Читать книгу Сосны - Ж Ж - Страница 3

Кэрол сидела в бархатном кресле у камина, глядя на пламя. Сегодня утром она взглянула в большое позолоченное зеркало у себя в спальне, после чего разбила его вдребезги. Кэрол старела. Под красивыми зелёными глазами теперь обосновались синяки. Волосы хоть и оставались тёмно-каштановыми, но кое-где местами уже проглядывала седина. К тому же, они стали чаще выпадать, и Кэрол пришлось сделать модную стрижку. Так во всяком случае заверила её парикмахер, усаживая в кресло. Результатом Кэрол осталась довольна. Единственной в городе парикмахерской владела её ближайшая советница, и, если можно так сказать, подруга – Брук.

Кожа тоже стала сухая и морщинистая. Кэрол не помогали ни ванны, ни какие-либо крема. А неделю назад произошёл случай, повергший её и остальных женщин в бездну отчаяния.

Шериф Пайнсвилла, и одна, из так называемых «ведьм» (так окрестили себя Кэрол и остальные её приспешницы) умерла в прошлую пятницу от инфаркта. Ей было всего 63 года. Правда, она любила закинуться вином каждый вечер после работы, собственно, как и они все, и выкуривала полпачки местных сигарет «Сосны» в день. Так что, с одной стороны, её смерть не стала чем-то странным, но после кремации до Кэрол, наконец дошло, все они были смертными.

Да, она привыкла к власти, привыкла, к деньгам и богатству, которые были у неё и остальных. Но сейчас время стало их главным врагом, и Кэрол нужно было как можно скорее решить это проблему. Она снова собиралась попросить.

От размышлений её отвлекло чьё-то дыхание за спиной. Кэрол не оборачивалась. Она уже научилась за прошедшие годы чувствовать её присутствие. За спиной у неё стояла женщина, полностью одетая в чёрное. Её лицо скрывала длинная вуаль, а платье было до пола, так, что не просматривались ноги. На руках были чёрные перчатки, через которые виднелись длинные острые когти. Она с лёгкостью распарывала жертвам грудную клетку, чтобы вытащить сердце.

Кэрол встала, и стараясь, не смотреть на женщину, вышла из гостиной. Та бесшумно последовала за ней. Поместье, где жила мэр было мрачным и готическим. Тяжёлые бордовые шторы везде были задёрнуты, поэтому в каждой из многочисленных комнат стояли золотые подсвечники. Всё внутри дома было выполнено из тёмного дерева, отчего оно выглядело очень жутким. Здесь преобладали чёрные, тёмно-коричневые и бордовые цвета.

После 10 минут пребывания в поместье, любому нормальному человеку захотелось бы бежать, сломя голову. Они проходили дальше по коридорам, стены которых были украшены жутким портретами толи людей, толи зверей в золотых рамах, или висели садистские гобелены, изображающие кровавые сцены.

Рядом с поместьем, на берегу того самого озера, располагалась небольшая чёрная

церковь. Она выглядела так, будто её сожгли. Кэрол направилась туда, женщина бесшумно скользила за ней, провожая. Идти нужно было пешком, и после 20 минутной ходьбы её ноги болели. Однако, когда они наконец-то дошли, их уже ждали. 17 женщин, не считая Кэрол и чудовища, собрались сегодня возле церкви. Увидев Кэрол, они молча склонили головы. Все до одной были одеты в чёрные платья. Брук держала в руках книгу, написанную когда-то Чарли. Мэр прошла мимо них. «Ведьмы» со страхом смотрели вслед чёрной женщине. Её боялись здесь все. Но у них не было выбора. Внутри церкви было наполовину пусто: стояли чёрные деревянные скамьи и чёрный орган.

Процессия спустилась в подвал, где стояла огромная печь. Именно здесь раз в год раздавались жуткие, леденящие кровь, крики. И именно здесь жило то существо, которого Кэрол и остальные боялись больше всего на свете. Это был Радаган, призванный в наш мир много лет назад сектой Чарли Паттерсона. Именно он наделил ведьм властью и богатством в обмен на их души. И хотя прошло уже много лет, Кэрол всё ещё помнила события той ночи, когда они подписали с демоном договор собственной кровью. И она почти каждый день ощущала на себе последствия.

Кэрол и остальные остановились возле чёрной печи. Она казалась пустой, в ней никогда не пылал жаром настоящий огонь. На стенах подвала слабо горели факелы.

Внезапно, они погасли, и в кромешной тишине раздалось красивое мелодичное пение. Это была женщина в чёрном. Брук открыла книгу на самой первой странице и начала читать жуткие слова, от которых мороз пробирал кожу.

Затем, в печи вспыхнул зелёный огонь, и Кэрол увидела знакомое лицо, похожее на человеческое, за исключением, разве что, пустых глазниц, в которых горел зелёный дьявольский огонь, и рта. Они никогда не видели его полностью, лишь очертания.

Когда демон появился, глаза его были закрыты. Всё это время он спал. Внезапно, он резко открыл их, и уставился бездонными огненными глазницами на «ведьм».

Их пробрала знакомая дрожь.

Дело в том, что получив их души, Радаган имел власть обладать ими, когда ему угодно. В такие моменты Кэрол и остальные чувствовали сначала лёгкое, затем сильное головокружение, после которого они проваливались в небытие. Очнувшись, «ведьм» рвало. Собственно, это всё. Они никогда не знали, что делает Радаган в этот момент.

– Мы пришли к тебе с просьбой – громко сказала Кэрол, внутри дрожа от страха.

Демон улыбнулся, обнажив острые зубы. С них капала, кажется, кровь. Да, разумеется, это была кровь. Кажется, того самого парнишки, чьё сердце они вырезали на прошлой неделе.

И разумеется, Радаган знал, зачем они пришли сюда. Они старели, он хотел, чтобы с ними это происходило. Он выпивал из них все силы, ускоряя процесс. И он знал, что они снова попросят.

– Мы больше не хотим стареть. Нам нужно… бессмертие – последние слова дались ей с трудом. Но она была полна решимости, хоть и дрожала от страха.

Радаган расхохотался. «Ведьмам» показалось, будто началось землетрясение и сам ад разверзнулся. Кэрол чувствовала, как этот смех убивает её изнутри. Женщины скорчились от боли, как будто все их внутренние органы кто-то решил вывернуть наружу. Внезапно демон прекратил.

Страницы книги, которую Брук всё также держала в руках, открылись и начали перелистываться. Они остановились под номером 13. Демон перевёл взгляд на «ведьму» и она стала читать, периодически морщась от нарисованных иллюстраций, где люди горят заживо в огне, и стараясь подавить при этом ком в горле.

– Для заключения сделки с бессмертием Радагану нужны 13 невинных душ, чтобы служить ему в аду вечно.

Как только Брук прочитала, огонь в печи снова вспыхнул. Демон сверкнул пустыми глазницами, и оттуда вылетел пергамент. Они уже попросили его. Это означало, что обратного пути у «ведьм» попросту нет.

Кэрол была первой. Она взяла нож, который всегда носила с собой сюда. Его рукоятка отливала серебром, украшенном гранатами. Ей нравились роскошные вещи. Она вообще всё предпочитала делать с особым шиком. Морщась от боли, Кэрол слегка нажала на руку, выдавив кровь. Она подписала пергамент. Остальные «ведьмы», воспользовавшись её ножом, ибо с самого первого дня они были связаны кровью, проделали тоже самое. Они по очереди подошли к висевшему в воздухе договору и подписали его. Как только последняя из них добавила свою кровавую роспись к остальным, договор влетел в пасть демону. Тут же дьявольский огонь в печи вспыхнул и погас. Сделка была заключена. Снова слабо загорелись факелы.

Внезапно в книге стала проявляться ещё одна надпись, сделанная кровью. Кто-то невидимой рукой писал им новое послание. Брук прочитала:

– Сделка должна состояться в последний день первого летнего месяца.

– Мы должны похитить 13 мальчишек и вырезать их сердца? – поинтересовалась одна из «ведьм».

Кэрол проигнорировала её вопрос. Ответ и без того был понятен всем. Они были напуганы. Прежде Радаган заставлял их раз в год приносить ему в жертву мальчика, чтобы съесть его сердце. Но 13 детей сразу. В прочем, её это не останавливало. Сколько он попросит, столько и должен получить. В конце концов, это была сделка. Главное, чтобы их никто не заподозрил. Как раз об этом и подумали некоторые «ведьмы».

– Дрю ведь умерла – сказала Эмери Гриффин. Она была её ближайшей подругой, если «ведьмы» вообще умели с кем-то дружить.

– И что?! – рявкнула Кэрол.

– Шериф теперь твоя дочь – продолжила вместо неё Брук. – Она может создать нам проблем, которых у нас не было, пока главное место в полиции было за Дрю.

Кэрол задумалась.

– Никто ведь не подумает на нас, да? – всхлипнула известная среди «ведьм» паникёрша Джордан Диас. Она, как и остальные, поддержала идею Кэрол с бессмертием, но была по своей натуре изрядно труслива, чем доставляла «ведьмам» время от времени немало проблем.

Не будь они связаны кровью и сделкой, Кэрол бы давно убила её. Но она знала, что Радагану это не понравится.

– Заткнись – посоветовала ей Кэрол. Джордан нахмурилась, слегка обидевшись. Впрочем, она была также глупа, как и много лет назад, ещё до сделки, когда потратила всё состояние своего покойного мужа. Через несколько минут она уже забыла, что на неё накричали.

– Мы самые уважаемые в городе люди, нас боятся – заявила самая молодая из них – 56 летняя блондинка Блейк Андерсон. Кэрол хорошо к ней относилась и поставила на место управляющей заводом. Блейк, как и ныне покойная Дрю, курила по полпачки сигарет «Сосны» в день. В прочем, это было не удивительно, ведь завод как раз занимался изготовлением этой табачной продукции. И сейчас Блейк больше всего хотелось выйти из душного и ужасного подвала, чтобы закурить сигарету. Огонёк и пепел её успокаивали.

– Точно – поддержала её Брук. – Ни одна цепочка не приведёт к нам.

Она посмотрела на Кэрол. Лицо мэра оставалось невозмутимым, но Брук знала, что внутри неё ведутся дебаты.

Она любит всё продумывать – частенько говорила остальным Брук.

Наконец, Кэрол кивнула.

Из темноты появилась женщина в чёрном.

– У нас есть новая работа – через плечо обратилась к ней мэр, стараясь не смотреть на это чудовище.

Та рассмеялась звонким, мелодичным смехом. «Ведьмы» предпочли бы ему громовой раскат. Затем, она растворилась.

Кэрол и процессия из 17 женщин двинулись к выходу из церкви. Сама мэр ощущала волнение внутри. Брук взяла с собой книгу, предусмотрительно не оставляя в церкви никаких следов.

Ни единого следа, который мог бы привести к ним.

Так в город пришло утро того самого последнего дня весны, с которого всё и началось.

Эван проснулся от того, что ему стало холодно. За окном барабанил дождь, не оставлявший город ни на день. Весна и лето здесь были мерзкими, впрочем, как и остальные сезоны. Солнце в их городке последний раз видели разве что в прошлой жизни.

Он потянулся к будильнику. Время было 7:30 утра.

– Вот блин – выругался он и с головой накрылся одеялом. Пролежав так ещё минут 10, мальчик понял, что заснуть не удастся и спустился вниз. Ал (так он звал мать) сидела за небольшим деревянным столом со старой клетчатой скатертью, допивая кофе.

– Ты чего так рано проснулся – удивилась она.

– Не спится.

– Замёрз – подытожила Ал.

Юноша потирал плечи, поёживаясь.

Тот кивнул и слегка улыбнулся. Алексис встала, поцеловала его в лоб, и принялась заваривать один из своих фирменных травяных чаёв.

Она поставила на стол ароматный чай с мелиссой и листьями малины. Эван тут же схватил кружку.

– Осторожнее, он же горячий – предупредила Алексис.

– Позавтракаешь сам, ладно? Мне пора бежать. Там ещё вроде оставались хлопья.

– Ты уверена? – с сомнением спросил Эван. Накануне он съел двойную порцию.

Алексис открыла шкафчик и достала оттуда коробку самых обычных кукурузных хлопьев без сахара (других в Пайнсвилле не было). Она потрясла её, та оказалась пустой, не считая крошек на самом дне.

– Вот блин – совсем как он сегодня утром, огорчилась Ал.

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю – ответил Эван, стараясь не расстраивать её.

– Как же так, я думала, что там ещё что-то осталось, поэтому не стала делать омлет – сокрушалась она.

– Я смогу сделать сам – заверил её Эван, придя в ужас от этой мысли.

Она не поверила ему, но рассмеялась.

– Обещай, что ты хоть что-то поешь.

Эван заверил её, что всё будет в порядке.

Алексис просияла.

– Точно? – спросила она, и он кивнул.

Ал встала из-за стола, и вышла в прихожую. Эван пошёл следом, чтобы проводить её.

– Много сегодня работы? – спросил он, пока Алексис надевала, местами выцветшее пальто.

– Поставка – пояснила она, натягивая резиновые сапоги. На улице, как всегда, шёл дождь.

– Принести тебе хлопья?

– Было бы клёво!.

Она улыбнулась.

– Надо бы тебя подстричь, не то бабушка снова заругает.

Она погладила сына по волосам.

– Она будет орать, даже если ты побреешь меня на лысо – фыркнул он. Ему не нравилось, когда речь заходила о его волосах. Эван терпеть не мог прилизанные волосы. Такую причёску просто обожал его кузен Кристиан, да и остальных юношей заставляли приводить себя в порядок. Его же голову украшали непослушные каштановые вихры.

Ал засмеялась. Эван любил этот смех, он был очень звонкий и заливистый, будто колокольчик. Он бы отдал многое, чтобы Ал смеялась чаще.

– Ладно, мне пора идти. Удачи в школе. – попрощалась она.

Алексис вышла на крыльцо и тут же растворилась в туманной пелене дождя. Эван закрыл дверь и вернулся на кухню. Дождь барабанил по деревянной крыше дома. Было так холодно, что даже горячий травяной чай едва ли мог спасти его. Он взял из плетёной корзинки морковь и принялся грызть её, чтобы поесть хоть что-то. Готовить омлет он даже не стал пытаться, поскольку знал, что эта миссия была заранее обречена на провал.

Сегодня был последний день учёбы, и до школы оставался ещё час. Поэтому он решил провести время с пользой, а именно, за чтением. Он проигнорировал лежавшую возле кровати книгу, которую читал, готовясь к школьному уроку литературы. У него были планы поинтереснее.

Надо сказать, что в городе была либо учебная литература, либо какая-то дурацкая. Даже сказки для малышни были какими-то, на его взгляд, странными. Алексис в детстве сочиняла ему свои.

Другие книги в магазины не завозили. Порой, Эвану вообще казалось, что они живут изолированно. Он никогда не был в соседних городах, поскольку Пайнсвилл был окружён колючей проволокой, а на выезде из города стоял пропускной пункт. Выехать было можно только с определённой целью по разрешению мэра. А так как мэром города была его бабушка Клэр, и особой цели у него не было, то и выехать Эван, к его большом огорчению, не мог.

В детстве он и его подруга Мэл (вообще-то мальчикам и девочкам запрещалось дружить) следили за пропускным пунктом. Эван взял старый бинокль Алексис, а Мэл свою розовую тетрадку, в которой она вела наблюдения. В ходе наблюдательной операции они установили, что пункт охраняют две крупные высокие женщины с ружьями наперевес.

– Да, мимо таких не прорвёшься – установил Эван.

И всё же, однажды им удалось найти что-то интересное. И как всегда, открытие принадлежало Мэл, которая была более наблюдательной, чем он. Однажды, шатаясь по лесу, и воображая себя искателями приключений, они наткнулись на небольшой подкоп снизу забора, через который вполне могла протиснуться большая бродячая собака, которых здесь нещадно усыпляли.

Тогда они по очереди пролезали под забором, хохоча от радости, что сумели найти такую штуку. В итоге они вылезли перепачканные, но довольные до жути. Мэл потом досталось от матери за грязную одежду и на неделю её посадили под домашний арест. Сейчас Эван уже сомневался, что пролезет туда.

Он отправился к себе в комнату и отодвинул одну из дощечек в полу, сделав тайную нишу, где впоследствии хранил и другие сокровища. Эван выудил оттуда старый и потрёпанный комикс «Star Wars», доставшийся ему от Алексис. Та любила их читать, когда была маленькая. И даже смотрела все фильмы трилогии! Эван не знал, вышли ли остальные части, поскольку мир был изолирован от Пайнсвилла. Всё, что у него было, это парочка старых комиксов Ал, которые ей покупал отец (дедушка Эвана) и три кассеты с фильмами (которые Клэр так и не нашла, потому что маленькая Алексис поступила благоразумно, спрятав их).

В детстве он всюду таскался за матерью, уговаривая её рассказать ему ещё хоть что-нибудь о забавном маленьком человечке с зелёными ушами. Это был Йода. И Алексис всегда охотно рассказывала. Маленький Эван слушал про приключения Люка Скайуокера, принцессы Леи, Чубакки и Хана Соло. Он прятался под кровать, когда Алексис в игре изображала Дарта Вейдера и хрипела, пугая его. А потом он вылезал и бросался на неё с воображаемым световым мечом, поражающим врага. Алексис хохотала, обнимая сына. Они смогли нести в себе свет в это непростое время.

Она сшила ему и маленького Йоду. И для Эвана это была самая любимая игрушка. Он прятал её и всё остальное в тайную нишу перед приходом бабушки, которая просто обожала наносить всем визиты и контролировать их жизнь.

Алексис не хотела, чтобы Эван поддавался влиянию, как и остальные мальчишки. Она мечтала, чтобы он вырос добрым, честным и творческим, поэтому поддерживала в нём любые начинания. Поэтому Эван любил фантазировать и рисовал персонажей оттуда, или же придумывал необычные миры, которые потом показывал Ал, и она ими восхищалась. У них были отличные отношения, даже, наверное, самые лучшие. Единственное, о чём умоляла сына Алексис – прятать любые вещи, относящиеся к запрещённым, и делать вид, когда бабушка приходит к ним с очередным визитом, что он такой же, как и все остальные мальчишки.

Иногда это получалось, а иногда не очень. Клэр всё равно находила к чему придраться и делала это так часто, что Эван и Алексис привыкли и не обращали внимание. В прочем, его кузену Кристиану и тёте Виктории доставалось не меньше.

Когда Эван закончил перечитывать комикс, уже пришло время идти в школу.

Алексис поехала на работу на городском автобусе, который до жути не любила. Дело в том, что он всегда опаздывал и приходилось мокнуть под дождём добрые 10 минут, Сидения были жутко неудобные, поэтому после таких поездок у неё всегда болела спина, но ничего не поделаешь, – работа есть работа. И на данный момент она опаздывала из-за того, что автобус снова задержался. Когда она мокрая влезла в него, передав деньги за проезд спокойному и вялому водителю мистеру Ламберсу на часах было уже 8. По утрам, в такую рань, автобус был полупустой. Внутри салона сидели несколько пассажиров. Двое мужчин в серых куртках и парочка незнакомых друг с другом женщин, одетых в обычную городскую одежду. Все они выглядели уставшими, сонными и равнодушными ко всему происходящему. Алексис робко прошмыгнула на самое последнее место в автобусе и села у окна, провожая взглядом мелькавшие мимо дома и леса, чередующиеся друг с другом. Пассажиры выходили на своих остановках, всего ещё зашли пара человек – мужчин. На них были ярко-зелёные жилеты, что означало, что они из дорожной бригады, помогают шерифу расчищать дороги после загостившихся здесь ураганов.

Наконец, автобус остановился возле небольшого продуктового магазинчика с надписью: «Закрыто». Ал обогнула его и вошла через заднюю дверь, предназначавшуюся для персонала.

Эван взял со стула слегка помятую рубашку. Брюки нашлись на полу возле кровати. Он был явно не из тех парней, кто следит за тем, чтобы всё было на своих местах, в отличие от своего кузена Кристиана. У того одежда была строго рассортирована и разложена по отдельным полочкам. Эвану просто было не до таких мелочей. В конце концов, он был парнем, и не очень-то следил за порядком.

Кое-как пригладив форму, чтобы ему не влепили замечание за внешний вид, он накинул сверху дождевик и отправился в школу. Возле дома как раз остановился школьный автобус, в котором всегда было тихо. Мальчики сидели, каждый увлечённый своим делом – разглядывали пальцы на руках, или повторяли домашку. Переговариваться запрещалось. Водитель автобуса – мисс Рудольф (*даже если женщины были замужем, они всё равно были мисс, это подчеркивало их независимость) терпеть не могла болтовни. Именно поэтому они ехали молча, смотря сквозь решётки на серые улицы города, окутанные пеленой почти непрекращающегося здесь дождя.

Мужская гимназия располагалась недалеко от женской. Тёмно-серое низкое здание. Мальчиков в городе было меньше, чем девочек. От женской оно было отгорожено забором из колючей проволоки. Так что Эван редко видел девчонок, разве что мельком, проезжая мимо на автобусе, или на улицах, когда они шли с матерями. Но Мэл рассказывала ему, что там творится полный ужас. Всех девчонок заставляли ходить в юбках ниже колена и каждое утро измеряли длину сантиметром. Если же юбка была короче нужного, школьницу выгоняли с уроков домой. Достаточно было 3 таких замечания, чтобы девочку исключили.

Обе гимназии находились под контролем и управлением двух директрис. Это были сёстры-близнецы Макс и Морган Вуд. Обе блондинки с короткими стрижками под горшок были сущими стервами. Их носы, больше напоминавшие клювы, с шумом втягивали воздух, когда видели хоть какое-то, пусть и малейшее нарушение. Макс и Морган напоминали стервятников, кружившими над детьми, словно над жертвами. Они были страшные, скрюченные и вызывали дикий страх у учеников, как только появлялись на горизонте коридора. Едва подростки замечали едкий пиджак салатового цвета, то тут же бросались врассыпную, чтобы освободить дорогу вечно придирающимся директрисам. Мисс Макс преподавала в женской, а мисс Морган в мужской.

Когда Эван вошёл в класс, когда там уже сидел его кузен Кристиан, старше его на полгода.

Кристиан приезжал сюда на машине. Он появлялся в школе раньше всех только потому, что его отец Карл был врачом, и рано утром уезжал на работу, подбрасывая сына в школу.

– Доброе утро – Кристиан важно, поправляя очки, точь в точь как его отец, протянул руку брату, чтобы тот пожал её.

Эвану не нравилась традиционная вежливая форма приветствия. Он всегда думал над тем, что если утро совсем не доброе? Что тогда говорить? Поэтому он придумал своё приветствие, на основе всё тех же прочитанных комиксов.

– Приветствую тебя, мой юный подаван – коверкая голос поздоровался он с кузеном, вместо рукопожатия, хлопнув его по руке.

– Как поживаешь? – спросил он, дурачась.

Кристиан слегка отстранился.

– Прекрати. Нас услышат и оставят после уроков. Это не смешно. И что ещё за слово такое, ты опять читал свои комиксы?

– Ой, да ладно тебе – веселился Эван, игнорируя второй вопрос.

– У тебя, между прочим, рубашка мятая – заметил кузен.

Эван принялся разглаживать рубашку, когда прозвенел колокол. В класс вошла учительница – мисс Кливленд. Эвану она не нравилась, потому что постоянно отчитывала его за внешний вид, особенно это касалось вечно взъерошенных волос и иногда мятой одежды. Именно поэтому он слегла съехал под парту, чтобы не было видно рубашку.

Мисс Бренда Кливленд была очень худой и очень высокой. У неё был довольно здоровый лоб, а её длинные тощие пальцы, проводя мелом по доске, вызывали отвращение у Эвана. Казалось, они могут сломаться от малейшего перенапряжения. Несмотря на то, что выглядела она, как пришелец из «Звёздных войн», внутри неё скрывался опасный зверь. Каждый раз, когда Эван рисовал на особо скучных её уроках (а это происходило постоянно, потому что уроки Бренды Кливленд были невыносимыми), она подкрадывалась к нему и вопила своим тоненьким противным голоском. После чего, непременно звонила бабушке, и та закатывала матери грандиозный скандал, после которого Эван ещё несколько дней неохотно притрагивался к своим эскизам. Мисс Кливленд упорно ставила ему 9 баллов (в их школах 10 бальная система), несмотря на то, что по остальным предметам он учился хорошо. Она преподавала литературу. И к несчастью Эвана, этот предмет был обязателен к посещению.

Мисс Кливленд встала перед классом, окинув его хищным взором, затем открыла книгу какой-то писательницы, имя которой было настолько непонятным (потому что написано на немецком, да ещё и 19 век), что Эвану никак не получалось его запомнить. Она перелистнула несколько страниц и снова подняла глаза на класс.

– Ну-с, кто напомнит, на чём мы остановились? – спросила она.

Добрая половина парней подняли указательные пальцы. Это означало их готовность немедленно ответить. Но у мисс Кливленд были другие планы. Она прошлась вдоль рядов, и остановилась возле трясущегося от страха юноши. Его звали Конни. Это был слегка полноватый и неуверенный в себе паренёк. Мисс Кливленд его не любила, пожалуй, даже больше, чем Эвана.

– Мистер Лаван, может быть вы нам расскажете в чём заключается конфликт третьей главы?

Дрожа от страха, юноша промямлил:

– …Кристина….

Мисс Кливленд резко прервала его.

– Кристина, Кристина – передразнила она юношу. Половина класса тихонько засмеялись, но опять же, скорее, чтобы выслужиться перед учительницей, которая тут же стукнула кулаком по столу, призывая всех к порядку и тишине.

– Мистер Лаван, вы настолько робки, что не можете и слова из себя выдавить. Вы жалок. И, судя по всему, опять не готовы. Придётся сообщить об этом вашей матери.

Конни, собрав всю свою храбрость в кулак, произнёс:

– Кристина наказала мужа… – но его уже никто не слушал.

– Кажется, он только что ответил на ваш вопрос – громко сказал Эван.

– Не нарывайся – шепнул ему Кристиан.

Мисс Кливленд подошла к нему, шелестя длинной юбкой, под которой не было видно ног. Раньше Эван воображал, что у неё были здоровенные лапы, как у пришельца.

– Кажется, вы хотите ответить, мистер Нолан? – она положила свои уродливые пальцы на его парту. Эван с отвращением убрал руки, чтобы не касаться их.

– Где ваша книга, мистер Нолан? – снова спросила она.

Эван промолчал.

– Прекрасно – продолжила мисс Кливленд. – Полагаю, и на вопрос вы ответить не можете? Что же, как и в случае с мистером Лаваном, я вынуждена сообщить об этом вашей бабушке.

Кристиан вздрогнул. Эван встал из-за парты и громко сказал.

– Я могу ответить на все вопросы.

Мисс Кливленд, дойдя до своего стола, обернулась.

– Ну так отвечайте, мистер Нолан – она расплылась в ядовитой улыбке.

На Эвана смотрел уже весь класс. Конни, вытерев слёзы, с восхищением обернулся к нему.

– Кристина Ортон наказала своего мужа Келли за то, что тот помог донести тяжёлые вёдра с водой деревенской женщине. Кристина считала, что таким образом, её муж унизил несчастную крестьянку.

– Каким образом она наказала его, мистер Нолан? – спросила мисс Кливленд. Было видно, что она раздосадована.

– Она вырезала его сердце – в классе повисла тишина, нарушаемая разве что

звуками дождя снаружи».

– Что же, садитесь, мистер Нолан. Вижу, что вы ознакомлены с третьей главой.

Эван сел на место, Кристиан улыбнулся ему.

Мисс Кливленд снова расплылась в омерзительной улыбке.

– Но вы не взяли с собой книгу. А значит, к уроку вы не готовы. Наверняка вашей бабушке будет это интересно.

– Вот же стерва- Эван вышел из класса, слегка стукнув кулаком по шкафчикам. И чего она меня так ненавидит.

– Осторожнее – испугался Кристиан. Не стоило забывать книгу. О чём ты вообще думал, когда собирался в школу? Ну и влетит же теперь тебе от бабушки.

Эван больше думал об Ал, которой всегда доставалось сильнее. Разве он виноват, что зачитался утром и забыл про существование этой дурацкой книги?

Прозвенел меньший колокол, обозначающий перерыв на обед. Братья спустились в подвальное помещение, именуемое столовой. Им пришлось пройти через узкий коридор, обставленный с обеих сторон большими белыми трубами.

В столовой было стерильно и чисто. Мальчики выстраивались в ряд, друг за другом, чтобы получить очередную порцию невкусной еды. Когда настала очередь Эвана, повариха в чистом белом фартуке и колпаке плюхнула ему на тарелку не очень большой кусок варёной курицы и брокколи вместо гарнира. Эван к ним не притронулся, слегка пожевав мясо. А вот Кристиан съел всё, правда тоже, без особого удовольствия. Дома его, как и Эвана, кормили более разнообразной и вкусной едой.

Остаток учебного дня прошёл вполне мирно. Когда Эван с Кристианом вышли во двор школы, то увидели мать Конни вместе с мисс Кливленд. Последняя что-то высказывала женщине, брызжа слюной. Та стояла, не спорив, опустив голову. После того, как Бренда Кливленд удалилась, мисс Ари Лаван повернулась к сыну и прошипела.

– Опять ты опозорил меня, жалкий неудачник – она отвесила ему оплеуху. Конни тут же принялся тереть щёку.

– Весь в своего мерзкого тупого папашу – причитала его мать. Теперь её уже слышал весь школьный двор. Некоторые юноши похихикивали над Конни, а некоторые, в том числе и Эван, жалели его.

Мать Конни подошла к машине и открыла дверцу.

– Садись – приказала она ему. Всё лето проведёшь за учёбой и будешь помогать мне и своим тётям.

Конни захныкал. Больше чем матери он боялся её сестёр Амари и Адриан, характеры у них были ещё хуже и сквернее, чем у их младшей сестры.

Конни сел в машину, опустив голову. Эван мог только представить, как тяжело ему приходится. Мисс Кливленд частенько жаловалась бабушке, но Алексис никогда не ругала его. Хотя Эван знал, что матери сильно достаётся после таких звонков.

Во двор въехала большая полицейская машина.

– Это за мной – сообщил Кристиан, гордо выпятив грудь. В машине сидела его мать Виктория, недавно ставшая шерифом.

– Тебя подвезти? – спросил он.

Эван отказался. Он не хотел ехать в полицейской машине, и уж тем более Ему не хотелось возвращаться домой в школьном автобусе, к тому же, дождь закончился. Поэтому он решил пройтись пешком.

Город был маленький, и возможно, если бы не постоянные здесь дождь, холод и сильный ветер, он был бы красивым. Портил его и чёрный дым, доносящийся с завода по производству сигарет. Многие жители задыхались и им приходилось прятать нос и рот в платки, или шарфы, чтобы лишний раз не дышать загрязнённым воздухом с завода.

Было здесь и очень много деревьев, так как Пайнсвилл со всех сторон был окружён сосновым лесом. Сосны, сосны, сосны, казалось, других деревьев здесь попросту не существовало. Ал всегда твердила ему, чтобы он не ходил далеко в лес, но Эван был любопытным ребёнком, а в городе не было других развлечений. Они вместе с Мэл с детства нашли свои тропки и полянки, и ходили только на эти места. Но в саму дикую чащу они никогда не заходили, зная, что там живёт множество зверей, такие как медведи и волки. Но один раз Алексис сказала Эвану, что там могут быть вещи, пострашнее диких животных. В подобные россказни Эван не особо верил, считая это детскими страшилками, которые Ал выдумала, потому что переживала за него.

Сейчас, идя по пустынной дороге, он то и дело натыкался на дорогие автомобили, которыми управляли женщины, владевшие здесь всеми магазинами, кафе и предприятиями, которые только были.

Остальные ездили исключительно на городском автобусе, или же старых дешёвых машинах. Их город делился на 2 ипостаси: элита и обычные горожане. Первые носили дорогие вещи, и жили в старинных домах.

Но он считал, что ему повезло, что они с Ал, не смотря на статус бабушки, жили в обычном доме. Чтобы он не казался таким же унылым и серым, Алексис покрасила его в голубой цвет, за что потом, конечно же, получила от бабушки, но перекрашивать в итоге никто ничего не стал. У них был старенький сломанный голубой жук, поэтому они ездили на городском автобусе.

Эван только повернул к дому, как начался сильный ливень. Накинув капюшон, он побежал, открыл дверь ключом и ввалился внутрь, тут же окунувшись в приятный аромат душистых трав и дерева.

В 2 часа дня в магазин заявилась мисс Эмери Гриффин собственной персоной. Алексис с Бобби услышали, как припарковалась машина и переглянулись. Мисс Гриффин вышла из своего Порше с переднего пассажирского сидения. Её сын Трейси подрабатывал у неё личным водителем. Она, как и ей подобные, предпочитала делать всё с шиком. Платье мисс Гриффин было старомодным, с жуткой бахромой, казалось, будто она выкрала его из прошлого века. На ногах были чёрные лоферы, а на плечи был накинут шёлковый платок. Серьги у неё были с настоящими бриллиантами, а кольцо с небольшим алмазом. Мисс Гриффин носила короткую стрижку каре. Её волосы были полностью седыми, и несмотря на весь шик, из-за её чересчур скверного характера, она производила впечатление неприятной старухи.

Сегодня она выглядела чересчур измотанной, и, войдя в магазин, первым делом она осмотрелась, чтобы проконтролировать обстановку. Увидев, что всё в порядке и придраться не к чему, мисс Гриффин недружелюбно хмыкнула и прошествовала мимо женщин, привыкших к такому визиту. Говорить что-то вроде «Добрый день», или «Здравствуйте» для неё было странным. Алексис она вообще считала пустым местом. Как же можно быть такой неудачницей при такой могущественной матери? – думала мисс Гриффин, попивая послеобеденный кофе с дольками лимона (*можете себе представить это извращение?), который ей приносила в личный кабинет Бобби. На самом деле, владелицей магазина её было сложно назвать. Бухгалтерией занималась её старшая дочь. Сама же мисс Гриффин предпочитала создавать видимость своей деятельности, и попивала кофе в своём кабинете, обставленном всякими дорогими и безвкусными безделушками, пока остальные вкалывали на неё. После обеда, она обычно уезжала домой, ссылаясь на неотложные дела, коих у неё, конечно же, не было.

Алексис мыла полы, когда мисс Гриффин поспешила обратно домой. Её сын Трейси верно ждал её в машине, клевая носом. Она остановилась возле Ал, тщательно работавшую со шваброй, и бросила лимонную кожуру на пол.

– «Убери это» – приказала она и гордо прошаркала мимо, направляясь к выходу.

Алексис устало вздохнула. Она привыкла к подобному. Мисс Гриффин могла бы выбросить кожуру у себя в кабинете, но уж очень она любила унижать людей, показывая им их место. Ничего не поделаешь. Ей пришлось выкинуть кожуру, и, домыв пол, она вернулась к своим рабочим обязанностям.

После того, как она отвезла домой Кристиана, Виктории пришлось вернуться к своим новым обязанностям. И в данный момент она руководила теми самыми мужчинами в ярко-зелёных жилетах, которых её сестра Алексис видела утром в автобусе. Они расчищали дорогу с помощью бульдозеров. Утром был небольшой ураган, поваливший деревья, и многие жители не могли проехать из-за завалов. Больше всего, Виктория мечтала приехать домой и прилечь на диван, но рабочий день был ещё не закончен, к тому же у неё был ещё один срочный вызов – ураган повалил дерево, и оно пробило стекло мисс Диас, ввалившись наполовину в комнату. Поэтому, как только рабочие управились с дорогой, Виктория взяла парочку из них с собой в дом мисс Диас. Как только они приехали та тут же выбежала навстречу машинам с кошкой на руках, причитая:

– Ох, Виктория, наконец-то ты приехала. Я уже отчаялась. Это дурацкое дерево ввалилось в спальню моей дочери. Хорошо, что она находилась в этот момент в гостиной.

Шериф вздохнула. Джордан Диас была невыносимой стервой и заядлой кошатницей. Именно ей принадлежал единственный в городе магазин товаров для кошек, в котором попутно оказывались ветеринарные услуги. Бродячих кошек, в отличие от собак здесь не усыпляли. Но их всё равно было мало. Чего не скажешь о роскошном особняке мисс Диас. У неё то как раз водилось 7 кошек, периодически опорожнявшихся на её дорогостоящую мебель. В прочем, сама женщина не ругала любимцев, заполнявших пустоту в её душе.

Виктория приказала рабочим заняться устранением дерева. Мисс Диас, воспользовавшись случаем, принялась жаловаться ей:

– О, дорогая, эти ужасные ураганы уже надоели, нет сил. Каждый раз стёкла трясутся с такой силой, что кажется, что они вот-вот вылетят. Мои милые кошечки так боятся, так боятся, что у них тут же опустошается желудок – сокрушалась она, при этом смачно целуя кошку, которую держала на руках. Викторию передёрнуло, но она старалась этого не показывать. Ей не хотелось слушать весь этот пустой трёп. Всё то время, пока рабочие распиливали и убирали дерево, мисс Диас только и делала, что сетовала на «те, или иные вещ» и всё причитала про своих любимых кошечек.

Виктория не могла сказать ей ничего, или попросить заткнуться, поскольку Джордан была одной из приближённых её матери, и немедленно бы сообщила той о поведении дочери. Поэтому новоиспечённая шериф терпела, и когда рабочие закончили, она сообщила им, что на этом всё, и пулей залетела в машину, давя на газ, пока мисс Диас не попросила расцеловать всех её кошек, к примеру.

Виктория даже не догадывалась, что скоро работы у неё будет немерено.

Алексис не появлялась до самого позднего вечера, разбираясь с поставкой, поэтому, Эван поужинал тем, что оставалось в холодильнике – овощным салатом с рукколой и куском хлеба с сыром. Готовить он не умел, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Обычного телефона в магазине не было, поэтому Эван переживал за Ал, которая уже слишком долго не появлялась. И хотя Алексис предупредила его, что будет поздно, Эван всё равно беспокоился и каждые 5 минут торчал у окна, высматривая её на улице. Потом он всё же решил лечь спать, предварительно зачеркнув в календаре последний день мая – меньше чем через месяц его день рождения, ему исполнится 14 лет.

Ветер за окном усилился и завывал с утроенной силой. Но Эван не слышал его, он спал, укутавшись в одеяло, предварительно включив обогреватель, которым пользовался, в основном, осенью. Он видел хорошие сны, не предвещающие ничего плохого.

Алексис закончила около 11 часов. Сегодня была её очередь закрывать магазин, поэтому, когда она вышла, на улице уже стояла ночь. Автобус не ходил, и Алексис понимала, что ей придётся идти пешком. К этому времени снова начало капать, поэтому она накинула капюшон пальто и двинулась в сторону дома.

Когда она уже поворачивала на их улицу, из леса раздались какие-то звуки. Она остановилась и напряжённо всматривалась в лесную чащу. Подумав, что ей показалось, Алексис двинулась дальше. Кроны деревьев шумели, и шорохи надвигающейся ночи пронзали тишину. Звуков больше не было.

В кабинет мэра постучали. Обычно Кэрол не проводила вечер в мэрии, но ей нужно было разобраться с кое-какими делами.

– Войдите – пригласила она.

В кабинет зашла Брук.

– Как идут дела? – не поднимая головы, спросила у неё Кэрол.

– Продвигаемся – отчеканила та.

Брук отодвинула один из стульев и присела.

– Есть дело – сказала она.

– Ну?!

– Почему бы нам не похитить одного из твоих внуков?

Вот тут Кэрол подняла голову и удивлённо посмотрела на неё. Брук продолжила.

– Подозрения не лягут на нас, если у тебя тоже пропадёт мальчишка.

«Ведьма» явно радовалась своему плану, а также тому, что ей удастся выслужиться перед «подругой».

На лице Кэрол появилась зловещая улыбка.

– А что, это мысль! – сказала она. – Гениально, так и поступим – и снова уткнулась в писанину.

Брук успела заметить, что глаза у Кэрол слегка затуманены.

Тем временем, 13-летний парень по имени Франсис возвращался домой. Его мать Гейл слегла в больницу с обострившимся весной психическим расстройством. Она всё время твердила, что в городе царствует зло, которое скоро окончательно вырвется наружу. Франсис не спорил с ней, понимая, что это бесполезно. Но сегодня ситуация вышла из-под контроля. Мать бесновалась, рыдала и кричала, говоря, что скоро он умрёт. Ему пришлось вызвать врачей и отвезти её в убогую городскую больницу, где ей поставили укол, после которого она заснула. Убедившись, что с ней всё хорошо, Франсис отправился домой, пообещав спящей матери, что придёт завтра.

Жили они вдвоём, его отец умер, когда он был совсем мальчишкой. Автобусы не ходили, поэтому Франсис отправился пешком, через лесную тропинку, чтобы скоротать путь. Он шёл, посвистывая, чтобы не было так страшно. Хотя, сказать по правде, Франсис не верил в зло и приспешников ада, про которых рассказывала ему мать. Он верил в людей и их поступки. Внезапно, он остановился и замер на полдороге, потому что услышал красивое мелодичное пение…

Голос заворожил его, притягивая к себе. От дерева отделился чёрный силуэт и медленно поплыл к нему. Франсис потёр глаза, и убедившись, что ему показалось, направился дальше. Он шёл медленнее, словно чарующие звуки останавливали юношу. Внезапно пение прекратилось, и он остановился, почувствовав, как кто-то дышит ему в спину. Он медленно обернулся: перед ним стояло жуткое существо, покрытой чёрной вуалью. В ту же минуту чудовище со всей силы ударило его по голове. Франсис тут же отключился. Когда он более менее начал приходить в себя, его уже взяли на руки, точно он был пушинкой, и несли куда-то.