Читать книгу Четверо детей и чудище - Жаклин Уилсон - Страница 3

– Ух ты! Смотрите, где я! – крикнул Робби и помахал нам с самой верхушки дерева.

– Робби, осторожно! – крикнула я в ответ. – Давай спускайся!

– Это вряд ли! Я тут наверху посижу! Здесь здорово, – прокричал Робби и так потянул на себя тощий ствол, что тот заходил ходуном. – Смотрите!

– Прекрати! Ты же упасть можешь, дубина! А ну спускайся! – заорала я во все горло. Должно быть, от моих воплей проснулся папа. Он прибрел к песчаной яме, зевая и потирая глаза.

– Давайте потише, ребята, вы так весь лес переполошите. – Он покачал головой, глядя на меня. – Это ты кричала, Розалинда? Ты чего так разошлась?

Я показала наверх. Папа задрал голову – и так она у него дернулась, чуть не оторвалась напрочь.

– Это что, Робби?! Господи, на самой верхотуре! Робби, спускайся! Ты с ума сошел? Спускайся сию минуту!

Робби посмотрел вниз на папу.

– Пап, гляди, я по деревьям лазить умею! – крикнул он. – По вот таким высоченным! Это легкотня.

– Да уж вижу. Но все равно спускайся. Опасно так высоко забираться, – занервничал папа. – Спускайся, сынок. Мы все увидели, какой ты герой, а теперь дуй вниз!

– Не такой уж он и герой, – процедила Шлёпа. – Я тоже так могу. Сейчас покажу.

– Ну уж нет. – Элис подбежала и вцепилась в Шлёпу. – Ни с места, барышня.

– Ты там застрял, Робби? Хочешь, я поднимусь и помогу тебе? – спросил папа.

– Ничего я не застрял, – сказал Робби. – Смотрите. – Он вдруг отпустил руки и прыгнул. Мы все заорали. Но Робби не рухнул на землю. Он пролетел по воздуху, как цирковой акробат, и очутился на верхней ветке соседнего дерева. Повисел там, покачался, а затем обхватил ногами ствол и раскинул руки.

– Та-да! – крикнул он. – Что бы вам еще такое показать?

– Робби, хватит! Ты можешь упасть. С псаммиадскими желаниями все не так просто! Послушай меня! – зашипела я.

– Ладно, ладно, Роз, не шуми только, – и Робби полез вниз.

Лезть по этому дереву было куда сложнее, веток на нем росло совсем мало, но Робби сбежал по стволу в считаные секунды. Он прыгнул четко в песок, изящно приземлившись на носки.

Я подбежала к нему и крепко обняла. Папа подошел и тоже его обнял.

– Робби, никогда больше так не делай! Я чуть не умер, на тебя глядя. Ты что, не понимаешь, как это опасно? Одно неверное движение – и ты бы разбился, – сказал папа, прижимая его к груди.

– Я тут тоже на дерево забиралась, мам, – похвасталась Шлёпа. – На самую верхушку, прям как Робби. Я это первая придумала.

– Ты очень, очень плохо поступила. Вы оба могли погибнуть. Поверить не могу, что ты такая дурында безответственная. – Элис подхватила Моди на руки. – Какой пример ты подаешь сестре? Ты должна за ней присматривать. – Шлёпе на объятия рассчитывать явно не приходилось.

– Обалдеть! – Папа чуть отстранил от себя Робби. – Ты что же, всегда так шустро по деревьям скакал?

– Да нет, – честно ответил Робби. – Но теперь вроде поднаторел.

– Не то слово! – согласился папа. – Ты молодчина! То есть это, конечно, безрассудство чистой воды и страшно опасно, и я согласен с Элис – ты подал дурной пример своим сестрам, но все-таки для такого тощего мальца сноровка, чувство равновесия и сила поразительные. – Папа поднял Робби и поцеловал в лоб. – Я так горжусь тобой, сынок.

Робби разрумянился и от гордости чуть не лопался.

– Я лазаю в сто раз лучше, чем Робби, – угрюмо буркнула Шлёпа.

Моди захныкала – просила пить, а потом разревелась, потому что ее поильник был весь в песке.

– Пора собираться домой. – Элис начала укладываться. – Помоги мне, Розалинда.

– Через минуту, – сказала я. Я побежала к яме и присела на корточки – вроде бы в том самом месте.

– Спасибо, милый псаммиад, – прошептала я в песок. – Робби так счастлив. Только очень вас прошу, пусть все так и остается. Я не переживу, если что-то плохое случится.

Ответа не было. Как я ни надеялась, мохнатая лапа не показалась наружу. Но я все равно погладила песок и забрала пластмассового льва, который так и гулял по своему Серенгети.

Робби мне даже спасибо толком не сказал. Увлекшись разговором с папой, он не глядя побросал остальных зверей в бумажный пакет.

– Видел бы ты, как я на то первое дерево влез, пап. Секунд за пять, честное слово, – хвастался он. – Давай покажу!

– Нет, Робби! Успокойся, сынок. Я не разрешаю, – сказал папа, но прозвучало это не слишком убедительно. – Может… может, только чуть-чуть, выше моей головы не забирайся. А я рядом постою и поймаю тебя, если что, ладно?

– Ладно, ладно, – кивнул Робби. – Смотри.

Он поплевал на ладони, подпрыгнул – и не достал до нижней ветки. Чуть-чуть не стукнулся лбом о дерево.

– Робс! – воскликнула я.

– Ай-яй-яй! – ухмыльнулась Шлёпа.

– Осторожно, Робби, – заволновался папа.

– Смотри не ушибись! – крикнула Элис.

– Робби бумс, – сказала Моди.

Но Робби только расхохотался.

– Купились! Я нарочно, – задорно сказал он – и на этот раз не соврал.

Он без труда взмыл в воздух в очередном прыжке, схватился за ветку, ловко подтянулся одним махом – и полез наверх.

– Высоко не залезай! – крикнул папа.

– Беспокойный ты, папка! – дерзко бросил Робби, шагая по ветке. Вдруг он спрыгнул – мы все снова в крик, – но он схватился за ветку руками и повис как ни в чем не бывало, а потом раскачался и запрыгнул обратно.

– Нет, вы видели? – воскликнул папа. – Ты любому циркачу сто очков вперед дашь, сын! Хоть сейчас в олимпийскую сборную по гимнастике. Тебе надо немедленно начать тренироваться. Поразительный же потенциал! Ты согласна, Элис?

– Смотрите, смотрите! Я тоже так могу, это легкотня, – крикнула Шлёпа.

– Угомонитесь, – сказала Элис. – Больше никто никуда не полезет. А ну спускайся, Робби, хвастаться некрасиво.

– Но ему же есть чем хвастаться, – сказал папа, и когда Робби спрыгнул на землю, подхватил его и усадил себе на плечи. – Встречайте чемпиона!

Папа, пыхтя, нес на плечах Робби. Мы плелись следом, Элис ворчала, что ей приходится тащить все сумки, Моди хныкала – она устала и хотела пить, а Шлёпа дулась и пинала сухую хвою – а заодно, как бы случайно, и меня, когда я оказывалась рядом.

Я шла последней, у меня кружилась голова. Подумать только – псаммиад на самом деле существует! Я всю жизнь мечтала, чтобы со мной произошло что-нибудь волшебное. Когда я была такой же крохой, как Моди, я повсюду высматривала Груффало и чудищ из книжки Мориса Сендака[4] и ждала, что Тигр придет выпить чаю[5]. Когда подросла и стала читать мамины детские книжки – воображала, что хожу в театральную школу с Полин, Петровой и Пози[6], рассказывала на чердаке истории с голодной бедняжкой Сарой Кру[7] и встречала Рождество с Мег, Джо, Бет и Эми[8]. Но хотя я всех их представляла себе очень живо, это, конечно, была игра.

Повстречайся псаммиад мне одной, я бы могла решить, что всё нафантазировала, но ведь другие его тоже видели и слышали. И он правда исполнил желание Робби. Сердце так и стучало, когда я смотрела на Робби и папу. Я так радовалась за Робса – несмотря на то, что маленькая вредная частичка меня и хотела, чтобы это мной папа так гордился и восхищался. Я же знала, что псаммиад исполняет желания. Надо было подсуетиться и пожелать себе каких-нибудь суперспособностей, чтобы все ахнули. Но я читала книгу и знала кое-что еще. После захода солнца волшебство перестает действовать. Я понимала, что надо предупредить Робби, – но он был на тридцать седьмом небе от счастья, и мне не хотелось вот так сразу спускать его на землю.

Папа, минуты две протащив сына на плечах, устал. Робби спрыгнул на землю, и они пошли рядом. То и дело Робби забегал вперед, повисал на очередной ветке и делал пяток-другой «солнышек», а папа нахваливал его до хрипоты.

Когда мы наконец вернулись домой, Робби помчался в сад – влезть на лаймовое дерево.

– Робби, а ну стой! Хватит на сегодня. Успокойся и перестань уже носиться как угорелый. Не понимаю, что на тебя нашло, – цыкнула на него Элис.

– Ладно тебе, – сказал папа. – Оставь мальчика в покое. Он никому не мешает. Просто радуется жизни.

Обычно они из кожи вон лезли, чтобы, не дай бог, не покритиковать чужого ребенка.

– Слушай, мы ведь договорились: по деревьям лазить опасно. Шлёпу мы отругали, а теперь ты поощряешь Робби. Это нечестно, – возразила Элис.

– Но ведь у мальчика талант – сама видишь. Посмотри только на него! – Они уставились в окно, за которым Робби практически взбежал вверх по лаймовому дереву, вспугнув двух сидевших на ветке сорок.

– Я смотрю, смотрю – и пытаюсь быть ответственным, взрослым человеком. Он может упасть и шею себе сломать, – настаивала Элис.

– Знаю. Ты права. – Папа открыл окно в кухне. – А ну спускайся, сынок. Ты пугаешь свою мачеху.

– Не называй меня так! – поморщилась Элис. – В сказках мачехи всегда злые старухи ведьмы.

– Ну, тебя-то со старухой ведьмой не спутаешь. Ты моя прекрасная принцесса, – улыбнулся папа.

Мы со Шлёпой переглянулись – и обе изобразили, будто нас тошнит. Папа с Элис рука об руку вышли в сад – присмотреть за Робби. Моди, присосавшись к своей вымытой бутылочке, поковыляла за ними.

– Фу! – выдохнула Шлёпа. – Ненавижу, когда они так себя ведут.

– Я тоже, – сказала я.

– Прекрасная принцесса! – басом передразнила Шлёпа, и мы обе покатились со смеху.

Мы чуть ли не сдружились, а ведь были заклятыми врагами.

– А вообще твоя мама похожа на принцессу – у нее такие красивые волосы. – Я потеребила свои жалкие мышиные косички. – И не скажешь, что она мама, – такая молодая, и фигура закачаешься.

– Она раз в полгода себе ботокс колет, чтобы морщин не было, и сиськи у нее силиконовые, – сказала Шлёпа.

– Иди врать! – воскликнула я. Настроение у меня значительно улучшилось. – Ну, папа от нее все равно в восторге. Хоть бы он уже перестал об этом сообщать каждую минуту.

– Тебе хорошо. У тебя только отец ведет себя как придурок. Твоя мама ведь не нашла себе нового мужа?

– Нет. Встречалась пару раз с каким-то типом – они в Интернете познакомились, – но не сложилось.

– А у меня папа вообще сбежал к малолетней девице. Все думали, что у них это ненадолго, а он взял и женился на ней. Терпеть ее не могу.

– Она злая?

– Да не особо. Сюсюкает все время: мол, мы с ней будем как сестрички, но я знаю, что на самом деле я для нее обуза. – Голос у Шлёпы стал хриплый, как будто она собралась заплакать.

– Ты вроде была подружкой невесты на их свадьбе? – быстро спросила я, чтобы отвлечь ее.

– Да, просто мрак. Пришлось надеть дурацкое платье, и еще мне волосы завили. Выглядела как дура.

– А какого цвета платье? Я всегда мечтала побывать подружкой невесты, – сказала я.

– Синее, шелковое. И туфли под цвет, на дурацком каблуке, – пробурчала Шлёпа.

– Ого, тебе можно каблуки носить? Я так хочу туфли на шпильке, но мне мама не разрешает, – погрустнела я.

– Можешь завтра их пожелать! – сказала Шлёпа. – Ты попроси псаммиадину, он напыжится – и твои супермаркетовские тапки превратятся в отпадные каблучищи. Вот же здорово! Можем пожелать все, что захотим! И не забывай – это я его нашла.

– Зато я его узнала.

– Давай глянем в твою книжку и посмотрим, чего те дети попросили. – Шлёпа схватила книгу.

– Они захотели быть красивыми, – сказала я.

– Дурацкое желание, – отозвалась Шлёпа.

– А я бы хотела быть красивой, – мечтательно сказала я. Я как-то подслушала, как учителя меня обсуждали. Одна не могла вспомнить, кто я такая, а другая – моя любимая учительница, чьими стараниями в школе появилась библиотека, – сказала: «Ну вспомни: Розалинда – такая бледненькая простушка с двумя хвостиками».

– Тогда проси красоту, а лично я хочу разбогатеть, – сказала Шлёпа.

– Ты только желай конкретнее. В книжке дети пожелали стать богатыми, так им привалило старых золотых монет, на которые ничего не купишь.

– Я буду супер-пупер-конкретна. Хочу быть богатой и знаменитой, – мечтательно сказала Шлёпа. – У меня будет свое телешоу. И собственный пентхаус с прислугой, тогда мне не нужно будет жить ни с папой, ни с мамой. Буду повсюду разъезжать на огромном лимузине, за мной будут гоняться папарацци, люди будут визжать и просить у меня автограф. Когда Моди подрастет, я заберу ее к себе, накуплю ей всего-всего, днем буду водить ее на аттракционы, а вечером – на концерты. – Шлёпа замолчала. – Ты чего на меня так смотришь?

– Шлёп, нельзя ничего пожелать насовсем. Волшебство действует только до заката, – сказала я. – По крайней мере у детей из книжки было так.

– Вот подстава. – Шлёпа была разочарована. – Какой прок от волшебства, если оно за день протухает? – Она снова посмотрела в окно. Робби с радостными воплями скакал по дереву. – А Тарзан в курсе?

– Вряд ли, – с досадой сказала я. – Ох, он так расстроится завтра! И папа тоже.

– Скажешь ему? – спросила Шлёпа.

– Пока не буду. Он так счастлив. И ты, Шлёп, тоже не говори, ладно?

Она заколебалась, но потом пожала плечами:

– Ладно. – Шлёпа опять посмотрела в окно. – Фу плюс фу в квадрате! Прекрасная принцесса с твоим папашей целуются.

– Фу-фу-фу, – сказала я, и мы захихикали и зачмокали губами.

Когда они с Моди и Робсом вошли в кухню, Шлёпа еще почмокала. Элис недовольно зыркнула на нее, но папа был в таком экстазе, что ничего и не заметил. Он хлопал Робби по спине, щупал его мышцы и называл чемпионом.

– Тебе надо поскорей начать тренироваться, Олимпиада не за горами, сынок, – сказал папа.

– Не знала, что лазанье по деревьям – олимпийский вид спорта, – сухо заметила Элис.

– Да ладно тебе, родная! С такой ловкостью и гибкостью из него получится замечательный гимнаст. С какого возраста берут в олимпийскую сборную? Том Дейли[9] когда начал? В двенадцать? Может, придется одну Олимпиаду и пропустить, Робби, но наверняка есть юношеские сборные – тебя сделают капитаном, ты точно там будешь лучше всех.

– Капитан Робби! – прокричал Робби и с важным видом прошелся по комнате.

– Троекратное ура капитану Робби! – поддержал папа. – Знаешь что? Я позвоню Тиму из спортзала. Он в Святом Кристофере физру ведет. Я слышал, у них есть летняя спортивная школа. Поедем туда с тобой завтра, покажешь себя на канате и шведской стенке.

Мы со Шлёпой переглянулись. У меня сердце заухало.

– Вы в школе по канатам лазаете, сынок? – не унимался папа.

– Нет, в основном мячик гоняем. С футболом у меня не очень, пап.

– Ничего страшного. Ты же не можешь быть чемпионом во всех видах спорта. Юных футболистов пруд пруди, зато ты у нас гимнаст от бога, – настаивал папа.

– Пап? Пап, не надо звонить, – сказала я.

Папа уже достал свой мобильный:

– Почему, зайка?

– Потому что… потому что у Робби это, скорее всего, ненадолго, – в отчаянье сказала я.

– В каком смысле? – спросил папа.

– Ну, может, на него просто удача свалилась, а завтра он проснется – и окажется, что он разучился по деревьям лазить.

Папа посмотрел на меня. Потом понимающе закивал:

– Да ты не переживай, Рози-Шмози. Тобой я тоже очень горжусь. Наверняка у тебя тоже куча талантов. Но у Робби особый дар, и тут важно не упустить момент. Ты ведь желаешь брату добра, правда?

Папа решил, что я завидую! Это было до того обидно, что мне захотелось ему врезать, – а Робби только подлил масла в огонь.

– Может, я и тебя научу лазить, Розалинда, – великодушно сказал он.

В итоге папа позвонил своему приятелю и договорился, что завтра к десяти утра привезет Робби к нему в школу.

– Мы ему покажем, а, Робби? Дай пять! – весело сказал папа.

– А то, – ответил Робби.

Мне никак не удавалось остаться с Робби наедине. Пришлось идти за ним в туалет и торчать под дверью.

– Ты что, следишь за мной? – Выйдя из туалета, он впечатался в меня.

– Да! Робс, послушай меня, – затараторила я. – Я должна сказать тебе что-то ужасно важное. Псаммиадово волшебство перестает действовать, когда солнце заходит. Прости – надо было тебя сразу предупредить. Завтра ты разучишься лазить по деревьям.

– А вот и не разучусь, – сказал Робби. – Я классно лазаю – ты же видела.

– Да ты чего?! Ты ведь желание загадал.

– Ну да, но теперь-то я научился. И обратно уже не разучусь. Я и завтра смогу лазить, вот увидишь. – Робби говорил очень уверенно. – Это как научиться плавать или на велике ездить. Один раз освоил – и уже не разучишься.

– Да нет же, Робби, всё совсем не так. Завтра ты и до нижней ветки не дотянешься, все будет как раньше, – не слишком тактично напомнила я.

– Ты мне завидуешь, – сказал Робби. – Хочешь, чтобы это с тобой папа так носился.

– Да послушай ты! Я просто не хочу, чтобы ты завтра опозорился перед папиным другом.

– Все будет тип-топ, вот увидишь. Даже еще лучше. Я покажу класс, – настаивал Робби.

Он вроде был так в себе уверен – а ночью весь дом перебудил. Ему опять приснился кошмар.

– Что за вопли? – сонно спросила Шлёпа.

– Черт, это Робби. – Я выпрыгнула из постели.

Я прибежала в комнату Моди и зажгла свет. Робби лежал на кровати с закрытыми глазами, молотил руками и ногами, запутавшись в одеяле, и кричал. Моди сидела в своей кроватке, обернув голову одеяльцем, и сосала палец.

– Робби кричит, ой-ой! – испуганно сказала она.

– Ничего, Моди. Ему просто страшный сон приснился. – Я опустилась на колени: – Проснись, Робс! Все хорошо – кошмар тебе приснился.

Робби открыл глаза. Он вцепился в меня, и я крепко его обняла. Он весь горел, его била дрожь.

Примчались папа с Элис.

– Что случилось? Моди испугалась, муся моя? – затараторила Элис.

– Робби, – пролепетала Моди и расплакалась.

– Что такое, сынок? Ну-ну, папа здесь. – Папа занял мое место. Он обхватил Робби обеими руками и стал его укачивать. – Все хорошо, мой чемпион, папа с тобой.

Элис взяла Моди и унесла спать к себе. Мы с папой остались с Робби.

Он уже совсем проснулся и плакал.

– Прости, пап, – всхлипывал он.

– Ничего, дружок. Ты просто переутомился вчера. Ты у меня так замечательно лазаешь. Скорей бы показать тебя Тиму!

– Нет, нет, – рыдал Робби, – не хочу туда идти. Я не умею лазить. Это все псаммиад. Он исполнил мое желание.

– Робби, ты что! – зашипела я.

– Не шикай на него, Рози-Шмози, пусть расскажет. Бедняге, видать, ужасы какие-то приснились. Меня в его возрасте тоже кошмары мучили. Кто там исполнил твое желание, Робби? Чудище?

– Нет, мохнатый зверек. Он хороший, только немножко сердитый, как учителя в школе. Он настоящий, пап, прямо как в той книжке. Роз, расскажи ему. – Робби тер глаза кулаками.

Я не могла рассказать папе про псаммиада. Во-первых, он в жизни бы не поверил. Решил бы, что мне тоже сон приснился или что я все нафантазировала. Все это звучало так странно и невероятно – я уже сама сомневалась, что мы на самом деле нашли псаммиада. А если это и правда, и папа поверит в псаммиада – он не сможет сохранить это в секрете. Он расскажет Элис, всем своим друзьям, и тогда журналисты и репортеры с телевидения разобьют у песчаной ямы лагерь и станут изводить несчастного зверька. Может, вообще поймают его и запихнут в зоопарк. Вечно на виду, все пристают со своими желаниями – он этого не вынесет. Объявят конкурс по всей стране – выиграй желание от псаммиада! – выпустят фигурки дива песков, начнутся телевикторины, особые представления для королевы – а бедненькое диво будет мечтать засунуть голову в песок и зарыться поглубже.

Все эти тревожные картины замелькали у меня в голове. Я не могла выручить Робби ценой псаммиадовой свободы.

– Тебе все приснилось, Робс, – твердо сказала я и погладила его по плечу. – Ложись-ка лучше спать.

Я сунула ему в ладошку любимого льва – с ним уютнее. Робби закрыл глаза и затих.

– Ну вот. – Папа обнял меня за плечи. – У тебя есть к нему подход, Рози-Шмози. Я иногда забываю, что он еще малыш. Это моя вина. Я его накрутил. Хватанул через край. Он так здорово лазает, а я все эти годы и не замечал. Мы с вами теперь редко видимся. Я плохо знаю собственных детей, это ужасно. – Мы тихонько вышли в коридор, а папа все бубнил и бубнил.

– Пап? – прервала я его. – Пап, ты же не рассердишься, если Робби завтра маху даст? Особенно перед этим твоим Тимом. Не будешь его заставлять лазить по канату, если он не захочет?

– Да что ты. Не переживай, зайка. Тим хороший. Робсу он понравится. И я вовсе не собираюсь на него давить. Уверен, ему там будет весело. Не изводи себя.

Но я изводилась еще как, почти всю ночь. К утру я была в панике. У Робби видок был не лучше. Бледный, под глазами темные круги, к хлопьям с молоком едва притронулся.

– Ну же, чемпион, ты кожа да кости, надо подзаправиться, – сказал папа.

Всем, кроме него, было очевидно, что, если Робби съест еще хоть ложку, его стошнит. Даже Элис забеспокоилась. Она потрогала его лоб:

– Тебе нездоровится, детка? Похоже, он заболевает, Дэвид. Позвони-ка ты Тиму и скажи, что вы не придете. Робби лучше остаться дома.

– Но Тим мне большое одолжение делает. Я не могу вот так взять и все отменить, – возразил папа. – По-моему, Робби просто малость психует, хотя ума не приложу почему. Говорю же, там будет весело. Тебе понравится, сынок. Спортзал в этой школе, по слухам, потрясающий. Оборудование по высшему разряду, не просто канаты и шведские стенки, – у них даже трапеция есть и большой батут. Скоро сам все увидишь!

– А можно нам тоже пойти? – спросила Шлёпа.

– Вообще-то мы договорились, что Тим одного Робби посмотрит. У него там и так большая группа ребят занимается. Нагло будет с моей стороны притащить вас всех.

– Мы просто посмотрим. Ну пожалуйста, пап. – Я не могла бросить Робби одного. Я должна была его защитить.

– Ладно, ладно – но чур только смотреть, договорились? – согласился наконец папа.

– Не хочу, чтобы они на меня смотрели, – заупрямился Робби.

– Глупости, Робби. Когда станешь олимпийским чемпионом, весь мир будет на тебя смотреть, – сказал папа. – А я на всех соревнованиях буду сидеть в первом ряду и болеть за тебя.

Робби вяло улыбнулся папе, встал из-за стола и пошел к двери в сад.

– Куда собрался, сынок?

– Хочу влезть на то большое дерево в глубине сада, – сказал Робби.

– Что ты, нет времени. Нам через десять минут выходить, – заволновался папа.

– Мне нужно проверить – вдруг я уже разучился, – настаивал Робби.

– Ну конечно не разучился, глупыш. Ты только вчера на самую верхушку залезал, – улыбнулся папа.

– И это был первый и последний раз. Это очень опасно, – сказала Элис. – С сегодняшнего дня никаких прыжков по деревьям, это вас всех касается.

Элис осталась дома с Моди, а мы со Шлёпой увязались за папой и Робби. Бедняга Робби в машине совсем позеленел.

– Не дрейфь, Робс, – шепнула я. – Скорее всего, ты прав. Ты не разучился. Раз умеешь – значит, умеешь. Ты покажешь класс, вот увидишь.

– Что-то я чувствую себя не классно, – сказал Робби. – Всю прыгучесть растерял. – Он вытянул вперед руки и ноги. – Трясутся как желе.

– Хорош ныть, – рубанула Шлёпа. – Все у тебя получится. Вчера ты в сто раз лучше меня лазил. Эта псаммиадина глупая вообще ни при чем, я думаю. Ты просто поверил в себя – и все получилось.

Робби глядел на Шлёпу, недоверчиво хлопая глазами. Похоже, она старалась его поддержать – уж как умела.

– Правда? – спросил он.

– Правда! – Она стукнула его по спине: – Соберись. Ты у нас Тарзан, маленький чемпион. Ты им всем покажешь.

Мы приехали в школу и, немного поплутав, нашли спортзал. Он оказался огромный, внутри полно ребят в трико и спортивных костюмах: кто лазил туда-сюда по шведской стенке, кто на батуте прыгал, кто кувыркался на матах.

– Ого! – воскликнула Шлёпа. У нее аж глаза загорелись.

Робби ничего не сказал. Я сжала его руку. Подбежал Тим – высокий, крепкий, с широкой белозубой улыбкой. Папа на его фоне как будто разом усох.

– Привет, Тим. Спасибо большое, что пригласил нас. Вот мой малец, – папа взял Робби за плечи.

– И впрямь не великан, – сказал Тим. – Ну что, приятель, сначала разогреемся, если ты не против.

– А можно нам тоже разогреться? – спросила Шлёпа и очень ненатурально задрожала. – Мы так замерзли.

Тим рассмеялся:

– Я имел в виду, что надо мышцы разогреть, чтобы травму не схлопотать во время тренировки. Но вы можете присоединиться, если хотите. Разувайтесь, снимайте носки – и начнем.

– Ур-ра! – обрадовалась Шлёпа и незаметно кивнула папе.

Папа покачал головой. Я тоже. Мне вовсе не хотелось заниматься вместе с этими крутыми ребятами в спортивной форме. Но – за компанию с Робби – я послушно повторила за Тимом все чудные упражнения для разминки. Хоть не сложно, и на том спасибо.

Потом мы легли на маты – поделали «велосипед» ногами и простые кувырки. Робби кувырки не давались. Он попробовал, но в процессе застрял попой кверху, прямо как псаммиад.

– На помощь! – выдохнул он.

– Перекатись вперед, сын, хватит паясничать! – крикнул папа.

Тим легонько подтолкнул Робби и помог ему принять более достойное положение.

– Открою тебе секрет, юноша. Я и сам кувыркаюсь так себе, – утешил он его. – Не переживай, нельзя же уметь все. Пойдем лучше к канатам, покажешь класс. Твой папа говорит, ты любишь по деревьям лазить. Любишь ведь?

– Вчера лазил, – сказал Робби. – Но сегодня как-то неохота.

– Может, попробуешь? – ненавязчиво спросил Тим, приобняв Робби за плечи.

– Не знаю, – буркнул Робби.

– Я попробую! – Шлёпа скакала на мате, как мексиканский прыгающий боб. – Смотрите, Тим!

– Шлёпа! А ну угомонись. Мы же сюда ради Робби пришли, – сказал папа. – Давай, Робби! Хорош скромничать. Иди к канатам и покажи Тиму, на что ты способен. Давай-давай!

Робби, понурив голову, поплелся к канатам. Тут Шлёпа ухватилась за канат и начала раскачиваться.

– Тихо, тихо! Вот этого не надо, – вмешался Тим. – Ты не на детской площадке. С инвентарем надо обращаться аккуратно. Сейчас покажу, как правильно подниматься по канату.

– Я и сама умею. – И Шлёпа немедленно продемонстрировала свое мастерство.

Через секунду она уже была на середине каната.

– Видали! – Она победно соскользнула вниз.

– М-м-м, – промычал Тим. – Наверх ты здорово забралась, а вот спустилась так себе. – Он взял ее за руки и раскрыл кулаки. – Смотри, егоза, как ты руки ободрала, и ноги тоже. Больно небось.

– Вот и нет, – помотала головой Шлёпа, хотя мы все видели, что она поморщилась.

– Сейчас покажу, как спускаться, чтобы не было ссадин, – сказал Тим.

Он забрался по канату, а потом аккуратно спустился, изящно выгнув корпус.

– Круто! – восхитилась Шлёпа. – Сейчас попробую, смотрите.

– Давайте все втроем, – предложил Тим. – Пошли!

Шлёпа пулей взлетела на самый верх.

Я нарочно возилась, соскальзывала и съезжала, раскачивала канат – только чтобы отвлечь внимание от Робби.

Он поплевал на ладони, насмешив папу и Тима, а потом подпрыгнул. И не смог ухватиться. Попробовал еще раз – и еще раз, и еще раз. От натуги у него вены на лбу вспухли и глаза выпучились, но ничего не получалось.

– Давай, Робби! – кричал папа. – Не сдавайся, сынок!

Всем, кроме него, было до боли ясно, что Робби старается изо всех сил.

– Да ладно, – сказал Тим. – Давайте-ка лучше поиграем.

Он свистнул в болтавшийся на шее свисток и созвал ребят:

– Вы все отлично поработали, а теперь самое время поиграть. Как насчет… «Кораблекрушения»?

Под радостные крики «ура!» Тим раскидал по залу обручи и принес еще маты. Я посмотрела на папу. Он уставился на свои коленки, качая головой. Я тихонько подошла к Робби и хотела взять его за руку, но он отдернул ее. Сжав губы так, что его рот превратился в тоненькую полоску, он быстро-быстро моргал, чтобы не расплакаться при всех.

«Кораблекрушение» – сумасшедшая игра, но ужасно веселая, даже если ты не силен в гимнастике. Мы носились кругами по залу, а когда Тим кричал: «Кораблекрушение!», надо было запрыгнуть на какой-нибудь спортивный снаряд, встать в обруч или сесть на мат. Потом по свистку перескочить на другой островок. Если поблизости ничего нет – дуешь на шведскую стенку, пробираешься по ней вправо или влево – и спрыгиваешь. Если коснешься земли – выбываешь и садишься в шлюпку, в смысле на длинную скамейку у стены.

Робби играл еле-еле, очень осторожно, так что, слава богу, выбыл не самым первым. Мне удалось продержаться, пока не осталось всего человек десять, но потом я соскользнула с мата и задела ногой пол. Похоже, победить должна была Шлёпа. У нее классно получалось – она скакала газелью, легко приземлялась, то и дело срезала путь по шведской стенке. Скоро остались только она и высокий белобрысый парень. Они так уверенно нарезали круги по залу – казалось, до бесконечности могут играть и ни разу не оступятся.

– Давай, Шлёпа! – крикнула я и сама удивилась. Даже Робби оживился и с интересом следил за игрой.

Шлёпа разулыбалась, довольная, что мы все на нее смотрим, и решила блеснуть. Стоя на мате, она подпрыгнула и ухватилась за канат. Раскачавшись, перемахнула на следующий и снова принялась раскачиваться, все сильнее и сильнее, долетая почти… почти… почти до коня – а затем прыгнула и приземлилась ровнехонько на снаряд. Всё бы хорошо, но она для пущего эффекта раскинула руки. Мы зааплодировали, она отвлеклась, завалилась на бок и шлепнулась с коня.

– Эх, не повезло! – вздохнул Тим, помогая ей подняться. Потом повернулся к белобрысому и хлопнул его по спине: – А ты молодчина!

Шлёпа скривилась.

– Это всё из-за них! Они разгалделись, из-за этого я и соскочила! Давайте переиграем!

– Увы, – сказал Тим. – Мне все равно пришлось бы тебя дисквалифицировать – на канатах качаться нельзя. Я тебе уже говорил. Пришла в мой зал – надо меня слушаться.

– Раз так, больше не приду в ваш дебильный зал, – обиделась Шлёпа.

– Шлёпа, не груби, – строго сказал папа. – Никто из вас больше сюда не придет. Тим, ты уж прости, что отняли у тебя время.

– Да ерунда, Дэйв, – махнул рукой Тим. – Жалко, что дочка у тебя такая ершистая – у нее настоящий талант.

– Она не моя… – Папа сделал глубокий вдох. Что тут скажешь. Шлёпе никто не указ.

– Надеюсь, вы не скучали, – любезно добавил Тим.

– Да уж, не скучали! – бубнил папа уже в машине. – Какой позор! Со мной в жизни такого не было.

Мы молчали. Шлёпа дулась, я страшно переживала, а Робби весь сгорбился от стыда.

Когда мы подъехали к дому, папа постарался взять себя в руки:

– На самом деле это все ерунда, Робби. Я все равно тобой горжусь, ты ведь мой сын. Кому какое дело до этой дурацкой гимнастики! Ты вот только мне объясни: вчера ты был изумителен, великолепен, а сегодня тюфяк тюфяком – что за игры?

Робби ничего не ответил.

– Ну ладно, может, это и впрямь волшебство, как ты и говорил. Ха-ха, – невесело сказал папа.

– Ха-ха-ха, – отозвались мы.

Элис с Моди дожидались нас.

– Боже мой, что случилось? – спросила Элис.

– Не спрашивай, – сказал папа.

– Робби не справился? – не отставала Элис.

– Зато я справилась, – похвасталась Шлёпа. – Почти что выиграла в это их дурацкое «Кораблекрушение». Я там лучше всех была. Этот папин Тим чуть ли не умолял меня ходить к ним туда заниматься, но мне неохота. Шустрый такой, хлебом не корми – дай покомандовать. Прям как в школе.

– Ох, Шлёпа, – с укоризной сказала Элис и вздохнула: – Я бы на твоем месте помалкивала про школу.

Похоже, Шлёпу уже отчисляли из школы за поведение.

– Она вела себя отвратительно, хамила Тиму. Я чуть со стыда не умер, – наябедничал папа.

– Давайте, наезжайте на меня. Я не виновата, что все вышло не так, как вам хотелось, – буркнула Шлёпа.

Робби повесил голову. Я поежилась. Даже Моди забеспокоилась и принялась сосать палец, хотя и не понимала, о чем разговор.

– Ну что вы такие кислые! – Элис сделала над собой заметное усилие. – Веселей, народ. Чем сегодня займемся?

– Хотим на пикник в Оксшоттский лес! – хором сказали мы.