Читать книгу Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни» - Жанна Швыдкая - Страница 6

Глава 2. Сладкое искушение

Оглавление

Недалеко от дома была большая лужа с темным илистым дном. Чтобы пробраться к ней, мне приходилось преодолевать высокую земляную насыпь и старую, поросшую сорняками свалку. В один из жарких летних дней я обнаружила, что лужа высохла, дно растрескалось и стало похоже на черные плитки шоколада. Некоторые «плитки» были еще влажные, словно подтаяли на солнце, и глянцево блестели, другие, наоборот, уже пересохли и скрутились в трубочки. Неожиданно найденная огромная «шоколадка» подействовала на меня завораживающе, и в следующее мгновение я бросилась собирать «плитки», сразу же отправив первый кусок в рот. Получилось невкусно, уж точно несладко и до слез обидно. Я начала выплевывать землю, растирая ее ладошкой по заплаканному лицу, и мне очень-очень захотелось, чтобы прямо сейчас у меня в руках оказался цветик-семицветик* (Сказка «Цветик-Семицветик», В. Катаев, 1940). Сорвав один из семи лепестков, я бы запустила его по ветру и сказала: «Лети, лети лепесток, через запад на восток, облети вокруг Земли, быть по-моему вели!» – и в тот же миг эти черные пластинки превратились бы в настоящий шоколад или мягкий черный гематоген, который мама иногда покупала в аптеке через дорогу.

Со сладостями у меня всегда были особые отношения. Я получала их либо по праздникам, либо когда кто-то приходил в гости, но при этом всегда только за хорошее поведение. У нас никогда не лежали конфеты в вазе на столе, как это было принято у других, а все куда-то пряталось. Может, поэтому мне всегда их так сильно хотелось, а может, и по другой причине: ведь сладости мне давали, только если я их заслуживала, то есть была хорошей девочкой. В такие моменты меня хвалили и всячески показывали, что любят, и чем больше я съедала сладостей, тем лучше выглядела в собственных глазах. Не знаю, что было для меня тогда важнее: конфета или внимание родителей, в любом случае получение обычной конфеты стало в какой-то момент моей главной целью, синонимом счастья, синонимом родительской любви, внешних проявлений которой мне так недоставало.

Однажды моя безудержная тяга к сладкому чуть не привела к беде. Доставая из-под шкафа закатившийся красный резиновый мячик, я обнаружила на полу белые круглые таблетки, похожие на сладкие витаминки-аскорбинки. Забыв про мяч, я тут же собрала их в ладошки и, спрятавшись за шторой у окна, быстро съела. Были они сладкими или горькими, я не запомнила, но вкус воды с марганцовкой, которой мама промывала мне желудок, обнаружив пустые обертки от нафталина, отпечатался в памяти навсегда.

Приезжая в гости к бабушке в село, я первым делом спрашивала, есть ли у нее конфетка. Бабушка заговорщически, словно это был только наш с ней секрет, улыбалась, и я тут же неслась в дом перетряхивать тумбочки и шухлядки. Не найдя заветный мешок на нижнем уровне, я забиралась на спинку дивана и, встав на цыпочки, начинала прочесывать рукой по фанерному шкафу сверху. Где-нибудь в дальнем углу, между альбомами со старыми, выцветшими фотографиями, какими-то белыми узелками, круглой синей медицинской лампой и мамиными пожелтевшими школьными тетрадями мешок со сладостями обязательно находился. Схватив добычу, я прыгала вниз, садилась на диван и опустошала его, старательно сворачивая и складывая пустые обертки обратно в мешок. Сперва уничтожались шоколадные конфеты, затем батончики и ириски, после чего наступала очередь карамелек и барбарисок, а напоследок и сахарного печенья – ну не оставлять же его с пустыми фантиками!

Позже, в школьные годы, втайне от родителей я покупала на сэкономленные от обеда деньги шоколадный батончик с мягкой начинкой, тут же его разворачивала, откусывала большой кусок и мгновенно съедала. Самой вкусной была середина, которая таяла во рту и которую не нужно было долго разжевывать. При всей моей неистовой любви к сладостям я не умела их есть, точнее, получать удовольствие от медленного таяния шоколада во рту или рассасывания сладкой карамельки: все мгновенно разжевывалось, перемалывалось, перетиралось и заглатывалось. Ключевым для меня являлся сам факт поедания конфеты.

Однажды, классе в пятом, одноклассница Света пригласила меня к себе на день рождения. Опаздывать я никогда не любила, поэтому всегда, даже на уроки в школу, приходила заблаговременно. Ожидая других гостей, мы со Светой играли в гостиной. Через приоткрытую дверь в соседнюю комнату я увидела накрытый праздничный стол, в центре которого стояли хрустальные вазы, доверху наполненные глазированным арахисом и изюмом в шоколаде. Когда раздался звонок в дверь, именинница побежала встречать гостей, а я, не выдержав соблазна, бросилась в соседнюю комнату. Отодвинув расставленные вдоль стола стулья, я пробралась к центру, запустила руку в вазу и принялась наполнять конфетами карманы своего праздничного платья. В этот момент в гостиной послышались чьи-то шаги. Я встрепенулась, пальцы непроизвольно разжались, и конфеты одна за другой звучно посыпались в пустую тарелку. От страха я забралась под стол и начала уничтожать улики, быстро запихивая сладости в рот. Горошинки падали на пол, подпрыгивая на ходу, разбегались по сторонам, а я, пытаясь их поймать, еще больше просыпала из наполненных карманов. Меня тут же обнаружили, и пришлось выбираться из своего убежища на виду у Светы, ее родителей и собравшихся гостей. Краска стыда залила мне лицо, уши пылали, а на глазах выступили слезы. Придумав что-то про игру в прятки, я побежала в туалет, закрылась и, рыдая, все-таки доела оставшийся в карманах арахис.

Придя после школы домой, я первым делом разыскивала спрятанный от меня ключ от бара, чтобы стащить несколько шоколадных конфет из коробки «Ассорти». Со временем коробка опустошалась, мама обнаруживала пропажу, и ключ прятали уже в другом месте. Сам факт наличия конфет в доме иногда настолько сильно начинал меня мучить, что я не могла ни о чем другом уже думать. И лишь съев их, я успокаивалась.

Случалось так, что кто-то из одноклассников звал меня к себе домой вместе сделать уроки, но прежде чем согласиться, я всегда выясняла, что из сладкого есть у него дома. И пока у меня списывали математику или сочинение по литературе, я наворачивала ириски или овсяное печенье, запивая сладким ягодным компотом.

Возможно, моя избыточная тяга к сладкому появилась в ответ на эмоциональную неудовлетворенность. Зерно страсти, присущее каждому человеку по его природе, но прорастающее лишь при наличии походящих условий, в моем сердце дало крепкие всходы. И если в детстве сладости компенсировали мне отсутствие проявлений любви родителей, то, когда я повзрослела, сладкая напасть уже превратилась в закрепившийся способ получения радости, искушая опустошить за раз банку сгущенки, вместо обеда съесть штук двадцать конфет или недельный запас мороженого.

Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни»

Подняться наверх