улице, по его ухоженным, золотым волосам. Ведь у них ТАКОЙ цвет, какой давно не встречался ни у кого.

День, ночь с Настей – все равно, когда и как… наслаждаться этим счастьем БЕСКОНЕЧНО, целуя сие великолепное тело, нежно или сильно сжав в объятиях. Фантазия Гвелда порой застилала разум, он тогда старался не показываться на глаза девушке. Глаза сразу становились в слезах, или красными от возбуждения. Не раз Энрике хотел плюнуть на страну, на ее порядки, утащив девушку на сеновал.

Бывало, пойдут вместе на службу, отойдет Энрике от девушки в сторону, – чуть ли не в угол, – а сам любуется, порой сглатывая слюну. Представлял, как будет в этом храме венчаться. Или на поляне, по – скандинавски. Иногда на мужчину поглядывал батюшка, но слишком подозрительно. Приходит, не молится, не поет молитвы! Непорядок! Гвелд мысленно успокаивал его: «Я не бесноватый, а самый старый из всех… Я не желаю зла. Пусть Бог и мне счастье подарит».

Иногда Энрике—Васька не ходил никуда, а рыдал в подушку. Прекрасно понимая: Настя смертная девушка, она состарится, умрет. Все равно есть в ней что—то НЕ ТО для человека. А потом Архимаг перестал ходить в храм для вида, плюнув. Иван не раз говорил: дочь находила пропавшую скотину в лесу, словно читая мысли. Поглядел Васька на нее сквозь невидимость Магов, – и ничего.