Читать книгу Бар на окраине - Изабелла Кроткова - Страница 12

Жаль, что так бездарно прошел выходной, думала я, возвращаясь домой пешком и с наслаждением подставляя лицо морозному ветру. Ну да ничего, сейчас я прогуляюсь, по пути куплю мандаринов, а дома приму ванну, укроюсь пледом, включу диск с каким-нибудь фильмом, и мандариновый аромат будет напоминать о предстоящем Новом годе…

А потом наступит Рождество, и я поеду в Трансильванию.

«До Рождества ты есть. А есть ли ты после Рождества?..»

Я вздрогнула. Странный все-таки этот Аркадий. Ни с того ни с сего понес весь этот бред… Что он там еще говорил?..

От нечего делать я попыталась воспроизвести в памяти фразы, произнесенные математиком во время поглощения молока.

Сначала он замогильным голосом сообщил очевидные факты. «Время года – зима. Солнце садится рано» – эти два высказывания я почему-то хорошо запомнила. Наверно, потому, что позже смеялась над ними с Дашкой. А что еще?..

Кажется, «один день меняет все…»

То ли к лучшему, то ли к худшему… не помню.

Тут, если разобраться, «ясновидящий» – я хмыкнула – прав. Действительно, у меня все изменилось в один день, четырнадцатого декабря. Ну, допустим, он просто нечаянно попал в точку. Так, а дальше что?.. Дальше полная бредятина. «Бей врагов их оружием. Только тем, что с ними».

Как этот совет можно применить ко мне? Каких врагов я должна бить? И в каком смысле их оружием?..

Здесь Аркадий явно дал маху со своими предсказаниями.

Потом, кажется, он изрек нечто потустороннее. А именно, загадочную фразу «Дом между прошлым и настоящим». Как это прикажете понимать? И еще что-то в таком же духе, про живых и мертвых. А как вам нравится «Не исследуй неверный путь»? Напоминает философию даосизма.

Закончил же сеанс ясновидения он вот именно этим сомнением насчет того, есть ли я после Рождества?..

Ахинея какая-то. Набор слов. Я сделала глубокий вдох-выдох. Да, ну и бестолковым оказался визит к Дашке! Самый приятный момент в нем – это рецепт салата с семгой…

Рассуждая так, я незаметно приблизилась к своему дому. Посмотрела на часы – путь домой занял чуть больше часа. Отличная прогулка! Теперь надо зайти в павильон за углом, купить мандаринов и забыть об Аркадии вместе с его страшным голосом и бессмысленными словами.

Так я и сделала.

Но, похрустывая на диване мандаринами, я опять начала размышлять – только теперь уже не о сумасшедшем ученом, а о разговоре, подслушанном в кабинете Ивана Ильича. Вспомнить беседу милой парочки в подробностях раньше как-то не было времени, а сейчас она почти вся выветрилась из головы и показалась безобидным перемыванием костей новому работнику. Что они про меня говорили?.. Марианна спросила, не сую ли я нос, куда не надо. Иван Ильич выразил мнение относительно моей тупости. Неприятно, конечно, что меня, закончившую институт с красным дипломом и аспирантуру, счел туповатой директор ночного бара, кстати, на мой взгляд, сам достаточно туповатый. Но никакой угрозы моему будущему в этом его выводе нет. Потом, когда Марианна уронила к моим ногам сигарету, директор усмехнулся и сказал, дескать, она уберет. Да, унизительно, но, вообще-то, я для этого там и нахожусь. К тому же он не знал о моем присутствии под столом. Еще неизвестно, что говорят о нас за глаза те, кого мы считаем друзьями… В процессе дальнейшего общения они назвали меня хоть и недостаточно молодой, но стройной, с гладкой кожей. Ну что ж, спасибо за комплимент! В общем, это была болтовня двух самодовольных, богатых людей, которые всех остальных считают низшими существами.

Почему же тогда разговор напугал меня? Что в нем было такое?.. Бред Аркадия вытеснил из моей головы беседу в кабинете, и я никак не могла вспомнить, какая фраза в тот момент меня насторожила?..

Внезапно я отложила половинку мандарина, подошла к зеркалу, заглянула в него и рассмеялась. На меня смотрела высокая стройная девушка (мой рост 169 см) с длинными темно-русыми волосами. Глаза ее задорно блестели, а на лице сверкала белозубая улыбка. Ха, вот тебе и старая тупая особа! На себя посмотрите, господа! Маленький, толстенький, похожий на пончик Иван Ильич и Марианна – полная, даже грузная, ноги при близком рассмотрении слегка опухшие, в крашеных волосах попадается седина, под глазами мешки… Она ухоженная, конечно, ничего не скажешь, но ей ни за что не дашь двадцати восьми лет – а именно столько ей должно быть, если она моя однокурсница. Выглядит она на все тридцать пять.

Очень довольная выводами экспертизы, я вернулась на место, положила в рот очередную дольку мандарина и с наслаждением съела.

Потом вышла на кухню и закурила сигарету.

Внезапно вспомнилось, как приветлива была Марианна при нашей первой встрече. Как кинулась ко мне с объятиями, восклицала «Ариша, Ариша!», усадила в машину, предложила работу…

«Я помню, как хорошо ты училась…»

Ладно, отношение начальства к подчиненным – особая тема. Что бы они обо мне ни думали, это неважно. Главное, они платят. Вслух никто не выразил недовольства мной и моей работой. Марианна была сама любезность. А Иван Ильич даже назвал «красавица» и «душенька»…

Правда, мне почудились совсем другие слова…

Наверно, у него вставная челюсть.

И я снова рассмеялась. Вот черти!

В тот момент, когда я в шутку назвала их чертями, какое-то смутное воспоминание колыхнулось в душе. Воспоминание о фразе, которая выбивалась из пустого высокомерного разговора… Фраза, из-за которой я почувствовала

опасность

Нахмурившись, я вновь затянулась сигаретой. А была ли она, эта фраза? Или это уже переутомление от анализа разговоров, бредней и еще

странного шепота у двери

Ну вот в нем-то как раз вообще ничего странного нет. Он, я думаю, меня не касался вовсе. Просто после речей, подслушанных в кабинете, мне уже казалось, что все разговоры посвящены мне. А это уже мания величия, подумала я, погасив окурок в пепельнице и возвращаясь на диван, к мандаринам в глубокой чашке, раскрашенной под хохлому.

День клонился к закату.

Разговоры, шепоты… Да даже если на всех углах бара будут шептаться о том, что я старая и тупая, я все равно буду работать, потому что такой зарплаты нет, я думаю, даже у академиков в пресловутом центре Бармина. А меня не берут не то что в центр Бармина, а вообще практически никуда. Так что пусть считают меня кем хотят, хоть чертом с рогами…

И опять легкая тень воспоминания скользнула по сердцу. Что же там, в глубине памяти, сидит и не хочет вылезать наружу?..

Неожиданно я вспомнила свое отражение в ведре с прозрачной водой, которую Лилька замутила своим броском карамельки.

Мне показалось, что на голове у отражения были рожки…

Да, мать, – сказала я себе, – а еще Аркадия считаешь душевнобольным…

Чувствуя, что от этих дурацких дум скоро лопнет голова, я решила больше ничего не подвергать анализу, доела мандарин и вставила в DVD диск с детективом про мисс Марпл.

…А завтра в «1000 покупок» за сапогами, и больше никаких размышлений!