Читать книгу Ведьмина дача - Жанна Лебедева - Страница 1

Мария Ивановна мечтала о даче, кажется, с тех самых пор, как впервые увидела по телевизору передачу про шесть соток и счастливых пенсионеров, выращивающих на ухоженных аккуратных грядках сочные томаты и гигантские кабачки.

Дача ей буквально снилась: тихий шелест листвы, пение птиц по утрам, аромат свежескошенной травы и, конечно же, самый уютный в мире, пусть и не большой, и не новый домик. Проблема крылась лишь в одном – деньги. Пенсия у Марии Ивановны была скромная, а накопления таяли, как прошлогодний снег.

И вот, чудо свершилось! Соседка по лестничной клетке Люда проговорилась о распродаже участков в дачном кооперативе «Ромашка».

– Там, Машенька, такие цены, что грех не взять! Правда, места… э-э-э… специфические. На самом краю, у леса. Но зато дешево!

Специфические – это мягко сказано оказалось, но обо всем по порядку…

Уже через неделю Мария Ивановна стала счастливой обладательнице шести соток в том самом кооперативе. Радуясь удаче, она встала с утра пораньше, собрала нехитрые пожитки и отправилась взглянуть на свои новоприобретенные угодья.

Добираться пришлось сперва на автобусе до вокзала, а потом на пригородной электричке.

Благо – недолго.

Мария Ивановна вошла в вагон, и механический голос, удвоенный эхом, объявил: «Поезд отправляется. Следующая остановка – деревня Ведьмины горки».

Мария Ивановна села на свободное местечко у входа.

Ведьмины горки! Уже одно название наводило на мысли о чем-то необычном…

Состав разогнался, пролетел по городским окраинам, миновал лес, сбавил ход, лязгнул металлом и остановился.

Мария Ивановна кряхтя слезла по железным ступеням вниз на платформу. Перрона тут не было – лишь серела в траве одинокая бетонная плита, на которую приходилось спускаться по почти отвесной выдвижной лестнице, крепко держась за поручень.

Высадив пассажирку, поезд содрогнулся всеми вагонами, скрипнул, закрыл двери и медленно пополз в сторону кружевного железнодорожного моста, тающего в солнечной дымке вдали.

Мария Ивановна огляделась. С одной стороны тянулось поле, с другой щетинился лес. Меж ними лентой лежала дорожка, возле которой кто-то вбил самодельный указатель.

«Дачи – 5 км», – лаконично значилось на нем.

Те ли это дачи, или иные, пока оставалось загадкой. В любом случае путь был один – по дороге вперед.

И Мария Ивановна пошагала по ней, тяжело переставляя нездоровые ноги. Шутка ли, протопать пешком пять километров – и это в семьдесят пять-то лет! А ведь раньше она бы и десять прошла без особых проблем. Все варикоз проклятый – в последнее время совсем одолел. Ноги обросли узлами вен и налились такой неподъемной тяжестью, будто к каждой из них привязали по пудовой гире.

Но останавливаться было нельзя.

И Мария Ивановна прибавила ходу. По пути ей попалась сучковатая палка, и она подобрала ее, чтобы опираться при ходьбе. Дочка Мила при каждой встрече убеждала начать пользоваться тростью, но Марии Ивановне трость отчего-то претила. Ей казалось, что возьми она трость – и все, ходить своими ногами уже не получится: сперва будет клюка эта распроклятая, потом и вовсе ходунки, а после них…

…в лучшем случае кресло-каталка.

– Нет, Милусь, – мотала она головой. – Я уж лучше как-нибудь сама.

– Ну, упадешь же, мам, – сердилась Мила, понимая, что пользоваться палочкой старенькую маму не заставишь.

А теперь вот Мария Ивановна сдалась.

«Милуся бы одобрила, – успокоила она себя, – тут все же далекая и долгая дорога. Все путешественники так-то с палками раньше ходили».

Все цвело по обе стороны пути. Бросались под ноги россыпи ромашек, глядел из-под слоя придорожной пыли подорожник, стайки львиного зева с любопытством поворачивали головки вслед незнакомке, бредущей куда-то сквозь марево первого жаркого летнего дня.

С погодой Марии Ивановне повезло.

Или не повезло.

Она боялась дождя, а выходит – зря. Солнце палило нещадно, и едва спасала от его лучей потертая походная панама, когда-то белая, а теперь серенькая, застиранная.

А вокруг бушевало лето!

Пел жаворонок, поднявшись в зенит. Справа, из-за гривы соснового леса, вырвался стремительный хищный силуэт с раздвоенным хвостом, пронесся над полем и растворился у горизонта. Мария Ивановна, щурясь от яркого солнца, проводила его взглядом.

«Коршун», – подумала она, и снова перевела взгляд на дорогу.

Пыльная и наезженная, она вилась среди зеленого моря молодых побегов. Пшеница, наверное… Спустя время созреет, и тогда все это великолепие превратится в душистый хлеб.

Мария Ивановна представила себе свежий каравай с хрустящей корочкой и невольно улыбнулась. Дача в кооперативе «Ромашка» – это, конечно, не роскошный особняк, но зато здесь, вдали от городской суеты, можно наслаждаться такими простыми радостями.

Под ногами хрустели стебельки сухой травы, а в воздухе витал густой аромат полевых растений. Бабочки, словно ожившие цветы, порхали над дорогой, изредка припадая к почти высохшим лужам. Пчелы деловито жужжали, собирая нектар.

Мария Ивановна шла медленно – опиралась на импровизированную трость и вдыхала пьянящий запах лета. Каждый шаг давался нелегко, но предвкушение скорой встречи с новым домом придавало сил. Она уже представляла, как разобьет небольшой огородик, посадит любимые помидоры и огурцы, и будет вечерами пить чай на веранде, любуясь закатом.

Хотя, для помидоров и огурцов, кажется, уже поздновато?

Вдруг впереди мелькнуло что-то яркое, рыжее как огонь.

Мелькнуло и пропало – перелетело через дорогу в пшеницу.

Мария Ивановна остановилась, сняла очки и старательно их протерла. Показалось, что ли?

Она с тревогой взглянула на небо. С севера надвигалась на беззаботную лазурь лилово-черная сердитая туча. И ветер трепал выбившуюся из собранного на затылке седого пучка сребристую прядь.

«Не попасть бы под дождь», – подумала Мария Ивановна, сняла со спины видавший виды рюкзак и заглянула в карман, где лежал свернутый в рулон дождевик.

Не забыла.

Взяла…

Раз уж остановилась, она отхлебнула из маленького красного термоса чаю, перекусила сушкой, и снова пошла через поле вперед – к таинственным Ведьминым горкам и долгожданной «Ромашке».

По пути она жалела, что так пока и не решилась рассказать о покупке дочери.

С Милой у них в последнее время отношения как-то не складывались. Разлад начался давно и словно тонкая трещина, постепенно расползся по хрупкому стеклу взаимопонимания.

Все началось с мелочей: Мила считала, что мать слишком доверчива, легко поддается на уговоры продавцов, тратит деньги на ненужные вещи. Потом в ход пошли более серьезные обвинения: Мария Ивановна слишком много времени уделяет внукам, но делает это неправильно, балует их, не приучает к порядку…

Но настоящую пропасть между матерью и дочерью породила финансовая сторона жизни. Мила считала, что мама должна откладывать деньги, думать о будущем, а не тратить их на блажь и глупости, вроде всяких ненужных дач.

По мнению Марии Ивановны, покупка дачи, напротив, была вовсе не «глупостью», а инвестицией в собственное душевное здоровье.

И физическое тоже.

Что может быть благодатней возможности проводить время на свежем воздухе, заниматься любимым делом – выращивать цветы, фрукты и овощи?

Что ж… В любом случае, дача уже куплена! Но Мила, скорее всего, увидит в этом лишь очередную прихоть, бессмысленную трату денег, которые могли бы пригодиться «на черный день».

Дочка всегда мечтала о том, чтобы Мария Ивановна переехала к ней в город, чтобы была под присмотром. Дача же, наоборот, отдаляла Марию Ивановну от Милы, делала ее более независимой, что не одобрялось. Мила привыкла контролировать ситуацию, планировать заранее – так что мамина новая дача в «Ромашке» не просто выбивалась из тщательно выстроенного плана, а буквально рушила его.

Мария Ивановна вздохнула.

Ей очень хотелось, чтобы дочь приняла и поддержала ее решение. Поговорить так или иначе придется… И разговор этот будет ох каким непростым!

Дорога вильнула, нырнула в перелесок, а потом подступила вплотную к железнодорожным рельсам. Они вынырнули из травы и, как две серебряные струны, потянулись к далекой реке.

Железнодорожный мост, ажурный и белый, внезапно оказался совсем близко. Застрекотала над головой высоковольтная линия, и опоры ЛЭП выглянули из-за сосен, а потом потянулись вдаль бесконечной вереницей.

За спиной грохнул колесами поезд, направился к мосту.

Мария Ивановна подняла голову и увидела, как длинный состав, словно стальной змей, ползет по рельсам, направляясь к сверкающей речке.

Вспомнилось море…

Как она, еще молодая и полная сил, ехала в таком же поезде к южному солнцу, к ласковым волнам и крикам чаек. Вспомнились шумные вокзалы, попутчики с их историями, запах пирожков и крепкого чая. Стаканы в подстаканниках. Белые кубики сахара в бумажных упаковках – длинненькие такие…

Жизнь тогда казалось такой простой и беззаботной.

Потом замужество. Мила родилась. Тяжелые годы…

Поезд промчался мимо, унося с собой воспоминания. Мария Ивановна вздохнула и, улыбнувшись своим мыслям, двинулась дальше. Дача в «Ромашке» ждала ее. Жизнь продолжалась, и она была прекрасна даже здесь, вдали от моря, под скупым местным солнышком.

Путь к заветному жилью тянулся уже больше получаса. Ноги гудели, налитые тяжестью.

– Надо бы посидеть-отдохнуть, – по-старчески вслух рассудила Мария Ивановна, выискивая подслеповатым взглядом подходящее местечко.

Скамеечку бы…

Да хоть пенек!

Вдруг впереди мелькнуло что-то красное. Покореженный металл. Ржавчина и мох…

Остов старенького автомобиля лежал на обочине дороги, поросший травой. Из центра его поднималась тоненькая молодая березка.

Когда-то давно эта машина, должно быть, была дорогой и любимый. Ведь кабриолет! И сиденья какие – кожзам голубой, с белыми прошивками в виде молний.

«Тут и отдохну».

Мария Ивановна тронула покореженную дверку, и та приветливо открылась, будто приглашая.

Она присела на продавленное сиденье, и пружины жалобно скрипнули под ее весом. Салон – дерево под лаком, все потрескавшееся от времени, – все еще хранил следы былой роскоши. Колес давно нет. Вместо фар две дыры…

Мария Ивановна откинулась на разогретую солнцем спинку и зажмурилась. Тишину нарушали лишь стрекот кузнечиков и щебетание далекого жаворонка.

Вдруг показалось, что кто-то за ней наблюдает…

Мария Ивановна огляделась. Никого. Лишь высокая трава, колышущаяся от легкого ветерка. Но ощущение какое-то странное. Будто пара невидимых глаз пристально следит за каждым твоим движением.

Мария Ивановна снова огляделась, на этот раз более внимательно. В осоке, метрах в десяти от машины, что-то шевельнулось. Сначала показалось, что это просто игра солнечного света и ветра в колыхании трав.

Но потом она увидела.

Два желтых огонька, мерцающих в полумраке вязкой утренней тени.

Зверь.

Какой-то зверь притаился неподалеку и наблюдает за ней. Лиса? Или бродячая собака?

Сердце Марии Ивановны забилось чуть быстрее. Она не боялась чужого животного всерьез, но все же чувствовала легкую тревогу. Зверь не двигался, лишь продолжал смотреть. Распознать его не представлялось возможным – трава скрывала очертания.

«Ну и смотри, – подумала Мария Ивановна, стараясь сохранять спокойствие. – Мне-то что?»

Она снова откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Пусть смотрит.

Ей нужно отдохнуть. А зверь… зверь просто любопытный. Наверняка, он интересуется, кто это тут расположился в его владениях.

Или подачку ждет?

Мария Ивановна порылась в рюкзаке и достала оттуда купленный на вокзале куриный пирог. Большой! Отломила четвертинку. Бросила.

– Держи. Приятного аппетита.

Трава колыхнулась, приходя в движение. Что-то рыжее метнулось сквозь нее, подхватило угощение и снова исчезло из вида.

Мария Ивановна замерла, боясь пошевелиться. Сердце бешено запрыгало в груди. Такого…

…такого она точно не ожидала!

Зверь, кем бы он ни был, превзошел все ожидания.

Он был огромен.

Больше простой лисы. И даже больше соседкиного сенбернара по кличке Гаргантюа – а уж он-то был самой здоровенной из всех, виденных когда-либо Марией Ивановной, собак…

Мария Ивановна не могла отвести взгляда от места, где только что мелькнула стремительная тень. В голове роились самые невероятные предположения. Может, ей почудилось? Может, солнце так сильно припекло, что она начала видеть галлюцинации?

Но лакомства-то нет! И трава примята. Значит, что-то живое здесь все-таки было…

Она медленно, стараясь не делать резких движений, принялась снова ломать пирог. Вдруг зверь вернется? Вдруг он голоден?

Голоден…

Хотелось надеяться, что он не питается старушками, решившими в одиночку пешком добираться до дачного кооператива. Не к месту вспомнились сказка про Красную Шапочку и легенда…

… о Живоданском звере…

Стало еще жутче, но Мария Ивановна быстро взяла себя в руки. Неконтролируемый страх сковал ее лишь на пару секунд – интерес к неизведанному оказался сильнее.

Мария Ивановна отломила еще один кусочек и, набравшись духу, бросила его чуть ближе, чем в первый раз.

– Ну, иди же. Покажись, – прошептала она, стараясь говорить как можно тише и ласковее. – Не бойся.

Неубедительно как-то прозвучало. Уж зверю-то этому точно бояться нечего.

Несколько долгих мгновений тянулись, как резина. Подумалось было, что зверь ушел, но вдруг трава снова зашевелилась. На этот раз получилось разглядеть все лучше…

Там действительно была лиса, но…

…какая-то неправильная.

Огромная, с густой гривой на шее и удивительными, светящимися неоновым светом глазами. Или даже так: существо было похоже на лису, и в то же время крылось в нем нечто таинственное и могущественное.

Потустороннее…

Мария Ивановна даже вздрогнула и невольно зажмурилась, ожидая нападения, но ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела, что лиса стоит, не двигаясь, и смотрит на нее внимательно, с хитрецой. И нет в ее взгляде ни кровожадности, ни агрессии, а одно только почти человеческое любопытство.

Мария Ивановна медленно протянула руку, предлагая последний кусочек вкусненького.

Дать с ладони…

Безумие полное! А вдруг руку оттяпает? Вдруг оно… бешеное?

Лиса, верно истолковав этот жест, сделала несколько шагов навстречу. Она подошла совсем близко, так что Мария Ивановна могла разглядеть каждую шерстинку на ее вытянутой ехидной морде. Огромные челюсти распахнулись, и темный язык слизнул угощение в один миг

Затем, словно поблагодарив за лакомство, лиса легонько тронула ладонь пенсионерки влажным носом, развернулась, пересекла дорогу и скрылась в зарослях молодой лещины.

– Ох… – выдохнула Мария Ивановна, чувствуя, как силы покидают тело и сознание мутится от внезапно нахлынувшей дремоты.

«Давление, наверное», – успела подумать она, прежде чем провалилась в небытие.

Переволновалась.

Как бы не сердце…

Очнулась Мария Ивановна от звука незнакомых голосов.

– Женщина, вам плохо? – вопрошал кто-то строго.

– Ой! А это чья чужая бабушка тут потерялась? – звонко поинтересовался какой-то ребенок.

– Сейчас выясним, – произнесли еще строже.

Мария Ивановна открыла глаза и моргнула, пытаясь сфокусировать зрение. Она по-прежнему сидела в старом кабриолете, но поле исчезло. Вместо него вокруг простиралась ухоженная окраина дачного кооператива. Аккуратные домики с пестрыми клумбами, ровные дорожки, утоптанные множеством ног и обкошенные по краям. Запах жарящегося шашлыка витал в воздухе.

Что произошло? Как она здесь очутилась?

– С вами все хорошо? – повторила незнакомая старушка, в ее голосе прозвучала искренняя тревога. И тут же добавила, словно оправдываясь: – А то скорая сюда обычно не доезжает.

Мария Ивановна попыталась собраться с мыслями. Странный зверь. Сон, жара, останки древнего кабриолета в душистой пустоте июньского зноя.

Древнего, как она сама…

Хотя, стоящая перед ней женщина явно старше. Марии Ивановне семьдесят пять, а незнакомке… Сколько? И не понять. Точно больше. Но стоит она на своих двоих уверенно. Черные калоши, купленные, наверное, еще в прошлом веке, блестят. Шаль сера и пушиста, как туман.

Как паутина.

И стало как-то неудобно за лежащую на соседнем сиденье палку. Она-то с тростью, а у незнакомки спина прямая, как у молодой гимнастки, хоть лицо все и в морщинах. Так старше она все-таки, или нет? Чем дольше вглядываешься, тем непонятнее…

Все непонятно!

И машина эта как тут очутилась? Около домов? Не приехала же? И не спросишь…

Мария Ивановна растерянно огляделась. Березка та же в центре салона торчит – надо же!

Наваждение.

Ведьмины горки значит? Ну-ну…

Все смешивалось в какой-то невообразимый коктейль и пьянило предвкушением тайн и приключений. Такое забытое чувство, утраченное еще, наверное, в глубоком детстве…

– Д-да, кажется, все в порядке, – пробормотала Мария Ивановна, стараясь придать голосу уверенность. – Просто присела немного отдохнуть. В эту… – Она недоверчиво осмотрела кабриолет. – В эту машину…Жарко очень.

Она стянула панамку и вытерла ею проступивший на лбу пот.

Девочка лет шести, что стояла рядом с незнакомкой, осмотрела Марию Ивановну с неподдельным интересом.

– Вы к нам в «Ромашку»? – Вопросы посыпались как из рога изобилия. – А у вас внучка есть? Желательно шести лет? А собачка маленькая? А пироги вы печь умеете? А помидоры вкусненькие, как моя бабуля, растить можете? А сказки рассказываете?

– Наташа! – одернула девочку старушка. – Ну, хватит! Некрасиво незнакомому человеку такие вопросы сходу задавать.

– А если познакомиться, то можно задавать? – выпалила малышка и, не дожидаясь ответа, представилась: – Я Наташа Сидорова. Приятно познакомиться. Так вы сказки какие-нибудь знаете?

– Ну… Немного… – растерялась под детским напором Мария Ивановна.

Со своими внуками она в последнее время общалась не так часто, как бы ей хотелось.

– Меня Зинаида Андреевна зовут, – произнесла старушка. – Наташа моя правнучка. Каждое лето у меня. Но тут ей друзей по возрасту нету, вот и любопытная такая – общаться любит ведь… Так вы к нам? Переехали?

– Да. Купила участок с домиком, – подтвердила Мария Ивановна, чувствуя себя немного неловко перед новыми знакомыми. – Вот еду взглянуть на него. В первый раз… Мария я…

Отчество отчего-то не хотелось называть. Пусть так лучше будет, не официально.

Наташа снова вступила в разговор:

– Баба Маша, а почему у вас машина такая странная? Она сломалась?

Мария Ивановна оглядела кабриолет. Да, вид у него был, мягко говоря, непрезентабельный.

– Наверное, сломалась, – согласилась она, пожимая плечами. – А вообще, я ее тут нашла. Просто присела отдохнуть – голова от жары закружилась.

«Тут»… Вообще-то не «тут» вовсе, а в поле. В далеком поле, у которого ни конца, ни края не видно было, не говоря уж о близости к кооперативу. Вокруг была трава. И лес.

Все.

Странно…

Зинаида Андревна прищурилась, разглядывая машину.

– Да это ж «Победа». Старая, конечно, но раньше-то – ого-го была! На таких только генералы ездили.

– «Победа?» – переспросила Мария Ивановна, удивленно приподняв брови. Она никогда не интересовалась автомобилями, но название показалось ей знакомым по старым фильмам и книгам.

– Ага, – подтвердила Зинаида Андреевна. – И знаете, одна удивительная вещь с этой машиной происходит. Сколько раз я на нее натыкаюсь, а запомнить, где конкретно она лежит, никак не могу. И вроде в прошлый раз я ее в другом месте видела… А может, и в этом… Склероз видимо…

Она взглянула на Марию Ивановну, и той показалось, что в глазах новой знакомой на миг промелькнуло лукавство. В голове зароились вопросы. Как именно эта непростая машина оказалась возле дач, хотя раньше была посреди поля? И почему сон так резко сморил? Это чья-то шутка? Розыгрыш? Проверка какая-то?

Интересно знать, на что?

– Да уж, погода такая… тяжелая… А уж если метеочувствительность…

– Ага, ага, – понимающе закивала Зинаида Андреевна. – Ох, голова боли-и-ит! Но я вот травки пью. Вы пьете?

– Покупала как-то кипрей с пустырником, – призналась Мария Ивановна.

От мигрени она обычно принимала таблетки.

– Баба Маш, а пойдемте к нам в гости! – живо предложила вдруг Наташа. – У баб Зины чай волшебный есть – от него любая голова сразу выздоравливает! Заговоренный и волшебный!

– И правда, – подтвердила старушка. – Мысль хорошая. Пойдемте к нам? Я угощу и медком, и вареньицем.

– Да неудобно как-то, – засмущалась Мария Ивановна.

– Чего уж там неудобного-то? – улыбнулась Зинаида Андреевна.

Блеснула золотым зубами.

Наташа тут же схватила ее за руку и требовательно потянула.

– Пойдемте скорее, бабушки!

И они вместе направились к аккуратному деревянному дому, стоящему на перекрестке двух перпендикулярных улиц. По одной тянулись бревенчатые деревенские избушки с пристроенными дворами, со странными сараюшками из белого камня. По другой – советские дачки-«скворечники», сооруженные еще в прошлом веке, и новенькие брусовые особнячки из типовых, построенных на заказ не так уж и давно.

Дом Зинаиды Андреевны стоял на перекрестке, словно страж, охраняющий границу между прошлым и настоящим.

Крепкий, бревенчатый, с резными наличниками на окнах и с крыльцом, увитым виноградом, он возвышался над округлыми кронами плодовых деревьев. Вокруг раскинулся небольшой, но ухоженный сад, где росли яблони, вишни и сливы. Возле калитки стояла лавочка, на которой, наверное, вечерами собирались соседи, чтобы поболтать о жизни.

В целом, дом дышал теплом и уютом, обещая гостям радушный прием и спокойный отдых.

И все же было в нем что-то…

Наташа весело болтала, рассказывая о своем шалаше, построенном за сараем, а еще о том, как она помогает бабушке поливать клубнику, капусту и салат. А еще о том, что под старыми козлами, на которых пилили бревна, осы свили гнездо, и оно похоже на свернутую в шарик серую бумагу.

Зинаида Андреевна шла рядом, улыбаясь и поглядывая то на девочку, то на Марию Ивановну, словно оценивая.

– Вот, полюбуйтесь, – сказала она, наконец, указывая на свое жилище. – Это еще моя прабабка строила… – покашляла в кулак и помотала седой головой. – Надо же! А ведь я уже сама прабабка… – Вздохнула. – Крепкий дом, на века. Правда, крышу недавно местами пришлось перекрыть. Время берет свое.

По серому шиферу нарастал напитанный дождями толстый мох.

Мария Ивановна с интересом осмотрела строение. Оно действительно выглядело основательным и надежным.

Древним.

Солнечные колеса на фронтоне были как глаза.

И деревянный конь-охлупень, вскидывающий точеную головку, смотрел с высоты весело и горделиво…

Увидев, что гостья замешкалась, Зинаида Андреевна пригласила:

– Не стесняйтесь, проходите. У нас тут все просто, по-деревенски, но от души.

Наташа подбежала к заборчику низенького палисадника, распахнула скрипучую калитку и помахала рукой:

– Заходите! Тут у бабули цветы красивые. Посмотрите какие!

Мария Ивановна ступила на выложенную кусками привезенного откуда-то битого асфальта дорожку, ведущую к дому. Загляделась на пышные хосты и японскую спирею, уже готовую распуститься розовым. На тугие шарики пионов. На плотную подушку очитка.

На розы.

Они росли не вдоль дорожки, как остальные цветы, а чуть поодаль, в центре палисадника, словно принцессы, окруженные свитой.

Такие разные розы.

Некоторые из них были старыми, корявыми, с одеревеневшими узловатыми стеблями, но усыпанные множеством бутонов. Некоторые – молодые и свежие, вчерашние черенки… Мария Ивановна узнала знакомые сорта – такие когда-то росли в саду ее собственной бабушки.

«Нина», – подумала она, ярко-красные лепестки. Некоторые бутоны уже начали раскрываться, являя миру глубокий, насыщенный цвет. Аромат, пряный и пьянящий, витал в воздухе, смешиваясь с запахом нагретой солнцем земли и свежей травы.

Бабушку Марии Ивановны тоже звали Нина. Налетел ветерок, и в мерном покачивании роз виделся теперь далекий привет от нее…

Кое-где асфальтовые обломки растрескались так сильно, что обнажилась земля, поросшая мягким мхом. Сыро… Мария Ивановна шла медленно, стараясь не наступить на пушистые подушки. В голове всплывали воспоминания о детстве, о бесконечно далеких беззаботных летних днях. Этот палисадник, несмотря на свою простоту и некоторую запущенность, казался ей настоящим раем, уголком умиротворения и красоты.

Наташа, увидев, что гостья залюбовалась цветами, подбежала и, сорвав ближайшую розу, сунула ей в руки.

– Вам! – произнесла торжественно. – Это ваши любимые цветы? Да?

Мария Ивановна приняла подарок, растроганная детской непосредственностью.

– Спасибо, милая, – улыбнулась она. – Очень приятно. У моей собственной бабушки такие были. Это же «Нина»?

– Она самая, – подтвердила Зинаида Андреевна.

Крыльцо оказалось большим, деревянным, с резными перилами, выкрашенными когда-то в голубой цвет, но теперь выцветшими и потрескавшимися от времени. Краска сходила с дерева, как чешуя рыбы. Дом линял, обновлялся, словно желая переродиться во что-то иное. Семь высоких ступеней вели на просторную веранду. Мария Ивановна, ступив на первую, почувствовала, как дерево под ногой слегка просело. Раздался скрип.

Дом заговорил.

– Ох! – воскликнула от неожиданности Мария Ивановна и пошатнулась.

Палку свою она оставила в палисаднике. Мила бы рассердилась на такое поведение – что за детское упрямство? Но отчего-то хотелось идти самой, своими ногами, и ощущать, как все получается.

– Он у меня сам себе сторож, – рассмеялась Зинаида Андреевна. – Всегда голос подаст, если гости пришли.

Над крыльцом нависал козырек, увитый виноградом. Листья, еще совсем молодые и нежные, трепетали на легком ветерке, отбрасывая причудливые тени на дверь. Витые щупы впивались в узоры резьбы. Висели там и тут завязавшиеся маленькие гроздочки.

– Неужели вызревает? – поразилась Мария Ивановна.

– Да, – кивнула хозяйка. – Это «Лидия». Она и в нашем суровом болотистом климате хороша.

Входная дверь, массивная, дубовая, с отполированной дожелта медной ручкой, преградила путь. Мария Ивановна представила, сколько раз за эту ручку брались людские руки, сколько гостей переступило порог этого дома.

Сколько радостей и печалей он видел.

В темных сенях пахло старыми вещами и засушенной мятой. Немного валерианой и донником. Еще чем-то… Висели под потолком в углу дубовые и березовые веники, связки сушеной рябины и грибов.

Лосиные рога.

– Это я нашла! – похвасталась Наташа. – Мы с бабулей в лесу гуляли. Я смотрю – рожищи лежат! И мы их взяли.

– Здорово, – искренне восхитилась Мария Ивановна.

Рога и вправду были потрясающие. Громадные лопатищи. Лось, что их носил, был, наверное, настоящим великаном.

– А знаете, что в центре леса есть? – Глаза Наташи сверкнули в предвкушении того, как удивлена будет гостья, услышав ответ.

– Что же? – заинтересовалась Мария Ивановна.

– Настоящее щучье озеро. Вы знаете, что такое щучье озеро? – Наташу так и распирало поделиться знаниями.

– Не совсем.

Мария Ивановна действительно точно не знала. Ну – «щучье». Щуки там, должно быть, водятся?

Угадала, да не совсем.

– Там щука живет громадная! Одна одинешенька. Потому что съела всех. Вот такая. – Наташа измеряла шагами сени от входной двери до той, что ведет в жилые комнаты. – Как динозавр! Купаться нельзя – проглотит!

– Правда? – искренне изумилась Мария Ивановна.

– Да! – Наташа даже на месте подпрыгнула. – Бабуль, расскажи!

– Ну, может, живет, а может, и не живет уже, – туманно ответила Зинаида Андреевна. – Да и озеро само… Давно уже никто не ходил к нему. Больше байки…

– Ты ж его видела, бабуль? – не унималась Наташа. – Озеро? Ходила мимо древнего каменного моста по тропинке?

– Когда оно было. И мост уже развалился, наверное, совсем… Тропинка заросла. – Зинаида Андреевна перевела тему, распахивая внутреннюю дверь. – На кухню проходите. Да не разувайтесь. Я еще не подметала, – велела она, взмахом руки указав на огромную метлу, припрятанную в нише за вешалкой со старыми мутоновыми шубами.

– Нет, ну как же… – Мария Ивановна все равно стянула мягкие спортивные тапочки, изрядно запылившиеся по пути.

Наташа на ходу сбросила резиновые шлепанцы и нырнула под стол. После недолгой возни она вытянула оттуда толстую черную кошку и, прижав ее к себе, объявила:

– Это наша Муха. Хотите подержать? Она не царапучая.

– Наташа, отпусти ее, – строго велела Зинаида Андреевна, но правнучка не послушалась, продолжая совать кошку гостье.

Пришлось взять.

И погладить по голове. Понимая, что кошке подобное обращение не очень-то приятно, Мария Ивановна опустила бедное животное на пол.

– Иди на свободу, – сказала она, на что получила в ответ весьма отчетливое:

–Благодар-ряу!

Показалось, наверное. Но так похоже на человеческую речь прозвучало!

– Проходите, не стесняйтесь, – поторопила тем временем Зинаида Андреевна. – Вот сюда, на диванчик.

Кухня оказалась просторной, пропахшей дымком из печи.

Посреди нее стоял огромный, видавший виды круглый стол, покрытый цветастой клеенкой с изображением спелых яблок. Вокруг стола теснились разномастные стулья и табуретки, а вдоль стены примостился старенький диван, обитый потертым бархатом. На окнах висели связанные крючком занавески, сквозь кружево которых пробивались лучи полуденного солнца и расцвечивали пылинки, пляшущие в теплом воздухе.

Зинаида Андреевна захлопотала возле желтого, чем-то похожего на сказочный замок, серванта. Вскоре на столе появился электрический самовар, вазочка с баранками и блюдце с медом. Наташа постелила перед гостьей не слишком умело связанную салфетку.

– Это я сделала, – похвасталась она. – Меня бабуля учит!

– Какая красота, – без тени лести похвалила работу девочки Мария Ивановна.

Наташина поделка была создана с любовью и старанием, и именно в этой непосредственной детской простоте виделась особая прелесть.

– Чай с душицей. Сама собирала… – В пузатую низкую чашечку, оранжевую в золоте тонкого обода, полилась из чайника темная струя заварки.

Пыхнул паром самовар и выдал порцию туманного кипятка.

Мария Ивановна сделала глоток. Чай был крепким и терпким, с легким медовым послевкусием.

– Замечательный чай! Давно такого не пила, – искренне восхитилась она.

– В нем особое волшебство, – загадочно подтвердила Зинаида Андреевна.

– Да! – обрадовалась Наташа. – Волшебства у нас много.

– Вот только людей мало, – перевела тему Зинаида Андреевна. – Места у нас тут не курортные. Болота, чащи непроходимые, дороги плохие. Река далековато, и все берега у нее заросшие и заболоченные – не подойти. Асфальта так и не проложили к нам толкового и газа не провели, а грунтовку весной так размывает, что и трактор застрять может, не то что легковушка. Автобус отменили – до станции железнодорожной километров пять.

«Километров», с протяжным ударением на «о».

Бабушка Марии Ивановны тоже так это слово произносила. Рассказывала, как в школу в свое время детьми из деревни ходили «за пятнадцать километров», туда-обратно. А в лесу кабаны – страшно. Может, и медведь даже. В деревне-то после сорок пятого собак не осталось. Никаких животных… Добыли пару коров потом, да кобелька. Маленького – и его волки унесли…

Жуть…

– Да уж, – согласилась Мария Ивановна, вспоминая свое утреннее приключение в поле.

– Зимует домов пять, – продолжила Зинаида Андреевна. – Мало нас, коренных, осталось. Сезонники вон тоже разбежались. Много заброшенных дач теперь. Борщевик растет… – Она тяжко вздохнула. – Вы купили у Мальцевых?

– Да.

– Они родственники дальние. Ее… – донеслось задумчиво. – Мальцевы… Хорошие они люди, но, как это говорится, городские до мозга костей. Им другая жизнь милее. Тут пытались – и огород, и хозяйство… Но не их это все – уехали. Тут у нас ведь как? Надо душой к земле прикипеть. Землю любить, лес понимать. Не бояться… – Лукавый взгляд прошил вдруг Марию Ивановну насквозь. – Вот вы вот не боитесь?

– Нет.

Вспомнились огромная лиса и переносящаяся в пространстве машина. Страх, что рождался по пути к Ведьминым горкам, растворился окончательно.

– Вот и славно. Приживетесь, значит, у нас. Вам рассады дать?